Вино ударило мне в голову мгновенно, но дело свое сделало, и я действительно воспринимал все, что происходит словно бы со стороны, хотя и реагировал на каждое его прикосновение необычайно остро. Единственное, что мне показалось странным - Вик словно бы спешил куда-то, дрожащими руками рвал с меня одежду, скороговоркой бормотал разные глупости, которым я не слишком верил, но все равно слова приятно щекотали слух, ласкал меня небрежными рывками, и я еще смог удивиться, что в голову пришло такое представление об этом, как будто бы я знал, с чем можно все сравнить...
Потом... Признаться, я давно уже подсознательно томился по альфе, особенно в дни циклов, однако то, что я почувствовал потом, не шло даже в сравнение с моими наивными представлениями об этом "процессе". Первые касания его руки к промежности и члену было изумительно приятны, я даже застонал, чего никак не ожидал от себя, но стоило ему засунуть палец внутрь, как тело тут же взорвалось довольно сильной болью. Я вздрогнул и застыл, весь сжался, на минуту остро пожалев о том, что вообще решился допустить самца так далеко до своего невинного тела. Думал, что он не обратит внимания на мое робкое сопротивление и станет действовать чуть ли не силой, но он остановился, вышел из меня и что-то снова бормотал, и голос был такой молящий, что я послушался его и перестал сжиматься, впился пальцами в ворс ковра и с ужасом и любопытством ждал, что будет дальше.
А дальше БЫЛО НЕЧТО! Сначала боль, ужасная, все рвущая на части, первым порывом было закричать, но я сумел сдержаться. Хотел познать любовь и альфу, так терпи, наивный дурачок. Но почему омеги так желают секса, они же не мазохисты поголовно, в самом деле? Возможно, так невыносимо больно только в первый раз?
Я все-таки наверно заскулил, и Вик опять остановился, потом поднял меня за бедра и поставил на колени. Поза мне показалась стыдной, краска бросилась в лицо, однако боль уменьшилась, и я почувствовал себя намного лучше. Он начал двигаться во мне, и мыслей не осталось, я словно превратился в яростный сплошной огонь. Меня трясло, крутило и несло неудержимым шквалом незнакомых ощущений, я перестал принадлежать себе и принимал его в себя уже охотно, беззвучно умоляя, чтоб это сладкое безумие подольше не кончалось...
***
- Кэйси, ты дома? - тонкий голосочек Ибара. - Можно к тебе зайти?
- Конечно, заходи, - сын моего хозяина сейчас как раз кстати, иначе я свихнусь от всяких размышлений. - Смотри, мне Эрбиль торт принес, давай попьем чайку.
- Но почему брат Эрби не остался, Кэйси? Он тоже любит торт с малиновой начинкой. Я слышал громкие голоса, вы поругались с ним? И торт помялся...
- Я неосторожно уронил его. А с братом мы, бывает, и поспорим, он такой зануда. Сиди, пойду поставлю чай.
- Еще я видел парня, ну того, с которым ты встречаешься. Он тоже быстро выбежал отсюда. Наверно, брату Эрби не понравилось его лицо, я угадал? Он из-за этого с тобой поспорил?
- А что у Виктора с лицом? Ну-ка скажи мне, Ибар. И вообще, как он тебе, на внешний вид?
- Да он нормальный, - отозвался мальчик, - с левой стороны. А вот с другой у него страшное лицо, все сморщенное и в рубцах, но если не смотреть туда, то ничего.
- Шрам, что ли? - счел нужным уточнить я, - от ожога? Такой вот, да? - Я приподнял штанину и показал ему лодыжку, где у меня остался след от давнего пожара. - Похоже, посмотри?
- Ну да, наверно, похоже, - отозвался Ибар. - Папа сказал, что этот парень одинокий и несчастный, вот и прилип к тебе. Ты ведь его не видишь. Такие никому не нравятся, даже если на самом деле очень хорошие и добрые. Ты не бросай его, Кэй, а то он расстроится.
***
Хм, страшный шрам на правой стороне лица. Это существенно меняло дело, превращая Виктора в такого же изгоя, как и я. Теперь мне ясно, почему он захотел со мной встречаться, а не сказал мне правду из боязни, что я побрезгую им, как и остальные. Это давало некую надежду, - два одиноких человека, которым некем заменить друг друга, могли быть вместе очень долго. Конечно, я не думал о семье, тем более, о детях, но расставаться с ним сейчас, так сразу, не хотелось.
Он записал мне в телефон свой номер, и я попробовал связаться с ним, но он не отвечал. Наверно, думает, что хочу ругать его и упрекать за то, что не сказал мне правды. Я мучился все воскресенье, а потом решился снова поехать на цементный завод, хоть он мне и сказал, что там не любят визитеров. Скорее, тоже врал, боялся, что друзья или вернее сослуживцы, расскажут мне о нем и о его лице. Но я был должен с ним поговорить и прояснить это недоразумение, и если даже он не согласится больше общаться со мной, хотя бы извиниться перед ним за грубость брата.
Поехал вечером после работы, а не в перерыв, как прошлый раз. Вахтер узнал меня и был приветливее, сразу предложив немного подождать "в прихожей".
- Вы не переживайте, я не пропущу его и сразу же скажу вам, - обнадежил он. - Немного поскучайте, ничего? Осталось пять минут, сейчас ребята выйдут.
- Кэйси? - в голосе Виктора удивление и радость. - Признаться, я не ожидал, что ты придешь...
- Ты не отвечал на мои звонки. Вик, извини за брата, он ничего такого не хотел, просто переживает за меня.
- И ты проделал этот путь, чтобы извиниться?
- Ну... если честно, то не только. Я не навязываюсь, но хочу тебе сказать, что для меня твоя внешность не проблема. Если не против, то давай продолжим наши встречи, как и прежде. И зря ты ничего не говорил. Шрамы на теле или на лице ничего не значат для меня.
- Кэйси, - он задышал сильнее, - ты мне нравишься, и это правда. Но как же брат...
- Мне двадцать пять, и я решаю сам, с кем мне общаться. Вик, можно я коснусь тебя? - не дожидаясь разрешения, я протянул руку к его лицу, но он перехватил ее и прижал к здоровой щеке, с горечью прошептав, что "лучше не надо".
Так мы и стояли некоторое время. Моя ладонь на его щеке, а он закрыл глаза и не двигался. Вокруг было тепло и тихо, ничто не нарушало этот момент истины, и мое сердце впервые плавилось от нежности к другому человеку. Я слышал его дыхание, ощущал знакомый запах и чувствовал себя счастливым. Сейчас со мной был человек, который радовался мне и хотел видеть. Неважно, что им двигало, пусть и обычное желание альфы к омеге, сейчас мне это было все равно. Устав от одиночества, так важно ощущать рядом с собой тепло другого человека, знать, что сегодня и завтра он будет с тобой. Просто сидеть за одним столом, варить ему кофе, о чем-то говорить, касаться руки, - все эти мелочи порой так много значат!
Хотелось расспросить его о том, что с ним случилось, ведь он был очень симпатичным парнем, пока не получил свое увечье. Но это все потом, когда мы( может быть!) станем друг другу ближе и сможем больше доверять. Пока достаточно и этого, - вот так стоять и чувствовать, что он со мной.
- Пойдем куда-нибудь поужинаем, Вик, - не отрывая от его лица руки, тихо сказал я. - Мы ведь с работы оба.
- Пойдем. Потом к тебе? Ты пустишь меня, Кэйси?..
- Вот противный! Мог бы и не спрашивать...
Глава 6
Виктор Роу
...к лицу безжалостно и неумолимо приближалось пламя. Я чувствовал его жгучее прикосновение, рыжие языки лизали кожу, волосы потрескивали... Из глотки вырывался протяжный мучительный вопль, а где-то рядом смеялись мои мучители. Пытки огнем им было мало, кто-то пинал меня ногой в живот, добавляя к ужасной боли новые порции физических страданий. Скорей бы пришла смерть и избавила от этой нечеловеческой муки, или хотя бы накрыло сознание спасительным небытием, но ни того, ни другого мне не было даровано, и истязания продолжались, бросая избитое тело в пучину ада...
- Жги ему морду, Патрик, чтобы стал уродом и больше не смел приближаться ни к одному приличному омеге! - дьявольский смех босса терзал сильнее пламени. - Забыл свое место, подзаборная тварь, осмелился поднять кверху поганые зенки! Кастрировать мерзавца! Я лично отрежу ему все, что болтается между ног! Подайте мне нож, быстро! Как смел коснуться моего сына, вонючий нищеброд?! Забыл, кто вытащил тебя из дерьма и дал возможность жить прилично? Нож мне, я долго ждать буду, скоты?
- Босс, посмотрите влево, - испуганно пробормотал Патрик, убирая от моего лица факел, - ваш сын...
Превозмогая боль и чуть не выворачивая на сто восемьдесят шею, я тоже сумел посмотреть в ту сторону. У двери стоял Лой, мой любимый, - единственный сын босса, с которым мы бросились в пропасть запретной любви, невзирая на строгие рамки дозволенного, и были пойманы на месте преступления накануне ночью. С тех пор моя жизнь превратилась в кошмар, где не существовало ничего, кроме телесных страданий. Избитый, окровавленный, я долго валялся связанный в холодном сарае, и вот теперь меня выволокли перед лицо взбешенного босса для окончательной и мучительной смертельной расправы.
Я знал, что пощады не будет, и мне не выбраться живым из этого мрачного полутемного ангара, служившего банде домом. С трудом различив мутным взором точеную фигурку Лоя, я, даже будучи полуживым от боли, невольно содрогнулся, - настолько страшен был омега в своей решимости спасти меня, глаза его горели адским огнем, в каждой руке он держал по пистолету.
- Откуда ты здесь взялся, идиот? - взревел босс. - Ослы, я ведь велел вам запереть свихнувшегося дурака! Чего вы на него уставились? Схватить немедленно...
- Назад! - негромко, но от того еще более жутко, произнес Лой. - Я хоть и омега, но сын гангстера! Вы знаете мои способности, ублюдки! В меня стрелять вы не осмелитесь, а я без жалости убью любого, кто сделает хотя бы шаг, потом покончу с собой, и папочкин выгодный брак, который он так лелеет, накроется медным тазом!
- Не слушайте его, он потерял рассудок!
- Я не шучу, - омега выстрелил и один из бандюганов свалился замертво. - Вторая пуля полетит в тебя, отец. Тогда я стану боссом, и вся эта свора недоумков будет вынуждена подчиниться мне. Если я нужен тебе, прикажи им отойти, а нет - убей меня первым. Но одному тебе не победить клан Марфи.
- Чего ты хочешь? - босс сбавил тон.
- К чему ненужные вопросы? - с горькой иронией обронил омега. - Отпусти Виктора, ты знаешь, он ни в чем не виноват. Я соблазнил его, хотел, чтоб первым меня взял любимый человек, а уж потом и твой ублюдочный зятек! Казни меня, если желаешь крови, инициатором был я, не Вик! Я обещаю, что мы больше не увидимся. Я подчинюсь тебе и выйду замуж, будешь счастлив и доволен... ПАПА!
- Нет, Лой, не надо, не губи себя, - прохрипел я из последних сил, - мне все равно уже не жить...
- Ты будешь жить, Вик! - крикнул он. - Только попробуй умереть, дурак! Мне надо знать, что ты живешь, что ходишь по земле, смеешься, думаешь и дышишь! Без этого я не смогу существовать! Прости, я виноват, не смог тебя спасти, и ты... твое красивое лицо...
- Ну хватит этих тошных откровений! Я сыт по горло! - рявкнул босс. - Выкиньте эту падаль на помойку с глаз долой, - не поворачиваясь, он презрительно плюнул в мою сторону, - а сдохнет, я не виноват. Лой, ты теперь доволен, мелкий сволочонок?
- Назад! - снова заорал омега. - Вы отвезете Виктора к больнице, иначе сделка будет недействительной! Я сам проверю, будет ли ему оказана необходимая помощь!
- Вот ведь упрямый, весь в меня, - фальшиво засмеялся босс, - ладно, твоя взяла, к больнице. И денег на лечение суньте в карман. Но если только я узнаю, что ты с ним виделся, больше не пощажу...
... проснулся я весь в холодном поту, и долго приходил в себя, с трудом глотая пересохшим ртом прохладный воздух. Щеку и шею дергало спазмами боли, как будто факел все еще неумолимо и безжалостно жег мне лицо...
Проклятье, как же так? Я уже давно перестал мучиться этим кошмаром, так почему же он опять вернулся? Неужели так сильно скомкал мою волю вчерашний разрыв с Кэйси и последующая пьянка, когда я тщетно пытался утопить в дешевом пойле всю овладевшую моей душой чудовищную тоску?
В дверь кто-то сильно и нетерпеливо дубасил. Как долго это продолжалось, пока я плавал в своих болезненных воспоминаниях и ничего не слышал? Наверно, Март, кому еще ко мне ломиться в воскресенье утром...
- Эй, дурелом, ты спишь там, что ли? - конечно, он. - Или заночевал у своего красавчика, а я тут зря снимаю двери с петель? Да нет, тут ты, я же слышал, как орал во сне! Небось вчера нажрался, вот и снится всякая хрень.