Это жестоко и смешно. Какая может быть из нас пара, если мы из разных миров, и у наших жизней нет ни одной точки пересечения? Кэйси прозреет, станет полноценным человеком, найдет себе достойную пару, создаст семью и будет счастлив. Я должен помнить - мы с ним временно и скоро разойдемся, а значит, что и говорить ему о том, кто я на самом деле, совершенно ни к чему.
Раз выдался свободный вечер, я отправился в тюрьму и попросил свидания с Мартином. Я чувствовал себя немного виноватым перед ним, считал его отпетым негодяем, который, не задумываясь, вложит своего сообщника копам, но он оказался настоящим другом, хоть я никогда его таким и не считал. Как выяснилось в ходе следствия, в том магазине, где мы столкнулись тогда с Кэйси, хозяин успел увидеть вовсе не мое лицо, а Марта, и парня обвинили в двойном ограблении. Допытывались, кто второй грабитель, ведь по показаниям слепого было двое, но Мартин упрямо повторял, что действовал один.
- Тебя избили? - сочувственно глядя на лиловые подтеки под глазами и разбитую губу партнера, спросил я. - Такие теперь способы допроса у копов?
- Такими они были всегда, - криво усмехнулся Март, осторожно пробуя языком припухшую губу, - ты не сидел в тюряге и не знаешь. Видел бы ты меня голым! Интересное зрелище...
- Зачем терпел? Просто сказал бы, что я тоже был в том магазине.
- Мне это приходило в голову, и не однажды, - все с той же интонацией ответил он. - Но я подумал, что ты бы на моем месте не сказал. И знаешь что еще скажу тебе, рыловорот? Тебя я боюсь больше, чем полиции.
- Ну ты и псих.
- Да ладно тебе, хватит обзываться. Как у тебя дела с цветочком? Небось хорош в постельке мальчик?
- Я собираюсь рассказать Кэю всю правду о себе...
- Зачем? Ты идиот?
- Он должен знать. Надеюсь, что поймет.
- Ты идиот, - повторил Мартин. - Совсем свихнулся. Эта любовь сводит людей с ума, поэтому я не влюбляюсь. Что ж, попытайся, расскажи. Но только не поймет он, твой цветочек, ничего, не знает он реальной подлой жизни. Живет в своем слепом мирке и верит всем подряд, даже таким, как ты, считая белым и пушистым. Ну я пойду, мне даже говорить с тобой больше не хочется.
Март прав во всем, и Кэйси не поймет. Он испугается и оттолкнет меня. Мне ничего не надо говорить ему, этим я только ускорю неизбежный разрыв. У нас с ним все равно нет будущего, но я как можно дольше не хотел его терять, растягивая наши отношения как эластичный бинт, отлично понимая, что до бесконечности тянуть не получится и все равно когда-нибудь придется расставаться. Но пусть это случится послезавтра, завтра, только не сегодня! Каждый счастливый день вдвоем я принимал как щедрый дар судьбы, и было это желание физического обладания или что-то большее, об этом я не думал, но без него жизнь мне казалась бесполезной и никчемной. Такого чувства я не испытывал давно, с тех самых незабвенных дней, когда мы тайно ото всех встречались с Лоем...
***
На следующий день я как обычно встретил Кэйси возле магазина и мы пошли к нему домой. Он начал хлопотать у электроплитки, решив приготовить нам ужин, а я сидел возле стола, немного помогал и снова колебался. Может быть все же рассказать, что я безродный сирота, жалкий урод и бывший грабитель? Признаться в том, что в самом начале наших отношений имел по отношению к нему нечестные помыслы, которые вдруг обратились против меня самого, и я теперь не мыслил без него своей жизни? Если он любит, то поймет, вот только я был не уверен в этом...
- Прости меня за вчерашний день, Вик, - смущенно улыбнулся Кэйси, помешивая ложкой свое варево. - Мне правда очень стыдно перед тобой.
- Не извиняйся, все нормально, - отозвался я, невольно любуясь им. Хотелось забить на ужин, оттащить его от плитки и отнести в постель, - куда-то ходили с братом? Все хорошо прошло?
- Да, все отлично, - он вздохнул. - Боялся, что обидишься и не захочешь видеть меня.
- Кэй, - я подошел к нему и обнял со спины, - ты очень дорог мне, и это правда. Не знаю, называется ли это чувство любовью, но я хочу всегда быть с тобой. А ты? Как ты относишься ко мне?
- Вик, ты же знаешь, что нравишься мне, зачем спрашиваешь? С тобой я могу быть откровенным и говорить все, что думаю. Ты первый захотел со мной встречаться, и это было не из жалости к слепому. Я все могу тебе открыть, все свои мысли, даже те, что не решаюсь доверить брату...
- О чем ты, Кэй?
- Эрби я всегда говорю, что привык к своей слепоте. Но на самом деле я безумно хочу видеть! Ему я не признаюсь в этом из боязни огорчить и ранить. Он и так работает на двух работах, пытаясь заработать денег на мою дорогостоящую операцию. Брат позабыл ради меня о личном счастье. И он страдает от того, что нужную сумму собрать очень сложно. Вот потому и я молчу о том, что думаю на самом деле. Тебе же я могу доверить все мои сокровенные мысли, и поэтому...
- Кэйси, я рад, что ты мне веришь, и всегда готов выслушать тебя и поддержать, - каждое его слово будто топило меня в черном омуте вины, и я просто не мог дольше это терпеть, - но кое-что я не сказал тебе... - я безнадежно замолчал, чувствуя себя на краю пропасти. Проклятье, и зачем же я об этом начал, ведь не собирался говорить! - Я не хочу, чтоб между нами были недомолвки, поэтому должен признаться... надеюсь ты поймешь! Сначала все было не так, но вот теперь... Кэйси, послушай, я...
- Вик, подожди! - омега побледнел. - Ты что же, хочешь мне сказать, что не был искренен со мной все это время?
- Вначале - да, но после все переменилось! Кэй, выслушай меня, потом будешь судить! Ты знаешь, что мой друг сидит в тюрьме за ограбление магазина, так вот, я с ним...
- Ты был с ним заодно, ведь это хочешь мне сказать? - ошеломленным шепотом выдохнул Кэйси. - Ты тоже грабил, избивал людей, отнимая у них заработанные честным трудом деньги? Брат кое-что про тебя слышал, когда был в полиции, предупреждал меня о том, что ты, возможно, тоже преступник, но я не хотел в это верить! А это оказалось правдой! Неужели... тогда у магазина... это ты меня толкнул? Я понял по шагам, что один из налетчиков немного хромал на правую ногу. И ты тоже хромаешь, Виктор!
- Кэйси, все это в прошлом... Я изменился, больше не хочу...
- А через день вы оба на меня напали, - не слушая моих жалких оправданий, так же шепотом продолжил Кэй. - Все так и было, как же я не мог об этом раньше догадаться? Вы опасались, что я вас сдам полиции, и потому напали. Ты разыграл спектакль и "спас" меня! И сблизился со мной за тем, чтоб убедиться, что я действительно слепой и ничего не видел. Ты врал мне, Виктор, и про то, что хочешь встречаться со мной, и про все остальное.
- Кэйси, выслушай меня, прошу! Сначала да, я собирался только выяснить, как много ты тогда сумел узнать, но потом действительно в тебя влюбился! Кэй, это правда, я клянусь! Ты мой единственный, я не могу и дня прожить...
- Оставь меня, пожалуйста, я должен обо всем подумать, - поникнув, тяжело вздохнул омега. - Не приходи ни сюда, ни к магазину несколько дней, я позвоню тебе сам. Я ничего не скажу полиции, не беспокойся. Сейчас, пожалуйста, оставь меня.
- Кэй, дай мне объяснить... - я сделал шаг к нему, но он тут же отскочил в сторону, словно от прокаженного, задел локтем стоявший на плитке чайник и тот с грохотом свалился набок. - Милый, как ты, цел? Не обварился?
- Вик, уходи! Мне не нужна твоя забота, я не могу сейчас ее принять!
Ну, вот и все. Я горько усмехнулся про себя. Нашей так называемой "любви" настал конец, причем намного раньше дня, когда Кэйси сделают операцию. Винить мне некого, сам виноват, играл с судьбой, но в проигравших оказалась не она, а я. Кэй никогда больше не будет доверять мне, все напрасно, разбитую стеклянную посуду склеить невозможно.
Я посмотрел на Кэйси, - вроде бы он не пострадал, поднял чайник и поставил в раковину. Он не пытался мне мешать и вообще молчал. На бледном лице застыла неподвижная маска обиженного ребенка, тонкие руки сжаты в кулаки, губы чуть подрагивают... Кажется, все, больше мне нечего здесь делать. Неловко поклонился, словно бы он мог это увидеть и пошел к дверям, шагая неуверенно, вроде и сам вдруг став слепым.
- Я буду ждать, Кэй, позвони... - зачем сказал, и сам не знал, просто хотелось что-то сделать, разбить повисшую меж нами стену молчания, иначе можно было просто не вынести и сойти с ума от чудовищной боли, захватившей в тиски и сердце, и душу.
В дверь кто-то постучал, раздался детский голосок.
- Ибар, со мной все хорошо, просто чайник упал.
- Я помогу! - мальчик вихрем влетел в комнату. - Дяденька Виктор, ты здесь? Тогда все хорошо. Я испугался, думал, что Кэйси один... Но что у вас за лица? Поругались?
- Мой гость уже уходит, Ибар. Оставь, малыш, не надо сейчас ничего делать, вода горячая, пускай остынет, я сам потом все вытру.
***
Я вышел и остановился на крыльце, раздумывая, что же делать дальше. Было паршиво, хоть волком вой. Не помню, чтобы когда-то чувствовал себя так тухло. Даже в те давние черные от горя дни, когда нас разлучили с Лоем, я не испытывал такого безнадежного отчаянья. Наверно, потому что знал, Лой любит, просто мы не можем быть с ним вместе, всё против нас и ничего нельзя поделать.
Сейчас же боль потери оказалась в десять раз сильнее. Кэй даже выслушать не захотел, по сути выгнал. А говорил, что доверяет, почему же так легко разрушилось доверие?
Я виноват, отлично понимаю. Сам все запутал, наболтал всего, - и про фальшивую семью, и про свои проблемы. Так что и жаловаться не имею права, разве не я хотел только попользоваться им и бросить? И то, что я нечаянно влюбился, не оправдывает лжи.
Черт, вот бы Март меня услышал! Нахохотался бы до колик и пустил в штаны, - Вик Роу начал философствовать, и где бы это записать? Я криво ухмыльнулся и вздохнул, а ноги словно приросли к ступеньке и налились свинцом. Я не хотел отсюда уходить. Хотел вернуться и просить прощения, но знал, что это бесполезно. Так что же, это все, я не смогу его вернуть? И как мне жить на свете одному? Мартин в тюрьме, Кэй стал чужим... Может, пойти в полицию и добровольно сдаться?
- ...дяденька Виктор! Дяденька Виктор! - кто-то настойчиво теребил меня за штанину. - Ты что, глухой?
- Ибар. Ты что-то хочешь мне сказать?
- Братишка Кэйси такой грустный! Мне жалко вас обоих. Зачем вы поругались?
- У взрослых так бывает иногда, малыш. Они не всегда понимают друг друга.
- Ты не бросай его. Он стал много смеяться, с тех самых пор, как ты к нему приходишь. Я знаю, ты хороший. И совсем не страшный, только привыкнуть надо.
- Ты добрый мальчик, Ибар. Ладно, я пойду.
- Дяденька Виктор. Вчера вечером Кэйси приехал домой на машине с незнакомым альфой. Я у окна сидел и видел. Мне парень не понравился, хотя он и красивый, потому что он смотрел на Кейси злыми глазами. Но Кэйси этого не видел, и поэтому наверно думает, что он хороший. Я присмотрю за братиком и буду защищать его. Ты тоже защищай! Пообещай мне, ладно?
- Конечно, Ибар. Сколько тебе лет, защитник?
- Мне восемь, я большой и сильный. Уже хожу во второй класс. Ну что, ты обещаешь?
- Да, обещаю. Вдвоем с тобой мы никому не дадим Кэйси в обиду!
***
- Мэнди, что ты задумал? Я чуть со страху не сошел с ума, когда ты сбил слепого!
- Я не сбивал его, немного поцарапал. Зато знакомство состоялось на отлично. Ты мне пока не нужен, продолжай следить за моим стариком. Как бы не продал землю раньше, чем я все устрою. Когда понадобишься, позвоню.
- Но что ты будешь делать?
- Скажи, я ведь умею быть хорошим, Юхт? - сменив интонацию, ласково улыбнулся мошенник. - На этом весь расчет. Этот слепой дурак должен поверить в то, что я заботливый и очень добрый. Он должен доверять мне безгранично, и вот тогда я заманю его в свои сети. Тут мне и понадобится помощь второго "бескорыстного и чуткого" человека. Твоя помощь, лиса, и ты сыграешь роль, как надо! А после загребем все денежки моих выживших из ума стариков и умыкнем отсюда за границу! Ну, как, ты счастлив, хитрая бестия?