На первый вопрос о кавказских приключениях Олег сказал: «Позже. Спрашивайте о том, что касается профессии». И стал говорить о задачах журналистики, о ее возможностях… Потом кто-то задал один вопрос, кто-то второй… и они посыпались как камешки с горы. И вот наконец Олег начал рассказывать в лицах, как его пытались похитить чеченские боевики и как его отбили наши бойцы. Он чуть запнулся, подбирая слово поточнее, и в этот короткий миг прозвучал вопрос:
- Олег Дмитриевич, а вы женаты?
Конечно, это Лялька! Лана повернулась к ней, с досадой прошептала:
- С ума сошла? Дай ему дорассказать хотя бы!
Но Лялька уже встала, картинно поправила холеной ручкой свои темно-рыжие волосы и спокойным, сладким голосом, не обращая внимания на замешательство Олега, продолжила:
- Я спросила потому, что вдруг представила, как трудно быть вашей женой. И все-таки позавидовала ей…
- Совсем наглость потеряла, - диагностировал кто-то из парней. Аудитория зашумела. Но Лялька продолжала стоять, ожидающе и зазывно улыбаясь Олегу.
- Очень своевременный и не менее тактичный вопрос, Коростылева, - подала голос с задних рядов преподавательница. - Олег Дмитриевич, вы вправе не отвечать на него.
Олег вдруг засмеялся:
- Что вы, Людмила Васильевна, как не ответить человеку, продемонстрировавшему коллегам такой эффектный журналистский прием? - Он забавно помотал головой. - Оказывается, вот как чувствуют себя те, у кого мы берем интервью. Даешь человеку говорить свободно, сидишь с восторженно-обалдевшим лицом… Человек расслабится, разговорится о своем, даже расхвастается, а ты ему - бац! - свой главный вопросик. На который, задай вы его в лоб, он бы фиг ответил… - Он сделал паузу и, глядя на Ляльку, сказал: - Нет, девушка, я не женат. Почему - не знаю, некогда как-то было…
И тут он почему-то быстро глянул на Лану.
А через два дня она столкнулась с ним, выходя из аудитории. Он вдруг покраснел и сказал:
- А я к вам. Может, сходим куда-нибудь?
Томная красотка Лялька стала тележурналисткой и теперь демонстрирует зрителям одного из популярных телеканалов испытанный на Олеге прием, как, впрочем, и много других. Но Олег запомнил ее не потому, что она поставила его в идиотское положение перед студентами. Он ее запомнил и был ей благодарен, потому что не будь ее лурацкого вопроса, он мог бы не увидеть свою Ланку. Он помнил, как азартно рассказывал о своем спасении в чеченских горах, мысленно удивляясь, как похоже это было на сцену из крутого боевика, но ведь все так и было! И он именно об этом хотел сказать, как вдруг его перебил томный девичий голос. Он машинально посмотрел в ту сторону, откуда голос прозвучал, и… увидел белокурую девчонку, которая с досадой смотрела на встающую соседку.
Олегу не требовалось анализировать свое отношение к жене. Оно просто возникло в тот момент - и ничуть не изменилось за все эти годы. Очень немногие люди на планете могут с полным правом сказать о своих спутниках «моя половинка». Олег был из их числа.
Они спорили. Они ссорились. Но разве человек всегда в ладах с самим собой?
Глава 5
- Сегодня ведь пятница, правда, Тошка? - надевая «уличные» джинсы перед уходом из детсада, спросил Тимка у брата.
- Ты прав, как ни странно, бледнолицый брат мой, - ответил тот, помогая Тимке надеть куртку и теплые ботинки.
- Ура, правда? - В голосе малыша послышалось ликование.
- Еще бы не «ура», - вздохнул старший брат. - Сейчас пойдем в «Лакомый кусочек». Так что давай поторопись… Hurry up! Quickly!
Тимка засмеялся:
- Ты что, птица, что ли?
- Почему?
- Ты сказал «квик»! И про какую-то харю…
- Темнота! Я сказал «быстрее», но по-английски. Да-а, пора тебя языку учить… Ты ведь каждую вторую вывеску прочитать не можешь! А что дальше будет?
Платон еще раз вздохнул. По пятницам у его тусы всегда какие-нибудь планы, а он на сейшн или опаздывает, или и вовсе - мимо… А что делать? Сам виноват. Пару раз вышло так, что повел брата в кафе, а мелкие - они памятливые. Теперь как пятница - так веди его в кафешку…
Они шли по освещенной фонарями и рекламными щитами ноябрьской улице. Тимка двигался вприпрыжку, то и дело тормозя и читая по складам вывески:
- Ла-ко-мый ку-со-чек… Лакомый кусочек! Пришли, Платош!
В кафе уютно пахло ванилью, было людно, но им повезло: любимый столик у окна только что освободился. Платон усадил брата, повесил на стилизованную под березку вешалку их куртки и пошел к стойке делать заказ.
Очередь была не очень большой, но двигалась медленно. Платон, задрав голову, изучал электронное меню, прикидывая, что еще, кроме «наполеонов» и свежевыжатого сока, он может взять. Наконец подошла его очередь, он сделал заказ, расплатился и повернулся лицом в зал, поднимая руку, чтобы показать брату большой палец. Но Тимки за столиком не было. Платон обежал взглядом кафе: нет Тимки! Платон заметался между столиков, спрашивая весело болтавших посетителей:
- Мальчика… беленького такого, в синем свитере, маленького - не видели?
- Нет… Нет… Нет… - равнодушно отвечали люди и отворачивались, снова возвращаясь к своим разговорам и лакомствам…
Наконец худенькая официантка, несущая полный поднос, сказала:
- Мальчик лет пяти-шести? А его женщина увела. Минут… наверное, около десяти минут прошло. Я почему внимание обратила - она ему куртку и шапку на ходу натягивала.
- Какая… какая она из себя?
- Ой, даже не знаю, я ее только со спины видела… Ну, такая… плотная, в темной куртке и, кажется, в джинсах. Или в брюках? Шапка голову обтягивала, темная - волос не видно.
Да… Попробуй найти кого-нибудь по такому описанию. Невозможно даже понять, знакомый это человек или нет… Отзывчивая официантка все что-то говорила - что-то вроде того, что у нее самой такой же сынишка и как же можно ребенка раздетого на улицу тащить… Платон окончательно растерялся, и тут подошла еще одна официантка.
- Что ты стоишь, треплешься, люди заказ ждут! - накинулась она на первую.
- Лид, тут такое дело… У мальчишки брата украли.
- Не гони! - вытаращила та глаза.
- Правда! Я видела, как его баба какая-то уводила, на ходу одевала.
- Так я тоже их видела! Я на улице у входа курила, а она его мимо протащила, говорила: «Скорей, скорей…» А он все оглядывался. Она еще вроде бы говорила, что это игра, вот, мол, пусть поищет тебя… Или поищут, что-то в этом роде. Потом посадила в машину - и как рванут с места!
Платону стало ужасно жарко и сразу ужасно холодно. Трясущимися пальцами он выковырнул из кармана джинсов телефон и набрал «02»:
- Милиция? У меня брата украли…
Милиция прибыла быстро - районное отделение располагалось в квартале от кафе. Но опрос свидетелей дал только то, что Платон уже знал. Лишь официантка, которая курила у входа, добавила, что увезли мальчика на «Жигулях» темного цвета. Вроде бы на «девятке». Но сколько темных «девяток» в городе!…
Милиционеры увели Платона в отделение, и плотный лысоватый капитан позвонил его родителям. Мальчику показалось, что они мгновенно возникли в дверях неуютного прокуренного кабинета. Ему и хотелось их увидеть, и не хотелось, потому что кроме ужаса он испытывал невыносимый стыд и чувство вины.
- Мама… Папа… Что теперь будет? Простите меня… - Платон заплакал, глядя на родителей черными от горя глазами.
Лана обхватила ладонями горячую голову сына, зашептала:
- Успокойся, Платоша, тише, тише…
Платон сцепил зубы, чтобы удержать позорные слезы, но упреки, которые не высказали ему родители, все вертелись и вертелись в его голове: как он допустил такое? Почему не стоял в очереди с братом? Или хотя бы не смотрел на него, не спуская глаз?! И больнее всего было от того, что всего за четверть часа до пропажи братишки он, старший брат, думал с досадой: «Навязался ты на мою голову…»
Хоть и мало было известно об обстоятельствах похищения, Камневых продержали в отделении не меньше трех часов. Пришлось перечислить всех знакомых, ответить на кучу разных - на их взгляд, нелепых - вопросов, написать заявление… Примиряло со всей этой процедурой одно: и капитан, и все, кто был в этом кабинете, были искренне озабочены случившимся. Напоследок капитан, которого звали Эдуард Петрович Васильев, сказал:
- На моей памяти в нашем городе детей не крали. Но сейчас обстановка в стране в этом плане сложная. Хорошо, если похитители позвонят вам в ближайшее время. Да, могут потребовать, чтобы с милицией больше не связывались. Вы выполняйте все их требования. Мы найдем способ с вами связаться.
«Хорошо, если позвонят». За этой фразой стоял черный бездонный ужас.
- Скорее, скорее! - торопила Лана Олега и Платона. До дома от отделения было рукой подать, но - вдруг именно в эту минуту похитители звонят на их домашний телефон?
Вот наконец поворот - и их дом. Скорее, скорее… Лифт невыносимо медленно дополз до их этажа. Лана первой шагнула в открывшуюся дверь - и замерла, вглядываясь во что-то, лежавшее у двери их квартиры. Глаза, как назло, застилала какая-то пелена, а ноги, словно чужие, не хотели сделать три шага до маленькой фигурки в Тимкиной синей курточке…
Кто-то резко оттолкнул ее в сторону. Мимо пронесся Олег, присел, заслонив собой того, кто лежал - и обернулся, облегченно улыбаясь:
- Спит, просто спит, - прошептал он.
Лана не помнила, как оказалась рядом с Олегом, который уже держал Тимку на руках. Она быстро ощупала сына - жив! Цел!
- Боже, спасибо тебе!… Пойдемте скорее в дом! Почему он не просыпается?!
В это время пискнул сотовый Олега: пришло сообщение.
- Лан, посмотри, что там.
Она вытащила из кармана его куртки телефон, откинула крышку: «Это только предупреждение! Хотите, чтобы вас оставили в покое - звоните завтра в 14.30 (дальше шел номер телефона). В милицию больше не обращайтесь, во избежание больших неприятностей».
- Что происходит, пап? - тревожно спросил Платон.
- Если бы я знал, - ответил отец сквозь стиснутые зубы.
* * *
Какое блаженство! Он избавился, навсегда избавился от своей тетушки-мучительницы! От этой мерзкой твари с удушливыми духами! Ах, как хорошо! Жаль только, она недолго мучилась… Но ужас в глазах, которых он так всегда боялся, ужас перед ним - перед ним!… Ах, какое блаженство!
Теперь он может делать все, что захочет. Он - свободен.
Теперь он будет жить.
Только комп почистить - и все!
* * *
Тимка проснулся, но глаза не открывал, лежал тихо-тихо, принюхивался… Точно-точно, пахнет домом! А не машиной и этой теткой! Тимка чуть-чуть разлепил веки и сквозь пушистые светлые ресницы увидел… Платошу!
- Тош, мы где? - прошептал он, все еще не открывая глаз полностью.
- Дома, Тимыч, дома. Все хорошо, не бойся!
Теперь все и вправду стало хорошо: Тимка не только дома, но и очнулся от своего неестественного, какого-то каменного сна. Нет, не-ет, больше он от него ни на шаг. Больше он с него глаз не спустит!
- А мама и папа?
- Мы здесь, Тимоша, - услышал он мамин голос и окончательно поверил, что он дома.
- Ура! Вы здесь! - Тимка резко сел и, побледнев, снова упал на подушку. - Ой, все кружится…
- Ты лежи, лежи, я тебе сейчас молочка принесу. - Лана погладила его по волосам и быстро ушла на кухню.
- Когда лежишь, легче? - Олег присел к нему на постель. Тимка слабо кивнул. - Чем же тебя вчера угостили?
Тимка зажмурился, плечики его поползли вверх, сжимаясь.
- Пап, - виновато зашептал он, приоткрыв один глаз, - я просто уж-жасно хотел пить! А у тети только кока-кола была… Па-ап? У меня что… у меня уже… печенка растворилась?! - И синие глаза налились слезами по самые краешки.
- Кока-колу? Бэ-э! - Платон скривился, словно его затошнило. Олег наклонил голову, чтобы скрыть непедагогичную усмешку. Когда Тошка был маленьким, все эти! колы, фанты и спрайты вдруг заполонили ларьки и прилавки магазинов. Тошке они очень нравились. И однажды на дне рождения дружка, отец которого как раз и держал ларек, он так упился всеми этими заграничными газировками, что и теперь не может слышать даже их названий. А Олег с Ланой, наученные горьким опытом старшего сына, младшему с младых ногтей внушили, что все эти напитки - яд.
- Сколько ты выпил? - деловито спросил Платон.
Тимка с надеждой посмотрел на старшего брата - в этих вопросах он считал Платона экспертом.
- Я… ну вот такая бутылочка была, ма-аленькая… А я отпил половинку…
- Ну-у… - тоном признанного авторитета протянул Платон. - Печенка, может, еще и цела, ты же не цыпленок… Но организму вред все же нанесен. Да, пап?
Тимка тут же перевел горящий надеждой взор на отца. Тот утвердительно кивнул. Платон тоже посмотрел на отца и снова заговорил:
- Голова, говоришь, кружится? И тошнит, наверное?
Тимка, начиная потихоньку плакать, опять кивнул.
- А не ушел бы от меня без спросу, не пил бы у незнакомой тети ядовитую колу - и все было бы нормально…
- Я больше не буду! - прорыдал Тимка, глядя то на отца, то на брата отчаянно правдивыми глазами. - Никогда-никогда!
- Почему слезы? - испугалась Лана, которая вошла в детскую со стаканом теплого молока.
- Ничего страшного, мам, - успокоил ее Платон. - Покаяние блудного сына и брата.
- А-а, осознал, как плохо слушаться чужих! - моментально включилась Лана в воспитательный процесс. - А теперь пей молоко, это для тебя сейчас лекарство. Пей, не кривись!
- Да я пью, пью…
- Кока-кола, конечно, вкуснее, - съехидничал Платон.
Тимка сверкнул на него обиженным взглядом.
- Он теперь никогда с незнакомыми даже разговаривать не будет. Правда, Тим? - сказала Лана. - Ну, выпил? Давай стакан. А теперь расскажи, с кем и зачем ты вчера от Тоши ушел.
- Мам, она сказала, что это игра такая, что мы Платошу разыграем, он удивится… - Голос его становился все тише, глаза осоловели. - А мы поедем домой, к маме и папе. Мы с Олегом и Ланой про это договорились - она так мне сказала… Вот. Они, ну, вы, ждут… - Он зевнул. - Я спать хочу, можно?
- Спи, разбойник маленький. - Лана укрыла его одеялом, поправила подушку. - А мы пойдем позавтракаем, с твоего разрешения.
Тимка пробормотал «угу» и засопел.
Ровно в 14.30 Олег набрал указанный в послании номер. Через три гудка ответил смутно знакомый мужской голос:
- Слушаю вас.
- Я Олег Камнев, - жестко сказал Олег. - И это я вас слушаю.
В трубке молчали, и Олег, с трудом удерживаясь, чтобы не начать выяснять, с кем говорит, молчал тоже. На него напали из-за угла, и он не будет кричать «караул».
- Это вашего сына похитили вчера? - наконец прозвучал вопрос.
- Кому это знать, как не вам! Разве это сделали не вы или не по вашему приказу?
- Откуда вам известен этот номер?
- Послушайте! - взорвался Олег. - Вы же сами мне его эсэмэской прислали!
Собеседник снова подержал паузу. И вдруг сказал:
- С вами, Олег Дмитриевич, говорит капитан Васильев.
Олега словно ударили по голове. Как такое получилось?
- По этому номеру больше не звоните. Вы сейчас дома?
Олег кивнул, забыв, что капитан его не видит. Но тот почему-то понял.
- Хорошо, никуда не уходите, я скоро у вас буду.
Из трубки раздались короткие гудки. Олег постоял несколько мгновений, пытаясь выстроить в ряд хаотично носящиеся в голове мысли. Ничего у него не получилось, и он пошел на кухню. Лана делала перед самой собой вид, что моет посуду.
- Что? - нетерпеливо спросила она.
- Пока я ничего не понял. Сейчас явится вчерашний капитан Васильев. Я с ним говорил.
- Почему с ним? Ты же должен был звонить…