Я как всегда прилёг на диван, чтобы немного отвлечься от конспектов. Скоро намечался семинар, мне стоило подготовиться. Но стоило мне немного расслабиться, как я просто-напросто отключился, заснул с тетрадью на груди. Меня разбудил изменившийся ритм попискивания приборов. За прошедшее время я так к ним привык, что даже не замечал, а тут они стали звучать громче и чаще. Открыв глаза, я натолкнулся на усталый Димин взгляд, он приоткрыл рот, но не смог издать ни звука. Я резко поднялся с дивана и в два шага преодолел расстояние до его койки.
– Дима? – взволнованно произнёс я, хватая его за руку. – Господи… Боже… Подожди, я позову врачей.
Я не помню, как выбежал в коридор, как что-то кричал. Перед глазами было лишь усталое и измученное лицо Димы, желание спешить, и страх, что я не успею, и он снова впадёт в кому. Вскоре палату заполнили врачи и медсёстры. Они что-то проверяли, говорили, но по очереди, словно боялись спугнуть Диму суетой.
– Дмитрий, – позвал его один из них. – Вы узнаете этого человека? Если да, то просто моргните.
Мужчина в белом халате указал на меня, а я затаил дыхание от переживаний: в голове не было ни единой мысли. Дима медленно моргнул, а затем снова посмотрел на меня. Даже этот жест давался ему с большим трудом. В моём горле пересохло, это словно получить самую желанную на свете вещь; это словно внезапно вынырнуть из утягивающей тебя трясины и ухватиться за протянутую руку. Дима устало смотрел на меня, а мне хотелось упасть перед ним на колени и благодарить бога за то, что он не забрал его. В карих глазах Димы я видел усталость и… нежность. Я так долго этого ждал, что потерял дар речи и никак не мог поверить в происходящее.
Затем Дима снова уснул, но теперь я был спокоен: он просто спит, чтобы набраться сил и снова проснуться. Я дрожащими от волнения руками набрал номер Дениса, даже не подумав, что тот может спать. В последнее время мы действительно сдружились, я решил, что он должен узнать об этом первым. Сообщив ему новость, я позвонил родителям Димы. Его мама плакала, говорила что-то и снова плакала. На заднем фоне визжали дети, кто-то кричал: «Димка будет жить!», что вызвало у меня улыбку и мимолётное желание последовать этому примеру. До самого утра я сидел на диване, работая над переводами с глупой улыбкой на лице.
Примечание к части По вашей просьбе, мои дорогие читатели, я выкладываю эту главу. Она не бечена, так что прошу сообщить мне, если заметите какие-либо ошибки. Часть 3
Зима в этом году была особо сурова. До остановки от университета было не очень далеко, но я и за этот короткий промежуток пути успел замерзнуть. Проходя мимо кофейни, я непроизвольно заглянул внутрь: у ближайшего окна сидели две девушки. В этом кафе я частенько бывал с Димой, и сидели мы точно на том же месте у окна. Подняв воротник пальто, я глубоко вздохнул, ускорив шаг. В голову так и лезли фрагменты из прошлого, в котором он здоровый и жизнерадостный улыбается мне своей широкой улыбкой, против этого оружия я был бессилен. Улыбнись он мне, я готов как преданный пёс завилять хвостом и сделать всё что угодно. Ребята из моей школьной команды по футболу бы ни за что не поверили, что их капитан стал таким мягким и сентиментальным. Подойдя к остановке, я невольно погрузился в свои воспоминания… Очень дорогие моему сердцу воспоминания.
Дима, закутанный в плед, сидел на диване и скучающе переключал телевизор с одного канала на другой. У него было плохое настроение, что для него несвойственно. Я ждал, что вскоре он хотя бы поделится со мной своими переживаниями, но он мрачно упёрся взглядом в ящик. Был пятничный вечер, Валя остался у Дениса, а бабушка как всегда гостила у соседки. Я готовился к предстоящему семинару, надеясь на то, что Дима отойдёт сам по себе, ведь так происходило всегда – такой уж он. Через какое-то время я услышал стук падающего пульта, но не успел обернуться, потому что он обнял меня, утыкаясь носом в шею. Он был словно жаждущий ласки котёнок, Дима всегда подсознательно тянулся за теплом, за лаской, будто нуждался в этом, как в глотке воздуха. И каждый раз от таких трогательных порывов у меня сжималось сердце, глаза у него были при этом грустные как у обиженного оленёнка. За глаза я всегда его так и называл – оленёнок.
– Ты самый лучший, – пробормотал он.
– Ты чего? – удивился я.
Почему я просто не сказал «это мне с тобой повезло»? Это пронеслось в моей голове в ту же секунду, но почему-то поправить себя я так и не смог. Дима немного отстранился, взяв меня за руку, чтобы переплести наши пальцы. Только после этого я увидел печальные глаза оленёнка, поджатые губы и усталые тени под глазами. Когда он улыбался, всего этого было невозможно заметить. Я сжал его руку в своей и стал ждать дальнейшего разговора, он коротко зашипел и только тогда я увидел краюшек бинта из-под его вязаного рукава. Вы спросите меня, почему я не обратил на это внимание ранее? Попробуйте заметить неладное у самого позитивного и жизнерадостного человека, поверьте, вы будете в шоке от своей невнимательности.
– Что это? – нахмурился я, поднимая его рукава. Меня охватил такой страх, что воздух в легких словно стал невыносимо холодным, а сердце в груди стало отстукивать громко и часто.
– Это не то, о чём ты успел подумать, – поспешил успокоить меня Дима, отстраняясь, чтобы спрятать рану. Он нервно отодвинулся от меня, но я успел поймать его. – Я проспал сегодня, поэтому второпях гладил мелким одежду… гладильная доска была сломана… а потом я неудачно поймал утюг.
Его сбивчивое объяснение, нервные движения говорили о том, что он что-то недоговаривает, но я не стал допытываться и выяснять нюансы этой истории. Поднявшись со стула, я потянул Диму к дивану, а сам стал рыться в тумбочке, где бабушка Вали хранила аптечку. Дима непривычно замолк.
– Мелкие так перепугались, еле их убедил не звонить родителям. Не подумай, что я каждый раз плачусь тебе, хотя так оно, наверное, и есть. Прости.
– Для тех, кто встречается, нормально делиться проблемами, – ответил я, подходя к Диме уже с аптечкой в руках. – Покажи мне.
– Может не надо? – как-то испуганно промямлил он, но встретив мой хмурый взгляд, Дима как-то притих и дрожащими пальцами закатал рукав до локтя. Тогда до меня дошло, что он такой подавленный и тихий был не из-за плохого настроения, а из-за боли. Бинт намотали не очень-то толстым слоем – было их всего два-три, не больше, – кое-где он пожелтел, и у меня по телу прошла холодная дрожь.
– Ты с ума сошел?! – разозлился я, медленно распутывая первый слой; в местах с пожелтевшим пятном бинт слепился. – Почему в больницу не пошел?! Кожа сошла местами или полностью?
– Местами, – ответил он, прикусывая нижнюю губу. Через какое-то время мне всё же удалось избавиться от бинта полностью. Ожог был хоть и небольшой, но выглядел очень плохо: кожа вокруг была красной, а обожжённая её часть местами скрутилась. Из-за того, что бинт пришлось буквально отрывать от тела, рана опять открылась и из неё потекла прозрачная жидкость, а местами даже кровь. Я поднял взгляд на Диму и увидел измученные карие глаза, едва наполненные влагой. Ему было больно, но он пытался всё это стерпеть. У него низкий болевой порог, он боялся даже простых уколов. Я осторожно обнял его и поцеловал в лоб, чтобы он хоть немного успокоился.
– Т-ш-ш, ничего не бойся, – сказал я и стал искать в аптечке необходимое: – сейчас полечим тебя, заживёт очень быстро. Нужно обратиться к врачу, вдруг заражение или ещё что…
– Ней, не надо в больницу, ладно? – дрожащими губами позвал он. Я вновь посмотрел на него, стараясь сдержать внутри гнев. Мне было тяжело объяснить, из-за чего именно я злился, в груди жгло, а руки сами по себе сжимались в кулаки. Я молчал, не показывая своего настроения, только и смог что вздохнуть. Через некоторое время Дима успокоился, он сидел рядом, прижавшись к моему боку. Я смотрел на его руки, кое-где на пальцах были короткие и тоненькие шрамы.
– Всё нормально, не надо в больницу, – упрямо заявил он. В голосе Димы вновь появилось его неутолимая бодрость, он снова стал лезть с объятиями и поцелуями. – Зачем доставлять людям лишние хлопоты? Я от этого не умру.
Вспоминая эти слова, внутри меня вновь просыпается гнев от осознания того, что никак не могу повлиять на происходящее. Ни тогда, когда не смог настоять на медицинском осмотре, ни сейчас, когда Дима находится в больнице. Он слабо улыбался мне каждый раз, когда я приходил к нему в палату, он даже пытался приободрить меня своим охрипшим и слабым голосом. Внезапно в кармане завибрировал телефон, а через секунду зазвучала мелодия звонка. Рядом стоящие люди в автобусе окинули меня взглядом, а потом снова уставились в запотевшие немытые окна. Я смог достать телефон и недолго смотрел на мигающее имя на дисплее – звонил Валя. Не смог сдержать усталого вздоха, но всё-таки ответил на вызов:
– Да.
– Нейл… – брат замялся, но быстро смог взять себя в руки, как всегда: – Привет. Я знаю это не телефонный разговор, но всё же: давай уже помиримся? Как насчет встречи?
Поправив сумку на плече, я вновь схватился свободной рукой о поручни. Получилось так, что я заблокировал девушку, что стояла рядом. Рассматривая её рыжие локоны, я пытался хоть что-то выдавить из своей головы, но ничего не получалось. Наверное, я был настолько выжат эмоционально, что всё вокруг стало до ужаса безразличным, невзрачным. Сказать по правде, я о Вале вообще не думал в последнее время, в моей голове просто не оставалось места для него. Наша ссора была беспричинной, даже – бредовой. Всё очень просто: Валя попался мне под руку в самый неподходящий момент.
– Ладно, – ответил я. – Поужинаем сегодня вечером?
– Отличная идея. Денис может к нам присоединиться? – неуверенно спросил он, но, не смотря на это, в его голосе слышалась радость.
– Конечно. Это ведь твой дом, Вэл.
– Тогда до вечера?
– До вечера. – Услышав мой ответ, он отключился, а я устало потер глаз тыльной стороной ладони, сжимая телефон. Я чувствовал странную усталость, не такую, какую чувствуешь от облегчения после тяжелой ситуации.
Доехав до нужной мне остановки, я сошел с автобуса и направился в сторону дома. Всё никак не привыкну к этой квартире, чтобы назвать её «своим» домом. В ней я просто спал, ел, принимал душ и переодевался. Ведь большую часть времени я проводил в больнице.
***
В суматохе прошел месяц, всё вокруг казалось сном, иногда мне казалось, что меня оглушили. Дима приходил в норму: много шутил, улыбался и выспрашивал у меня каждую минуту, проведённую в университете. На первый взгляд, его словно не заботило то, что он прикован к кровати и не чувствует ног. Приближалась та самая дата, когда Диму должны были увозить в Германию на операцию. Меня раздирали смешанные чувства, я был безмерно рад, что Дима вскоре снова встанет на ноги, но противное чувство тревоги скреблось изнутри, требуя, чтобы я не опускал его. Я обговорил с врачами Димы, проконсультировался с некоторыми специалистами и пришел к выводу, что составленный план операций и реабилитаций не даст ожидаемого эффекта. Конечно же, назначенная операция принесёт свои плоды, но также потребуется хирург-ортопед, который уже имеет опыт с такими случаями. Конечно, же я узнал имя ортопеда, который собирался оперировать Диму и собрал о нём информацию через друзей моего отца. Опыта у него было маловато, хоть и были блестящие оценки из мединститута и короткий послужной список, в котором не было ни одного пятнышка, у меня он доверия не вызывал. Я отказался от проведения второго этапа операций, посоветовавшись с Денисом, да и методы восстановительного курса у них были разработаны слабовато, поэтому я решил обратиться к отцу.
Мой отец довольно известный кардиохирург в мире медицины, живёт как обычный среднестатистический американец. Я был полностью уверен, что он сможет достать нам лучшего специалиста и хорошие условия для выздоровления, даже не выходя из дома, просто набрав на своём мобильном нужный номер. Конечно же, это будет стоить немало, но Денис даже заикаться о деньгах не позволил, ведь он взял на себя все расходы на лечение друга. Я никогда ни о чем не просил отца из-за своего упрямства и самоуверенности, но жизнь преподала мне хороший урок: никогда не говори "никогда". Я позвонил домой, когда в Вашингтоне был вечер, чтобы не попасть на дежурство отца.
– Привет, пап, – как можно спокойнее заговорил я, услышав знакомый мужской голос.
– Нейл? – удивился он. – Давно же ты не звонил своему старику.
– Дела были… – уклончиво ответил я.
– Знаю я, что ты просто так никогда не звонишь первым. Что-то случилось?
– Вот так сразу, да?
– Беру пример с тебя, сын. Ты же у нас не любитель лишнего трёпа. – Отец фыркнул, в голосе проскальзывала усталость и облегчение. Как-никак он был рад моему звонку. – Так что там?
– Пап, мне нужны твои профессиональные связи…
– Господи! Только не говори, что ты кого-то убил! – ужаснулся отец, мне даже показалось, что у него выскользнул телефон из рук.
– Что ты там успел придумать?! Нет, конечно!
– Тогда что случилось? – нетерпеливо рявкнул папа, но почти сразу же его тон понизился, а голос стал сиплым: – Неужели кто-то залетел от тебя?
– Сколько ещё безумных вариантов ты выкинешь? – прошипел я, закатывая глаза.
– Сын, ответь мне честно! Твоя девушка беременна?.. Она несовершеннолетняя? – ахнул отец.