Kapca (https://ficbook.net/authors/1252068)
Ориджиналы
NC-17
Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, POV, Hurt/comfort, Учебные заведения
Нецензурная лексика
Миди, 37 страниц
4
закончен
Нейл с самого детства был замкнутым и необщительным мальчиком, единственный дорогой ему человек – младшая сестра Лили. Он, вместе с сестрой и сводным братом, отправляется в Россию и встречает там Диму, которого больше никогда не сможет забыть.
Антáрес (α Sco / альфа Скорпиона) — ярчайшая звезда в созвездии Скорпиона и 15-я по яркости звезда на ночном небе, красный сверхгигант. Слово «Антарес» происходит от греческого ανταρης, что означает «против Ареса (Марса)» из-за того, что он своим красным цветом напоминает цвет планеты Марс.
Советую сначала прочитать Альтаир (http://ficbook.net/readfic/909197), но можно и так.
Содержание
Содержание
1
2
3
4
Часть 1
Дома, давно требующие косметического ремонта; немытые автобусы, вечно забитые хамоватыми людьми; монотонные дни за учебниками и такие же скучные лекции в университете; девушки с потока, прожигающие меня своими взглядами. Вот только мне всегда было безразлично то, что лежит на поверхности – оно ведь не показывает нам всю правду, которую мы бы хотели знать. Мне не в чем упрекать судьбу, у меня нет претензий и жалоб. Я человек, который не вписывается в общепринятые стандарты: мне незачем заводить друзей, незачем быть с кем-то милым, я не стремлюсь к тому, чтобы меня понимали. После смерти мамы многое в жизни изменилось, изменился и я. Именно тогда, как мне казалось, я повзрослел и уже смотрел на мир другими глазами. Сейчас же мне кажется, что тогда я не просто повзрослел, а стал кем-то вроде изгоя. И я сам себя «изгнал», отошел от всего мира и стал жить… отдельно от него.
Нас всегда было двое – я и Лил. Мы ходили вместе в школу, общались только друг с другом, имели общие интересы. Мы были скорее лучшими друзьями, а не просто братом и сестрой. И я очень дорожил тем, что у меня есть, ведь я знал, как легко можно лишиться родного человека. Родственные узы – самые крепкие. Сестра никогда не предаст, никогда не бросит и всегда поймёт и поддержит. А потом в нашей семье появилась женщина – коллега отца. Они поженились, её сын приехал в наш дом и стал нашим младшим братом. Я готов был смириться с тем, что он нарушает привычный порядок вещей. И я принял его. Валя не казался приставучим или глупым, поэтому он быстро влился в нашу семью, стал одним из нас.
И однажды с моей младшей сестрой случилась беда. Весёлая, милая и обаятельная Лили в одно мгновенье стала тенью – серой и унылой тенью. Из-за какого-то парня она вдруг решила, что ей нужно похудеть, стать красивее. Это чуть не убило Лил. В надежде на её выздоровление мы уехали в Россию к бабушке Вали, чтобы сменить обстановку и хоть как-то уберечь её. В первое время я никак не мог привыкнуть к чужому городу, он словно не принимал меня. Поступив в университет, стало только хуже, люди смотрели на меня и говорили: «А он иностранец, из Америки приехал». Словно я был какой-то диковинной зверушкой. В первый день занятий тучный мужчина – преподаватель политологии – отнёсся ко мне очень негативно, он знатно прошёлся по моему имени, не забыв упомянуть, что русский мне не выучить никогда.
– Приезжают тут всякие... – говорил он под смешки других студентов. – Нейлы Маттиасы Албертсоны учи их потом, разбирай всё по словам, будто у нас своих русских нет. Теперь ещё возись с иностранцами.
– Со мной не нужно возиться, сэр, – ответил я, и в аудитории повисла гробовая тишина. – Если вы чем-то недовольны, мы можем вместе подойти к администрации и обсудить это с деканом.
Мужчина побагровел от злости, настроение в аудитории сразу изменилось. Теперь на меня не смотрели с усмешкой, наоборот – с восхищением. У меня никогда не было друзей, кроме Викки и Лили, и тут заводить их я не собирался среди этого сборища шакалов. Я красив, по их мнению, и интересен тем, что родился в другой стране. А что интересного в них?
Когда я учился в первом классе, мои одноклассники избегали меня, даже классная руководительница не обращала на меня никакого внимания. Я был щуплым, маленьким мальчиком с холодным взглядом. Мне посчастливилось родиться с такими глазами – пугающе серьёзными и серыми, как грозовое облако. Со мной мало кто разговаривал, все старались вообще не замечать моего существования. Как сейчас помню: я сидел в третьем ряду за второй партой. У меня не было соседа по парте. Никто не хотел быть со мной в паре на физкультуре. Учитель не замечал того, что класс отдалился от меня. Возможно, виной тому послужило то, что я редко улыбался и почти не разговаривал. Девочки из класса называли меня «мрачным типом», откуда они взяли это выражение – остается загадкой. Я почти уверен, что большинство из них даже не знало значения этого слова, а просто повторяли как попугаи за взрослыми. Возможно, я эмоционально дефицитен, а может просто – редкостный дурак. Мне неизвестны все причины моего «изгнания», но я догадывался, что это из-за того, что у меня нет матери. Никто не говорил этого мне прямо в лицо, но иногда вскользь проскальзывало их отношение к моей неполной семье.
Потом мы переехали в Вашингтон, и я стёр из памяти всех этих людей. Уже в шестом классе я подрос, моя внешность стала более привлекательной, а когда я перешел в старшие классы, то люди словно с ума сошли: каждый хотел быть моим другом, каждый лез ко мне со своими проблемами, будто у меня своих нет. А когда меня назначили капитаном футбольной команды, я понял: всё, что было раньше – цветочки. За все школьные годы мы с Лили смогли подружиться только с Викки, хотя у сестры и было что-то вроде свиты. Я не воспринимал это всерьёз, женская дружба она такая изменчивая, поэтому я не считал смазливых девочек в коротких юбках подругами Лили. Просто я всегда помнил то пренебрежение, с котором ко мне относились в младших классах, поэтому чрезмерное внимание в старших казалось мне смешным.
Однажды летом мы с Лил поехали в родной город, чтобы навестить свою тётю Рейчел, и в парке развлечений я встретил свою одноклассницу из прошлой школы, я её сразу узнал: тёмные длинные волосы, тёмная кожа, присущая индусам. И она меня узнала, да так, что даже растолкала своих подруг, что-то быстро им сказав. Я понял, что и они, скорее всего, мои одноклассники. Вся толпа подскочила ко мне и начала задавать разные вопросы, на которые я не собирался отвечать. Лили ушла покупать содовую, поэтому мне пришлось терпеть этих идиотов, чтобы не разминуться с сестрой. Мне было четырнадцать, но уже тогда я довольно-таки вытянулся и стал более привлекательным. Смотря на удивлённые лица этих людей, их интерес и желание подобраться ко мне поближе, я не смог удержаться и тихо рассмеялся. Внешность – главная действующая сила в достижении целей. Не зря же говорят, что красивые люди более успешны.
– Шли бы вы нахер, – спокойно произнёс я, смакуя каждое слово. – От вашей болтовни у меня голова разболелась, заебали уже.
Их лица вытянулись, а я широко улыбнулся и помахал этим идиоткам. Они не очень-то прилично выругались, матерящиеся девушки омерзительны. Я поморщился и отвернулся, забыв о них и вновь став спокойным Нейлом. Наверное, это был тот самый момент осознания того, что все люди одинаковы, их отношение измеряется внешностью, и ничем они меня заинтересовать не могут.
Я шел домой к бабушке Вали с дополнительных занятий по русскому, обдумывая домашнюю работу и тему доклада, что мне задали в универе. Всё же, хоть я и говорил на русском языке достаточно хорошо, у меня был акцент и некоторые затруднения в грамматике и чтении. Уставший и голодный я всунул ключ в замочную скважину, но он никак не хотел открывать. Я понял, что с другой стороны вставлен ключ в замке, с обречённым вздохом нажал на кнопку звонка и прислонился к ближайшей стене. Послышались чьи-то голоса и быстрый топот, а потом дверь открыл мне совершенно незнакомый парень. Тёмные густые волосы, большие карие глаза и лягушачий рот. Он был странным, с живой и многогранной мимикой.
– Ты кто? – выдал парень, а я не смог сдержать ироничной улыбки.
– Я здесь живу, а вот кто ты? – сделал я ударение на последнем слове. Парень засмущался, когда я шагнул в квартиру, максимально близко приближаясь к нему.
– Значит, ты Нейл? – затараторил парень. – Меня зовут Дима.
Он протянул мне руку, немного отойдя, и обезоруживающе улыбнулся. Закрыв дверь, я пожал его руку и кивнул. Настроения вести светские беседы у меня абсолютно не было. Полдня отбивался от любопытных однокурсников, а потом выслушивал от «реальных» пацанов, что негоже заигрывать с какими-то куропатками. Конечно, постоять за себя я мог всегда, не просто так же носил звание капитана в школе. «Надо бы и в спортивную секцию записаться, а то от бицепсов останется только воспоминание», – подумал я.
И я совсем не заметил, как из обычного приятеля Дима стал для меня более… близким, намного ближе, чем парень Вали или даже сам Валя. А всё началось с того, что я согласился помочь Диме с английским, а он мне с русским. Сначала это выглядело нелепо, он не поддавался обучению, постоянно пытался увильнуть, а потом Дима стал без стеснения разводить меня на рассказы о моем прошлом в Америке. Конечно же, почти ничего он от меня не узнал, но было довольно забавно следить за его попытками. Мы стали переписываться в социальных сетях, как он объяснил – с целью подтянуть друг другу грамматику: Дима старался писать мне на английском, а я отвечал ему на русском. Я догадывался, что он иногда пользовался онлайн переводчиком. Дима любитель лёгких путей.
Иногда Дима встречал меня возле университета, иногда я заходил за ним в школу. Мы встречались втайне от всех тогда, когда это было возможно: ходили в кино или просто сидели в кафе. Он стал мне близок, почти как Лили, и я боялся даже подумать о том, что есть другая жизнь – без его болтовни и смешных сообщений в интернете. Бывало, меня передёргивало от мысли, что в один день всё изменится, перед глазами мелькало воспоминание: мама на больничной койке, худая и лысая от химиотерапии. Её измученная улыбка. А потом – следующим кадром – её расслабленное тело, от которого медсестры отсоединяют аппараты жизнеобеспечения.
– Что с тобой?
– Ничего, – улыбался я, и Дима сразу же продолжал вновь что-то возбуждённо рассказывать.
Мы оба чувствовали «химию» между нами, только не собирались признаваться в этом друг другу. Всё шло своим чередом, мы не торопились. Мне, если честно, плевать на мнение остальных, да и зачем другим знать о том, что я хочу сохранить в своём сердце? Это только между мной и Димой, их это не касается.
Как-то раз Дима пришел встретить меня у ворот университета. Девушки поглядывали на него с любопытством, всё-таки он симпатичный парень, но от осознания того, что они бросали на него хищные взгляды, во мне что-то начинало закипать. Он был какой-то грустный, с опущенной головой. Дима даже не заметил, как я подошел, поднял голову только тогда, когда я коснулся его плеча.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Представляешь, – вздохнул он, – немного опоздал в садик за младшими, так родители сразу наорали на меня и назвали безответственным, словно это они каждый день мелких упаковывают, кормят, отводят, а потом ещё и забирают.
– Ну не расстраивайся, – ничего лучше придумать я не смог. У меня только Лили, она не настолько младше меня, мы погодки и похожих трудностей в детстве у нас не было.
– Обидно, – буркнул Дима. – Мелких много, а я один… Когда я хотел пойти в музыкалку, то родители причитали, что, мол, нахер оно мне сдалось, денег и так нет. А малым – дзюдо, танцы и всякая хрень. Меня как будто родили, чтобы за ними прислуживать.
Я тихо рассмеялся, легко обняв Диму за плечи, и повёл в сторону ближайшего кафе. Он как-то сразу притих, а я всё наблюдал за его обиженной мордашкой и грустными глазами. Дима особенный, я никак не мог понять, в чём именно эта особенность заключается. Он болтливый, а я таких терпеть не мог. Он постоянно отлынивал от учёбы, однако к младшим братьям и сёстрам относился очень ответственно. Зря родители так с ним, он ведь очень хороший, старается им помочь, угодить…
– Мы сейчас попьём горячего чая, а потом пойдём в боулинг.
– Ты купишь мне яблочный пирог? – оживился Дима. – А может – тирамису?
– Что попросишь, то и куплю, – кивнул я. – Только не надо вешать нос, хорошо?
– Откуда ты знаешь это выражение? – с удивлением и неким восхищением спросил Дима. – Круто быть грустным – ты всегда накормишь и утешишь.
– Ага, – фыркнул я, а потом уже тише повторил: – утешу…
Дима смутился, пожевал губу, а потом остановился и заглянул мне в лицо. Я видел в его глазах нерешительность и страх, он никак не мог сказать то, что хотел. Мне стало интересно, я в ожидании выгнул бровь и впился взглядом в светло-карие глаза, как сказал Денис – взгляд у Димы как у оленёнка.
– Ней… – Кстати, так называл меня только он, даже сестра не осмелилась бы сократить моё имя. Будто собачья кличка, но я готов потерпеть, тем более из уст Димы это звучало даже мило. – Я уже долго не могу избавиться от мысли, что ты… мне нравишься. Давай встречаться? Хотя, если ты сейчас разозлишься, дашь мне в глаз, то я пойму. Может ты и из прогрессивной, в этом плане, Америки, но возможно тебе неприятно… Господи, я слишком много болтаю, да? Ну да, я же всегда много болтаю. Прости, Ней, это было неудачно…