— Пройдет, — заверил я, совсем неправдоподобно прозвучало. — Я чувствую себя нехорошо. Пойду, прилягу.
— А, хорошо, — промямлила тетя.
Разулся, бросил портфель прямо в коридоре, раскачиваясь, поплелся к себе в комнату, не переодеваясь, на кровать. Почти сразу стук в стену, походу, со злости.
— Ты там?
Молчу.
— Эй? — голос у него раздраженный, грубый. — Слышь?
Не хочу, не сейчас. Перевернулся на другой бок. Андрей перестал стучать. Вот и хорошо. Действительно хорошо. Даже на душе полегчало, задремал.
— Кирюш?
Приоткрыл глаза. Тетя с моим мобильником.
— Извини, что разбудила, но уж больно настойчиво тебе звонят, — покраснела почему-то. — Не стала брать. Может, девушка. Мало ли чего.
— Спасибо.
Взял телефон. Посмотрел на экран. Номер незнакомый. Скосил взгляд на стену. Лучше выйти в другую комнату, что и сделал вместе с тетей.
— Да? — принял я звонок.
В ответ – секундное молчание и…
— Сука! Ты, блять, охерел?! Хули трубку не берешь?! Ты хоть понимаешь, что со мной было?! Да ты же в состоянии нестояния ушатал от меня! А если бы случилось что-то?! Ублюдок!
И трубку бросил. Вот же истеричка. И не заикнулся ни разу. На одном дыхании, что ли?
Хах, ха-хах, ха-ха-хах…. Теперь накрыло окончательно. Стою на кухне, ржу, как конь – тетя в шоке. Да бля, даже кот черный на подоконнике смотрит на меня ошалело. Чувствую себя полным психом. Ненормально как-то.
Фух, вытер скудные слезы, на тетю посмотрел, у той на лице вопрос застыл.
— Да не берите в голову, — отвечаю, все еще лыбясь. — Есть хочу.
— Сейчас, — быстро произнесла она, снова заметалась по кухне.
И где он только номер мой надыбал? У Витька, небось. Уселся за стол. Снова звонок.
— Да?
— Извини.
Вот теперь разговор может получиться.
— За что?
— Ну…
— За домогательства? Или оскорбления?
Поймал на себе охреневший взгляд тети, даже котяра урчать перестал, которого она гладила.
— И за то, и за другое. Чувствую себя куском дерьма.
— Ты и есть кусок… — замолчал, понимая, что я за столом вообще-то и тетя рядом… с котом. Да хрена я к нему привязался, к скоту этому? Кот…
— Иди чай попей.
— Уже.
— Приятного аппетита, — и сам борщ отхлебнул.
— И тебе.
— Ага.
И сидим, жрем, каждый у себя в квартире.
— Ты бы отключился, — через минуту ему. — Деньги идут.
— У меня тариф хороший.
Ох и тугодум. Положил трубку на стол, на громкую связь поставил, сам уже нормально жевать принялся.
— Мне одному скучно, — раздалось из телефона.
Вот сейчас тетя точно свяжет мои реплики с полом того, к кому они были обращены. Ага, контакт есть, глаза увеличились.
— А я вот не один.
— Даже так.
— Ага. Тетя моя рядом, — помолчал немного. — Кот.
И только тут дошло, какого хрена меня так бесит. Откуда у нас в хате КОТ? Не, аллергии у меня нет. Она у отца.
— Кот? Да, кот – это охренеть как важно.
— А то, — согласился я, посматривая на «членов семьи» моей. — Ты б язык попридержал. На громкой связи ведь.
— Ой, — оттуда, и затишье секунд пять, — из-вините и здра-вствуйте, — заволновался блин.
— Здравствуйте, здравствуйте, — звонко ответила тетя.
— Я отключусь тогда?
— Не звони больше сегодня. Спать буду, — предупредил его заранее.
— Ты, это, нормально себя чувствуешь?
— Андрюх, — улыбнулся мысленно, представляя его растерянную моську, — у меня тут есть кому обо мне беспокоиться. Ты как-то не к месту.
— Ну да, тетя.
— И кот.
— Ты как-то странно на кота реагируешь, — заметил Андрей.
— Его еще вчера не было просто.
— Он мой, — ответила тетя, усердно его гладя, так и шерсть выдрать можно.
— У отца аллергия ведь, — напомнил я ей, она лишь злорадно усмехнулась.
— Злая у тебя тетя, — со смешком сделал вывод Андрей и отключился.
По глазам видел, что тетка Наташа спросить хотела о друге моем, но не решилась. Оно и к лучшему. Я и сам пока не знаю, что отвечать.
14 глава. Ночь пятая
Спать хотелось безумно, несмотря на только-только наступающий вечер. Всегда после отключения, приходила чудовищная усталость, раздавливала катком. Андрею я сказал, чтоб не донимал меня. А станет ли он сегодня ночью донимать соседа? Радовало пока одно – вечером Андрей вряд ли завалится спать, значит, у меня было время отдохнуть. Вот только…
Очень странно было вернуться к себе домой спустя столько лет, шесть уже прошло, да? Вроде столько. Наш частный домик, огороженный невысоким забором, встретил родными стенами. Любил возвращаться домой.
Поздоровался с порога, но ответа не последовало. Немного встревоженный прошел дальше, заглянул к родителям в спальню. Взгляд наткнулся на спину человека моего роста, да и цвет волос светлый, как у меня. Ничего не видел за ним. Чуть отошел в сторону, чтобы поравняться с этим парнем. И окаменел, увидев самого себя, как в зеркале, только не отражение, а реального человека, своего клона. Он был напуган, в ступоре, с приоткрытым ртом, не дышал, не моргал и смотрел перед собой.
Проследил за его взглядом: ноги человека в воздухе. Этого хватило, чтобы свести меня с ума. В панике посмотрел выше, зная, что увижу мамино лицо, ее улыбку, но вместо этого…
— Андрей? — произнес вслух, уверен, но не услышал своего голоса.
Друг задыхался, царапал руками горло, пытаясь сорвать веревку. Должен помочь. Должен ему помочь! Бросился к нему. Чтобы схватить за ноги, приподнять выше, но руки схватили только воздух. Он не настоящий? Или же…
Ударил кулаком в кровать, что стояла рядом. Тот же эффект, рука прошла насквозь. Ненастоящий я, тогда тот, что у дверей, он поможет. Подбежал к нему, встал напротив, рукой помахал перед лицом, сам дерганный, в ужасе, сердце колотится. Хотя откуда у призрака сердце.
— Что столбом стоишь?! Помоги ему!
Никакой реакции, в панике обернулся на Андрея, тот руки уже опустил, перестал сопротивляться. Нет, нет, нет, пожалуйста.
— Ну сделай ты что-нибудь!
Снова ничего.
Андрей же умрет, умрет сейчас. Нельзя… допустить… этого. Пожалуйста.
— Пожалуйста, помоги ему, — шепчу уже со всхлипом, понимая, что сплю, но не могу этого вынести. — Пожалуйста. Умоляю.
Странный звук, словно ударили чем-то во что-то твердое, вокруг расплывается все, звук громче становится. Глаза открыл, дышу тяжело. Сел резко, чтобы точно проснуться, сердце по швам трещит, скорчился весь, пополам согнулся. И на что надеялся, когда спать ложился? Знал ведь, что кошмар приснится. Твою мать, больно до слез, вдохнуть невозможно, колет, прямо током в груди. И грохот в голове, стучит так сильно. Лишь спустя несколько секунд различил, что это не только сердце. Мне в стену настойчиво долбят, довольно громко.
Стукнул ему в ответ, получилось тихо, сил в руках совсем нет.
— Эй, ты как? — голос взволнованный, с отдышкой. Напуган, кажется. Почему? — Что случилось? Ты кричал. — Вот даже как. Он поэтому разбудил. — Эй? Приснилось что-то? — хотел ответить, и звука из себя выдавить не смог. Дерьмо. — Ты там один? Может, мне прийти?
— Все… — наконец появился голос, — нормально.
— Нормально?! Ты свой голос слышал? Ни хера не нормально!
Не знал, что ответить ему, да и не хотелось говорить ничего, сейчас бы проветриться хоть на минуту. Встал осторожно, ноги тяжелые, голова к полу тянет, глаза, будто выпадают наружу. Ох и состояньице. Подошел к окну, как обычно, не получилось открыть его тихо. Андрюха сразу спохватился:
— Это окно? Ты там не прыгнуть удумал?
Он реально истеричка, мне-то, соседу его, с хера ли жизнь кончать самоубийством? Высунулся в окно, хлебнул свежего воздуха, аж в глотке запершило. Обнаружил на подоконнике сигареты. Надо же, тетя не забрала. Спасибо ей. Закурил.
— Брось эту бациллу.
У меня чуть пальцы сами по себе не разжались с перепуга. Повернул голову влево – лишь силуэт темный, не видно ничего, даже не разберешь, баба или мужик.
— Че темно так?
Это он у меня спрашивает? На хрена? Мне ж откуда знать?
— Ночь ведь, — отвечаю все еще сиплым голосом.
Надо бы не базарить с ним вот так, раскусит ведь, что я Кира. Щас приду в себя, и голос нормальным станет. Стоп, как сигарету у меня увидел? Он и меня… Бля, включи голову, она ж зажженная, горит, вот и видно, и запах, ветер же в его сторону. Он не настолько тупой, чтоб не понять, что я сейчас делаю.
— Брось бациллу, говорю, слышь?
Ну да, он же не курит и другим не советует. Плевать. Мне хватает нотаций от тетки, и отца тоже, хотя он сам курит.
— Что приснилось-то?
Пожал плечами, пусть и не увидит он. Что ответить? Правду сказать? Только рот раскрыть решился, понимая, что голос уже сейчас может зазвучать нормально, сигнализация со двора заверещала, да так громко.
— Давай к стене, тут поговорить не выйдет.
Услышал, как щелкнуло окно, почти неслышно. У меня ж хрен так получится. Притушил прям о подоконник сигарету, выбросил, ставни на себя. Не проснулся, наверное, сил не рассчитал, таки загремело окно стеклом. Надеюсь, тетку не разбудил. Сама себе щас напридумывает, прибежит с окна снимать.
Лег на кровать, чувствуя головокружение, даже покурить нормально не могу. Что за жизнь такая.
— Приснилось тебе что?
И вот что ему не спится? Хотя… если я орал ему в стену.
— Тебе, правда, интересно?
— Да.
— Смерть друга. — Помолчал немного, ожидая его реакции, он, походу, ждал продолжения. — Он повесился у меня на глазах. Во сне. Я сделать ничего не мог.
Стоп, я уже говорил ему нечто подобное в образе Киры. Блин.
— Реально жутко.
— Смерть – это всегда жутко.
Вот и подвели итог ночной беседе. Заткнулись оба. Скорее всего, он тоже не знает, что сказать. Зато у меня есть вопрос подходящий.
— Слушай, хотел спросить кое-что.
— Да? — быстро ответил, ждал будто бы.
— Представь, что у тебя есть два хороших друга, но один в реальной жизни, а другой в интернете. И ты вдруг узнаешь, что это один и тот же человек. Твои действия.
— А друг этот в курсе, что я – это я и в реале и в виртуале? — уточнил Андрей, заинтересовавшись.
— Да.
— В табло заеду.
— За что?!
— А хрена скрывать было? Шутка такая? Что за дебилизм?
Да не специально же вышло так!
— Так получилось! А потом страшно признаться стало.
— Почему?
— Потерять его не хочет.
Тишина. Вот и договорился. Перестаю себя контролировать. Говорю одно и то же, что Кира.
— Мне днем сегодня заявили то же самое.
— В смысле? — что поделаешь, придется притвориться полным кретином.
— Что потерять меня не хотят.
— Ты же не ключи.
— Че?
— Чтоб терять тебя.
— Да не об этом речь! Мне ж почти в любви признались!
Значит, все верно, как я и думал, прозвучало это тогда не очень нормально.
— А ты что?
— За педика его принял.
— Класс.
И почему мне так сложно с ним общаться? Постоянно какая-то хрень наружу просится.
— Просто у меня брат, ну, нетрадиционной ориентации, — пояснил мне Андрей. Надо же, сказал это без матов. — Я насмотрелся на них всех сполна. У меня прямо фобия на геев. И тут заявления такие.
— И что? Правда педик? Друг твой.
— Нет, натуральнее некуда, — усмехнулся тот, — так мне любимому и нужному в челюсть просадил. До сих пор ноет. И не думал, что в нем дури столько.
Я даже улыбнулся самодовольно. Будешь знать, упырь, как к натуралам домогаться.
— А что с признанием-то?
— В смысле?
— Он потерять тебя боится как друга, или брата. А что ты?
— Не знаю, — голос изменился, тяжело говорить об этом? — Мне брат переехать предложил. — Вот тебе раз. Серьезно? Как так-то? — Еще пару дней назад рад был бы, но сейчас…
— Любишь его? Друга? — со смешком спросил, хоть и с тревогой в сердце.
— Люблю.
Тут меня и шибануло током. Не от счастья. Вообще ни разу. Что за хрень он там ляпнул?
— Не в том смысле, — исправился Андрей. — Я люблю девушек, их грудь, попки, секс, поцелуи, внешность, хочу семьи в будущем. — Это все, конечно, замечательно, но… — С Кирой же не так. Ты верно сказал, он как друг, брат. Я за него любому кишки выпущу, даже своему родному брату. Не знаю, как объяснить. Чувствую, что он мне близкий, родной. — Что за хрень, остановись уже. Мне сейчас дурно сделается. — Словно мы сиамские близнецы, которых разъединили и по миру раскидали.
— Чувак, ты вещи такие говоришь… Ты часом сам не педик?
Молчание было затяжным, после чего, прямо холод по венам, его ответ:
— Не знаю.
— Охренел совсем? Как это не знаешь?!
— Вот так…
— Объяснись!
— Че тебя это так задело?
И, правда, че вдруг. Я же не Кира. Бля-я-я.
— У меня педик за стеной, который с помощью дрели сюда перелезть хотел. Это уже фильм ужасов.
Оттуда ржач почти что истерический.
— Тебе «ха-ха», а мне реально страшно становится.
— Я педик неопасный.
— Да куда ни нахер, до сих пор вопли твои помню в первую ночь.
— Это был нервный срыв. К нашему разговору отношения не имеет.
— Все равно объяснись, — попросил я, чувствуя себя полным неадекватом. Прямо девка ревнивая. Вот реально.
— Говорю же, много геев перевидал, — вот же извращуга хренов. Что за жизнь у него такая. — Видел, как целуются, обнимаются, даже… однажды… случайно… Вот, правда, случайно, видел, как сексом занимаются.
— Меня вырвет сейчас.
— Да не об этом я. Точнее, об этом. Омерзительно, противно, на ошметки порубить их готов. И то же самое, когда себя с Кирой представляю.
— На хера представляешь вообще?!
— Проверить… себя.
Пиздец полный. О чем мы только говорим по ночам. Неудивительно, что мне потом херня какая-то снится.
— Значит, трахнуть ты его не хочешь?
— Нет.
— И поцеловать?
— Нет.
— Обнять?
— Тут не знаю точно, не вижу чего-то зазорного.
— Это смотря как обняться.
— Согласен.
Фух, успокоил, за это спасибо.
— Тогда это чисто платоническая любовь. Ну, чистая, светлая дружба.
— У меня друзей-то настоящих не было раньше, и не знаю, что нормально к ним чувствовать. Мужик все-таки, а мне с ним хорошо, весело и страшно за него, беспокоюсь. За брата так не волнуюсь.
О, чего так? Снова вернулись к какой-то нездоровой хрени.
— А что с ним?
— С братом?
— Нет, с Кирой твоим.
— Да хз, — снова какие-то сокращения, в падлу ему, что ли, целиком слова говорить? — Травма головы, походу, серьезная. Он такое видел… — замолчал вовремя, поняв, что мне об этом рассказывать не следует. — Я вот заикаюсь.
— Да, я заметил.
— У него другое.
— Понятно.
— Мне твой голос не нравится.
Пипец, что снова ему не так? Спал бы уже.
— С чего вдруг?
— Он сейчас плохой. Ты как себя чувствуешь?
— У меня сотрясение, походу.
— Че?! И так спокойно об этом говоришь?!
— Если орать буду, башка сильнее разболится.
— Согласен, но… — вот же беспокойное хозяйство. И что он за всех переживает так? Или только за меня?
— С отцом в больницу завтра. Снова томография.
— Вот как… Почему снова?
— Не в первый раз проблемы с головой, — тихо уже ответил, голос пропадает. Засыпаю, что ли?
— Отчего?
Блин, аж дернулся от его голоса.
— Извини, не могу сказать.
— Чувак, ты меня пугаешь. У тебя голос… Ты помираешь там?
— Ага…
Резкий сильный удар в стену. Да что ему надо?
— Охренел бля? Я серьезно! Скорую вызвать?
— Я засыпаю, дебил, — перевернулся на другой бок. — Меня вырубает просто.
Замолчал. Неужели? Вот и славно. Спокойной ночи я так и не сказал, пусть и хотел.