***
Было странно сидеть рядом с ним каждый день и не слышать от него привычной болтовни, не чувствовать его прикосновений и поцелуев. А он любил обниматься, коротко целовать, пока никто не видит. Диме нравилось всё это, хотя я раньше никогда не понимал его стремления цепляться ко мне, словно клещ, а теперь я его понимал.
– Очнись, я готов носить тебя на руках всю жизнь, – говорил я, но в ответ было только привычное молчание. Сидя возле его кровати, я просто разговаривал с ним, иногда у меня пересыхало в горле из-за этого, но мне так хотелось дать ему понять, что я здесь – рядом с ним.
Младшие Димы приходили по выходным – в субботу и воскресенье, а из родителей я встречал только его мать. Отец, как сказала Марина, постоянно на работе. Разве есть что-то важнее собственного сына? Всё равно за лечение полностью платит семья Дениса, так почему же не навестить собственного ребёнка хотя бы больше одного раза в месяц? Я понимаю, что у людей разные материальные достатки, разные ситуации, но родители Димы и до аварии относились к нему, словно он пустое место. Когда он жаловался мне, я не верил, думал, что это обычная детская ревность, а потом и сам понял, что он во всём был прав. Однажды я заехал домой к Диме, чтобы забрать кое-какие его вещи в больницу, потому что родители как всегда были заняты. Дёргать Марину всё время было неудобно. Квартира была относительно большая, но и семья у него была большая, поэтому из-за вещей комнаты казались захламлёнными. Раньше в доме убирался Дима, младшие были у него на побегушках, а после того, как он попал в больницу, видимо, этим теперь занимались очень редко.
– Комната Димы? – спросил я у Миши – его младшего брата, который только пришел с занятий.
– Э-э-эм, он спит в зале, – ответил он. – Идём, я покажу, где его вещи.
Одежда была аккуратно сложена на двух полках в комнате его братьев. Там было довольно уютно: двухъярусные кровати, стол с компьютером и небольшая полка для книг, прибитая к стене. Проходя мимо комнаты девочек, я заметил, что у них почти всё так же, разве что цвета более нежные.
– А где другие его вещи: книги, телефон?..
– Дима не читал книг, – ответила Марина, вышедшая из кухни. – Не подумай, что он глупый, просто времени на это у него не было.
Миша лишь кивнул, скрывшись за дверью своей комнаты.
– Врач предложил читать ему что-нибудь, это может помочь, – пояснил я. Марина пригласила меня в зал жестом и там, в углу, я увидел комод, на котором лежали несколько фотографий Димы, разбитый сотовый телефон с наушниками и его школьные тетради. Я подошел ближе и взял одну из фотографий в руки: на ней мы были втроем, вместе с Денисом, Дима счастливо улыбался мне, пытаясь вытянуть руку с телефоном так, чтобы в кадр влез ещё и Валя, но у него ничего не вышло. Он снял это со своего смартфона, а потом, видимо, решил распечатать. Сердце в груди больно сжалось, я оглядел зал в надежде встретить что-то ещё, но натолкнулся лишь на грустный взгляд его сестры.
–У Димы почти ничего нет, поэтому я даже не знаю, что тебе показать или отдать, – сказала она. – Он спит здесь на полу, уроки вообще никогда не делал, потому что негде, да и некогда.
– Почему? – глупо спросил я.
– Он потерялся среди всех нас, – непонятно объяснила она. – Нас много, а он просто… Ты не подумай, что папа с мамой плохие, так получилось, что они совсем не обращают на него внимания. Это как в фильме «Один дома».
Мне стало, откровенно говоря, дурно. Мой отец тоже мало уделял нам с Лил времени, но он никогда про нас не забывал. И тогда я выстроил цепочку в своей голове: Дима очень хотел быть любимым, хотел немного внимания и тепла.
– Можно мне взять это? – указал я на телефон и фотографию.
– Бери, конечно, – кивнула Марина. – В детстве наша бабушка любила читать нам «Маленького принца», вроде бы Диме нравилось. Даже если ты просто будешь с ним разговаривать, я думаю, он будет очень рад.
– Да, Дима любитель почесать языком, – тоскливо улыбнулся я.
– Это точно. Он всегда у всех нас спрашивал, что за день произошло, слушал и обсуждал, будто ему действительно интересно.
– А потом он это мне пересказывал, – хмыкнул я. – Ну ладно, мне пора идти.
– Спасибо, что присматриваешь за ним, – внезапно сказала Марина. Мне ничего не оставалось, как ответить ей коротким кивком. Выйдя из квартиры, мне стало как-то гадко на душе. Я попытался включить телефон, но он оказался разряжен. Вздохнув, я отправился домой, мне нужно было поспать хотя бы часа четыре, иначе в университете не смогу и пары просидеть.
Часть 2
Месяц, потом второй, третий… Он не приходил в себя, не подавал признаков жизни. Ссадины и синяки давно сошли, он уже не напоминал мумию, вот только не открывал свои карие глаза. Я просыпался по утрам только ради того, чтобы после занятий в университете навестить его, прочитать что-нибудь и надеяться, что он меня слышит. Денис часто сидел у его кровати вместе со мной, мы почти не разговаривали, просто сидели и молчали. А иногда он слушал, как я читаю что-то вслух, меня, сказать по правде, не волновало, как это выглядело со стороны. Я делал лишь то, что мне казалось необходимым. Денис стал мне кем-то вроде товарища в беде, сам он давно выписался, но никак не мог прийти в себя. Он сильно похудел, выглядел слишком мрачным и явно не следил за своим внешним видом. Мне не в чем было его упрекнуть, я и сам выглядел не лучше.
Вешающиеся на шею однокурсницы стали до жути раздражать, мне казалось, что они говорят мне: «Эй, твой парень в коме, давай развлечемся, он ничего не узнает». Я записался на тайский бокс, чтобы поддерживать форму и выпускать пар хоть иногда. Не думаю, что Диме понравилось, если бы я запустил себя. Некоторые знакомые Димы, навещая его, говорили о нём уже в прошедшем времени, словно он умер. Видит бог, я еле сдерживался, чтобы не прибить их.
Приходить к Диме и разговаривать с ним стало для меня каждодневным ритуалом, даже если у меня не получалось, то я старался хоть мысленно представить себя возле его кровати. Глупо, я знаю, но это единственное, что давало мне хоть какое-то успокоение. Казалось, я словно завербовал себя, твердя, что с Димой всё в порядке, а кома – что-то вроде простуды, которая в скором времени исчезнет.
– Привет, – говорил я, заходя в палату. Бросив сумку на диван у стены, я подходил к больничной койке, гладил Диму по волосам и коротко целовал в лоб. И так каждый раз.
Иногда я оставался ночевать в больнице, на диване, который находился тут же в палате. Семья Дениса оплачивала дорогое лечение, поэтому в палате всегда было всё необходимое для посетителей. Кстати, они неплохие люди, навещали Диму даже чаще его собственных родителей. Особенно меня впечатлил дедушка Дениса: серьёзный и очень умный мужчина, даже не скажешь, что он уже дед – выглядел очень молодо. Узнав, что я учусь на факультете международных отношений и знаю несколько языков, он предложил мне работу. Если честно, то я был немного в шоке от этого человека, он знал меня лишь по рассказам Дениса. Я ответил ему, что не могу работать постоянно, так как учусь и ухаживаю за Димой. Конечно, были сиделки и медсестры, но мне было спокойнее самому подстригать ногти и обтирать Диму. Дедушка Дениса был не против работы на дому, а в офис можно было приезжать не больше двух раз в неделю. Я согласился, ведь деньги лишними не будут. Тем более я не мог постоянно просить деньги у отца, а за коммунальные услуги и всякие нужды необходимо платить. Отец моему переезду не очень-то был рад, поэтому почти не помогал мне финансово, и всё это время я жил на свои деньги, накопленные ещё в Америке.
И однажды на пороге квартиры с утра объявился Валя. Меня охватило такое раздражение, что я чуть зубы в крошку не стёр. Я понимал, что мои обвинения беспочвенны, но мне его позиция казалась эгоистичной и неправильной. Он просто взял и бросил Дениса в самый трудный период. Ему нужна была помощь и поддержка, и теперь, когда Дэн только начал приходить в себя, наш правильный мальчик вернулся. Мало ему человеческих страданий, он снова появился, чтобы надавить на больное. Я вывалил всю правду на брата, при этом отчаянно сдерживал свои эмоции. Я был зол. Зол из-за того, что Дима не просыпается, что он, возможно, никогда не сможет встать на ноги, если очнётся. А Валя ещё строил из себя жертву. Я понимал, что он вырос в бедности, что у него никогда не было отца, и что он всегда старался хорошо учиться, чтобы потом получить престижную работу. Но есть ведь вещи и поважнее. Хотя это его жизнь, и если у него куча близких людей, которые ему, в принципе, не нужны, то пусть поступает как считает нужным. В конечном итоге он останется один, и вся эта мишура, ради которой он так старался, будет никому не нужна.
***
Сидя на подоконнике во время перерыва, я листал в Димином телефоне сообщения из папки «черновики». Телефон, кстати, почти не пострадал, только экран треснул, а в уголке вообще откололся.
Дима столько всего не отправил, наверное, не было денег на счету или просто в последний момент нажимал кнопку «отмена».
«Купи мне жвачку по дороге, я знаю, ты опоздаешь на урок», – не отправил он Денису.
«Ней, пошли в кино?», – а это уже для меня. Всё-таки для меня сообщений было больше всего, и все примерно одного и того же содержания. Наверное, его что-то останавливало или смущало, и он не никак решался отправить их.
– Приветик! – сказал кто-то слащавым высоким голоском возле меня. – Чего сидим?
Я посмотрел на говорившую, а за её спиной на ещё таких же куриц, как и она. Меня чуть не передёрнуло от их вида: туфли на высоком каблуке, да ещё и на платформе, короткие юбки, у одной даже чёрные колготки в сеточку. У говорившей цвет лица сильно отличался от шеи, похоже, причина была в тональном креме - он был намного темнее ее кожи, из-за этого девушка казалась какой-то оранжевой. Две блондинки чуть ли мне в лицо не лезли, а брюнетка, стоявшая чуть позади них, накручивала свой локон волос на наманикюренный палец. Меня чуть не передёрнуло от длины её ногтя и перекачанных ботоксом губ. Я сразу представил, как она готовит такими руками, ковыряется в салате... Чуть не стошнило. Отметив про себя, что у всей троицы дорогие вещи, я поморщился. Неужели при наличии денег нельзя ухаживать за собой лучше?
– Порхайте отсюда, – грубо произнёс я, вновь утыкаясь в телефон Димы.
– А чего это ты с разбитой мобилкой? Купи себе новую, – сказала брюнетка, а у меня чуть глаз не дёрнулся. Женщины-куропатки во всех странах одинаковые, давалки, что с них взять. Я решил их проигнорировать и просто надел наушники и включил музыку на полную громкость. В последнее время я стал слушать то, что было в плейлисте Димы в социальных сетях и на телефоне. Песни он любил странные, почти все на русском языке, но если были на английском, то самые неожиданные даже для меня - американца: Jason Mraz, Meiko, Cee Lo Green. Но иногда встречались и такие исполнители, которых обычно не слушали в этой части планеты: Kris Allen, Kina Grannis, Agnes Obel. У него был самый странный музыкальный вкус. В его телефоне можно было найти даже пару песен Синатры. Я невольно улыбнулся, случайно попав на песню «Walk the Moon» – Anna Sun. Закрыв глаза, я стал тихо подпевать, при этом абсолютно забыв о курицах, которые, оказывается, всё ещё стояли рядом. Кто-то из них растолкал меня и небрежно выдернул наушник из моего уха, и наваждение, будто рядом со мной подпевает Дима – исчезло.
– У тебя такой красивый голос, – щебетала «оранжевая», – может, сходим в караоке? Я бы очень хотела послушать…
– Меня не волнует, чего ты хочешь, – отчеканил я. – Не трогай меня и вали отсюда.
Я никогда не был груб с девушками, но в последнее время они меня безумно раздражали. Да меня вообще всё раздражало, кроме некоторых людей, которые не стремились залезть в мою душу и хорошенько там поковыряться. Девушки возмущённо надулись, я успел надеть наушник обратно, не было желания слышать от этих размалёванных рож ещё и маты. Продолжив наслаждаться музыкой, я даже не заметил, как опоздал на пару минут на пятнадцать. Зайдя в аудиторию, тихо прошел к своему ряду и сел возле Даши; наверное, она одна из немногих девушек в моей группе, которые ходят в университет, чтобы учиться. Иногда она давала мне свой конспект (не всегда удавалось поспеть записать всё в тетрадь с моей скоростью письма на русском), а я взамен давал ей свой, где лекции приходилось записывать на английском. У нас была взаимовыручка, при этом друзьями мы точно не были. Даша не любила общаться с другими, в принципе, как и я.
– Дашь потом списать? – спросил я у неё, она лишь кивнула. Записывать лекцию, пропустив начало, – бессмысленно, поэтому всю пару я копался в документах, которые мне дал Виктор Олегович – дед Дениса – для перевода на английский. Мне повезло, что в Штатах у меня был углублённый испанский и французский языки. Дедушка Дениса говорил, что я ценный работник, он хочет устроить меня в своей компании на полный рабочий день после того, как я закончу университет. Пока я так далеко заглядывать не смел, мне было страшно думать о будущем, в котором, возможно, не будет Димы.
– Нейл, – позвала меня Даша, когда все начали уже собираться. А я ведь даже не заметил, что пара закончилась. Тоненькая девушка в серой кофте, с собранными в хвост волосами, протягивала мне исписанную тетрадь, я был ей благодарен хотя бы за то, что в её глазах не было обожания, которое мне до тошноты надоело. – Верни до понедельника.