Кому-то показалось бы это незначительной переменой, но для меня она была огромной. Жажда разделить свое личное пространство и время с кем-то стала для меня чем-то важным. Не то, чтобы я не хотел подобного со своей семьей, просто дело было в том, что я всегда предпочитал уединение своего дома. Но теперь, когда тут была моя куколка, я не думал, что когда-либо позволю одиночеству поселиться в этих стенах, как было раньше.
Когда я вернулся в дом, то увидел Эддисон на кухне. Она была такой милой, стоя там с руками, убранными за спину. Эддисон колебалась всего полсекунды, а затем побежала ко мне. Я подхватил ее на руки, и ее ноги обвили мою талию.
– Боже, я люблю тебя, – сказал я, зарывшись лицом в ее волосы. Эддисон напряглась в моих руках, а я улыбнулся. – Пусть я и произнес это лишь сейчас, но чувства завладели мной в ту минуту, когда я только тебя увидел.
– Я тоже люблю тебя, – она откинулась назад, чтобы посмотреть на меня. Ее широко распахнутые глаза светились. – Я так сильно люблю тебя, Трэйс. Не хочу, чтобы что-то когда-либо нас разлучило.
– Этого никогда не случится, куколка, – я крепко сжал ее задницу в руках. – Думаю, пришло время поместить в тебя кое-что, что привяжет тебя ко мне. Навсегда.
Желание замерцало в глазах Эддисон, когда она сжала свои ноги вокруг меня. Я напряженно смотрел на нее, и она прикусила губу, а затем кивнула. Я понес куколку в спальню, положив ее на кровать, и схватился за подол ее крошечного нового платья. С небольшим усилием разорвал его спереди, и Эддисон предстала предо мной во всей своей красе. Ее грудь и киска оказались прямо перед моими глазами, словно предлагая мне себя.
– Упс, – произнес я, подарив Эддисон коварную улыбку.
У нее перехватило дыхание, и она попыталась что-то сказать. Однако я лег между ее бедер и накрыл лоно своим ртом. Протесты куколки обернулись стоном, пока я поедал ее киску, заставляя кончить для меня.
Эддисон могла быть девственницей, но она доходила до грани всего от нескольких прикосновений. Ее тело начало сжиматься всего от нескольких ласк моего языка, а затем я почувствовал, как на нее обрушился первый оргазм. Я наслаждался ее вкусом еще несколько мгновений, желая ощутить еще больше ее сладости во рту, потому я принялся посасывать клитор, и она вновь шагнула за грань.
Эддисон лежала на кровати неподвижно, пока я встал и разделся. Затем я улегся между ее ног. Мой огромный член прижался к ее узкому входу, и я приставил к нему головку. Я вошел в нее лишь на дюйм – так, что внутри оказалась лишь самая верхушка моей эрекции. Я провел ладонью по своему стволу вверх и вниз, орошая каплями предсемени ее влагалище.
– Трэйс, – простонала Эддисон, извиваясь подо мной и пытаясь принять меня еще глубже.
– Не двигайся, куколка, хочу вначале тебя смазать. Я не выхожу из тебя, лишь хочу убедиться, что ты будешь достаточно скользкой, чтобы принять меня целиком.
Ее бедра вновь поднялись, и я был вынужден прижать их к кровати свободной рукой, пока продолжал ласкать свой член второй ладонью. Я чувствовал, как сперма собиралась у меня в яйцах, и должен был убедиться, что извергну в нее достаточно, чтобы внутри куколки оказалось много моего семени.
– Я собираюсь кончить в тебе так глубоко, что не будет ни единого шанса, что ты не забеременеешь. Ты станешь моим маленьким Твинки, так много семени я собираюсь тебе дать.
Смех Эддисон обернулся стоном, когда я со вскриком кончил в ее лоно. Мой оргазм был невероятно сильным, но недостаточным, чтобы мой член опал. Он жаждал заполучить эту киску полностью, и не успокоится пока не получит желаемого. Однако даже тогда член будет умолять о большем.
– Я никогда не делал этого раньше, детка, так что постараюсь продержаться столько, сколько смогу. Но мне кажется, как только окажусь внутри тебя, надолго меня не хватит.
– Я люблю тебя, Трэйс, – произнесла Эддисон, и я склонился, чтобы поцеловать ее.
Я все еще мог чувствовать вкус ее киски у себя на губах, когда начал медленно погружать свою длину в ее лоно, чувствуя, как благодаря ее сокам и моей сперме член с легкостью проникал внутрь. Эддисон даже почти не дернулась, когда я прорвал ее девственную плеву. Я работал над этим каждый раз, когда поедал ее лоно, растягивая его и подготавливая для своего ствола.
– Я тоже люблю тебя, Эддисон, – прошептал я, прижимаясь своим лбом к ее голове.
Наконец, я смог полностью протолкнуться в нее, погрузившись по самое основание так, что мои яйца прижимались к ее заднице. Я замер внутри лона, не желая покидать жарких глубин. Эддисон была такой тугой, такой ошеломляющей, это оказалось лучше всего, что я когда-либо себе представлял.
Я оставался девственником не потому, что хотел сохранить себя для кого-то, а просто никогда особенно об этом не думал. Пока не увидел Эддисон, и это изменило все. Она пробудила меня от какого-то транса, и с тех пор мой член не желал успокаиваться.
Ее влажное лоно пульсировало вокруг моей твердокаменной эрекции, словно умоляя меня о большем.
– Нет, пока еще нет, – процедил я сквозь сжатые зубы.
Просунув руку между нами, я нашел ее клитор большим пальцем, когда, выдохнув, вновь кончил внутри ее киски. Пульсация моего члена в лоне и прикосновение к ее самому чувствительному месту заставили Эддисон выкрикивать мое имя, а ее ноги конвульсивно сжиматься. На мгновение она попыталась стиснуть меня сильнее, а затем изогнулась над кроватью, ее оргазм стал музыкой для моих ушей, когда я востребовал Эддисон для себя, клеймя ее и делая полностью своей.
Заполнив Эддисон своим семенем, я, наконец, расслабился и выдохнул. В первый раз спермы было не так много, и я уже дважды извергался в нее.
– Еще, – прерывисто дыша, произнесла она, покачивая бедами.
– Я дам тебе все, с чем ты сможешь справиться, и даже больше, куколка.
Отодвинувшись от Эддисон, я потянулся в сторону и поднял с пола свой ремень. Я застонал от потери ее жара вокруг моего члена, но в этот раз мне хотелось оставаться внутри куколки как можно дольше, а для этого нужно поставить ее в нужную позу.
Как только я достал то, что мне было нужно, я схватил Эддисон за бедра и перевернул ее, поднимая задницу куколки верх.
– Возьмись за изголовье и расставь колени. Я хочу объездить тебя.
Я видел, как сперма вытекала из ее влагалища, когда Эддисон, тихо смеясь, сделала так, как я сказал. Я обернул ремень вокруг ее талии, перекрестив его на спине так, чтобы была возможность схватиться за концы. Я направил свой член прямо к ее входу и медленно вошел в лоно, погружаясь так глубоко, как только мог. Обеими руками я сжимал ремень, обернутый вокруг Эддисон, прижимая ее к себе так сильно, что между моим пахом и ее киской не оставалось и миллиметра. Я хотел полностью оказаться внутри ее тугого жара.
– Твою мать, ты ощущаешься так хорошо, – произнес я сквозь сжатые зубы, когда я принялся раскачивать Эддисон, сначала вперед, а потом обратно, насаживая на свою длину. – Я так сильно люблю тебя, куколка. Твоя киска такая прекрасная и идеальная. Ты с такой легкостью принимаешь меня.
Ремень в руках натирал кожу, но я лишь сильнее сжал его, раскачивая Эддисон вперед и назад.
– Трэйс, – простонала она, – жестче.
– Все, что ты только ты захочешь, моя сладкая малышка, – сказал я с тихим смехом в голосе. Если ее киска хотела, чтобы я владел ею, то готов был поставить свое чертово клеймо на ней прямо сейчас.
В этот раз, когда я вышел из нее, Эддисон застонала, изгибаясь и требуя большего. Потребовалось всего несколько сильных толчков, чтобы куколка кончила. Ее киска сжималась на моем члене, и я не мог больше сдерживаться.
Я опустился на кровать, не покидая ее лона, чувствуя, как моя сперма наполняла ее влагалище, начиная просачиваться наружу. Обхватив основания своей эрекции, я прижал руку к ее входу, не давая семени вытекать из Эддисон. А затем сжал свои яйца, чтобы убедиться, что каждая капля, которую я только мог дать, оказалась в ней. Я хотел, чтобы Эддисон забеременела еще до того, как ночь закончится. Не только с целью сделать ее полностью моей, но и чтобы убедиться – никто не сможет отнять у меня эту девушку.
Ноги Эддисон дрожали, когда она опустилась на кровать, и я нежно приподнял ее бедра, перевернув нас, так и не выходя из ее тела.
Она что-то забормотала, прижимаясь спиной ко мне, когда я обвил ее руками и положил свою ногу поверх нее.
– Может, тебе стоит убрать ремень? – сонно пробормотала Эддисон.
Я улыбнулся и поцеловал ее в макушку.
– Нет, куколка. Я собираюсь брать тебя всю ночь напролет, не покидая твоего тела ни на миг. И иногда ты будешь слишком усталой, чтобы встать на колени, так что ремень поможет мне заниматься с тобой любовью, если ты будешь слишком уставшей. Но ты же позволишь мне брать тебя каждый раз, не так ли? Позволишь, сделать тебе ребенка.
Я провел носом по раковине ее уха, и ее киска сжалась вокруг меня.
– Да, Трэйс, – выдохнула она, пробежавшись пальцами по моим волосам.
– Ты даже можешь не просыпаться, если не захочешь, но я буду брать тебя на протяжении всей ночи, чтобы ни случилось. Я не могу сопротивляться этой жажде, да даже не хочу и пытаться.
Я поцеловал шею Эддисон, думая о том, как с каждым разом делал ее киску все более мокрой. И прежде чем у куколки появилась хотя бы возможность ответить, я перекатился на спину, вновь сжимая в ладонях ремень. Ее ждала долгая скачка на мне этой ночью, и стоило только ее ногам раздвинуться еще шире, чтобы я проник глубже в лоно, улыбка расцвела у меня на губах. Моя куколка желала меня с той же силой, что и я ее.
ГЛАВА 8
Эддисон
Трэйс отвел волосы с моего лица и посмотрел на меня. Мы провели в кровати весь день. Даже позавтракали тут. Сил шевелиться не было. Мое тело пронзало изысканной болью, я наслаждалась ощущением того, что меня любили.
За всю мою жизнь никто и никогда так не лелеял меня. Никогда я не ощущала, что значу столь много для кого-либо. Но именно все эти ощущения дарил мне Трэйс. Казалось, что ничего кроме меня не имело для него значения. Словно он потерялся в том маленьком мире, что мы создали для нас двоих. Мне было плевать на то, что все произошло так быстро, я просто держалась за то единственное счастье в моей жизни, которое смогла заполучить, и не собиралась его упускать.
– Я не хочу подталкивать тебя к тому, что ты не хочешь делать, куколка, но после того, что мы разделили за последние двадцать четыре часа, я надеюсь, ты готова открыться мне хоть немного, – произнес Трэйс мягко, его рука скользнула вниз по моему боку и устроилась на бедре. Я только что проснулась и лежала, вглядываясь в его лицо.
Мы занимались любовью, потом засыпали, чтобы снова проснуться и вновь отдаваться друг другу. Один раз я даже проснулась от того, что Трэйс уже был во мне. Я кончила до того, как осознала, что именно происходит. Но затем он вновь довел меня до оргазма, желая восполнить все минуты наслаждения, что я пропустила во сне. Трэйсу, казалось, также не уделяли много внимания, как и мне, но, думаю, в его случае, он этого и не хотел, а теперь, когда получил его, никак не мог насытиться.
– На самом деле, тут нет ничего ужасного, – выдала я полуправду. Ведь меня не избивали изо дня в день или что-то в этом духе. Просто постоянно пренебрегали. Но стоило мне оказаться тут вместе с Трэйсом, как стало казаться, что все было намного хуже, чем я ранее думала. И если весь оставшийся мир жил именно так, то у меня и в правду все было довольно ужасно.
Ладонь Трэйса на моем бедре напряглась.
– Ты самый милый и достойный любви человек, которого я встречал за всю свою жизнь, Эддисон. На самом деле, я думаю, что ты мирились с большим дерьмом лишь потому, что ничего не могла с этим поделать. Если я что-то и узнал о тебе, так это то, что твои мягкость и сладость являются твоей сутью.
Слезы набежали на глаза от этих слов. Никогда раньше мне не говорили ничего столь приятного. Часть меня знала, что Трэйс был прав. Неважно, как отец вел себя со мной, я никогда не противостояла ему. И не потому, что боялась. Причина была в том, что я знала чувства человека, когда с ним так обращались, и не желала вести себя так по отношению к кому-то другому. Даже если он этого заслуживал. Одна мысль причинить кому-то боль разбивала мне сердце.
– Именно поэтому ты оказалась тут, куколка. И я удостоверюсь, что с тобой больше не случится никакого дерьма. Никогда. Я буду так хорошо заботиться о тебе, что тебе никогда не придется ни о чем беспокоиться, – ладонь Трэйса на моем бедре принялась гладить меня.
– Я всю свою жизнь провела с отцом. Матери я совсем не помню, – сказала я ему. Отец никогда не говорил о ней. Ни слова. Я пару раз пыталась раскопать хоть что-то, но у меня ничего не вышло. Возможно, она тоже сбежала от него. – В основном я проводила время в доме, приглядывая там за всем. Обычно отец игнорировал меня. Чаще всего он пропадал где-то, и я тоже старалась не попадаться ему на глаза, потому что если отец выпивал или у него просто был плохой день, то вся его злость выливалась на меня, – призналась я.
– Он бил тебя? – голос Трэйса звенел от напряжения, а глаза сверкали от злости.
– Иногда. Мог толкнуть или порой дать пощечину, – Трэйс закрыл глаза при этих словах, которые, очевидно, причинили ему боль. Когда он поднял веки, то отнял ладонь от моего бедра и прикоснулся к порезу, который все еще виднелся на моем лбу.
– Никогда не мог понять, как кто-то может поднять руку на такую драгоценность, как ты, – сказал он, проводя пальцами по отметине. Она больше не причиняла мне боли. Ничто не терзало меня, когда Трэйс был рядом.
– Мне только исполнилось восемнадцать, и я планировала уехать. У меня не было ни малейшей идеи, куда направиться. Черт, я на самом деле почти ничего ни о чем не знаю. Все мое обучение проходило онлайн. Я даже не знала, где территориально проживала, и не имела представления, как далеко смогла уехать, когда мне удалось сбежать, – призналась я.
– Что заставило тебя в итоге решиться на побег? Что-то же подтолкнуло тебя к этому решению.
– Он собирался отдать меня кое-кому другому. Выдать замуж. Тогда я поняла, что мне не обрести свободы, если я не сбегу. Контроль надо мной просто перешел бы от отца к кому-то другому. Я даже ни разу не встречала того мужчину, а отец сказал, что он собирается приехать и забрать меня. Словно я была какой-то коровой или чем-то вроде этого.
Трэйс обхватил мою щеку.
– Ты хочешь находиться здесь, куколка? – я видела неуверенность на его лице, понимая, о чем он думает.
– Я сама выбрала остаться тут. Мне не хотелось бы находиться где-либо еще, – я заметила, как часть напряжения покинула его тело. – Все, чего я когда-либо хотела – это иметь настоящую семью. Влюбиться и заполучить собственную сказку, как в тех книгах, которые читала. Думаю, ты прав. Я оказалась здесь не просто так. Я должна была встретить тебя, – я потянулась и поцеловала Трэйса.
Его руки запутались в моих волосах, когда он углубил поцелуй, полностью лишая меня способности дышать.
– Из какого ты города? – спросил Трэйс.
– Клиар Крик. Это рядом? – спросила я, все еще не зная, насколько далеко смогла уехать.
– Довольно близко. Настолько, что я поражен, раз никогда не видел и даже не слышал о тебе.
– Я же говорила. Я почти не покидала дом. Особенно в последние годы, – чем старше я становилась, тем больше отец контролировал меня.
– Мне нужно имя, куколка.
– Уинстон.
Трэйс выскочил из кровати раньше, чем я осознала, что происходит, и принялся натягивать одежду. Я села в постели, наблюдая за тем, как он перемещался по комнате.
– Что ты делаешь? – я могла расслышать обеспокоенность в собственном голосе.
– Ты не проведешь больше ни одного гребаного дня, беспокоясь хоть о чем-то, – сказал Трэйс, натягивая футболку через голову, а затем потянулся за джинсами.
– Что ты собираешься делать? – я придвинулась к краю кровати, пытаясь найти хоть что-то из одежды, но платье, которое я себе сшила, было больше ни на что не годно.