Но Муса смерив Касима взглядом, объявил:
— Два сто!
Наталья улыбнулась и порозовела.
Но Касим не уступал:
— Два двести.
Наталья снова побледнела.
— Два триста. — Объявил Муса. Он не любил разбрасываться деньгами и поэтому поднимал планку постепенно, испытывая противника и в тоже время экономя свои средства.
— Два четыреста. — Была цена Касима.
— Два пятьсот. — Муса, хитро прищурившись, смотрел на притихшего соперника.
Несмотря на то, что Касим не видел записи танцующих девушек (Гасан бей разослал их только избранным своим клиентам, которые, по его мнению, могли оценить «настоящий цветок»), ему очень хотелось заполучить Наталью, но он не был готов платить больше определенной суммы. В результате, поскрежетав зубами, Касим нехотя вымолвил:
— Твоя.
Когда соперник сдался, Муса удовлетворенно улыбнулся и приказал своему помощнику отсчитать деньги. К нему подвели Наталью, она была на полголовы выше своего нового хозяина. Он внимательно оглядел свое приобретение и, оставшись весьма довольным, нежно погладил Наталью по щеке и приказал посадить ее в машину. Затем Муса повернулся к Гасан бею и негромко сказал:
— Раз я купил одну, то, наверное, стоит купить и вторую, а? «Лед и пламя», так ты назвал запись?
Торговец в очередной раз расплылся в улыбке и указал на Адару. Она поняла, что речь зашла о ней, и ее выражение лица сделалось жестким и неприязненным. Муса увидевший это, недоуменно взглянул на продавца и протянул:
— Действительно лед. Надеюсь, оттает. Дам за нее один миллион.
Больше никто не хотел торговаться за Адару, которая, оправдывая опасения Гасан бея, отпугивала всех своим взглядом. К счастью, и неопрятный жестокий Касим не заинтересовался легкой добычей, считая ее слишком худой и болезненной.
Гасан бей напрягся. Ему очень не хотелось так дешево продавать Адару, но ее поведение и грустные горящие глаза все портили. Более того, он подозревал, что она вряд ли «оттает». Торговец предусмотрительно утаил тот факт, что прежде чем Адару, наконец, схватили охотники за женщинами, она отправила на тот свет троих, а двоих успела серьезно ранить, и что охотники, избавляясь от нее, просили быть «поосторожнее с этой чертовкой». Именно поэтому, он долго держал ее в изоляторе. Так что, поразмыслив и смирившись с тем, что он не найдет лучшего покупателя на Адару, тем более, что надежда на приезд Стаковского не оправдалась, Гасан бей решил продать ее Мусе. Но когда он уже хотел вымолвить «Согласен», все услышали звук приближавшихся машин.
Их было три, черных сверкающих автомобиля. Они почти бесшумно, за исключением шуршания колес по сухой траве, въехали на парковку и остановились. Из машин появились люди в черных костюмах, примерно одинокого роста, атлетического сложения и весьма не дурны собой. Было видно, что их специально отбирали. Они выстроились в линию и внимательно смотрели в сторону притихшей толпы.
Все замерли в почтительном ожидании. Стаковский приехал.
Он вышел из автомобиля, сам открыв заднюю дверь, одетый, как и его охрана в черный, но только отлично скроенный дорогой, костюм. Высокого роста, широкоплечий, подтянутый, выгодно отличающийся от своих людей совершенными пропорциями тела и отсутствием перекаченных мышц. Его темно-коричневые волосы, переходящие почти в черный цвет, были приглажены, открывая красивое лицо с широким лбом, волевым подбородком, тонкими губами и прямым носом. Когда он шел, то невыразимое спокойствие и хищность сквозили в каждом его движении. Впечатление усугубляли его потрясающие глаза желто-медового цвета. Но при всей своей хищности, он не имел тех жестких и резких черт отца, больше напоминая свободного барса, чем опасного волка. В окружении двух человек он направился к Гасан бею и Мусе. Остальные люди из охраны остались стоять у машин, показывая всем своим видом, что они на чеку.
Когда на горизонте появился Стаковский, торговец возликовал, он нутром почувствовал, что тот приехал за Адарой. Муса же напротив, был очень раздосадован, предвидя, что выгодная покупка сорвется, поэтому, пока Стаковский выходил из машины и шел к ним, он в нетерпении шепнул Гасан бею: «полторы», но последний сделал вид, что не услышал.
Стаковский подошел, чуть кивнув головой Мусе в знак приветствия.
— Здравствуй Давид. — Уже совсем расстроившись и не скрывая своего недовольства, поздоровался Муса.
— Здравствуйте господин Стаковский. — Едва сдерживаясь от радости, пропел Гасан бей. — Очень приятно, что Вы, наконец, снова нас посетили. Видели запись?
— Поэтому я здесь. — Слегка улыбаясь, ответил Стаковский. — Позволите? — Спросил он у торговца, полу оборачиваясь к женщинам.
— Конечно, конечно, можете выбирать любую.
Стаковский, не дожидаясь ответа, направился к вытянувшемуся ряду красавиц.
Он не спеша переходил от одной к другой, пристально разглядывая их своими медовыми глазами. Лицо его было абсолютно спокойным, только едва заметная улыбка скользила на его тонких губах. Когда он останавливался перед какой-нибудь из особо понравившихся ему женщин, то та замирала и, вся трепеща, словно птичка, опускала глаза, не в силах выдержать его взгляда. Каждая из стоящих в ряду, мечтала быть проданной именно ему. Все вокруг замерло в гробовом молчании, и только порой слышны были томные вздохи женщин, от которых отходил Давид Стаковский.
Когда Адара увидела приближавшиеся машины, то она сразу поняла, что это убийца ее матери. Она как можно ниже опустила голову и осторожно, из под упавших на лицо волос, разглядывала подходившего Давида. Да, маленький мальчик вырос и превратился в настоящего красавца. Но воспоминания Адары о гибели ее семьи были слишком сильны, и если все присутствующие женщины желали быть проданными Стаковскому, то Адара хотела одного — провалиться сквозь землю.
Он сделал еще шаг в ее сторону и подошел к девушке с серыми глазами и волосами, выкрашенными в коричневый цвет, которая стояла через одну от Адары. Стаковский остановился и девушка замерла. Адара лихорадочно твердила про себя: «Только бы он подумал, что это я, только бы он подумал, что это я…».
Прошло около минуты, и послышался женский вздох. Стаковский сделал последний шаг. Теперь он был совсем рядом. Адара так низко опустила голову, что могла разглядеть только свои стопы и немного пространства вокруг них. Она застыла и почти перестала дышать, как будто дыхание могло ее выдать. Она почувствовала тонкий едва уловимый запах духов и увидела носки двух черных мужских туфель, остановившихся напротив нее. Адара не поднимала головы.
За спиной Стаковского послышался неодобрительный гул. Ни одна из женщин никогда не вела себя так оскорбительно, и было бы по отношению к кому, к самому Стаковскому, которому, все знали, никто не смел сказать: «Нет». Гасан бей не выдержав, направился в сторону Адары, намереваясь силой поднять голову упрямой девушке, но Давид остановил его жестом руки.
Наступила почти осязаемая тишина. Адара услышала едва различимое позвякивание, и прямо у ее ног, на сухую траву, упал серебряный медальон в виде дельфина. Медальон был раскрыт, и с фотографии запрятанной внутри, глядела маленькая серьезная девочка с белым воротничком и светло-коричневыми с золотым волосами. У нее были серые с металлическим блеском глаза, это были глаза Адары. Она в оцепенении смотрела на медальон своей матери. Вдруг, совсем рядом, раздался властный насмешливый голос, который давно искал ее и, наконец, нашел:
— Здравствуй Адара.
Она вскинула голову и взглядом полным ненависти уставилась на Давида. Она видела его красивое невозмутимое лицо, легкую улыбку уверенного в себе человека и вспомнила, как в детстве, он схватил ее за руку, желая забрать от родителей. Адара напряглась, вся превратившись в стальной клинок, и в любой момент готовая к прыжку. Между медовыми глазами Давида и серыми металлическими глазами Адары, казалось, проскакивали искры, а воздух вокруг был наэлектризован до предела. Она сжала кулаки, и Давид, заметивший это, перестал улыбаться, его лицо стало серьезным. Он смотрел на нее печальными глазами, словно изучая и пытаясь проникнуть сквозь металлический блеск глаз в самое сердце.
Гасан бея затрясло от напряжения, его голова разрывалась от дурных мыслей, а сердце бешено колотилось от страха. Он хотел было извиниться перед Стаковским за строптивую девчонку, но слова застряли, и он громко закашлялся, пытаясь прочистить горло.
— Какова последняя цена? — Не оборачиваясь, спросил у него Давид.
— Два с половиной. — Быстро ответил вместо торговца Муса, который все еще не хотел отказываться от приобретения Адары.
— Ммм? — Промычал торговец, не в силах говорить и удивленно глядя на Мусу, поскольку он отлично помнил, что перед тем как появился Стаковский, тот называл совсем другие цифры.
— Десять. Золотом. — Четко, не торгуясь, произнес Стаковский.
Гасан бей раскрыл рот, а за его спиной снова загудели пораженные мужчины. Это была баснословная сумма. Торговцу никогда не предлагали столько за одну женщину.
Адара услышав огромную цену, за которую готов купить ее Стаковский, очнулась и стала озираться вокруг. Словно во сне она увидела: возмущенное лицо Мусы, который потерял всякую надежду купить ее, улыбающегося блаженной улыбкой Гасан бея, галдящую толпу за спиной Стаковского и перешептывающихся между собой девушек, которые во все глаза, не стесняясь, смотрели на нее.
Помощник Стаковского махнул рукой, и один из охранников, стоявших у машины, принес ему кейс. Помощник положил его на стол, открыл и стал выкладывать перед торговцем маленькие золотые слитки.
Давид продолжал наблюдать за реакцией Адары. Когда золото было сосчитано, и охранник с кейсом направился обратно, Стаковский оторвался наконец от своей покупки и сделал знак рукой, чтобы ее посадили в машину.
Медлить больше было нельзя. Адара понимала, что как только эти хорошо подготовленные и вооруженные люди подойдут к ней, ей уже не сбежать. Она, незаметно огляделась по сторонам. Позади нее, у угла дома стоял один из евнухов Гасан бея, сбоку чуть дальше топтались еще двое. Все евнухи были вооружены больше для красоты, чем для защиты, ятаганами и кинжалами. Позади них был сплошной высокий кустарник, а еще дальше виднелся красный кирпичный забор. Адара решила попробовать. Она подождала, пока Стаковский отойдет на достаточное по ее мнению расстояние, затем осторожно сделала шаг назад. Никто не обратил внимание. Тогда она резко развернулась и кинулась на евнуха стоящего позади нее. Она со всей силы толкнула его, одновременно вырывая кинжал из ножен, висевших у него на поясе. Евнух ударился головой о стену дома и, теряя сознание, начал сползать вниз. Адара не мешкая, бросилась к кустам, но тут расставив руки, ей перегородил дорогу другой евнух. Она, не задумываясь, махнула рукой с оружием. Послышался крик боли, в воздух взметнулись куски цветной ткани, а из косой раны, тянувшейся от правой стороны шеи до левого бедра, хлынула кровь. Еще один евнух, который тоже было, пустился преграждать путь Адаре, в страхе отступил назад. Все остальные, в том числе и люди Стаковского, застыли от неожиданности. Адара нырнула в заросли кустов.
Первым очнулся Давид. Он посмотрел на своего помощника, тот поняв взгляд хозяина, начал отдавать приказы охране. Со всех сторон слышались возмущенные голоса, женщины в ужасе смотрели на Гасан бея, а тот совершенно растерявшись, уставился на Стаковского. Его пробила крупная дрожь когда, хищные медовые глаза Давида обратились на него. Он аккуратно положил на стол золото, которое только что собирался забрать, и начал оправдываться:
— Я…я..я. Такого никогда не было господин Стаковский. Клянусь Вам….
— Золото Ваше. Сделка состоялась. — Прервал его Давид.
Вокруг, еще более усилившись, зазвучал гул голосов.
— Ну и дикую кошку ты купил себе Давид. — Заметил Муса, не скрывая довольной ухмылки.
Стаковский посмотрел на него в упор и улыбнулся.
— Люблю кошек, особенно диких. — Бросил он, и в его медовых глазах заплясали веселые хищные огоньки. Он легко развернулся и направился к своей машине.
Гасан бей словно придавленный к земле, провожал его испуганным взглядом. Ему было настолько не по себе, что он хотел прекратить торги, тем более что два основных покупателя, уже сделали свои покупки и уехали. Но оставшаяся толпа разгоряченных событиями мужчин, требовала продолжение торгов. Поэтому Гасан бей, передал правление в руки Зайнап, а сам, взяв золото, укрылся в тихом прохладном доме. Ему было так стыдно перед Стаковским, и страшно, что его лишат золота или еще хуже жизни, что он отправил почти всех своих евнухов на поимку беглянки. Такого еще действительно никогда не было.
Охота
Адара, бросившаяся в заросли кустов позади дома, обнаружила, что там нет забора, а ее путь преграждает длинный глубокий овраг с жесткой травой и колючими кустарниками. Она, не раздумывая, кинулась вниз по крутому склону, не оглядываясь, спиной чувствуя погоню. Ее легкая туника и шаровары лоскутами повисала на колючих ветвях, серебряная нить сползла с головы и мешала ей. Она падала, поднималась, карабкалась вверх что было сил, и наконец, достигла противоположной стороны. Адара взглянула вниз и увидела на дне трех людей в черных костюмах и семерых евнухов. Еще пятеро охранников Стаковского, а за ними маячило не менее десяти евнухов Гасан бея, стояли на другой стороне и явно собирались пуститься в погоню.
Адара посмотрела вперед, перед ней лежал пустырь, за которым виднелись постройки. Необходимо было добежать до них. Она содрала с себя оставшиеся от туники клочья, сняла серебряную нить, зажала в кулаке рукоятку кинжала, так, что бы острее было прижато к руке вдоль всей линии до локтя и не мешало бегу, оглянулась последний раз на преследователей и сорвалась с места. Она бежала, будто в последний раз в своей жизни, как ветер, как лань, ее сильные ноги словно несли ее над землей, руки работали мерно, а все тело вместе с головой подалось вперед.
В этот момент на краю пустыря появились машины Стаковского. Они остановились на мгновение, а потом пустились наперерез Адаре. Она, заметив это, удвоила усилия. Два автомобиля вырвались вперед, третий, в котором ехали Стаковский, его помощник и водитель, немного отставал. Они увидели Адару, бежавшую через поле, и помощник Стаковского, которого звали Демир, и который без перерыва разговаривал по рации с остальными, снова поднес переговорное устройство к губам:
— Давайте наперерез. Но смотрите не сбейте. Голову оторву.
— Поняли. — Послышалось поочередно из рации.
Две впереди едущие машины разделились, и одна понеслась прямо на Адару, а другая к разрушенным домам. Тогда Адара ускорила бег на столько, что ее пешие преследователи остались далеко позади. Водитель Стаковского присвистнул.
— Вот это скорость. — Протянул он в восхищении, но тут же замялся, подозревая, что сказал лишнее. Он с опаской разглядывал в зеркало заднего вида лицо хозяина, но тот только улыбался, любуясь бегущей.
— Я доволен покупкой. — Весело заключил Стаковский и приказал: — Едем к постройкам.
Водитель до упора вдавил педаль газа.
Адара, видела, как все ближе и ближе от нее становились преследователи на машинах. Она отлично понимала, что сбивать они ее не будут и на ходу не выпрыгнут, поэтому спокойно, словно ее нервы превратились в сталь, двигалась дальше.
Она оказалась права. Первый автомобиль, который ехал ей наперерез, остановился почти возле нее, оттуда выкатились люди и бросились за ней в погоню. Вторая машина, застыла у линии построек, высаживая другую группу людей в черных костюмах, которые бежали ей на встречу. Адара злобно улыбнулась: «Наивные. Думают так легко загнать меня в угол, или, что я устала. Нет. У меня еще хватит сил, пробежать не один километр, а вот им в такой одежде под палящим солнцем не позавидуешь». Она слегка замедлилась, чтобы подпустить ближе бегущих навстречу, а затем резко изменила траекторию движения и устремилась вдоль построек, влево. Ловящие ее мужчины поняли маневр, но менять что-либо было уже поздно. Теперь все ее преследователи оказались у нее за спиной.