То же самое с мозгом. Подумайте об эмоциях, например. Они абсолютно необходимы, если мы хотим, чтобы наша жизнь была полноценной, но нежелательно, чтобы они полностью управляли нашими жизнями. Если наш правый мозг одержит верх и мы будем игнорировать логику левого мозга, мы будем чувствовать себя погруженными в образы, чувственные ощущения тела и в то, что будет ощущаться как эмоциональное наводнение. Но в то же самое время не стоит использовать лишь наш левый мозг, оторвав логику и речь от чувств и личных переживаний. Это будет ощущаться как жизнь в эмоциональной пустыне.
Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне. Необходимо позволить играть свои важные роли иррациональным образам, нашим автобиографическим воспоминаниям и жизненным эмоциям, но следует интегрировать их с теми нашими сторонами, которые вносят в жизнь структуру и порядок. Когда Кэйти сходила с ума из-за того, что ее оставляли в детском саду, она по большей части работала своим правым мозгом. В результате Томас наблюдал алогичное эмоциональное наводнение – иррациональный правый мозг Кэйти работал вне координации с логическим левым мозгом.
Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне
Тут необходимо заметить, что проблемы создают не только эмоциональные наводнения, переживаемые нашими детьми. Эмоциональная холодность, когда чувства и правый мозг игнорируются или отвергаются, не лучше наводнения. Мы чаще сталкиваемся с такой реакцией у старших детей. Например, Дэн описывает эпизод общения с двенадцатилетней девочкой, которая пришла к нему на прием с историей, знакомой многим из нас.
Аманда упоминала ссору, которая произошла у нее с лучшей подругой. От ее матери я знал, что этот спор был очень болезненным для Аманды, но, рассказывая о нем, она лишь пожимала плечами и смотрела в окно, говоря: «На самом деле мне плевать, если мы никогда больше не будем разговаривать. Она мне в любом случае надоела». Выражение ее лица было холодным и отрешенным, но по едва заметному дрожанию ее нижней губы и слабому движению ее век, напоминающему тремор, я мог чувствовать невербальные сигналы правого полушария, выдававшие то, что мы можем назвать ее «истинными чувствами». Разрыв – болезненная вещь, и в этот момент Аманда справлялась со своей уязвленностью «бегством влево» – к сухой (но предсказуемой и контролируемой) эмоциональной пустыне левой стороны своего мозга.
Я помог ей понять, что, хотя ей и больно думать о конфликте с подругой, она должна уделять внимание и даже уважать то, что происходит в ее правом мозге, поскольку он непосредственно связан с нашими телесными ощущениями и сигналами от нижних отделов мозга, которые в комбинации создают наши эмоции. Таким образом, все наше воображение, ощущения и автобиографические воспоминания пронизаны эмоциями. Когда мы расстроены, нам может казаться, что безопаснее устраниться от этого непредсказуемого правостороннего самосознания и спрятаться в более предсказуемой и контролируемой логической стране слева.
Ключевой момент помощи Аманде для меня состоял в том, чтобы осторожно настроиться на ее реальные чувства. Я не указывал ей напрямую, что она прячет – даже от себя – всю значимость в ее жизни человека, нанесшего ей обиду. Вместо этого я постарался почувствовать то, что чувствует она, а затем обратился своим правым мозгом к ее правому мозгу. Используя выражение лица и позу, я дал ей понять, что по-настоящему настроен на ее эмоции. Такая настроенность помогла ей «ощутить, что ее чувствуют» – понять, что она не одна, что мне небезразлично то, что происходит у нее внутри, а не только то, что она говорит. Затем, когда мы установили между собой это ощущение связи, слова стали даваться нам более естественно, и мы смогли начать подбираться к скрытой части происходящего у нее внутри. Попросив ее рассказать историю ссоры с подругой и останавливая ее рассказ в некоторых местах, чтобы пронаблюдать едва заметные изменения в ее чувствах, я смог снова подвести Аманду к ее реальным эмоциям и справиться с ними в продуктивном ключе. Именно так я пытался связаться одновременно с ее правым мозгом со всеми его чувствами, ощущениями и образами и левым мозгом со всеми его словами и способностью линейно, последовательно изложить историю ее переживаний. Зная, как это происходит в мозге, мы понимаем, что установление связи между двумя сторонами может полностью изменить результат общения.
Мы не хотим, чтобы наших детей обижали. И в то же время важно, чтобы в трудные времена они не просто проходили через них, а умели посмотреть в лицо своим проблемам и преодолеть их. Когда Аманда отступила влево, прячась от всех болезненных эмоций, пробегавших через ее правый мозг, она отказалась от важной части себя, которую ей необходимо было признать.
Непризнание наших эмоций – не единственная опасность, с которой мы сталкиваемся, когда чересчур сильно полагаемся на свой левый мозг. Мы рискуем стать чрезмерно буквальными, жить без восприятия перспективы, утратив истинный смысл вещей, проявляющийся при вплетении их в контекст окружающих явлений (специальность правого мозга). Именно такое состояние отчасти является причиной того, что ваш восьмилетний ребенок неожиданно начинает злиться и защищаться, когда вы безобидно подшутите над ним. Помните, что правый мозг отвечает за восприятие невербальных сигналов. Поэтому, если ребенок устал или не в настроении, он может сосредоточиться исключительно на ваших словах и пропустить ваш шутливый тон и подмигивание, которое их сопровождало.
Тина недавно наблюдала забавный пример того, что может случиться, если буквализм левого мозга берет верх. Когда ее младшему сыну исполнялся год, она заказала торт в местном продуктовом магазине. Тина попросила сделать ей «кексовый торт», который представляет собой группу кексов, замороженных вместе так, чтобы они выглядели как один большой торт. Когда она делала заказ, попросила кондитера написать инициалы своего сына – J.P. – на кексах. К несчастью, забирая перед праздником из магазина торт, она сразу же заметила проблему, демонстрировавшую, что может случиться, когда человек становится излишне левополушарно-буквальным.
Понимание того, как работает мозг вашего ребенка, помогает вам достичь сотрудничества гораздо быстрее и часто с гораздо меньшим драматизмом