— Вареника? — испуганно пропищала тетка…
— Вареника…
— Нет, я не понимаю… Чего вы ко мне пристали?
— Патриция, вообще-то, о вас двоих печемся. Переживаем. А ты только и способна на грубости!
— Так, а что теперь делать? — едва слышно прохрипела Эльза.
— Думаю, лучше бы твоей Патти пойти вымаливать прощение… у него, пока не поздно.
— ЧТО??? — возмущенно завыла я.
Глава Одиннадцатая
Не помню уже точно, были на тот момент у меня какие сомнения…
… сомнения, предположения.
Хотя… нет, скорее, действительно, не было, чем были…
Очередной день, очередные сутки, которые стоит пережить. Да и только.
По закоренелой привычке съесть остатки вчерашнего ужина на завтрак, запить остатками вчерашнего чая — и выкатиться на улицу, направляясь в сторону рынка…
… До последнего (наверняка, до последнего) ничего не подозревала…
Перебежать через дорогу, протиснуться между палатками — и вуаля!
— Что это? Эльза! Что происходит?
— А сама не видишь?
…
(сложно было в тот момент переварить творящееся, увиденное)
— Почему ты собираешь все наши вещи?
Ау!
С кем я разговариваю?
— Ты еще и издеваешься?
Всё… нет больше у нас места на рынке.
Просили к десяти утра освободить палатку.
…
..
.
Это даже была не обида. Не боль. Не шок.
Нас не просто предали, кинули…
Нет. Они, тупо, бездушно, — пришли и перекрыли нам кислород…
(как это делают при утечке газа: раз… и повернули краник до упора — и никаких проблем, никаких курьезов…)
Заживо закопали под землю…
Всё просто. До тошноты просто… и понятливо.
Проработать… попахать семь лет на этом гребаном рынке. Платить исправно колоссальные сборы по каждому их зову: надо, не надо… "дядя" карман себе набивал — а мы упорно трудились, чтобы это осуществлять.
И всё теперь — всё… нет больше ничего.
Как жить?
Что теперь делать? Куда идти?
Пожрать те все апельсины — сесть в комнате, забиться в угол и тупо ждать своей смерти?
Да, может, вам, с далека, и кажется, что не все так страшно —
Может…
да только не мне, да только — не нам….
Черт! Чееерт! Это всё… всё…
… всё так не должно было случиться…
— Патриция, тебе особое приглашение нужно? Или что?
Я сама буду вещи собирать?
И хватит уже сопли жевать, реветь —
поздно, поздно уже о чем-то жалеть, плакать…
Раньше нужно было думать.
Говорили же…. иди, проси прощения, а ты…?
Прощение…
???
Мать твою!
У кого? За что???
За то, что мне едва пальцы все не переломал?
(до сих пор кости ноют — ложку едва могу держать в руке)
За то, что так в живот засадил, что болит и сейчас?
За что???
Ублюдки!!!
Сукины дети!
Как я вас, люди… мрази, ненавижу!!!
Если бы вы только знали!!!!!!!
Бог мой…
…
… ящики собраны…
Вещи сбросаны в пакеты и ждут своей очереди на отправку.
По одному перенести, перетаскать тетке в квартиру.
А дальше?
Что будет дальше?
* * *
— Теть, куда это Вы?
— На рынок. Посижу у Мелайи.
— Вам делать нечего? Или что?
— Не хочу в четырех стенах торчать. Сходить с ума здесь с тобой…
Может, чего нового узнаю… полезного…
* * *
Эльза, я с мамкой, теперь мы все остались без нормального дохода.
(ведь на зарплату работника регистратуры (в больнице) всем нам не прожить…)
Идти… искать другую работу?
Ха!
Да кому нужны такие зачуханные базарные бабы, как мы? КОМУ??
Может… быть, вам??
Тетке осталось еще пять лет до пенсии — которой, теперь уж точно не видать.
А с таким возрастом — мало кто захочет взять "на проценты"…
А я? Снова-таки без учебы, без перспектив…
… идти вновь на рынок, только уже работать на "дяденьку", на ставку?
И так было сложно… — а теперь…
Раньше была хоть какая-то надежда, мутная, но перспектива… Авось улучшаться торги, авось отдадим все долги… авось, авось, авось.
А теперь? Теперь-то что?
Понимаю, не конец света — но что-то… около того.
Как по мне… лучше бы этот ублюдок вовсе меня там убил, вчера,
чем приходиться всё это теперь переживать…
Не могу, не могу и я сидеть в четырех стенах!
Мысли упорно, болезненно давят на сознание — и рассудок рвет на части.
Вскочить в шлепанцы, захлопнуть за собой дверь — и вновь бежать на рынок…
… на рынок.
Кто же знал, что я тебя так люблю, мой базар?
Что с тобой моя жизнь — дерьмо, а без тебя — вообще, настоящий ад.
Да уж, не потеряв — явно не оценишь…
* * *
— А кто это?
— Не знаю, новые какие…
— И так быстро нашлись претенденты на наше место?
— Да он Бекси говорит, мол, через десятое ухо слышала, что… весь этот скандал, наше выселение было заранее спланировано, — (с умным видом затараторила тетка), -
Видишь ли, Варенику деньги отбашляли за наше место.
Так что, как говориться, все было предрешено…
Просто попросить уйти, конечно, не могли — а потому в такой способ и выщемили нас.
Мол, сами и виноваты…
— Та ну, бред какой-то…
— И, тем не менее, факт на лицо…
— Эльза! Патти! Вот, вот!
(тычет мне бумажку какую-то)
— Что это?
— Адрес того мудака. Иди, иди, проси прощение — может, еще повезет.
— Так говорят же, что это специально нас…?
— Да кого ты слушаешь? Иди, говорю! Беги!
Глава Двенадцатая
Наверно, шесть вечера — не слишком хорошее время для подобных визитов…
Или…
Хотя… есть шанс, что они дома… Он дома.
— Не подскажите, где здесь 17-й дом?
— Прямо чуток пройди, затем налево…
— Туда?
— Да, туда, к магазинчику ближе.
— … спасибо большое.
… с каждым шагом все больше и больше свинца наливалось в моих жилах. Душа, гордость, самолюбие, рассудок — всё-всё… внутри меня бунтовало против этого поступка, похода… и, тем не менее, разве… у меня есть выбор?
Тут… хотя бы шанс был, не говоря еще и о вариантах…
Черт. Вот и его подъезд…
Я застыла у двери, словно это была крышка от гроба. Моего гроба — двинь ее… и все черти полезут наружу. Все демоны и гады, из-под земли…
Для меня весь этот дом, вся эта улица отныне станет исчадьем ада…
Так, Патти. Хватит реветь. Хватит! Не резать же тебя здесь будут, в конце концов.
Давай, силы в кулак — и в бой. Пусть эта тварь бездушная поликует немного. Что тебе стоит?
Что?
Немного поваляться в грязи, немного побыть оплеванной…. унизиться.
Что стоит?
Жизнь же… всё равно будет продолжаться.
И, возможно, однажды… ты даже всё это будешь вспоминать без особых эмоций… без слез.
Дернула деревянное полотно на себя — закрыть веки на мгновение, глубокий вдох — и ступить шаг, шаг вперед.
…
Пусть это всё будет сном. Игрой. Такое веселое, нереальное приключение…
Пройтись пешком по этажам в поисках квартиры…
Так, не то, не то, не тут…
Еще один этаж, еще пролет, еще…
И замерла.
Запал тут же погас.
А в горле, в груди стал болезненный ком.
… дышать трудно.
Черт. Нужно быть сильнее. Нужно!
Аааааааа! Мать вашу, чтобы вы все тут сдохли, что меня доводите до такого состояния!!!
Господи, скажи, почему, почему такие твари, как этот мудак, живут на белом свете?
Разве мир не стал бы лучше, убери, уничтожь такое дерьмо?
Но тебе, отче, всё равно.
(или, как говориться, виднее…)
… даешь ему шанс исправиться.
Так послушай, Господи, такие — не исправляются.
НЕ ИС-ПРАВ-ЛЯ-ЮТ-СЯ!
Поверь.
… А только хуже становятся. Черствее и бездушней…
Так! Стоп, Патти! Хватит рыдать. Вытри сопли, слезы. Отдышись…
И пора звонить в дверь… и так уже полседьмого вечера…
… руки дрожат, дрожат, словно я вызываю к себе ее величество Смерть.
(хотя… наверно, это было бы не так страшно…)
Мороз сковал все тело… гусиная кожа… взятая пупырышками…. Немеют конечности от страха…
Но…
Короткое нажатие, легкое давление — и запели птички где-то там, на той стороне…
Шорох, стук… зашевелился кто-то за дверью.
Мигнула тень в глазке.
(женский голос)
— Кто там?
— А мистера Рейзена можно?
— А Вы кто?
(дверь так и не отпирает)
— Мне нужно с ним поговорить, пожалуйста…
— Нет, девушка, его нет дома. Простите.
(и пошаркала прочь)
Болезненной дрожью пробежала тишина по моей душе…. в моей груди.
И вдруг шепот,
шепот где-то там… пылкий разговор, притушенный боязнью рассекретиться…
(…и тысяча моих предположений сразу в ответ)
Наверняка, она в курсе… и кто я, и почему пришла — потому не открыла.
И он… вполне может быть дома. Может, это и есть… с ним… разговор.
Села, села я на ступеньку,
… уткнулась лицом в ладони — и замерла.
Слезы исчезли — как кто краник перекрыл.
(быстро и неожиданно)
Мороз, холод, дрожь страха — всё пропало.
И что теперь?
Ждать?
Или уже нет смысла?
А вдруг я не права? И там был не он?
Если… этот ублюдок еще появиться, еще придет?
Та и быть.
Я буду ждать, ждать до последнего… До ночи… тут уже не так и много осталось.
* * *
Не знаю, сколько прошло времени…. но казалось — вечность.
… каждый раз, когда завывал лифт, когда тягучие секунды вариаций и ожидания сплетались с моим ужасом и отчаянием в надежду — я замирала, не дыша.
Но не он. Не сюда,
… ошиблась.
И снова рык громадного механического организма…
Да только в этот раз… дверь открылась здесь, на этом этаже —
(в душе вмиг все похолодело, замерло, как и прежде, как тогда, когда я звонила в дверь).
Невольно сорвалась, подпрыгнула на ноги.
Не Питер Рейзен, но все же…
Молодой парень бросил на меня короткий, колкий взгляд, пренебрежительно скривился.
Быстрые шаги — и застыл у двери.
У той самой двери.
Рейзен. Видимо, его сын…
Быстрое движение — достать ключи…. открыть замок…
— Вы… Вы здесь живете?
— А разве не видно?
— Мне нужно поговорить с Вашим отцом…
— Так говорите. Я здесь причем? — рывок, дернул полотно на себя — резкий шаг вперед, в квартиру, и тут же захлопнул (с лязгом) передо мной дверь…
Эхо пренебрежения и унижения разлилось луной по всему подъезду,
… и тут же тонкой, острой стрелой вонзилось мне в сердце….
И снова слезы, и снова боль…
Обреченно прижалась спиной к стене, сползла вниз…
рассесться на холодном бетоне — и ждать, ждать, ждать…
… если, конечно, есть, что ждать.
…
Еще один час, или два, или три… прошло.
На часах стрелки уже пододвинулись к десяти.
Может, зря я тут сижу? Зря жду?
Звонить в дверь уже нет смысла — они отключили звонок.
Стучать?
Снова услышать угрозы вызвать полицию?
(… или голову мне оторвать, как последний раз завил "мальчик")
Какие шансы…. что шепот, тот, что я слышала в самом начале, не принадлежит этому старому хрычу, Питеру?
Никаких.
Неужели так сложно выйти и просто поговорить? Сказать в лицо: да или нет.
И всё — всё!!!
Больше ничего не нужно…
И снова задергалась кабинка лифта в шахте. Снова завыл организм, спуская-поднимая свою утробу по вертикали.
Хлопок… и вдруг открылись двери.
Невольно подскочила я на ноги…
(слезы заледенели вместе с эмоциями на глазах)
— Прошу, выслушайте меня! Прошу!
(нервно скривился)
— Чего ты тут сидишь? Чего мою семью терроризируешь?
— Прошу, пожалуйста, — (попытка ухватить его за руку — отскочил, отдернулся, как от какой больной, заразной, мерзкой твари; ужалил, уколол мое самолюбие…. но терплю)
Молю, простите меня за мой поступок. Дура, глупая я, истеричка, нервы сорванные…
— Так лечись.
— Буду, только простите…. Пусть вернут нас назад. Молю…
— Уходи, уходи, Бога ради. Поздно уже что-то решать.
— Прошу.
— Уходи.
— Простите… меня.
(схватилась я за дверь, не давая ему ее открыть, от меня сбежать)
— Руки убери!
— Простите меня…. пожалуйста…
(сквозь рев, сквозь всхлипы пытаюсь еще говорить,
а сама едва не теряю сознание от боли и ужаса, что сейчас разрывают мне душу и сердце)