Она уходит и через минуту возвращается с пожилым человеком. Он худой, высокий и со строгими зелеными глазами, которые выделяются на его оливковой коже.
— Добрый день. Чем могу помочь?
Я смотрю на имя на его жетоне.
— Майкл, правильно?
Он кивает.
— Я Люси. Я была на бейсбольном стадионе, когда его захватили. Там был мужчина, который помог мне. Его зовут Хит. Он работает здесь. Я ищу его.
Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он врет намного лучше, чем его секретарша.
— Простите. Здесь нет никого с таким именем.
— Проклятье, — вскрикиваю я. — Почему вы все лжете?
— Мэм, может, вам стоит присесть и успокоиться…
— Знаете, что? — огрызаюсь я. — Я найду его и без вашей помощи.
С этими словами я поворачиваюсь и выбегаю из здания, но перед этим вижу глазеющих на меня офицеров, которые были на бейсбольном поле в тот день, когда произошло нападение. Они знают. Они все знают. Так почему, черт возьми, никто не может мне помочь? И что мне делать дальше?
***
Десять дней спустя
Это была еще одна изнурительная неделя, отчасти из-за того, что я ходила в тот полицейский участок в бесполезной попытке найти информацию о Хите. К тому времени как я вернулась домой, Джерард уже знал, что я там была, потому что они позвонили ему, беспокоясь о моем состоянии. И снова мы поссорились из-за мужчины, которого не существует. С тех пор почти не разговариваем. С каждым днем мы отдаляемся друг от друга все дальше и дальше.
Я стараюсь улучшить наши отношения, но каждый раз, когда думаю, что все налаживается, он опять спрашивает о таинственном незнакомце, и мы снова ругаемся.
Знаю, я должна просто смириться с этим, но пустота в моей груди растет с неимоверной скоростью, и каждый день становится все хуже и хуже. Порой я лежу одна ночью и задаюсь вопросом, схожу ли с ума. Может, они правы. Может, я выдумала все это. Я все записала, даже просмотрела списки умерших и пропавших без вести, чтобы попытаться доказать своей семье и самой себе, что он реален. Но все напрасно.
Сегодня мы организовали поминальную службу для нашего ребенка. Ничего особенного; просто собираемся пойти в парк, который находится возле кладбища, и произнести несколько слов в память о нем. Джерард утверждает, что это поможет нам пережить случившееся, но я не знаю, смогу ли когда-нибудь смириться с потерей крошечной жизни, даже если и была на раннем сроке беременности. Тем не менее, для всех так будет лучше.
— Готова? — спрашивает Джерард, входя в переднюю дверь. Вчера он вернулся на работу, сказав, что не может больше сидеть, сложа руки.
Это было больнее, чем я готова была признать.
Почему я не понимала раньше, насколько работа важна для него? Она всегда была на первом месте.
— Да, — мягко говорю я, надевая пальто, и следую за ним к его машине.
Мы молча едем в парк. Приехав на место, оба выходим и идем вглубь тенистых деревьев. Я становлюсь на колени, достаю лопату, которую привезла из дома и рою небольшую ямку. Затем помещаю туда крошечный розовый куст, купленный вчера, и засыпаю его землей. И вот он здесь, сиротливо стоит среди больших деревьев. Слеза скатывается по моей щеке, и я пробегаю пальцами по листьям.
— Прости. Я люблю тебя, — шепчу я. — Покойся с миром, малыш.
Джерард наблюдает за мной, и когда я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, он смотрит на растение без всякого выражения на лице. В последнее время он часто так делает, и из-за этого я чувствую себя ужасно. Он возводит вокруг себя стену, а я не делаю ничего, чтобы остановить его. Ничего. Мне нужно поддержать его, помочь пройти через все это, но сейчас я едва могу держать себя на плаву.
— Скажешь что-нибудь? — спрашиваю я.
— Мне, на самом деле, нечего сказать.
Кто этот мужчина?
— Хорошо, — мягко говорю я, вставая. — Может, пообедаем, прежде чем ты вернешься на работу?
Он выглядит расстроенным, но продолжает смотреть на розовый куст.
— Не могу. Я не работал почти три недели, мне многое предстоит сделать. Я едва нашел время приехать сюда для этого.
— Этого? — произношу я, в моем голосе слышится боль. — Это — наш ребенок.
— Я не то имел в виду, — скривившись, оправдывается он. — Просто хотел сказать, что сейчас очень занят. Прости.
— Ты всегда очень занят, — бормочу я.
Его лицо застывает.
— Прости, что меня не было с тобой в тот день, Люси. Если это то, к чему ты ведешь, то не надо. Я достаточно виню себя.
— Зачем ты так говоришь? — кричу я. — Серьезно, Джерард. Я не это имела в виду.
— Но ты думаешь об этом. Где-то в глубине души.
Мой Бог.
— Нет. Ты не виноват в том, что тебя там не было. В этом никто не виноват.
Он качает головой и вздыхает.
— Мне нужно вернуться на работу. Я возьму такси, а ты бери машину, когда закончишь.
— Ты, правда, хочешь уйти прямо сейчас? — я плачу, пытаясь сдерживаться из последних сил. — Это важно.
— Знаю, — говорит он, стараясь сохранять спокойствие. — Но работа обеспечивает нам крышу над головой.
— Ты даже не можешь сказать и пары слов ребенку, которого так хотел?
В его глазах вспыхивает боль, но в большей степени гнев.
— Я не буду этого делать. Не здесь. Я возвращаюсь на работу, Люси.
С этими словами он поворачивается ко мне спиной и уходит.
— Джерард! — я зову его, но он не останавливается.
Кто, черт возьми, этот человек? Он, конечно, не мой муж. Но и я тоже не его жена.
Кто же мы тогда друг другу?
Незнакомцы?
Эта мысль ужасает меня.
ГЛАВА 7
Несколько часов я сижу у розового куста, поглаживая листья, думая о своем ребенке и жизни, но в основном о нашем c Джерардом браке. Я даже не осознаю, что плачу, пока слеза не стекает по моей щеке и не падает на зеленый лист, катится вниз, падет на землю и исчезает. Я тру тыльной стороной ладони по своей щеке и думаю о том, что сказал Джерард. Виню ли я его за то, что он не оказался рядом в тот тяжелый момент в моей жизни? Что работа для него важнее меня? Не знаю.
— Красивое растение.
Я вздрагиваю, когда голос, который так долго мечтала услышать, наполняет мое тело теплом. Я не поворачиваюсь, меня пугает, что это может оказаться всего лишь галлюцинацией. Не смогу вынести еще одного разочарования. Более горького.
— Она это заслужила, — шепчу я.
Наверное, я говорю сама с собой, но сейчас меня это не волнует.
— Так и есть.
— Ты преследуешь меня? — спрашиваю я. Мои пальцы дрожат, но я продолжаю гладить мягкий листок.
— Присматриваю за тобой.
— Это одно и то же.
Я слышу, как он садится позади меня, чувствую, как его тепло согревает мою спину, но не могу набраться смелости и повернуться, потому что, если увижу его, будет только хуже. Но ведь я так отчаянно этого хочу. Хочу увидеть его каждой частичкой своей души.
— Ты еще дышишь, маленькая Люси?
Дышу ли я?
— Как можно дышать, когда задыхаешься?
Он молчит.
— Почему ты здесь? — спрашиваю я дрожащим голосом. — Почему я не могу увидеть тебя? Поговорить с тобой? Узнать, что ты реальный человек? Тебя зовут Хантер или Хит? Или ты просто плод моего воображения?
Едва уловимым движением он проводит пальцем по волосам на затылке и отводит их в сторону.
— Меня зовут Хит, и нет, я не плод твоего воображения.
— Тогда почему я не могу найти тебя? — шепчу я, мое тело дрожит от того, что его палец приближается к моему открытому плечу, скользя по коже.
— Потому что я не хочу, чтобы меня нашли.
— Почему? — спрашиваю я отчаянно.
Его палец касается моей шеи, кожи под подбородком, а затем щеки. Он задерживается на ней, поглаживая легкими движениями. Мое дыхание сбивается, грудь туго сжимается, и это отзывается болью. С минуту ничего не происходит.
— Так должно быть.
— Все думают, что я сошла с ума. Я… Зачастую я думала, что так и есть.
Он накрывает мою щеку своей большой ладонью, и я утыкаюсь в нее, закрыв глаза. Мои слезы падают вниз на землю и на его пальцы.
— Не позволяй людям указывать, как к этому относиться. Ты должна перестать искать меня и говорить обо мне. Ты не сумасшедшая, но они не понимают этого.
— Как и я, — рыдаю я.
Он придвигается ближе до тех пор, пока его грудь не прижимается к моей спине. Другой ладонью он накрывает мою щеку так, что теперь обе его большие ладони лежат на моем лице, укутывая меня, грея, делая нас единым целым, но только на секунду.
— И не должна понимать. Просто верь в это, и оставь попытки заставить других людей понять. Они никогда не поймут. Мне нужно идти.
Я пытаюсь повернуться. Но он останавливает меня, удерживая за плечи.
— Пожалуйста, не уходи снова, — шепчу я.
— Продолжай дышать, маленькая Люси.
Он наклоняется и слегка касается губами моих волос, легонько, а затем убирает руки. Я плотно зажмуриваю глаза и сижу так в течение нескольких минут. Обернувшись и открыв глаза, я понимаю, что он исчез.
Как всегда. Он приходит лишь на мгновенье.
Мимолетное мгновенье.
***
Я захлопываю входную дверь и скидываю с себя пальто. Что-то звякает в кармане, и я лезу в него, проверяя, что там. На маленьком колечке для ключей висит одуванчик, у которого отлетело несколько крошечных белых пушинок. Очень красивая вещь. Никогда не видела ее раньше. Я переворачиваю его и вижу на другой стороне заглавную букву. Х. Мое сердце бешено колотится, и я прижимаю брелок к груди.
Он положил мне его в карман сегодня в парке.
Я едва заметно улыбаюсь. Впервые за несколько дней.
— Почему ты улыбаешься?
Я поворачиваюсь и вижу Джерарда, входящего через переднюю дверь. Меня не было весь день, так что я не удивляюсь, увидев его сейчас. Вероятно, уже пять часов вечера или около того.
— Просто был хороший день, — отвечаю я, пряча брелок в карман.
— Ты была в парке?
Я качаю головой, несмотря на то, что это ложь.
— Я ходила в магазин, что-то вроде торгового центра.
Он слегка улыбается.
— Приятно видеть, что тебе снова лучше. Ты думала о том, чтобы вернуться на работу?
Я работаю в местном ресторане, и там отнеслись с пониманием к моей необходимости немного отдохнуть. Я не совсем уверена, что готова вернуться, но, полагаю, должна, по крайней мере, поговорить с ними насчет этого.
— Я позвоню им, но не думаю, что уже готова.
— Ты не можешь оставаться здесь вечно. Самое лучшее, что ты можешь сделать, это двигаться дальше, и разумнее будет вернуть свою жизнь в привычное русло.
Я смотрю на мужа обиженная и немного злая.
— Я столько всего пережила, Джерард. Это случилось всего несколько недель назад.
— Знаю, — говорит он. — Просто пытаюсь помочь.
Он вешает пальто и идет дальше по коридору в свой кабинет. Словно наш разговор окончен. Моя грудь сжимается, и я достаю руку из кармана, глядя на крошечный одуванчик. Что это значит? И значит ли что-нибудь?
Я пока не знаю, но обязательно это выясню.
***
Неделю спустя
Я вскакиваю с кровати, пот струится по моему лицу, пока кошмар, от которого я только что проснулась, стихает. Сердце колотится, и я прижимаю руку к груди, пытаясь выровнять дыхание. Я машинально тянусь к Джерарду, только его там нет. Снова. С тех пор как вернулся на работу, он все больше и больше времени проводит в офисе и все меньше дома. Он с трудом доходит до кровати. Несколько раз я находила его спящим у себя в кабинете.
Похоже, ему трудно находиться рядом со мной.
Это ранит.
Я поднимаюсь с постели, включаю свет и тихонько иду по коридору. Дохожу до его кабинета, открываю дверь и всматриваюсь. Он смотрит в упор на свой ноутбук, его тело сгорблено от усталости. Если это так, то почему он не пришел в постель?
— Эй, — говорю я мягко.
Он поворачивается и смотрит на меня.
— Привет. Почему не спишь? Уже поздно.
— Сейчас только десять, мне приснился кошмар.
Его лицо такое отрешенное.
— Мне жаль.
Боже, куда делся мой муж?
— Джерард, мы можем поговорить?
Он вздыхает и проводит рукой по волосам.
— О чем?
— О том, что происходит. Между нами.
— Я не знаю, о чем говорить, Люси. Все усложнилось после того ужасного дня, и не думаю, что это как-то связано с тем, что ты видела.
— Пожалуйста, не начинай снова, — прошу я.
Его взгляд встречается с моим.
— Ты все еще веришь, что он реален. Думаешь, я не вижу этого по твоему лицу? Я смотрел историю поиска в Google.
Я делаю шаг назад.
— Ты проверяешь меня.
— Ты все еще ищешь его и отказываешься от помощи. Что же мне, по-твоему, остается делать?
— Доверять мне! — резко отвечаю я.
— Нет, — бормочет он. — Я не доверяю тебе, и меня до смерти тошнит от твоей одержимости этим несуществующим человеком и уже достало, что ты отказываешься от помощи.
— Это не так, — говорю я, скрестив руки. — Я не разговариваю с тобой об этом, потому что ты до сих пор заставляешь меня чувствовать себя виноватой.
— Хочу, чтобы ты прекратила это.
Я вздрагиваю.
— Прости?
— Хочу, чтобы ты перестала думать о нем, говорить о нем и искать его.
— Нет, — просто отвечаю я. — Он спас мне жизнь, но что более важно, поддержал, когда я больше всего нуждалась в этом.
Он прищуривается.
— В самом деле?
От того, как он сейчас разговаривает со мной, насмехаясь, ярость закипает во мне, и я выплевываю:
— Да! Когда я посадила розу для нашего ребенка, и ты уехал, потому что твоя работа была важнее, впрочем, как и всегда.
Его лицо краснеет, и я знаю, мои слова ранят его. Я не беру их обратно, по большей части из-за того, что не могу, но также из-за того, что мне это не позволяет гордость.
— Теперь ты еще и воображаешь, что видишь его.
Воображаю. Я не могу так больше.
— С меня хватит.
Я поворачиваюсь к нему спиной и слышу, как отодвигается его стул.
— Серьезно, Люси. Если ты воображаешь, что видишь его, то тебе требуется больше помощи, чем я могу дать.
— Он настоящий! — кричу я так громко, что сама себя пугаю. От испуга я поднимаю руку и зажимаю себе рот.
— Завтра позвоню врачу. Я не могу так больше, — его голос холоден.
— Что? — шепчу я.
— Тебе нужна помощь. Если ты не хочешь принимать ее, я сделаю так, чтобы ты получила ее, так или иначе.
Я поворачиваюсь на дрожащих ногах и выскакиваю из комнаты. Он зовет меня, но я не останавливаюсь. Не могу остановиться.
Мне нужно выбраться отсюда.
ГЛАВА 8
Я направляюсь к бейсбольному полю.
Меня не было здесь с той ужасной ночи, но сегодня пришло время вернуться назад и столкнуться с воспоминаниями лицом к лицу. Может, здесь будет что-то, хоть что-нибудь, что даст мне ответы, которые ищу, или я просто хватаюсь за соломинку, потому что не вижу другого выхода. Когда я подъезжаю, идет дождь. Он падает крупными каплями и стекает по лобовому стеклу, когда я припарковываю машину на пустой стоянке. Вокруг никого нет, но все до сих пор огорожено полицейской лентой.
Дрожащими руками я открываю дверь и без раздумий выхожу навстречу ледяному дождю. Взглядом я внимательно осматриваю темный стадион и иду к нему. Мои ноги замирают на тротуаре. Я останавливаюсь напротив входных дверей, которые полностью перекрыты, и просто смотрю на них. Шум, воспоминания, боль — все это всплывает в моей голове, словно кошмар.
Крики. Выстрелы. Люди плачут и умоляют.