Еды оказалось неожиданно много: целая куча небольших плошечек и тарелочек с овощами, орешками, сушеными фруктами, а еще самса, манты, жареные пельмени, шурпа, какие-то местные плоские пирожки-конверты с тыквой… Несмотря на февраль, была даже зелень.
Степан довольно быстро наелся, тем более что особого аппетита не было, он нервничал.
– Спасибо, очень вкусно, – сказал он одной из женщин. – Давно так не набивал пузо.
Та не ответила, просто взяла пустую тарелку и ушла.
– Эй, ты что? – удивился Амир. – Сейчас плов подадут.
– Еще и плов?
– А ты как думал. Плов – обязательно.
– Ну да… – сообразил Степан. – Меня же предупреждали, что вы, узбеки, насчет пожрать – большие специалисты.
– А я не узбек, я таджик, – сказал Амир и рассмеялся.
Смех у него был не очень приятный, обидный какой-то. Словно он поймал гостя на некой глупости и теперь потешается.
– Ты кушай, кушай, – проговорил хозяин. – В следующий раз не скоро нормально поешь.
Отяжелевший от еды Степан вернулся в свою комнату. Амир сказал, что у него есть два-три часа вздремнуть.
Уснуть не удалось – Степан по-прежнему нервничал. Он почти не отдохнул, просто провалялся на кровати, мучаясь тревожными ожиданиями.
Ночью в дверь коротко постучал Амир и тут же заглянул.
– Подымайся, ехать пора.
Амир переоделся в военный камуфляж, повесил на плечо автомат, на пояс – кобуру с пистолетом, и его облик совершенно переменился. Теперь это был не трудяга, а типичный такой командир-окопник. У него даже выправка обозначилась, и голос стал другим – командным.
В темном дворе стоял «ГАЗ-66» с фургоном. Водитель сидел в кабине. Он бросил на Степана оценивающий взгляд и тут же отвернулся.
– Помоги парням загрузиться, – сказал Амир.
Недавние соседи по столу, те самые камуфляжные мужики, закидывали в фургон тюки и ящики. Степан встал в цепочку, помогая передавать груз. Потом бросил в фургон свои вещи, в том числе и ружье.
– Кончайте курить, ехать пора, – сказал Амир, садясь в кабину.
В фургоне было холодно, а еще тут неприятно пахло – похоже, здесь раньше возили мясо. Немного света давало единственное окошечко под крышей.
Машина тронулась. Степан устроился между тюками, положив под голову рюкзак. Камуфляжные мужики достали бутылку водки и по очереди отхлебывали из горла, не предлагая Степану. Впрочем, он бы и сам не стал.
Хотелось поскорей увидеть брата и задать ему наболевшие вопросы. Степан осознавал, что участвует в чем-то опасном, не вполне законном, да еще и в чужой стране… ему это совсем не нравилось. Хотя бы понять, что происходит, – уже было бы легче.
Грузовик с полчаса неторопливо выбирался из лабиринта улочек, а затем началась немилосердная тряска. На ухабах гремели ящики и подпрыгивали тюки. Водитель, похоже, не жалел ни машину, ни пассажиров с их грузом.
В замкнутом пространстве пропало чувство времени и расстояния, Степану уже казалось, что этот грохот и тряска будут вечными. А еще в животе лежал более чем обильный ужин, которому тоже было несладко в трясучке.
Один из попутчиков окинул Степана внимательным взглядом и вдруг протянул бутылку.
– Хлебни, погрейся.
– Спасибо, я пока не замерз, – отозвался Степан. – Не знаете, долго еще нам так трястись?
Собеседник безмятежно улыбнулся.
– Не думай о трудностях пути, думай о цели.
– Что, простите?
– Вспомни предков. Когда-то здесь проходил Великий шелковый путь. Почти тринадцать тысяч километров, и никаких тебе машин, никаких асфальтовых дорог. И люди шли, у них была цель.
– И что? – осторожно поинтересовался Степан.
– Теперь здесь тоже проходит Великий путь, и снова Самарканд в нем – ключевая точка. Все повторяется.
– Ну да… – пробормотал Степан.
«Либо доморощенный философ, либо уже пьяный», – подумал он про себя.
И снова бесконечная тряска, гул двигателя, грохот ящиков. Стало закладывать уши – Степан понял, что машина идет по горной дороге. Вдруг она остановилась.
Степан поднялся и выглянул в крошечное окошко под потолком.
Действительно, горы. Скосив глаза, он увидел, что на дороге стоит всадник на невысоком лохматом жеребце, с автоматом Калашникова за спиной. Сейчас всадник о чем-то говорил с водителем.
– Не суетись, уже почти приехали, – сказал Степану недавний собеседник.
Это было правдой. Еще минут пятнадцать машина тряслась по дороге и потом остановилась окончательно.
* * *
Грохнула дверь, в фургон заглянул Амир.
– Живы-здоровы? – дежурно поинтересовался он. – Разгружайтесь.
Степан первый выпрыгнул из фургона. На улице бледнело утро, но после нескольких часов в темноте оно ослепило.
Машина стояла в широком дворе перед помпезным трехэтажным домом, похожим на игрушечный дворец. Двор окружал высоченный забор. С одной стороны поднимались горные вершины, с другой – блестело озеро, видимое через открытые ворота. Посреди двора журчал небольшой, но живописный фонтанчик.
Место было красивое и необычное. Больше всего удивляло, что, кроме этого дворца, в округе не было никаких других домов, построек, даже электрических столбов.
Чуть поодаль стоял еще один грузовик, рядом с которым суетились люди в полувоенной одежде. И все – при серьезном оружии. У них тоже были тюки и ящики, они таскали их куда-то в дом.
Кто-то помахал рукой спутникам Степана, кто-то даже радостно обнялся с Амиром. Похоже, все тут были свои. Кроме Степана.
А у крыльца дома прогуливались двое охранников в черной форме, у каждого был короткий автомат неизвестной Степану модели, очевидно, иностранный.
– Чего встал, помогай! – Амир хлопнул Степана по спине.
Груз заносили в дом через неприметную дверцу. За ней уходила во мрак крутая узкая лестница, она вела в подвальное помещение, обширное, но почти пустое. Здесь были сводчатые потолки, тусклый желтоватый свет давали две лампочки у дальней стены. Место выглядело зловещим, Степану в голову сразу пришло определение «пыточная».
Сюда же носили свои вещи незнакомцы из другой машины.
Выйдя во двор, Степан вдруг увидел на крыльце странного человека. Он был высоким, очень толстым, совершенно лысым. При этом лицо у него было детское, взгляд – бессмысленный, как у умственно отсталого. И даже губы испачканы чем-то вроде шоколада.
Человек был одет в халат из золотистой ткани, на пальцах блестели огромные перстни. И еще какая-то массивная золотая цацка висела на шее.
– Да не пялься ты! – процедил Амир. – Это сам Тимур.
– Что за Тимур? – тихо переспросил Степан.
– Тимур – самый сильный Привратник на тысячи километров вокруг. И, как ты понимаешь, он тут хозяин. Не зли его. Глаза в землю и не спорь.
– Да я и не спорю… Слушай, а где тут туалет?
– Уже приспичило?
– Ужин наружу просится, да еще и растрясло в дороге на славу…
– В туалет тебя не пустят. Выйди за ворота, обойди дом, там можно.
Морозить задницу не очень-то хотелось, но деваться некуда. Степан вытащил из рюкзака салфетки и отправился за дом.
Здесь был крутой откос, весь заваленный мусором. Настоящая свалка прямо под стенами «дворца». На мгновение показалось, что Степан угодил в средневековье.
Пристроившись у чахлого кустика, он вдруг заметил краем глаза какое-то движение сверху. Оказалось, с крыши дома за ним следит еще один охранник.
«Ну, посмотри, посмотри… – со злостью проговорил про себя Степан. – Когда еще такое увидишь…»
Он вернулся во двор со спокойным сердцем и чувством выполненного долга – живот больше не беспокоил, а значит, ничто не мешает переносить дальнейшие тяготы.
– Отдыхаем, парни, – объявил Амир. – Скоро подъедет еще группа, и тогда выдвигаемся вместе.
Степан присел на подножку грузовика.
«Привратник… – подумал он. – Интересно, что за ворота он охраняет? Границу с Таджикистаном? Контрабанда, наркотики? Боже, во что я вляпался?»
Во дворе вдруг показалась девушка в короткой расстегнутой дубленке с меховым воротником. Она остановилась у фонтанчика и принялась набирать воду в простые пластиковые бутыли.
Девушка была очень молодая, не больше восемнадцати, но поразительно красивая и изящная. Судя по чертам лица – из местных, узбечка или таджичка. Степан просто залюбовался.
Он вдруг заметил, что к нему быстро идет охранник от крыльца. Наставив на Степана палец, он быстро и сердито что-то заговорил по-узбекски, яростно шевеля бровями.
– Простите, я не понимаю… – растерялся Степан.
– Говорил же тебе, глаза в землю! – процедил Амир. – Он говорит, чтобы ты не пялился на жен хозяина.
– Понял… – смутился Степан, опуская взгляд.
Охранник ушел. Следующий час Степан маялся бездельем, боясь посмотреть вокруг. Черт их всех знает – как себя вести, чтобы никого не обидеть? Может, просто встать лицом к забору и положить руки на затылок?
За воротами просигналила машина. Прибыл еще один грузовик – пыльный «Урал» военного образца. Снова из фургона выбрались люди в камуфляже, снова появились тюки и ящики.
Один из приехавших подошел к Амиру, протянул руку.
– Здорово, Расул, – кивнул Амир. – Чего везешь?
– Разное… – таинственно улыбнулся Расул. – Сотня дел, сто дорог – всего понемножку.
У него были черные курчавые волосы, перебитый нос и внимательные, постоянно прищуренные глаза. Казалось, этот человек всякую минуту ждет подвоха. Рука его лежала на ствольной коробке укороченного автомата Калашникова. Степану он не слишком понравился – люди подобного типа вызывали у него подсознательное недоверие.
– Пойдем поболтаем, – сказал Амир.
Расул бросил быстрый взгляд на Степана, на его гражданскую туристическую одежду, на прислоненное к машине древнее ружье. Кажется, он даже презрительно усмехнулся.
«Ну и черт с вами, – сердито подумал Степан. – У вас свои дела, у меня – свои».
Наконец завершилась суета с грузами, закончились разговоры «за встречу».
– Подымаемся, братцы! – объявил Амир. – Пора в дорогу.
И, к искреннему удивлению Степана, указал на дверь подвала.
* * *
В подвале собрались все приехавшие. Всего около двадцати человек. Здесь же были грузы – целая гора непонятного барахла.
Степан осторожным взглядом пробежался по лицам. Люди выглядели серьезно, сосредоточенно. Кто-то сдержанно переговаривался. Никаких шуток. Интересно, в какой путь они собрались из подвала? А может, сейчас откроется невидимая дверь и подъедет поезд метро по тайному тоннелю?
Разговоры затихли – в подвале появился Тимур. Он шел и одновременно что-то ел – пирожное или кусок торта. Крошки сыпались на золоченый халат.
Степан не выдержал и посмотрел на его лицо. Тимур почему-то болезненно морщился, словно его мучила зубная боль. Казалось, еще секунда – и он заплачет.
Он прошел в дальний конец комнаты, сел на перевернутый ящик под лампами. И через секунду… действительно заплакал!
Сначала просто всхлипывал, закрывая лицо жирными ладошками, потом тихонько заныл, начал раскачиваться из стороны в сторону.
Под сводчатым потолком металось эхо его рыданий. Все это выглядело жутковато, как в дурном сне, по коже побежали мурашки. Степан растерянно оглядывался, он искал объяснение, но его не было. Люди вокруг просто стояли, опустив головы.
Тем временем накал рыданий нарастал, Тимур уже натурально выл, его звенящий голос, отражаясь от стен, неприятно бил по ушам.
Происходило что-то странное: заложило уши, конечности внезапно ослабели, перед глазами поплыли зеленые пятна.
А потом над головой замерцал свет – какой-то дрожащий, стылый, совершенно неуместный здесь, в душном узбекском подвале. Степан удивленно поднял голову – ему казалось, что никаких ламп на потолке не было и в помине…
Ламп действительно не было. Но не было и потолка – над головой болталось округлое светлое пятно, будто подсвеченная сбоку тонкая ткань или облако пара, вроде того, что пускают музыканты на сцене. Пятно медленно опускалось, и Степан напрягся – чем оно было ближе, тем тверже казалось. Может, это ловушка, может, их всех сейчас просто раздавит – под заупокойные вопли Тимура? Но никто не волновался, не кричал, не пытался бежать…
И в этот миг опускающееся сверху нечто коснулось макушки Степана. Ощущение было непривычным, похожим скорее на дуновение холодного ветра, чем на прикосновение к чему-то материальному, Степан даже справился с позывом втянуть голову в плечи. Светящаяся плоскость ползла вниз, дошла до бровей, скользнула по глазам – и Степан вскрикнул от неожиданности. Его голова оказалась в другом мире! Он увидел деревья, стоящие в сугробах, затянутое светло-серыми облаками зимнее небо. А вокруг – опускающееся черное нечто, из которого словно прорастали человеческие макушки. Люди вертели головами, оглядывались, перемигивались, кивали друг другу, а чернота опускалась, уходила в снег, освобождала людей.
И лишь из-под ног, из остатков тьмы, по ушам продолжал хлестать леденящий душу вой странного человека Тимура.
– Да что происходит?! – воскликнул Степан, хватаясь за голову.
– Заткнись! – прорычал Амир и отвесил ему подзатыльник – довольно болезненный и обидный. – Глупый русский! Не дергайся в проходе!
Степан хотел что-то ответить, отреагировать – но не смог.
Он вдруг понял, что сидит по пояс в снегу. А вокруг громоздятся мощные стволы деревьев, нависают тяжелые ветви с длинными иголками. Мороз обжигал щеки.
Стены подвала исчезли. Только вой еще слышался, но уже совсем тихо.
– Цел? – Амир потряс его за плечо.
Степан изумленно огляделся. Он действительно был в лесу, сидел, утопая в глубоком сугробе. И все остальные были здесь, они ковырялись в снегу, как мухи в варенье. И тюки с ящиками беспорядочно валялись вокруг.
Не было только Тимура.
– Что случилось? Где я? – пробормотал Степан.
– Ты на месте. И добро пожаловать в Центрум. Слава Аллаху, все получилось.
* * *
Холод был жуткий, даже дышать больно. Степан затянул капюшон, поднял шторку, закрывающую лицо. Стало немного легче.
Эх, хотел же купить лыжную шапку-маску с дырками для глаз, да так и не купил…
Нашел свой рюкзак и ружье, прицепил на ноги пластиковые снегоступы. Поклажа была тяжеловата, не зря Амир советовал побольше выкинуть. Но теперь уж придется потерпеть.
Попутчики были погружены в дела. Многие утеплялись, заматывались в шарфы и доставали толстые рукавицы. Откуда-то появились широкие промысловые лыжи, брусы, и теперь ящики с их помощью превращались в сани. На «сани» привязывали тюки и другие ящики, поменьше.
То и дело слышались щелчки автоматных и пистолетных затворов. Степан, поразмыслив, тоже загнал патрон в ствол ружья. Хоть и не знал, зачем и для кого.
– Не продувает? – Амир пощупал материал дорогущей пуховой куртки «Marmot», выпускаемой для полярников и альпинистов.
– Пока нормально.
– Три дня на холоде, думаю, выдержит. А больше и не надо.
– Кто?
– Да одежка твоя – дрянь! Одноразовая она, вот что.
«Ничего себе!» – с возмущением подумал Степан. Он хотел даже возразить и намекнуть на цену этой «дряни», но вдруг вспомнил наставления Бориса насчет натуральных материалов.
– Амир, где мы?
– Так в Центруме же!
– Я понимаю, что в Центруме. Брат писал про какой-то Центрум. Я думал, может, это слово кодовое? Где этот Центрум и как я тут оказался?
– Где… – Амир ухмыльнулся. – Далеко! У брата и спрашивай, а я тебе не гид-экскурсовод. Иди помаленьку, а мозги мне не сверли, ясно?
Он отвернулся и пошел было дальше, но вдруг остановился.
– Вот что… Ты Расула видел уже. Он с братвой тоже в Хеленгар идет. Но ты с ними не вяжись, у них всегда свои дела.
– Ладно, понял. А зачем мне к нему вязаться? Разве мы с тобой не вместе пойдем?
– Пока – вместе… А там – мало ли, как сложится.
Хеленгар… Это слово тоже было знакомым, Борька упоминал его в записях. Надо бы перечитать еще раз. Только не сейчас, не на морозе.
И еще было жалко навигатор, оставленный в Самарканде. Стоило проявить упрямство и не отдавать. Сейчас бы включил – и никаких вопросов «где, что…».