А всё оказалось так просто – успокоиться.
Почти просто. Это стоило тебе какого-то жалкого титанического усилия над собой.
Ещё одного.
Ты слышишь щелчок входной двери и долго бесцельно пялишься в темноту. Потом, повинуясь наитию, сползаешь босыми ногами на пол. Закутываешься в одеяла, будто они спасут от чего-то неизведанного, и идёшь в коридор.
Полоска света падает на Его лицо.
Образина, взбесившись, соскакивает с качелей и тянет тебя вперёд, чтобы коснуться его – спящего.
Коснуться в… последний раз.
В последний час.
Но ты в раздражении не позволяешь ей и этого.
Вокруг Него, точно снег, пепел и окурки. Всё помещение – дымное.
Дымовые змеи-драконы кружат над потолком, окутывая тебя, опутывая тебя, увиваясь и даря бесплотную ласку.
Ты почти благодарен им за это.
Пусть они тебе только снятся.
Опускаешься на одно колено – осторожно, чтобы не разронять одеял, и забираешь из его лежащей безвольной птицей руки едва тлеющую сигарету.
Она выглядит маяком и манит гипнотическим светом.
Впервые в жизни затягиваешься.
А затем безжалостно тушишь остаток о собственную ладонь.
* Есенин «Заметался пожар…»
========== Глава 25: Пепел ==========
Его глаза закрыты, и ты безумно этому рад. Не в силах отойти, присаживаешься на корточки, чтобы получше вглядеться в чужое лицо. Ожог пульсирует, как огненный шар, и вязкой тянущей болью растекается по всем ветвям вен.
Будто это твой природный ген.
И именно им ты взят в плен.
Где-то глубоко внутри образина до сих пор тушит свои подпаленные лохмотья.
Что ж, это ваша обоюдная расплата – за попытку нашаманить грозу-молнию.
Ты едва дышишь – чтобы не выдать себя, не спугнуть тот момент невесомости, где вы иллюзорно, но вместе.
Где всё так, как хочешь ты.
В это легко поверить.
Облизываешь искусанные губы и застываешь – смотришь в Его распахнутые по-оборотнически зелёные глаза.
Перед тобой Волк.
Ты почти боишься его. Но ещё сильнее желание прикоснуться к холке, запутаться пальцами в шерсти и прижать к себе это первозданное чудище природы.
Ты всегда хотел волка. Не ручного – дикого.
Чтобы он смотрел только на тебя.
Тебе бы хватило.
И ты без сомнения тянешь руку к его космам. Прикасаешься – Волк сонно вздрагивает – смотрит молча.
И в его глазах тебе видится разрешение.
Жженая рука печёт – неважно. Сейчас тебе на всё плевать.
Сейчас – только на эту маленькую вечность ты – цельный.
И этого тоже – хватило бы.
Прикасаешься губами к шее, прижимаешься к Волку всем телом и, сам оборачиваясь упырём, впиваешься в беззащитную жилку.
Густая волчья шерсть – не помеха.
Выпиваешь кровь – по капле – до дна, вбирая в себя всё то, в чём заключается твой Волк – его запах, его память, его шаг, его суть.
Отрываясь, широко разеваешь рот, пытаясь отдышаться. Ловишь прищуренный взгляд узких зрачков – чуть насмешливый, но в глубине неизменно добрый.
Добрый только к тебе и ещё к…
Потому, что сейчас это твой волк.
И так может смотреть только он один.
Он давно замер в ожидании, но ты отлично знаешь – готовый прыгнуть, чтобы сожрать всего тебя – от сердца до печени, выжирая полностью твоё нутро.
Хотя… Нет. О нет. Сначала он изведёт образину – потому-то она старается слиться с тобой до нулевого процента, опасаясь стать искалеченной в первую очередь.
Он знает о ней. Прекрасно знает.
И его демон алчно глядит из его серо-зелёных глаз.
А ты бесстрашно смотришь снизу, готовый быть сожранным, но не сломленным. Смотришь, и, как щенок, выцеловываешь его подбородок, спускаясь ниже, – к самому центру его бытия.
Ты уже испил его крови – что тебе ещё может быть нужно?
Ах да, точно – в нём тебе видится что угодно, но не прощение.
И, пожалуй, за него ты готов отдать всю свою кровь.
Секунда – ты у его ног.
Для тебя это не унижение – скорее действо, похожее на попытки дворовой псины согреться у случайного костра.
Тогда он заставляет тебя повернуть лицо и молча, одним дыханием шепчет: «Бери».
А ты лишь киваешь и, поднимаясь на колени, кладёшь руки ему, сидящему, на плечи.
Он неестественно бледен, но ведь он – волк, а значит, всё в порядке.
Сжимает руки на твоей талии – будто навсегда – и притягивает к себе. Впивается в губы, оставляя тебя безвольно повиснуть в сильных руках.
Его объятия напоминают птичью клетку, только её заложник уже не образина, а ты сам.
Щеришься, но едва Волк дотрагивается до твоей плоти – стихаешь.
– Разве ты не этого хотел? – впервые слышишь истинно волчий баритон из Его губ. Трясёшь головой. Он прикусывает и слегка оттягивает в сторону твою серьгу. – Тогда чего?
На сей раз у тебя есть ответ:
– Тебя.
– Разве я не твой? – удивляется Волк.
Снова отрицательно машешь:
– Никогда.
Волк фыркает, показывая громадные – больше, чем у тебя, – клыки.
И без всяких предисловий притягивает тебя – ближе некуда. Разевает пасть, скалится – и на его месте ты видишь настоящее чудовище, готовое без сожаления поглотить тебя целиком.
Испуганно отшатываешься – тебя подхватывают, не давая упасть.
В лунном свете слепяще блестит крестик.
Почему он не калечит Его?
Почему он обжег твою руку?
Может… чтобы ты не смог касаться?
Упираешься руками в чужие звериные плечи, с силой отталкиваешься и таки падаешь, сразу же пытаясь отползти. Доползти до дверей, скрыться за ними, прогнав к чёрту ночных подкроватных монстров.
Перекатываешься на живот. На отрыве, в панике делаешь два ползка, подтягивая тело на руках.
Дышишь-задыхаешься, когда твою руку перехватывает чужая – заламывая её за спину в захвате.
Другой скребёшь по полу, пытаясь оттолкнуться хоть ногами.
Бесполезно.
Зверь садится на твои лодыжки, напрочь сдирая все одеяла. А когда ты с шипением пытаешься вырваться или хотя бы превратиться в гремучую змею, Он просовывает свою руку под живот, вынуждая тебя стать на четвереньки. Секундой позже с холодеющим нутром ощущаешь между ягодиц узкий раздвоенный язык.
И тогда впадаешь в настоящую панику.
Вот только что-то изменить – нереально.
Его руки крепко, до синяков, сжимают твои ягодицы, Его язык – в тебе. Находит там что-то, от чего подкашиваются колени и хочется выть: и отпусти, и помилуй, и что, чёрт побери, ты делаешь.
Но затем Его ласка сменяется плотью. Толчок – без жалости, без какой-либо подготовки.
Рычащим клубком отбиваешься, а в голове голос – Его голос: «Разве не этого ты хотел?»
«Нет», – хочешь солгать, но образина в тебе, выдавая себя, ликует.
Не она ли на секунду отключает все рецепторы, оставляя негу и осознание, что по твоему бедру сверху вниз короткой сладостной каплей течёт лучшая смазка – кровь? И не она ли, руша тебя, – сначала на локти, а затем прогнув на ладони, побуждает ощущать жутчайшую, жаждущую крови мысль: «Ты мой».
Все перемешивается: ты оборачиваешься – видишь не то луну, не от отражение креста в зелёных глазах, голова кружится, всюду вспыхивают мутные огни-круги, и ты не успеваешь прорычать что-то, прежде чем широко открываешь глаза.
Ты всего лишь… просыпаешься.
Резко садясь на кровати, ошалело оглядываешься, не слишком понимая, где сейчас был: в своём сне или параллельной вселенной? С тебя стекает пот, а штаны и трусы пора выкинуть в стирку. Одеяла разбросаны, некоторые из них на полу. Там же какая-то книга с полуприкрытым названием: «…Знамение пути».
Рывком наклоняешь голову до самых едва согнутых колен, а в следующий миг, откидываясь назад, хохочешь во всё горло, срываясь до хрипа и наплевав, что Он может быть ещё здесь.
Хохочешь над своим полуобмороком, и тебе уже всё равно, ведь в голове колокольным звоном бьёт по ушам так, что шепотом вырывается вслух:
– Разве не этого ты, ха-ха, хотел?
*
Просыпаясь, отряхиваюсь от пепла.
Ещё совсем рано – давно я не просыпался в такую рань.
Не раздумывая, поднимаюсь и ухожу.
К счастью, скоро нахожу ту самую остановку. Автобус подъезжает минут через десять – пустой, не считая водителя и нескольких престарелых гражданок.
Расплачиваюсь и, садясь в кресло, бессмысленным взглядом всю дорогу гляжу в окно.
Такое ощущение, что я что-то упорно упускаю, но едва схватываю это чувство за хвост, тут же отбрасываю его в сторону.
Выхожу, недолго иду по парку, рассеянно осматриваю давнишние позеленевшие достопримечательности. Да уж, пора отчаливать.
Ещё минута – и я дома.
Нет, ничего не случилось.
Соня ещё в школе, Илья спит сном праведника.
Снова зверски его бужу.
Он сонно потягивается и поправляет задравшуюся футболку с какой-то английской надписью на груди.
– Ты с нами? – спрашиваю серьёзно.
Его взгляд моментально проясняется. Хочет сразу же кивнуть, но потом о чём-то пару секунд думает и в полной осознанности кивает.
– Почему? – второй вопрос.
Самый трудный для него.
Как я думал до этого мгновения.
– Потому, что я ещё не нашел своё настоящее место. И пока я не нашел другого, оно – рядом с тобой.
Несколько ошарашенно замираю: мне казалось, это «преследование» для него что-то вроде привычки, не стоящего внимания инстинкта, а оказалось…
Киваю:
– Тогда собирайся. Я потом схожу за Соней, заодно и заберу все документы.
Дочь и так знает, что в понедельник нас здесь не будет, поэтому, надеюсь, успеет со всеми попрощаться.
Сборы выходят… обычными. Хотя, казалось бы, за это время мы обросли столькими вещами.
Воспоминаниями.
И каждый раз и тяжело, и легко с ними расставаться. Впереди – полная неопределённость. Я даже сейчас не знаю, в какой город направиться – бывало, всё зависело от выбора Соньки, мол, дитя моё, ткни пальчиком в карту, только желательно в пределах нашей замечательной страны.
Всякое бывало.
Ненужное откладываю – раньше приходилось выбрасывать, сейчас можно просто оставить здесь – нужное складываю в несколько сумок – половину мы возьмём с собой, половину попросим кого-нибудь выслать, например соседей или моих родичей – едва я сам узнаю адрес.
Да и что нам в самом деле нужно – деньги, ноут, документы и пресловутый воздушный змей, а уж это я могу переправить и на байке.
Едва заканчиваю упаковывать первую сумку – звонок в дверь.
Я почему-то вздрагиваю, а затем фыркаю и улыбаюсь: я знаю, кто это. Чую.
И в объяснение этому есть два варианта: либо это длинная цепь интриг и неприятностей, опутавшая меня и ещё одного человека с ног до головы, либо обычная судьба.
Даже не знаю, какой версии отдать предпочтение.
Даю знак Илье, что пойду открывать сам, и встречаю гостя как долгожданного блудного сына, прямо через порог подавая ему для пожатия руку:
– Ты вовремя.
========== Глава 26: Гроза ==========
- Ты сделаешь как я прошу?
– Я… – Шурик определённо чует, что здесь пахнет нечистым, поэтому медлит. Выдерживает паузу и со вздохом сдаётся: – Да, сделаю.
– Вот и умница, созвонимся ещё.
– Угу… я надеюсь.
Дальше мы едем в молчании. Джеки сидит сзади вместе со мной, а тип в спортивке, везущий нас на точку возле места стрелки, недоуменно покашивает на меня серым глазом.
Первым прерывает молчание Джеки. Он отрывается от созерцания окрестностей и поворачивается ко мне:
– Ты же знаешь, если бы у меня был другой вариант, я бы им воспользовался.
– Да, я в курсе, – безразлично киваю.
– И из всех моих людей сейчас я стопроцентно уверен только в тебе.
Хмыкаю:
– Когда я это я успел стать «твоим человеком»?
Раздражённо подергивает плечами:
– Ты знаешь, о чём я.
Гляжу на него и вдруг понимаю, как ему хреново. Хех, подумать только, этот негодяй и чёртов эгоист, всю свою жизнь положивший на добывание денег – сначала для матери, потом, кажется, по привычке, – беспокоится за чужую шкуру. Ну да, он меня фактически подставил, ведь теперь, чтобы грохнуть его, нужно сначала наступить на мой труп, но и я ж понимаю – других вариантов просто не существует: любого из его лю… людоедов запросто могли подкупить. И одно дело, что в открытую они не полезут, а другое – отойдут на шаг в сторону, чтобы чужая остроконечная финка полоснула как-нибудь несовместимо с жизнью.
Оторвавшись от размышлений, слышу, как злобно скрипнули зубы Джеки.
Хах, совсем как тогда.
Flashback.
Первым из мальчишек о случившемся узнал Илья. Стиснув серый заюзанный нокиа, он вскочил и рванулся ко входным дверям Андрюхиной хаты. Быстро натянул грязные запылённо-красные стары и метнулся вниз по ступенькам. На предпоследней споткнулся и чуть не проехался носом по бетону. Вовремя восстановил равновесие, чертыхнулся, перебирая ногами, перескочил через порог и снова едва не запнулся – на этот раз уже о собственные шнурки. Витиевато выругался и на секунду замер, прежде чем с досадой сесть на одно колено – завязать шнурки покрепче.
– Куда это ты так?
Обернулся на чуть насмешливый голос:
– Не твоё дело, – огрызнулся.
Субъект даже не подумал разозлиться, обидеться или свалить курить в сторонку. Спросил:
– Что-то с Сашкой? – и по встретившему его угрюмому молчанию, убедился: – Что-то с Сашей.
Илья раздраженно поморщился, встал, побежал в нужную ему сторону. По шагам позади вскоре убедился, что «хвост» отвязаться и не подумал, и тогда рванул со всей силы, петляя и сворачивая в переулках. Однако когда субъект таки выдержал марафон – перешел на шаг и зло сплюнул:
– Валил бы к своим.
Джеки поравнялся с Ильёй и фыркнул:
– Не хочу. Давай выкладывай.
Илья покосился на него из-под чёлки и неохотно выложил:
– В больнице он. Его родители звонили, сказали: машина сбила.
– Ясно. Так мы сейчас в больницу? – сказал Джеки и попытался скрыть усмешку, глядя, как мальчишку перекосило от этого «мы».
Больше не переговариваясь, они добрались до больницы и не без указаний подвернувшейся медсестрички нашли убогую, скорее грязно-серую, чем белую, палату, в которой разместили Сашкину тушу.
Вышеупомянутая туша с гипсом на руке и внушительной повязкой на голове сидела, скрестив ноги, и уцелевшей рукой заполняла судоку.
Рядом валялась стопка газет с различными кроссвордами. На соседней койке разлёгся какой-то совсем безнадёжно больной с подвешенными загипсованными ногами, ещё две постели – пустовали.
Атмосфера самой палаты подействовала на гостей так угнетающе, что они даже забыли постучать.
Заслышав шаги, Саша поднял голову. Безнадёга попытался сделать то же самое, но безуспешно.
– Привет, – первым уверенно поздоровался Джеки и уселся на единственный стул: – Это как ты умудрился?
– Вот так, – легкомысленное пожатие плеч.
– Он легко отделался, – завистливо подал голос безнадёга. – Всего-то перелом и сотрясение.
Джеки покивал, глядя, как Илья мостится на неудобной спинке кровати:
– И всё-таки. Не верю, чтобы ты так легко угодил под тачку. У тебя ж чуйка, как у натренированной гончей. Или, может, это водила…
– Меня толкнули, – без интонации перебил Саша, ища глазами следующее судоку.
Джеки запнулся и переспросил:
– Толкнули?
– Да, – простой ответ. – Я как раз загрузил одну игрушку на телефон и остановился у перекрёстка подождать. Взгляд учуял, но подумал – фигня, а потом – толчок и машина, как прокаженная, из-за угла на скорости. Я, уже падая, пробовал сгруппироваться, но всё равно досталось.
– И ты видел?..
– Нет.
Джеки молчал долго – как понял Илья – перебирал варианты. Под муторное затишье безнадёги и расслабленное Сашино чирканье ручкой по бумаге. Потом, кажется, до чего-то додумался и глянул на Сашу:
– Ты же знаешь, кто это был, да?
Тот медленно оторвался от кроссворда и спокойно встретил недовольство в глазах Джеки.
– Ну, допустим.
Илья молча наблюдал за ними и, кажется, в первый раз видел Джеки таким хмурым: