— Хочу дать вам один совет, — перебил его бородатый, — отнеситесь к этому делу ответственно, потому что разные случаи бывают.
— Да, согласен, — продолжил мужчина в костюме, — после этого мы уже берем вас и официально устраиваем на должность. Сразу скажу, работы будет не много, а очень много. График ненормированный. Вас устраивают такие условия работы?
— Смотря какая зарплата, — задумчиво ответил Виталий.
— О вознаграждении можете не переживать. Скажу вам так — никогда и ни в чем вы не будете испытывать нужды. Но к этому мы вернемся позже.
— Тогда, в принципе, нормально, — кивнул Виталий и еще больше заерзал на стуле.
— И у меня тогда к вам несколько контрольных вопросов. На первый взгляд, они могут показаться вам странными, но мы должны их вам задать, чтобы оценить ваши возможности. Первый: скажите, вы любите лесть? Советую вам хорошо подумать перед тем, как отвечать.
«Лесть… Самый очевидный ответ — нет. Но они, наверное, специально задают такие вопросы. Сейчас на собеседованиях везде так, — лихорадочно соображал Виталий. — Но ведь там руководящая должность, и к этому нужно быть готовым… Скажу: нет, а он подумает, что я не смогу адекватно на нее реагировать».
— Вы знаете, я спокойно к ней отношусь, — ответил он.
— Хорошо. Следующий вопрос: как вы отреагируете на то, что при вас подерутся два ваших подчиненных, и причиной их конфликта станете вы?
«Вот так вопрос… Так, включаем креативность. Нельзя отвечать ему очевидными ответами. Они таких не любят. Что бы я сделал?..»
— Я скажу им, что тот, кто победит, получит повышение. Ведь мне не нужны слабые подчиненные.
— А что сделаете с проигравшим?
— Скажу, что ему в следующий раз повезет и если в такой же ситуации он победит, то я повышу и его, — ответил Виталий и улыбнулся, довольный своим ответом.
— Хм… Отлично! Тем самым вы никого не обидите, а проигравшему дадите стимул. Хороший ответ. Ну и последний вопрос: готовы ли вы пожертвовать своей жизнью ради работы в нашей компании?
— Вот так здрасти! Конечно же нет, что за глупость?
Улыбка медленно сошла с лица мужчины в костюме, а бородатый вздохнул и снова уставился в окно.
— К сожалению, тогда вы нам не подходите, — грустно сказал мужчина и откинулся на спинку стула, — всего хорошего, до свидания.
Озадаченный парень встал, попрощался и вышел из кабинета.
— Блин, надо было сказать, что готов. Это ж эти тупые вопросы… Главное — показать нестандартность мышления… Ну и ладно, хотя обидно, конечно, все-таки… — пробормотал Виталий и принялся спускаться по лестнице.
* * *
— Заметил? Все на одном и том же вопросе сыпятся, — мужчина в костюме посмотрел на своего коллегу.
— Ну тогда нужно поменять его. А вообще, знаешь, глупая задумка все это.
— Что значит глупая? Ты ж сам говорил, что нам нужен этот… как его? Ребрендинг. Нужно обновить коллектив и так далее. А сейчас уже заднюю включаешь?
— Да ничего я не включаю. Все равно нужно будет рано или поздно кого-то искать. У нас популярность падает.
— Ну вот и ищем.
— А вообще, неплохой был парень, да? Он бы нам подошел, — бородатый поправил воротник рубашки и задумался, — ты знаешь, все-таки давай уберем этот вопрос из анкеты. Так лучше будет.
— А как тогда?..
— По старой схеме будем все делать. Подставное лицо, взятка, общественное порицание и так далее.
— Думаешь? — спросил мужчина в костюме.
— Да. Так и сделаем. Давай, вычеркивай его из списка.
— Как скажешь, — мужчина достал из кармана авторучку и принялся что-то зачеркивать на листе бумаги, лежащим перед ним.
— Хороший все-таки парень был, мне понравился. Одно только смущает, — бородатый повернулся к коллеге.
— Что? — отозвался тот.
— Да как-то…
— Ну что, что?
— Бог Виталий… Ну, вообще не звучит.
Обычный случай в офисе
Он вскочил из-за стола и выбежал в приемную.
— Анна! Это что такое? Десять миллиардов входящих? У меня в контактах всего семь с небольшим миллиардов адресатов. Откуда ещё три?
— Гражданин начальник, входящих было ещё больше, дело в том, что я удалила однотипные письма. Осталось десять.
— Сколько раз я просил не называть меня гражданином начальником? Что за… Мне не нравится такое обращение!
— Но вы же до сих пор так и не определились со своими именем! И, кстати, я тоже никакая не Анна!
— Ну да, до имени пока руки не доходят, — смутился он, — а вас я же должен как-то называть? «Секретарша» не очень подходит. Может, помощница? Как вам? И вообще, мне нравится «Анна», значит вы — Анна! Примите, пожалуйста, это как истину!
Он походил по кабинету и снова подошёл к её столу.
— И что мы со всем этим будем делать? Раньше я кое-как успевал рассмотреть за день четыре, максимум пять миллиардов. Я просто не успею! У меня не останется времени на другие дела!
Анна пожала плечами и уставилась в монитор.
— Благодарности и отзывы тоже в этих письмах, или ты их уже скинула в другую папку?
— Вы же знаете, что я давно уже настроила почту, чтобы такого рода письма попадали в спам.
— То есть там остались только просьбы и предложения, да?
Анна молча кивнула.
Он схватился за голову и присел в кресло.
— Нет, я определённо не успею… Ладно, пригласи ко мне этого… Я у себя подожду, — с этими словами он зашёл в свой кабинет.
* * *
Дверь открылась без стука.
— Привет! Что случилось? Горишь на работе? — вошедший ухмыльнулся своей безобразной улыбкой.
— Горишь ты, а я — работаю. Садись, помощь нужна, — он кивнул на соседний стол, — ноутбук взял?
— Взял.
— Логин знаешь, пароль: «goodday777». У тебя сколько сегодня?
— Да так… — гость махнул рукой, — мелочевка, в основном — упоминания.
— Понятно. Значит, делаем так. Мои четные, твои — нечетные. Только без фанатизма, договорились?
— Ну ты же меня знаешь… — протянул гость.
— Да в том то и дело, что знаю, — недоверчиво покосился на него хозяин кабинета, — если бы была возможность доступа у кого-нибудь другого, я бы к тебе в последнюю очередь обратился! И не радуйся так, я завтра пароль поменяю!
— Очень нужны мне твои пароли! — гость покачал головой. — Ты же лучше меня понимаешь, что они сами, своими обращениями к тебе, вяжут тебя по рукам и ногам. Сколько ты времени убиваешь на эти письма? Хотя… мне это только на руку, спасибо, что пригласил!
— Я им обещал, поэтому должен рассматривать всё, что мне приходит! А тебя я позвал только потому, что не успеваю. Они, действительно, в последнее время все свои проблемы на меня валят. И вообще, давай не умничай! Поехали.
Дьявол кивнул, склонился над ноутбуком и открыл первое письмо.
«Господи! Останови эту войну! Я прошу тебя!»
Так… Удалить…
Тяжелая работа
— Чертова работа, чертовы люди, чертов мир! Сил уже нет! За что мне такое наказание? Как мне с этим всем справиться? — мужчина сидел в удобном кресле и смотрел на врача.
— Я понимаю вас, но давайте по порядку, — спокойным голосом ответил доктор, — что именно вас больше всего раздражает?
— Да всё! Понимаете? Мир катится к чертям собачьим! Неужели вы этого не видите?!
— И всё-таки?
Пациент вскочил с кресла и принялся расхаживать по кабинету. Доктор положил на стол авторучку и блокнот и терпеливо наблюдал за мужчиной. После нескольких кругов тот, немного успокоившись, вновь опустился в кресло.
— Продолжим? — спокойным голосом спросил врач.
— Да, доктор, извините.
— Расскажите, что именно вас раздражает в большей степени.
Мужчина на секунду задумался.
— Ложь! Меня больше всего раздражает ложь!
— Вас кто-то обманул?
— Да люди обманывают друг друга каждый день! По сто тысяч миллионов раз за день! А знаете что, доктор, больше всего раздражает? Что люди не ищут правды. Все принимают эту ложь как должное. Как будто так и должно быть! А сами врут, врут и еще раз врут друг другу, мне, себе. Всем.
— Может быть, какой-то случай запомнился вам больше других? Расскажите мне о нем.
— Я этих случаев могу рассказать столько, что у вас блокнота не хватит записывать, — мужчина выдохнул и немного помолчал, — с самого безобидного можно начать. Вот возьмем культуру. Вы, доктор, видели картины, которыми восторгаются люди? Вы их видели? Этот идиотский черный квадрат… Я полдня просидел напротив него и знаете что? Кроме черного, чтоб ему пусто было, квадрата, я ничего там не увидел! Представляете, доктор? Это просто черный, мать его, квадрат! Кто сказал людям, что это шедевр? Почему они поверили ему? Да, в конце концов, как это произошло? Но на этом не остановились! Затем они стали брать холсты и просто размазывать по ним разноцветные краски. И знаете что? Люди стали восторгаться и этим! Скажите мне, как можно сравнить два холста, измазанные краской, и определить, что здесь шедевр, а что нет? Как это можно сделать? Не знаете? Вот и я не знаю. А вы придите на какую-нибудь выставку подобных картин и посмотрите на лица людей. Таких умных и загадочных лиц вы больше нигде не увидите! И когда ты оказываешься среди них, ты чувствуешь себя идиотом. Как будто тебе в магазине продали резиновую колбасу. Ты возвращаешься в магазин, чтобы вернуть ее, и видишь, что за ней стоит очередь. Тебе становится стыдно, ты возвращаешься домой и начинаешь есть ее, одновременно думая: «Ведь там была такая очередь за этой колбасой! Наверное, я просто ничего не понимаю, на самом деле она очень вкусная». Жуешь ее, кое-как глотаешь и продолжаешь думать о том, что ты просто необразованный тюфяк, раз не чувствуешь вкуса этой прекрасной колбасы… И точно так же в картинной галерее. Через несколько минут ты делаешь такое же умное и чертовски вдумчивое лицо и ходишь мимо этих холстов, на которых кроме разноцветных пятен ничего нет, а сам украдкой поглядываешь на людей рядом с тобой. А они поглядывают на тебя. Вы ни черта не понимаете, как реагировать на этот кошмар, но никому не придет в голову сказать: «Товарищи! Сдается мне, что на этих картинах нарисовано какое-то дерьмо!». Потому что его забьют кисточками до смерти! Ведь согласиться с этим, значит признать то, что ты два часа ходил тут как дурак и ни черта не понял!
Мужчина замолчал на несколько минут, переводя дыхание.
— Все врут сами себе! А потом начинают врать другим. Те смотрят на них и думают: «Ты посмотри, какие умные люди! Я ни черта в этом не разбираюсь, но я сделаю вид, что понимаю их. Для этого я буду с важным видом кивать головой». И вот уже двое стоят и обсуждают то, в чем одинаково не понимают. И так по цепочке… Где правда, доктор?
— Это всё, что вас волнует?
— Нет. Посмотрите на мир. На людей в этом мире. Да что далеко ходить — посмотрите телевизор! Даже там уже врут, не скрываясь и не думая о том, поверит им кто-то или нет. Достаточно выйти, встать перед камерой и сказать какую-нибудь чушь. Всё! Этого хватит.
— Хватит для чего?
— К примеру, для того, чтобы начать войну и убить тысячи людей. Просто так. Все очень просто стало, понимаете? «Вы сволочи, вас нужно убить!». «Простите, но почему это мы…» «А уже не важно — почему. По кочану! Мы так решили. До встречи в другом мире». И сотни людей встают и идут убивать. Потому что им так сказали. Всё. Других доводов не нужно. А потом эти люди идут в храм и делают там такие скорбные лица, что мне хочется расплакаться. Ложь! Кругом ложь! Как до этого дошло?
Врач поднялся из-за стола, подошел к кулеру и, набрав в пластиковый стаканчик воды, поднес своему пациенту.
— Спасибо, — мужчина в несколько глотков выпил воду и отдал стаканчик врачу.
— Что еще вы хотите рассказать?
— Я хочу сказать, что я не зря начал с культуры, а закончил войной. Вы мне скажете — войны были всегда, такова жизнь… Но ведь именно культура должна заставлять людей думать своей головой. А что она делает сейчас? Она заставляет прекратить думать, а просто подчиниться мнению большинства. Если ты думаешь иначе — тебя клеймят и изгоняют из своего стада. А управлять такими людьми и заставлять их грызть глотки друг другу — это дело техники. Вот и весь сказ.
Несколько минут в кабинете царила тишина. Первой ее нарушил доктор.
— Ну что, полегчало хоть немного?
— Да, пар выпустил, немножко легче стало.
— Меняемся?
— Давай.
Дьявол снял белый халат и протянул его Богу вместе с блокнотом и авторучкой, а сам сел в освободившееся кресло.
— Доктор, недавно я стал замечать, что люди стали слишком много думать…
Суд
Прокурор закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула.
— То есть, уважаемый защитник, вы считаете, что обвиняемый ни в чем не виновен?
— Абсолютно ни в чем, я настаиваю на этом! На мой взгляд, пострадавшие самостоятельно причиняли себе травмы и увечья различной степени тяжести, — ответил адвокат и хлопнул ладонью по столу.
— Вы сами понимаете, что вы говорите? — рассмеялся обвинитель. — Сами причиняли себе увечья?! Да вы вообще в курсе количества жертв? Вы ознакомились с материалами дела? Это просто смешно!
— Хм… Это все ваши аргументы? Ваш примитивный юмор не является доказательством того, что…
— Я протестую, Ваша честь! Защитник переходит на личности!
— Протест принят, — судья, для пущей важности, стукнул молотком по деревянной подставке, — впредь попрошу стороны обойтись без оскорблений.
— Хорошо, — кивнул адвокат, — как скажете. Я лишь хотел сказать, что вы не предоставили ни одного прямого доказательства того, что мой подзащитный был причастен хоть к одному преступлению. Вот и все.
— И показания свидетелей тоже для вас неубедительны? А еще фото и видео? Нет? Странно… Во всех цивилизованных судах это является прямым доказательством вины.
— Да что вы говорите, — адвокат артистично развел руками и прикрыл глаза, — а я ж не знал! А я-то думал, это все шуточки ваши! Какие, к чертям, показания? Хоть один из ваших свидетелей узнал обвиняемого? Нет! Хоть на одном из ваших фото присутствует мой подзащитный? Нет! На видео? Тоже нет! О чем вы говорите тогда?
— Возможно, но я и не обвиняю его в предумышленных убийствах. Я обвиняю его в другом. Во всех этих случаях налицо — оставление в опасности, халатность. Вы и это будете отрицать?
— Конечно, буду, — фыркнул адвокат, — и попробуйте со мной поспорить! Где написано, что мой подзащитный обязан был оказывать какую-либо помощь пострадавшим? Покажите мне, где?
— Да это недопустимо просто даже с моральной точки зрения! При чем тут — где написано? Может, и нигде, но это не отменяет факт бесчеловечного отношения к пострадавшим, что, соответственно, говорит о вине подсудимого.
— А не кажется ли вам, что вы перегибаете? — адвокат оперся на стол двумя руками и привстал со стула. — Не кажется ли вам, что мой подзащитный имел полное моральное право вообще не заботиться о судьбах этих самых пострадавших? Хочу вам напомнить, что именно он создал эту организацию, в которой они работали. А в уставе этой самой организации нет ни слова о том, что руководитель несет какую-либо ответственность за действия своих подчиненных.
— И что? Любой устав до тех пор является правомерным, пока его положения не противоречат основным законам.
— То есть, вы хотите сказать, что если руководитель занят своими делами, а в это время его подчиненные перестреляли друг друга только потому, что им так захотелось… Это значит, что он несет ответственность за их действия?
— Абсолютно верно, — спокойно кивнул прокурор и скрестил руки на груди.