Серьги и заколка для галстука. Не так дороги, как печатка, но дешёвкой их тоже не назовёшь.
Бриллиантовый перстень не стыдно носить королю. Простая золотая оправа, но камень великолепен! Чистый, прозрачный, прекрасно огранённый, диаметром больше пяти линий! Цену не знаю, но тысчонку дукатов точно стоит.
Часы с музыкой, четвертным репетиром, цепочкой и клипсой. В комплекте ключ для завода. Ценой в хорошую ферму. С мундиром носить разрешено, даже рекомендуется. Они не круглые, как в нашем мире, а квадратные, что удобно — можно на стол перед глазами ставить.
Массивная самописка сделана из слоновой кости с золотым пером. Писать не пробовал, она не заправлена.
Последним осмотрел поясной кошель с деньгами, похожий на подсумок с тремя отделениями и предназначенный для ношения на ремне. Обещанные деньги лежат, я пересчитал, не поленился.
Более-менее понятно, почему так много заплатили. За разбой простолюдинов вешают. В лучшем случае, при смягчающих обстоятельствах, могут выпороть и отправить на каторгу. За членовредительство положена просто каторга. Хотя если признают драку бунтом, то приговор может быть вплоть до четвертования.
Дворянам в этом смысле лучше, за разбой только голову рубят, за увечья сажают в крепость. Если с отягощающими обстоятельствами, то сидишь закованным в железо. Может наказание и не мягче, но всяко почётней, чем у простолюдинов.
Что приятно, обычно здесь подсудимые долго суда не ждут. Дело ясное? На следующий день или через день выносят приговор. Осуждённый просит о помиловании? Дворцовая канцелярия кладёт бумаги на стол Его Величеству, тот обычно быстро решает помиловать или оставить приговор в силе. Однако, коли сочтёт слишком мягким, может и ужесточить наказание.
Нападать на девицу было самой плохой проделкой, которую компания реалистов только могла придумать. Да, она сбежала от охраны, но там не дураки работают. Нашли бы её быстро. Собственно, дядя с клинком в тросточке опоздал совсем чуть-чуть. Теперь подумаем, у кого есть охрана? У высшей знати? Да. Но Казна за знать не платит, а мне палату и целителя за казённый счёт устроили. Про орден молчу. И ещё — Государь лично золотой кинжал прислал. Через сколько часов после сшибки? Чай, не в газете же он про схватку прочитал, напечатать бы не успели. Значит, утром доложили. Что, обо всём, случившемся ночью, его сразу информируют? Только кто-то куда-то залезет — поутру Государь уже в курсе, оно ему очень интересно. Нет? Похоже, присматривают за мной по его приказу.
Королевская семья тут замешана. По возрасту Лаура внучка или внучатная племянница, других Лаур в королевском роде нет. Знаю точно, геральдику в гимназии преподают. Конечно, я делаю вид, что не понимаю от какой она крови, но мне интересно: кроме самой девочки в это хоть кто-нибудь верит? Словом, мой ангел — отпрыск королевской фамилии.
Оскорбление члена королевской семьи карается от отсечения языка до повешения или отсечения головы. Оскорбление действием члена королевской семьи карается НАЧИНАЯ от повешения или отсечения головы, далее предела нет. Конечно, огласка в нашем деле совсем ни к чему, но я готов поверить в ангельскую кротость Государя, если четвёрка реалистов отделается каторгой. Да! Есть одна милая особенность в делах об оскорблениях венценосных особ. Обычно считается, что дурную кровь надо выжигать под корень, семьи тоже наказывают.
Вместо профессора меня осмотрел дежурный доктор, признал полностью здоровым и согласился на выписку. Он похвалил мастерство целителя, однако посетовал, что даже в столице всех целителей по пальцам одной руки можно пересчитать. Ангел сегодня меня не навестил, зато прибыл портной с подмастерьем. Опять меня раздели, выдали полностью новую одежду, включая бельё, гимназическую форму, фуражку, ремень, чёрные шёлковые носки и ботинки. Однако пришлось почти час сидеть и ждать окончательной подгонки кителя.
Моя новая форма отличается от старой, как породистый рысак от деревенской клячи. Вроде то же самое, но вид совсем другой. Ботинки блистают лаком кожи, идеально сочетаясь с поясным ремнём и козырьком новенькой фуражки. Медные пуговицы, пряжка и кокарда сияют каким-то таинственным светом. На шее орден с алой лентой под воротником. Плашка за наградное оружие расположилась на груди. С левой стороны на ремне кинжал. На рукаве красуется шеврон. Да, моё ранение занесено в личное дело как боевое, а значит на левой руке, чуть выше локтя, положено иметь красно-золотую нашивку за тяжёлое ранение. Видок у меня тот ещё. Шрам на физиономии, солдатская звезда на шее, золотая планка на груди, наградной кинжал у пояса и шеврон на рукаве. Тяну на отставного ветерана.
Портной заставил повесить поясной кошель на ремень и пристегнуть часы. Клипса крепится к поле кителя на уровне третьей пуговицы, а цепь уходит во внутренний карман. Держать на виду более трёх звеньев цепочки считается моветоном. Червонцы купца кидаю в ранец к ювелирке и ценным бумагам. Старые вещи свернули и вместе с новым портфелем отнесли в коляску. Чувствуя себя ходячим манекеном, следую туда же.
Министр
Через четверть часа мы добрались до Управы Министерства Призрения. Коляска отъехала во двор, а мне было велено ждать директора гимназии в приёмной. Тот с инспектором подъехал почти сразу, но нас целый час промурыжили, пока допустили до тела.
Аудиенцию давал лично Министр, Тайный Советник, недавний герцог давно несуществующего герцогства, разных Орденов Кавалер и просто очень толстый человек в роскошном мундире, Элерик де Вимент, герцог Флорианский. Он демократично поздоровался за руку с директором, тот после рукопожатия с достоинством поклонился, затем с инспектором, этот кланялся чуть не до земли, а мне небрежно кивнул.
Секретарь протянул раскрытую папку, вельможа заглянул в неё одним глазом и спросил:
— Что у него со школьными оценками?
— На золотую медаль идёт, Ваше Превосходительство, — директор протянул уже раскрытые кондуит и журнал.
Его Превосходительство с интересом их полистал и вынес вердикт:
— Вижу, хорошо детей учите, но, говорят, дурная овца в стаде завелась. А вот мы у молодого человека сейчас спросим, — прервал ответ директора министр. — Как по-твоему, голубчик, почему твой одноклассник такое сочинение написал?
— Ваше Сиятель… виноват, Ваше Высокопревосходительство…
Ни Тайный Советник, к которому по правилам надо обращаться просто Ваше Превосходительство, ни герцог Флорианский, только из вежливости именуемый Сиятельством, не обиделись на недоросля, чуть попутавшего обращения.
— Дворянин?
— Так точно!
— Тогда титулуй по-простому Сиятельством.
— Благодарю, Ваше Сиятельство! Он по глупости написал. На перемене хвастал, что за такое сочинение его сразу в несколько мест на службу приглашать будут. Многие из класса эти слова слышали.
— Значит просто дурак? А что же ты, голубчик, свободную тему не взял?
— Ваше Сиятельство! Совсем никак невозможно мне про такое писать! По малолетству, оно даже как-то неприлично выходит. В мои лета надо наставников слушать, а не вольнодумством заниматься. Тем паче, в вопросах никак меня не касаемых.
— Вооот! — выдохнул министр. — Именно, так! Никакого вольнодумства допускать нельзя. Дар — это ноль. Знания — ноль. Талант — ноль. Послушание — единица. Без единицы, сколько нулей рядом не ставь — всё ноль выходит. А если во главе единица стоит, то большое число получится, — он посмотрел на директора. — Теперь честно скажи, ты, как ученик, что думаешь про вашего директора?
— Не могу знать, Ваше Сиятельство! — чётко рапортую. — Не моего ума дело. Как педагог, объясняет на уроках вопросы темы до тонкости, предмет сразу становится понятен. Суров, но справедлив. И очень строг!
На самом деле не знаю, какой он преподаватель, как учит и учил ли когда-нибудь вообще. По дисциплинарным вопросам у нас классные надзиратели есть, отдельно для девочек и для мальчиков. Даже до школьного инспектора мне как до луны, пока с поведением порядок. А уж тем более до самого директора. Но не могу же я так ответить.
— С вами, баловниками, без строгости никак нельзя, — с улыбкой говорит вельможа и опять поворачивается к директору. — Насчёт золотой медали я не против. Считаю, заслужил, коли достойно выдержал курс. Да и одарённым оказался к тому же, а волшебники Короне нужны, их везде нехватка, — потом снова задаёт мне вопрос. — Вот если я тебя сей же час к себе на службу в Министерство поставлю, что потянешь?
Коварный дядя, вопросик с очень большим подвохом.
— Ваше Сиятельство, без обучения и стажировки, наибольшее смогу пробоваться помощником писаря или копиистом. Коли форменные требования узнаю, надеюсь, скоро до писаря дотяну. Выше, виноват, Ваше Сиятельство, сказать не могу. Службы не знаю, гадать боюсь.
— Скромно. Прошлый раз задал такой вопрос одному юнцу, так тот сразу в директора департамента запросился. А ты лишь в помошники писаря. Умён, коли знаешь, что ничего не знаешь, — министр вновь заговорил с директором. — Ладно, раз такого молодца воспитали, спишем сочинение вольнодумца на его дурость. Вам лично и гимназии наказаний не воспоследует.
Школьный инспектор от облегчения даже громко икнул. На прощание взрослых вновь удостоили рукопожатия, а меня довольного кивка. Уже выйдя, но ещё не захлопнув дверь, я выдохнул своё нелицеприятное мнение о хозяине кабинета:
— Великий человек!
— Да, — был вынужден со мной согласиться директор, — и отличный руководитель.
Только инспектор не успел лизнуть задницу министру.
Брильянт
— Ваша Милость! — в голосе вошедшего звучали торжествующие нотки. — Брильянт чистейшей воды!
— Да ну?! — недоверчиво, но с предвкушением отозвался собеседник.
— Точно! Тянет на золотую медаль. Уж на что де Риарди солдафон, а хвалил. Говорит, как гвардеец марширует и выправку прекрасную имеет. Велел в характеристику рекомендацию записать о поступлении в гвардию. Отец — слабый одарённый, дворянин из захудавшего рода волшебников. Мать тоже из дворян, тоже из рода волшебников, но не одарена. Живут скромно, однако достойно. На лицо не то что красив, но не без приятственности, а со шрамом так вовсе неотразим для дам. Волшебник. Уже имеет запас маны на шестой круг и пробудил две линии родовых знаний. По отцу Лечение, по матери Огонь. Тут тебе он и целитель, тут тебе он и боевой волшебник.
— Так не бывает! Не было ни гроша, да вдруг дукат!
— Сам не поверил, Ваша Милость. Запросил Гильдию. Их экзаменаторы в восторге. Рассказывают, зажёг свечу, поднял восемь перьев разом, заставил те кружиться. А свою ладонь над свечой держит и жжёт, да при том ещё улыбается. Когда велели прекратить, сам себе мажески залечил ожог. Я, признаться, полюбопытствовал, лично его принял. Умён не по годам. Уникум, Ваша Милость! Брильянт! И почерк хорош! Экзамен по словесности написал готиком, прямо сейчас ставь перебелять бумаги в высшие инстанции. Другие работы тоже недурны, а скоропись просто чудо как хороша! В сочинении статью цитировал, что Ваша Милость велели зимой в газету послать. Слово в слово! Сам проверил. Извольте посмотреть, его работу с собой принёс.
— Да, верно. Почерк точно хорош. И действительно слово в слово прописал. Ведь знать не мог, что до меня дойдёт, значит от души, от чистого сердца старался. Получается, без лести предан. Что приятно, и я не зря старался. Любит меня простой народ, раз мои размышления изучает и в сочинениях цитирует.
— Так точно, Ваша Милость! Вас народ любит! Гимназист зря не написал бы. Он вообще хорош, шельма. Хитёр, как не знаю кто. Льстит, как будто уже двадцать лет провёл на службе! Такой медоуст, что хоть к себе в канцелярию бери. Чинопочитание понимает и со старшими очень уважителен! На чин до девятого класса может рассчитывать. Если он вам не сгодится, я, право слово, под себя возьму, по Попечительству целители весьма надобны. Место ему в Канцелярии найду.
— Но-но! Ты это! Не тронь! Может он мне сгодится. Пойду, посмотрю сей бриллиант.
Аудиенция
Совсем чуток подождали, и всех, кроме меня, отпустили. Через полчаса какая-то чиновница выглянула из дальнего кабинета и поманила пальцем. Оно вроде не того, дворянину по щелчку пальцев с места срываться, но я не гордый, я пошёл. Дверь распахнулась, едва приблизился. Служитель принял фуражку и кинжал, а чиновница ушла в боковую дверь. Меня повели на следующий этаж. Пока шёл, мозг работал как компьютер. Привычно отобрали оружие, но не обыскали. Значит не мне не доверяют, а так положено. А к кому не положено посторонних с оружием пускать? Ой! Мы с тобой, Стахушка, на самый верх взлетели.
Этажом ниже были кабинеты, а здесь один большой зал. Обставлен уютно, просто и очень дорого. Велено ждать. Стою, жду. Минут пятнадцать жду. Из противоположной двери заходят двое. Оба в партикуляре. Пока идут ко мне, вычисляю. Задний открывал дверь, значит не главный. Переднему лет чуть больше сорока, пышные бакенбарды. Такие разрешены только статским сановникам первых трёх классов, но он слишком молод для такого чина. Усов нет, не военный. Три перстня, два с изумрудами. Зелёный Двор? Главный дошёл и протягивает руку, ласково говоря:
— Ну, здравствуй, герой.
Я не дурак, жать её. Ни рылом, ни возрастом не вышел. Упал на одно колено, захватил обеими ладонями, облобызал и, предано глядя в глаза, ответил:
— Здравия желаю, Ваше Королевское Высочество.
Услышал укоризненное:
— Полно, дружок. Ни к чему это, — но рука притом не отдёрнулась, а принц повернулся к сопровождающему и с весёлой, слегка наигранной, досадой пожаловался. — Вот что делать, а?! Ну любит меня народ! Во всяком наряде узнает! Даже инкогнито скрыться от них не получается!
Бинго! Рискнул и угадал.
— Встань, голубчик. Я тут по-простому, без парада. Но оказывается, даже гимназист мой лик знает. Как твоё здоровьечко?
Встаю. По-простому, так по-простому. Но, на всякий случай, лучше просто постоять в стойке "Смирно".
— Премного благодарен за целителя, Ваше Королевское Высочество. Полностью здоров. Готов выполнить любое задание Вашего Королевского Высочества.
— За что меня-то благодарить? Ты дочку из беды выручил, значит, я должен тебя благодарить. Проси, чего желаешь. То, что мне доступно, исполню.
— Премного благодарен, Ваше Королевское Высочество. И так осыпан милостями сверх всякой возможной меры.
— Но должен же я как-то отплатить тебе?
Да не знаю я что просить! Откуда мне знать, что ему доступно? Глядя с моей колокольни — всё что угодно. Да и гордый я, не желаю клянчить. Захочет, сам чего подарит.
— Ваше Королевское Высочество! Своей аудиенцией вы и так исполнили мои самые смелые мечтания.
— Нет, я так не могу, — принц протягивает руку, и его сопровождающий вкладывает в неё папку. — Раз ты ничего не просишь, решу сам. Возьми от меня подарочек. Ты Тихий, вот тебе именьице, называется Тихий Уголок. Небольшое, но прехорошенькое. Пахотной землицы там 300 десятин, два виноградничка 25 и 40 десятин, луга имеются, речка, маленькое озерцо и лесочек. Домик небольшой есть и управляющий опытный. Будешь ты у нас поместным.
Блин! В долги меня вгоняет! Я за такое не расплачусь. Падаю опять на колено, самовольно хватаю руку, целую.
— Ваше Королевское Высочество! Отслужу, только прикажите! Жизни не пожалею!
За самоуправство меня снисходительно потрепали по затылку.
— Что, рад поди? Вижу, рад. Ладно, хватит, вставай. А служить кем желаешь?
— Кем прикажете, Ваше Королевское Высочество! Любую службу за счастье приму.
— Говорят, ты у нас изрядный волшебник?
— Не обучен, Ваше Королевское Высочество. Однако родовые способности есть к Жизни и Огню. Шестой круг заявлен в Свидетельстве.
— Недурно. Ты же по первому разряду из гимназии выпускаешься? Даже на золотую медаль вытягиваешь?
— Так точно, Ваше Королевское Высочество.
— Ну, давай тогда вместе подумаем, куда тебя определить. По военному делу моей власти нет. На статскую службу пойдёшь?