– И что в этом месте? – уточнила я.
– Так говорю же, тут сосредоточение сил. Ну-у… как бы это пояснить… Организм подпитку получает, да и вообще, в таких местах нашей братье даже думается лучше. Потому и решила тебя привести. Вот тут и думай, – говорит. – Того гляди и ответ скорее сыщешь, – добавляет, а сама обратно разворачивается, собираясь уходить.
– А… – Я скинула с плеча котомку.
– Это тебе. Там покрывало, да еда кой-какая. Ну а к ужину жду, – проскрипела старуха и поковыляла к теряющейся меж деревьями тропинке.
Проводив ее взглядом, прошла немного дальше и таки запнулась о верхушку притаившегося в траве валуна. Оценив его размеры, аж присвистнула: сейчас он почти весь утонул в грунте, выступая всего сантиметров на двадцать вверх, но оставшаяся на поверхности часть впечатляла – примерно с полметра в диаметре! Вот и как она их таскала сюда? Я б такой и не сдвинула, наверное.
Обогнув препятствие сбросила котомку на траву, и еще раз оглянулась по сторонам. Хм… а ведь в том сне именно на этом месте я и стояла. Ну что ж, все одно к одному. И вчерашнее мое гадание на воде, и сон, значит, все получится, дело за малым: приметить, на что реагирует синеглазый, и как-то научиться управлять собой во снах.
Расстелила я уже знакомое покрывало, не удержавшись посмотрела, что там мне Агрипина собрала: пластиковая двухлитровая бутыль с мутноватым чаем, видимо, как всегда, медом подслащенным, еще литровая с водой, лепешки, пара яблок и в полиэтиленовых прозрачных пакетиках отварная картошка, соленые огурцы, сало.
Скинула всю одежку, и в чем мать родила разлеглась, решив воспользоваться тем, что утреннее солнце не слишком сильное, вокруг ни души, а значит, можно позагорать. Отхлебнула чаю. Легла и уставилась в чистое, безоблачное небо. С чего ж начать-то? Думаю, первые дни рассматривать смысла нет. Вчера, помнится, мысль какая-то мелькнула… Что ж там было-то… Ах, да…
Это произошло как раз в ту ночь, когда в моих видениях появились новые действующие лица. Начиналось все как обычно – он и я, тихий хрипловатый приказ ласкать свое тело, мое безропотное подчинение. В какой-то момент, умудрившись оказаться поперек кровати, я одной рукой неистово терзала половые губки, клитор, и так и оставшийся неоскверненным вход в святая святых, вторая ладонь мяла грудь, перед глазами все плыло, дыхание сбилось, а тело готовилось вот-вот забиться в экстазе, и вдруг… Синеглазый оторвал от меня взгляд и приглашающе махнул рукой в сторону двери. Тут же в комнату вошли двое: высокий сексапильный брюнет и смуглая блондинка с роскошной гривой волос.
Я, вмиг остыв, напряглась и, натянув на себя одеяло по самый нос, взирала на незваных посетителей, явно успевших стать свидетелями моего позора. Не знаю, кто это и почему их пригласили, еще и вид у меня такой… да и поза фривольная: ноги согнуты в коленях, голова свесилась в проход, пот проступил на полыхающем от смущения лице, а про прикушенную губу и бегающие глаза вообще лучше молчать. Одно дело – привыкнуть к тому, что на соседних кроватях спят соседки по комнате, и знать, что впоследствии они остаются в неведении о происходившем здесь по ночам, считать само собой разумеющимся присутствие синеглазого, но эти люди…
– Начинайте, – произнес мой ночной визитер, а я напряглась: что-то сейчас будет?
Бросив на меня мимолетный взгляд, «гости», повинуясь приказу, начали…
Их губы слились в нежном поцелуе, руки, едва касаясь одежд, заскользили по телам друг друга. Я пыталась отвести взгляд, ан нет, не вышло – пришлось наблюдать за происходящим.
Постепенно объятия стали жарче, первой упала на пол блуза, открыв взору красивое нежно-розовое кружевное белье, ненадолго задержавшееся на теле своей хозяйки, затем последовала рубашка парня… Вскоре передо мной предстали во всей своей природной наготе два великолепных тела, сплетенных в жарких объятиях. Особенно впечатляли равномерный золотистый загар у девушки и полное отсутствие волос на смуглом теле мужчины. Рассматривая их, с удивлением осознала, что плотоядно облизываю внезапно пересохшие губы.
Тут-то и началось самое интересное: девушка, медленно покрывая поцелуями тело партнера, начала медленно оседать вниз, и… вот что она там делает, а? Ее руки и лицо оказались на уровне мужского паха. Парень осторожно ухватил блондинку за волосы, направляя движения, а сам, зажмурив глаза, с тихим стоном запрокинул голову назад.
Нет, так нечестно! Нечестно! Нечестно!!! Попыталась сменить позу и ракурс. Ага, размечталась, наивная. В этот миг хотелось биться головой об стены из-за своей беспомощности. Я, конечно же, догадывалась, что именно она делает, но если уж по воле синеглазого я тоже стала наблюдателем, то хочу видеть все!
А тут еще и звуковые эффекты добавились: смачное чмоканье и мычание вошедшей в раж девицы, учащенное дыхание и постанывание парня. Под одеялом стало невыносимо жарко, внизу живота полыхает требующий удовлетворения огонь, а еще… еще мое былое смущение сошло на нет. Чего стесняться тех, кто не стесняется тебя?
Я не заметила, как собственные руки стянули мой покров, оголив торчащие вверх холмики грудей. Прохладный воздух вопреки ожиданиям не остудил мой пыл, а опалил полыхающую жаром, взмокшую кожу. И да, в тот миг на лице синеглазого появилось удивление: он приподнял одну бровь, в глазах мелькнула заинтересованность, голова как-то странно склонилась набок, но тут же все это исчезло, сменившись обычной маской холодного безразличия.
А в следующую секунду мне стало не до него: блондинка, все так же руками и губами лаская тело мужчины, грациозно поднялась, умудрившись как-то по-кошачьи выгнуть спину. Но парень тут же надавил ей на плечи, возвращая к исходной позиции. И все бы ничего, но на этот раз, вместо того чтобы присесть – она отступила на шаг назад, оказавшись возле самой кровати и… наклонилась! М-м-м… Моя голова очутилась как раз между ее слегка расставленных ног. Теперь я видела ее подбородок, слегка покачивающиеся груди с темными ареолами возбужденно торчащих сосков, и… да, начисто выбритые и, как ни странно, тоже загорелые половые губки. Возникло желание коснуться ее, но мое тело, как всегда, спасовало.
Ну что ж, я хотела видеть? Пожалуйста. Получила желаемое. Это не совсем то, чего можно было ожидать, но и этот ракурс оказался довольно интересным. В какой-то момент мужчина вошел в азарт и, схватив подругу за голову, начал усиленно насаживать ее на свое достоинство. Груди колыхались в такт движениям, его выбритая мошонка шлепала по подбородку почмокивающей и порою мычащей и постанывающей девушки, а нависающие надо мной набухшие от возбуждения, влажно поблескивающие половые губки начали сжиматься-разжиматься, выдавливая все новые и новые капли женского сока, а потом… задрожали, и на мой подбородок упала сорвавшаяся с ее нижних губок тягучая капля!
Во рту пересохло. Еще недавно, случись подобное, меня, наверное, вывернуло бы от отвращения и брезгливости, но сейчас я всем своим существом жаждала слизнуть эту каплю. Ощутить ее вкус, а лучше… лучше припасть губами к источнику. Почувствовать, как эта головокружительная красотка стонет от моих прикосновений, заставить ее кричать в голос раз за разом, сотрясаясь в экстазе! Увы. Рожденный смотреть, потрогать не сможет. Не выдержав напряжения, коснулась своей промежности. О, боги! Никогда еще там не было настолько мокро! И так сладко… Я смотрела на то, как трепещут ее половые губки, и ощущала, что мои непроизвольно вторят этим движениям. И да, в тот день я уже не хотела большего…
Собственно, тогда мне удалось всего один раз пойти против воли синеглазого. Это его, кстати, и зацепило. Ну а в конце, очутившись между ног блондинки, уже не могла видеть его реакцию. Ну что ж. Один момент в копилочку: возможно, когда я реальная, а не только та, во сне, возбуждаюсь, мне удается, пусть и ненадолго, управлять своим телом. А значит… значит, я должна изначально, перед тем как заснуть, быть на взводе. Что ж, когда возвращение снов станет неизбежно, – попробую. Ну а пока… пока стоит поесть… И, наверное, не мешало бы прогуляться до озера, что-то от всех этих воспоминаний тело огнем горит.
Глава 7. Неожиданный поворот судьбы
Солнце вошло в зенит и начало припекать. Желудок урчит, но общее состояние настораживает. Попив водички, я решила, что первым делом стоит все же искупаться, смыть навеянное воспоминаниями напряжение, а еда никуда не убежит.
Прогулка на озеро действительно помогла снять охвативший тело жар. Стоит заметить, он был несколько иным, не таким, как после моих снов раньше: мне было жарко, щеки горели от смущения за некогда пережитое, тело находилось на грани возникновения плотского желания, но немедленного удовлетворения не требовалось.
Вернувшись в круг силы, не спеша перекусила и задумалась о том, как бы укрыться от вездесущего светила, а то так ведь и сгореть недолго, а потом мучайся. Покопавшись в торбе, обнаружила там простынку из легкой ткани. Сначала попыталась поудобнее устроиться на травке, накрывшись с макушкой найденной тканью. Увы, при полном отсутствии ветра сразу же стало невыносимо душно.
Выбравшись из-под простыни, оглянулась по сторонам. Идти под кроны деревьев не хотелось. Во-первых, в начале редколесье, и в нем не укроешься, а дальше мрачновато, а во-вторых, Агрипина сказала, что здесь, именно на этом месте, думается лучше. Может, это и предрассудки, но я поверила.
И тут меня осенило: надо найти четыре палки, вбить их в землю в качестве колышков и на них повязать простыню – получится навес. Иду. Вот уж первые кусты начались. Только хлипкие они, дальше пошел молодняк, но веточки у него кривенькие, тонкие и хрупкие. Так и углубляюсь в лес. Как назло, ни одного пригодного сучка не валяется, все как выметено, только сушняк да веточки мелкие хрустят под ногами. И вдруг… боковым зрением замечаю нечто странное, никак не вписывающееся в окружающий пейзаж. Притормозила. Озираюсь по сторонам. Странно. Вроде лес как лес, ничего неправильного не видно, но ведь было же нечто! Делаю шаг назад. Еще один.
И вот оно! Я уставилась на совершенно неуместную здесь скульптуру из дерева: головы на полторы выше меня, мужчина, причем обнаженный, вон промеж ног какое стоящее внимания достоинство топорщится. И вырезан он не впопыхах и абы как, а явно с чувством, толком и расстановкой ваялся. Тело отшлифовано едва ли не до лакового блеска, вполне различимы рельефы мышц, мельчайшие черты лица, а в глаза какие-то камни вставлены вместо радужек. И да – камни эти синие, и напоминает он мне одного знакомца из снов, да и не только из снов.
Смотрю на деревянную скульптуру и все больше где-то внутри растет уверенность, что все это отнюдь не случайность и ответ явно надо у Агрипины искать. Метнулась я обратно на луг, где вещи оставила, нашла мобильник. Да, толку от него тут нет, но на всякий случай по привычке таскаю с собой – вдруг да появится где-нибудь связь? Или сфотографировать что-нибудь захочется, как сейчас, ну и на крайний случай время всегда посмотреть можно. Схватила телефон, бегу обратно, боясь, как бы не заплутать да мимо или стороной не пройти. Нашла. Сняла со всех, каких только можно, ракурсов, просмотрела снимки и, довольная результатами фотосессии повернула обратно к лугу.
К тому моменту, как выскочила из подлеска, холодный ветер неожиданно поднялся, а совсем недавно солнечное небо тяжелыми свинцовыми тучами заволокло.
«Ка-ар-р-р…» – душераздирающий хриплый звук, раздавшийся над самым ухом, напугал, заставив инстинктивно пригнуться, прикрыв голову рукой. И тут же на нее, обдав потоками ветра и цепляясь когтями, что-то, вернее, кто-то нагло взгромоздился… Все так же согнувшись в три погибели и на всякий случай прикрывая лицо, опускаю руку…
– Гриша? – удивленно воззрилась я на восседающего на моем предплечье ворона. – Ты-то что здесь делаешь? – спрашиваю, заглядывая в его черные бусины глаз.
– К-ка-а-ар-р-р-р… – еще более пронзительно закричал ворон и, оттолкнувшись, взвился вверх, пролетел с десяток метров в сторону деревни и вернулся, но сел в этот раз на покрывало, прихватил клювом котомку и потрепал ее из стороны в сторону.
– Собираться? – спрашиваю, хоть и понимаю, что глупо это – с птицей разговаривать, но он будто понял и, отбросив котомку в сторону, кивнул!
На сбор вещей не ушло и минуты, и вот под ногами уже стелется тропинка, и первая развалюха, стоящая на краю деревни, уже позади, кладбище по другую сторону дороги началось. Ветер усиливается, пробирая до костей, и с неба начинают срываться первые крупные капли дождя, заставляя ускорить шаг. Остановиться бы, достать покрывало, обернуться – хоть какая-то защита от ветра да дождя, но на душе что-то неспокойно, вон и Гриша носится вокруг с карканьем, будто подгоняя.
А когда впереди на дороге стала видна припаркованная машина, совсем не по себе стало – кто пожаловал? Конечно же, нельзя исключать, что кто-то может и не к моей хозяйке приехать, а, например, на кладбище предков почивших помянуть, но… что-то не так – чует мое сердечко, а ноги уже почти бегут.
Вот и вправду странное дело – калитка нараспашку. Где же это видано, чтобы Агрипина ее открытой оставила? Вбегаю в дом, а там трое незнакомых мужчин за столом сидят, и вокруг бумаги какие-то разложены.
– Вы внучкой Агрипине Васильевне приходитесь? – поднял взгляд от бумаг один из гостей, а я даже опешила: да, разговор о том был, но как-то всерьез не воспринимался.
Заметив, что я расстерялась, второй мужчина вперился в мое лицо цепким взглядом и уточнил:
– Сорокина Валерия Семеновна?
– Д-да… – выдавила я, так и не понимая, что тут происходит.
– Подписи свои поставьте пожалуйста, – кивнув и освободив свое место, пригласил меня присесть. – Тут, тут и тут.
Как-то на автопилоте, даже не читая подписываемых бумаг, черкнула везде, где требовалось, и подняла ничего не понимающий взгляд.
– «Скорую» мы уже вызвали по экстренной связи, – говорит второй, убирая часть бумаг в папку, а часть аккуратной стопочкой складывая на уголок стола. – Шли бы вы к бабушке, может, попрощаться успеете еще.
Что? Попрощаться? Внутри все перевернулось, и я метнулась в нашу спальню. Бледная как мел Агрипина лежала на своей кровати, прямо поверх одеял.
– Ты уж прости, девонька моя, – явно не без труда проскрипела старушка. – Недотянула я. Думала правнучку понянчу… Кх-кх… – ее тщедушное тельце сотряслось в приступе кашля.
Сухонькая трясущаяся ручка попыталась поднести к губам стакан с водой, но вода проливалась, так и не попадая в рот. Я кинулась помочь. Сделав пару глотков, Агрипина откинулась на подушку. Легкие со свистом втягивали воздух. Но она все же продолжила:
– Ан нет, не сдюжила, – говорит и протягивает мне стакан, отводя взгляд. – Возьми.
Ну, а я-то что? Взяла… И тут меня словно молния ударила. А в памяти ожила картинка прошлого: точно так же было, когда мне моя родная бабка свою ведьмовскую силу передавала. Это что ж такое выходит?!
– Вы… – схватив ее за теплую ладошку, воскликнула я, но оборвалась на полуслове, заметив застывшую на лице старушки блаженную улыбку. – О, нет… – выдохнула, осознавая, что именно произошло, и, словно в ответ на это, с улицы донесся звук сирены «Скорой помощи».
Это напоминало кошмарный сон. Кажется, кто-то входил в помещение, что-то говорили. Что-то спрашивали, но я не помню – отвечала ли? Я сидела рядом с ней, держала за все еще хранившую тепло руку и да – плакала. Она оказалась единственным, кто мог и пытался помочь, кто приютил, ничего не требуя взамен. Столько всего можно было узнать, но, увы, теперь ответы уйдут в могилу вместе с их обладательницей. А самое жуткое в том, что я действительно воспринимала эту, еще совсем недавно незнакомую пожилую женщину своей близкой родственницей.
Не помню, как все разошлись. Пришла в себя, когда в комнате совсем стемнело. За окном по-прежнему завывал ветер, в доме ощутимо похолодало, и только коленям было тепло – на них, грустно смотря на Агрипину, лежала Ночка. Вздохнув, провела рукой по кошачьей головке, и та тут же подняла на меня полные тоски глаза. Вот и что теперь делать? Приподняла зверюху, вышла в светлицу, по пути зачем-то включив в комнате свет.