- Ты не знаешь, почему Шевцову называют чайкой? Это звучит странно.
- А ты что, Савин, влюбился? – девочка фыркнула, удивившись, что мальчишка впервые с ней заговорил. Посмотрела с интересом в синие глаза новенького, которые тот тут же смущенно прикрыл темными ресницами. – Она же ненормальная. Все знают, что с ней лучше не связываться.
- Мне просто интересно, мы живем в одном доме.
- А-а, - цвет глаз Игната Веронике понравился, и она решила все-таки ответить: - Потому что в третьем классе в сочинении с темой: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь», она написала, что хочет стать птицей. Чайкой. И улететь в море. Ну, не глупость?
Маршавина хихикнула, Савин нахмурился, а Сашка, увидев, как девочка и мальчик за второй партой склонили друг к другу головы, решила: «Ну и пусть!»
Она не разрешила ему, но он все равно шел за ней к дому. И утром брел к школе. На уроке иностранного языка снова сел рядом, выдержав хмурый взгляд девочки, и зачем-то сказал учительнице, что это не Сашка, а он забыл дома учебник. А после признания легко отдал англичанке дневник для замечания и ничуть не расстроился, когда увидел в нем надпись красным и размашистую подпись.
- Больше так не делай, Пух. Тебе же от родителей попадет, - недовольно буркнула Сашка, но на следующем уроке английского мальчишка за последней партой единственный из всех учеников в классе написал самостоятельную работу на «отлично», и учительница вновь попросила дневник, но уже затем, чтобы поставить в него высшую оценку.
На этот раз Сашка не спешила домой, и к дому они с Игнатом плелись почти час. Еще не вместе, но уже и не порознь.
- Спасибо, Аля, что помогла.
- Да мне не трудно. Там же легкотня!
- Для меня трудно. Сам бы я ни за что не справился.
- Спасибо, что принес альбом, - ответила Сашка с опозданием на неделю, но Игнат понял и откликнулся, открывая для девочки дверь в подъезд:
- Пожалуйста.
- И за открытку спасибо.
К удивлению Сашки в альбоме оказалась открытка. Ничего особенного – город с фантастическими небоскребами, летающими платформами-садами и воздушными туннелями, освещенный солнцем – Мельбурн будущего, прочла она на обороте, но в тот день девочка нанесла на стену собственной комнаты первый графитный штрих и подумала о цветных мелках.
«Если это сказка, то пусть она станет ближе, - решила Сашка, - даже если никогда не осуществится».
- Просто… просто у меня другой не было, - признался Игнат и как всегда мило смутился. Он вдруг вспомнил, как ему захотелось что-нибудь подарить Сашке. В последнее время он ни о ком и ни о чем думать не мог, кроме своей юной соседки. Даже о музыке. Такого с ним еще никогда не было. Каждый раз, когда он смотрел на девочку, она казалась ему еще красивее и еще нужнее. Он даже хотел рассказать о своих странных чувствах маме, но в последний момент передумал. А вдруг Сашка ей не понравится? Эта мысль почему-то показалось мальчишке страшно-недопустимой.
- Мой папа однажды был в Австралии и купил эту открытку в аэропорту, - признался Игнат. - Он хочет, чтобы я, когда вырасту, стал инженером и строил города. Она тебе понравилась?
Сашка ничего не ответила, только кивнула и ушла. Легко взбежала вверх по ступенькам, оглянувшись, оставив мальчишку с улыбкой смотреть ей вслед.
А через несколько дней на уроке физкультуры Игнат упал и неожиданно заболел.
Его не было дней десять, Сашке уже стало казаться, что синеглазый мальчишка ей приснился и на самом деле ученик по имени Игнат Савин никогда не приходил в их класс. Не сидел за одной с ней партой на уроках английского, не делился учебником, и не улыбался робко, когда она на него взглядывала. Сашка стала еще молчаливее, чем прежде, и перестала замечать даже Чвырева с его глупыми шутками. А по вечерам, когда отец отправлял ее в свою комнату и развлекался с Ксюшей и друзьями – девочка включала настольную лампу и рисовала. Сашка обладала отличной памятью и фантазией. Внутри ее души жил целый мир, полный красок и живых существ. В этот мир она возвращалась, когда оставалась одна, и герои из книг получались на бумаге, как живые. И неважно, что дешевые цветные карандаши ломались и тупились, гуашь высыхала и трескалась, а на дорогую акварель и кисти не находилось денег… Сашке хватало листа бумаги, точилки и простого карандаша.
- Саша Шевцова! Останься, пожалуйста! Подойди ко мне!
Тамара Михайловна поздравила всех с наступающим Новым годом, зачитала оценки за четверть, провела с детьми беседу о безопасности и отпустила класс на каникулы. Встав из-за стола, подозвала девочку.
- Саша, у меня к тебе будет небольшая просьба. Точнее, поручение.
- Да, Тамара Михайловна.
- Вы ведь с Игнатом Савиным соседи и живете в одном доме? У тебя тринадцатая квартира, а у Савиных двенадцатая, все правильно?
- Д-да, - неуверенно ответила Сашка.
- Я хочу, чтобы ты проведала Игната, узнала, как он себя чувствует, и передала ему от класса новогодний подарок. Так будет правильно. Пожалуйста, скажи ему пусть выздоравливает, и передай, что мы ждем его после каникул. Все поняла?
Сашка подняла на учительницу распахнутый взгляд и неожиданно отступила.
- Я не могу, - эта идея ей совсем не понравилась.
- Саша?
- Тамара Михайловна, пожалуйста, нет! – взмолилась девочка. - А если дома окажутся родители? Что я им скажу? Они же меня совсем не знают!
Сашка представила, как звонит в дверь двенадцатой квартиры и на ее звонок выходит мама Игната – невысокая темноволосая женщина, в дорогом полушубке и на каблуках – такой ее девочка запомнила, и всерьез разволновалась.
- Саша, брось. Даже замечательно, если окажутся! Познакомишься и просто передашь подарок. Все! Даже странно, что ты так переживаешь.
Но Сашка упрямо мотнула головой, и Тамара Михайловна с сожалением выдохнула. В этот последний учебный день четверти ей очень хотелось закрыть все проблемы и уйти на праздники с легкой душой.
- Ладно, Саша, - она со стуком отложила на стол ручку. - Возможно, ты права и будет лучше, если я сама наведаюсь к Савиным. Заодно и к вам в гости загляну на минуточку, познакомлюсь с твоим отцом. Давно пора. Прошло три родительских собрания, а мы так и не встретились.
У Сашки перехватило дыхание.
- У него работа, он не смог прийти, - забеспокоилась девочка. – И я… я не знаю точно в котором часу папа будет дома. Он говорил мне, что сейчас очень-очень занят! Вот нисколечко нет свободного времени!
Представить Тамару Михайловну в их квартире за одним столом с Ксюшей и отцом оказалось еще сложнее, чем представить себя перед дверью квартиры Савиных.
- Ничего не может быть важнее собственного ребенка, - весомо и чуть-чуть с укором заметила учительница, а Сашка закивала:
- Хорошо, Тамара Михайловна! Я сегодня же зайду к Игнату и все передам! И папе передам! Все передам!
- Правда?
- Да! – подтвердила Сашка, забрала подарок и умчалась с учительских глаз так быстро, как только смогла.
12
Но прежде, чем она решилась спуститься на третий этаж к Савиным, Сашка пришла домой и целый час просидела одна в своей комнате. Отец спал, Ксюша с синяком под глазом варила суп… Увидев девочку на пороге кухни, подруга отца вытерла руки о сальный халат, отвернулась к плите и выругалась, как будто в Сашке скрывалась причина всех ее бед.
- Нечего еще есть! Иди к себе. Позову… Хлеб возьми, если хочешь.
Сашка сняла школьную форму, надела простенький свитерок и теплые лосины с уже заметными катышками. Сама себе в длинном зеркале девочка показалась бледной и тощей. И длинноногой, как кузнечик. Разве таким улыбаются? Вот сегодня даже в танцах не смогла принять участие, потому что нет ни модных туфелек, ни юбки, ни тонких колготок. О нарядной белой блузе или платье Сашка давно перестала мечтать. А может, и не начинала. Только школьная и спортивная форма, самое дешевое белье. Все остальное лишнее, у отца в детдоме и того не было. А у Сашки есть целая комната. Своя комната. И стол. И лампа. И кровать. И даже зеркало в старом двухдверном шкафу свое, личное. Ну и пусть занавески и обои давно выцвели, а пол истерся, зато у нее был настоящий дом… и отец.
Сашка достала из рюкзака подарок для Савина – головоломку, которую подарили всем мальчишкам в классе, и конфеты, - надела тапочки и тихонько выскользнула из квартиры. Спустившись на этаж ниже, остановилась перед дверью новоселов. Долго стояла, не решаясь нажать на кнопку звонка.
Ничего сложного и страшного. Подумаешь! Вот сейчас она позвонит, выйдут мама или папа, Сашка быстро передаст им в руки сверток и уйдет. Всего-то минута дела! Можно даже и не говорить ничего! Только «Здравствуйте!» и «До свидания!»
- Здравствуйте!
Двери открыла бабушка Игната, после прицельного досмотра в глазок, и одного приветствия оказалось мало. С Сашки сошло семь потов, пока она подробно объясняла пожилой женщине кто она, откуда и зачем пришла. К удивлению последней, девочка передала подарок и наотрез отказалась от приглашения зайти в квартиру. Она уже попрощалась и направилась к лестнице, когда вдруг услышала за спиной:
- Аля? Аля!
Игнат, в легкой футболке и спортивных штанах, стоял в прихожей. Он позвал негромко, но с надеждой:
- Аля, не уходи. Пожалуйста!
Сашка обернулась. Мальчишка подошел ближе, чуть прихрамывая, и еще раз попросил:
- Не уходи!
Они смотрели друг на друга, кажется, не зная, что сказать. С юным любопытством и несмелой радостью ощупывая взглядами лица. Первой озадаченно хмыкнула бабушка, и мальчишка оживился.
- Аля, а ты… ты можешь зайти ко мне в гости? – спросил и снова добавил: - Пожалуйста. Я буду очень рад.
Он улыбнулся, и Сашка сама шагнула навстречу. Поняла, что поздно говорить «нет», только когда переступила порог дома Савиных и остановилась перед Игнатом.
- Только я ненадолго.
- Пошли! Я покажу тебе свою комнату! Как хорошо, что ты пришла!
Мальчишка нашел Сашкину руку и провел по квартире – по уютному дому состоятельной семьи, с новым ремонтом и дорогой мебелью. Девочка сняла в прихожей тапочки и ступала по коврам так, словно боялась их испачкать – здесь совершенно точно не стоило опасаться холода. Если бы не пальцы Игната, сжавшие ее ладонь, она бы сбежала, а так старалась смотреть в темно-русый затылок и не замечать ничего вокруг. Так было легче помнить, откуда она пришла и легче вернуться в мир с пьяным отцом и недовольной Ксюшей.
И только в комнате Игната она позволила себе поднять глаза и осмотреться.
Комната оказалась светлой и очень просторной для детской спальни. Раза в два больше Сашкиной. Красивые шкафы, телевизор, книги, широкая кровать, компьютер… В этой комнате новым и современным было все, даже немецкое пианино из красного дерева с дорогой инкрустацией и надписью August Forster на откидной крышке, блестящее темной полировкой и медными пластинами. Сашка остановилась, в восхищении глядя на инструмент.
- Неужели оно твое? – искренне удивилась.
- Да, подарок бабушки, - кивнул мальчишка. - Она у меня в прошлом известный концертмейстер, а мама преподаватель музыки. Ну, а папа врач. Я учусь играть на фортепиано с пяти лет.
- Какое красивое, - восхитилась Сашка.
- Очень! И акустика хорошая. Хочешь, я для тебя что-нибудь сыграю? Я как раз разучил новую пьесу. Хочешь? - загорелся желанием Игнат. - Я могу и веселое.
Девочка даже испугалась.
- Для меня? Нет, ты что! – замотала головой, отступая. – Не хочу! – она растерянно оглянулась, не зная куда себя деть. Спрятала руки за спину, словно Игнат мог силой заставить ее стать причастной к чему-то грандиозному, волшебному и необыкновенному. Взгляд Сашки упал на книжную полку, где стояло не так уж много книг, но все в красивом серийном оформлении и девочка с надеждой спросила, пытаясь перевести внимание:
- Ты любишь читать?
- Да, - ответил Игнат, - а ты?
- И я, - призналась Сашка. – Очень!
- Если хочешь, ты можешь взять любую из моих книг. Давай покажу! - вежливо предложил мальчишка и потянулся к стеклянной дверце, а Сашке вдруг стало нехорошо.
- Нет! – глухо ответила она, упрямо качнув головой, и побледнела.
Под стеклом в шкафу лежали дорогие краски. Новенький набор акварели – Невская палитра «Белые ночи», тридцать шесть цветов. И кисти. Белая, несбыточная Сашкина мечта. Девочка застыла, не в силах отвести от набора взгляд.
- Пух, неужели ты рисуешь? – спросила изумленно, затаив дыхание.
Сколько цветов! Сама Сашка смела мечтать лишь о двенадцати.
- Я? – мальчишка засмеялся. – Нет. Совсем не умею. Это папа! Купил, вдруг пригодится. Знаешь, родители много чего покупают мне просто так. Мне не нужно, но они все равно покупают. А я, честное слово, не прошу!
- Они тебя любят, - выдохнула Сашка.
- Думаю, да, - серьезно согласился Игнат и неожиданно спросил, расслышав в голосе девочки грусть: - А твоя мама? Она кто?
- Никто. У меня нет мамы.
- Как это? Совсем нет? – изумился мальчишка, но тут же спохватился. Смутился. – Извини, Аля. – Мысль о том, что у Сашки нет мамы, очень его взволновала.
- Да ничего, я привыкла, - девочка повернулась и посмотрела в синие глаза. - Я живу с папой. У нас есть двоюродная тетя Нина, но она живет в деревне, и я только летом могу ее навещать, а больше никого.
- Наверное, папа тебя очень любит? – Игнат не знал, что еще сказать, а Сашка промолчала.
В комнату заглянула пожилая женщина и важно поправила очки.
- Внучок, может, предложишь гостье чай? Только что закипел. Я как раз привезла на гостинец рулет с брусникой и малиновое варенье. – Она обратилась к девочке: - Детка, тебе малинку в чай класть? Она у нас вкусная, лесная, я сама летом собирала. А может, вам бутерброды приготовить? Игнатушка, как думаешь, чем нам порадовать твою гостью?
Мальчишка оживился, а Сашка съежилась.
- Конечно же, чай! Я сейчас! – бросился на кухню, позабыв о ноге, изумив женщину не по-мальчишески твердым: - Бабуля, я сам!
- Надо же! Ну, как скажешь…
Прежде чем уйти, женщина еще с минуту задумчиво оглядывала девочку, и Сашка под этим изучающим взглядом стояла ни жива, ни мертва. Девочка думала: и зачем она только сюда пришла? В мир светлых ковров, тихих звуков и вкусных запахов? Дважды заштопанная на носке дыра горела факелом, как и растянутая на свитерке горловина. Тяжелый взгляд Ксюши даже здесь давил на плечи, не давая Сашке забыть, кто она и где ее настоящий мир. А что, если ее сейчас выставят из этого красивого и доброго дома, как хитростью прокравшуюся в него воришку? Хотя Сашка ничего не брала, она никогда и нигде ничего не брала…
- Аля, что с тобой?
Игнат вошел, поставил поднос с двумя фарфоровым чашками и печеньем на письменный стол, и посмотрел на девочку. Бабушка уже ушла, они были одни, и можно было никого не стесняться, разве что себя самого и своего желания.
Он колебался и все же осмелился. Руки у Сашки оказались холодными, как ледышки, хоть бери и грей. И Игнат попробовал согреть, несмело сжав их в своих горячих ладонях.
- Я не знаю, чего ты боишься, но не бойся, пожалуйста, - тихо попросил и вдруг сказал: – Аля, почему?
- Что, почему? – Сашка смотрела прямо в глаза и рук не убирала. Ей понравилось неожиданное тепло, исходящее от мальчишки, оно оказалось сродни подарку, и она жадно его впитывала.
- Почему ты не смеялась, когда я упал на уроке физкультуре? Все смеялись, а ты нет. Это должно быть было весело – неуклюжий толстяк и баскетбольный мяч.
Ответ давно крылся в Сашкиных мыслях и признаться не составило труда. А еще девочка помнила, как отчаянно мальчишка старался не разреветься, когда больно подвернул ногу и не сразу смог встать. Тогда его забрали из школы родители, и Сашка снова шла домой одна.
- Потому что они дураки, Пух, и не понимают, что ты лучше их всех.
- Ты, правда, так думаешь?
- Правда.
Но чай остывал и Игнат рассыпал на столе школьный подарок из сладостей. Подвинул к девочке конфеты получше.
- Зачем ты? Это же самые вкусные! – удивилась Сашка.
- Ну и что. У меня еще есть, вкуснее! – Игнат выбежал из комнаты и вернулся с красивой коробкой в руках. Щедро раскрыл ее перед девочкой.– Попробуй! Эти – мои любимые!