Когда кто-либо из ваших знакомых бросается в лестничный пролет или иным подобным способом решает раз и навсегда свои проблемы, сочувствующие задают всего два вопроса: сильно ли был пьян и долго ли пил до этого. Услышав, что сильно и долго, успокаиваются, приходят в доброе расположение духа, даже позволяют себе скорбную жабью улыбку: вот она, водка-то... Отчасти они правы: большинство смертельно больных умирает от вынужденной передозировки лекарства. Так и тут. Да, пил, не просыхая, в течение полугода, потом удавился. А иначе удавился бы еще полгода назад.
С младых ногтей внушают человеку: «Трудись, а то задумаешься! Учись, а то придется думать самому!». Однако ленив человек и упрям: нет-нет да и пораскинет умом на досуге. Вот тут-то и приходит на помощь алкоголь. Для обычных людей выпивка - не более чем охрана границ: встретить мыслишки на дальних подступах, пока они еще не оккупировали мозг. Есть и другие способы профилактики. Слышите пульсацию динамиков? Раньше так глушили вражеские радиостанции. Теперь так глушат собственные мысли. Не зря же говаривал царь-мученик или кто-то из его приближенных: «Идеи надлежит давить и тщательнейшим образом вычесывать».
Охранять границы рассудка Ефрему Нехорошеву было поздно. Для постижения сути бытия природа отпустила человеку довольно малый срок, и она права, поскольку жить дальше вряд ли кому захочется. Суть бытия старый колдун постиг сызмальства и с тех самых пор, как выражаются медики, жил в минус, на одном спиртном, принимая его взамен обезболивающего.
В последнее время, правда, отпустило чуток. Не было счастья - несчастье помогло. Год назад Ефрема угораздило взять воспитанника, хотя не раз зарекался, наученный горьким опытом: будя! Никаких питомцев. Из этого, впрочем, не следует, что старый чародей был плохим педагогом. Напротив! Это был настолько талантливый педагог, что послушные ученики не пробуждали в нем интереса. Алмаз, сами знаете, гранится алмазом, а Ефрему как назло попадался слишком податливый человеческий материал. Ловили с трепетом каждое слово, не прекословили ни в чем, велишь им в окошко сигануть с пятого этажа - за честь почтут. Но этот... сомневался во всем, даже в сомнениях наставника. Чуть до кулаков не доходило. Много он Ефрему крови попортил, пока не допрыгался окончательно. Нет, не умер - ушел в политику, но тут, сами понимаете, разница невелика: был человек - нет человека.
Теперь же, лишившись необходимости парировать неуклюжие выпады юного задиры, разрушать вздорные аргументы и пресекать наивные попытки приписать бытию хотя бы видимость смысла, старый колдун остался один на один со своей правотой. Выход из подобной ситуации очевиден: свернуть пробку и принять первые сто двадцать капель, но даже в этой малости Ефрему, как видим, было отказано.
* * *
В прихожей послышался протяжный мелодичный скрип дверных петель.
- Это здесь, что ли, можно рекламу в астрале разместить? - прямо, без экивоков спросил чей-то на редкость мерзкий голос.
Старый колдун Ефрем Нехорошев отвлекся на миг от созерцания невскрытой бутылки. Держал он ее наотлет, как череп Йорика.
Кувшинное рыло, просунувшееся в приотворенную дверь, было под стать голосу.
- Какую еще рекламу? - брюзгливо уточнил Ефрем.
Кувшиннорылый скользнул в прихожую.
- Рекламу-то? - деловито переспросил он. - Ну, скромную такую, неброскую... Скажем, предвыборную.
- Не по адресу, - скупо известил колдун. - Работаю только с частными лицами.
- Так а я и есть частное лицо!
- Кто? Ты? - Чародей опустил руку с бутылкой и, обернувшись целиком, с ядовитой ухмылкой оглядел посетителя, особо сосредотачивая внимание на его конечностях. - Да ты ж на поддергушках весь, как Буратино!
При всей своей хлесткости сравнение особой точностью не отличалось. Марионеткой Буратино, скорее всего, не был, но что правда, то правда: от астрального тела посетителя отходили взлохмаченные энергетические шнуры (косицы, как их называет Савелий Сирота), состоящие из слипшихся воедино аурических волокон и красноречиво свидетельствующие о том, что к старому колдуну заявилась даже и не личность, а так, составная часть партийного аппарата.
Попади он на территорию Секондхенджа, ох несладко бы ему там пришлось!
- Это вам к кому-нибудь из черных магов надо, - продолжал Ефрем, с особой гадливостью выговаривая слово «вам». - Вон к Платошке Кудесову. Двор перейдешь - первый подъезд, второй этаж. Квартиру спросишь...
Но кувшиннорылый, по всему видать, был не из тех, кому достаточно указать разок на дверь. Не спрашивая разрешения, рекламодатель довольно-таки развязно опустился в кресло для посетителей и посмотрел на престарелого колдуна так, словно тот был гостем, а хозяином - он сам.
- Вы правы, Ефрем Поликарпович, - заговорил пришелец другим голосом, должно быть, принадлежащим его политической, а то и уголовной группировке. - Реклама в астрале меня, честно сказать, интересует мало. Точнее, совсем не интересует. А пришел я к вам по очень серьезному делу, от которого зависит не только наше, но и ваше будущее...
Давненько не беседовали с маститым чародеем в подобном тоне. Впрочем, удивляться тут нечему: незнакомец, напоминаем, говорил не от своего лица, а причастность к коллективному разуму, как известно, предполагает полную утрату индивидуальной совести.
- Только не вздумайте пугать меня тем, что наложите заклинание, наведете порчу и все такое, - бесстрашно продолжал он. - Человек я верующий, партийный и, думаю, без помощи не останусь. Словом, хотите вы этого, не хотите, а потолковать нам придется...
Не пришлось. Оба сотовых телефона заголосили одновременно. Тот, что принадлежал Ефрему, заиграл «Как ныне сбирается Вещий Олег...», а переговорное устройство гостя грянуло первые такты гимна (слова Жуковского, музыка Александрова).
Какофония вышла умопомрачительная.
- Что? - крикнул в трубку кувшиннорылый. - Сюда?! Сейчас?..
- Ефрем Поликарпович? - в тот же миг осведомился сотик чародея. - С вами говорит референт кандидата в Президенты Баклужино...
- А что, Глебушка сам уж и позвонить не мог? - несколько даже ошалел старый колдун.
- Глеб Кондратьевич просит вас принять его через десять минут, - невозмутимо продолжал крохотный динамик. - Пожалуйста, никуда не уходите. Будьте на месте.
Вот жизнь пошла! Ефрем хмыкнул и дал отбой. Кувшиннорылого посетителя в комнате уже не наблюдалось. Сгинул. Слышно было, как он низвергается по лестнице, затем хлопнула внизу дверь подъезда - и все стихло.
С телефоном в левой руке и невскрытой поллитровкой в правой маститый кудесник некоторое время пребывал в оцепенении. Потом повертел бутылку, словно бы впервые видя перед собой нечто подобное, и бережно поставил непочатый сосуд на край стола, рядом с колбой дихлофоса.
Глава 8
Вскоре (ровно через десять минут, надо полагать) вновь запела входная дверь, и в захламленную однокомнатку ступил кандидат в Президенты суверенной республики Баклужино от блока «Колдуны за демократию» Глеб Портнягин.
Вероятно, сказалась дурная привычка старого колдуна мыслить заклинаниями. Взял вот и вызвал нечаянно. Хотя, с другой стороны, государственные мужи, чем их ни заклинай, на призывы простых избирателей отзываются редко.
Из-под кровати раздалось радостное поскуливание ученой хыки. Узнала, кинулась навстречу.
- Соскучилась... - с ностальгической улыбкой молвил Глеб. Нагнулся, потрепал жуткое исчадие потустороннего мира по незримой холке, затем выпрямился и, растроганно вздернув брови, разгладил просевшую эфирную оболочку правого косяка.
- Ну, здравствуй, что ли... - прочувствованно произнес он.
Прищуренным глазом старый чародей окинул выученика с головы до ног. И у этого тоже аура в косицы свалялась. Чисто осьминог!
А ведь, пожалуй, и впрямь Президентом станет.
- Здравствуй, здравствуй... - прошамкал колдун и кивком указал на свободный табурет. Присаживайся, мол.
Где они, привычные джинсы и кожаная куртка! Одетый с иголочки (будьте уверены, лучшей иголочки Баклужино), рослый кандидат в Президенты шагнул к табуретке и, как в добрые старые времена, сел напротив учителя.
А вот любопытно: визит к бывшему наставнику у него в плане мероприятий был заранее отмечен или как?
- Вот зашел узнать... - со сдержанной грустью молвил высокий гость. - Не нуждаешься ли в чем...
- Я? - Старый колдун помолодел от изумления. - Ты, Глебушка, часом не прихворнул? Третий глазик у тебя как? В порядке?
Действительно, если верить третьему глазу, лучистая аура Ефрема Нехорошева по-прежнему отливала глубочайшей синевой: верный признак того, что маститому чародею давно уже все фиолетово, в том числе и собственные нужды.
- Ну... - замялся Глеб. - Я ж не во вселенском смысле... Так, в житейском... Жилплощадь расширить, пенсию хорошую устроить...
Старый колдун уставил на него охальные желтоватые глазенки, потом захихикал:
- Ну ты сказанул! Пенсию! По инвалидности, что ли? В сорок-то восемь лет...
- Сколько?! - ужаснулся Портнягин.
Честно сказать, он всегда полагал, что наставнику его не меньше восьмидесяти.
А тот, все еще похмыкивая, покосился на край стола, где в непорочной целокупности стояла непочатая бутылка водки, и почувствовал вдруг, что нет ничего проще, чем свинтить пробку и принять первые сто двадцать капель. Жизнь возвращалась. Визит блудного питомца произвел на старого колдуна поистине волшебное действие.
- Ты уж, Глебушка, не крути, не надо... - веселея на глазах, посоветовал старикан. - Это не у меня, это, брат, у тебя во мне нужда припала... С чем пожаловал?
Глеб Портнягин крякнул, нахмурился. За полмесяца стремительной политической карьеры его еще никто не посмел раскусить с такой оскорбительной легкостью. Напрочь отвык.
- Ладно, - натужно усмехнувшись, признался он. - Просто зашел...
- А это ты поди хыке расскажи. Она поверит.
Портнягин встал, словно собираясь в знак протеста покинуть зал заседаний, потом вспомнил, где находится, и снова сел. Засмеялся, не разжимая губ.
- Да... - сказал он наконец. - Давненько не видались. Целых две недели... В чем нужда, говоришь? - Вскинул глаза, стал серьезен. - В тебе, Ефрем.
- Эк ты! - поразился тот. - Ну-ну...
- Пойми: ты нужен движению! - Портнягин повысил голос. - Именно ты! Старейший... - Тут он запнулся, вспомнив, что старый колдун Ефрем Нехорошев, оказывается, не так уж и стар. - Да, старейший! - с вызовом повторил кандидат, упрямо сводя брови. - Старейший чародей Баклужино... Люди к тебе тянутся... Вот и поддержи нас!
- Смешной вы народ, - сказал колдун. - Чуть во что уверуете - тут же всех давай в свою веру на веревке тащить. То ли скучно одному, то ли совестно...
- Ефрем! - укоризненно прервал его Глеб. - Нам необходимо сильное, справедливое Баклужино. Держава, которой можно было бы гордиться! Вспомни, сам же столько раз власти бранил, говорил: до революции доведут... Ну так вот он, наш случай: взять власть самим...
- Мало ли что бранил! - невозмутимо возразил Нехорошев. - С кем не случается? Мне вон таракан в аккурат перед твоим приходом тоже на ковре целую прокламацию выписал...
Портнягин взглянул на пол, тронул носком туфли трупик насекомого, потом всмотрелся, свел брови. Прочитать астральные знаки, начертанные издыхающей тварью, для питомца чародея не составляло труда. Тем более свежие еще, не выдохшиеся.
- В-С-Е-Х Н-Е П-Е-Р-Е-Т-Р-А-В... Вот видишь? - упрекнул он учителя. - Даже таракан - и тот сознает, что сила в единстве...
- С дихлофоса - чего ж не осознать... - проворчал тот. Затем как-то по-особенному покосился на выученика - и решительно протянул руку к бутылке.
- Зря ты, - обеспокоенно предупредил Портнягин.
Не слушая, старый колдун привычным движением свинтил пробку, наполнил мутноватый граненый стаканчик, но вместо того, чтобы принять его самому, подал Глебу.
- Ты выпей, - сочувственно произнес он.
Кандидат в Президенты недоверчиво воззрился на бывшего своего учителя.
- Выпей, выпей... - настаивал тот.
И неспроста. Водка подчас расплетает волокна ауры не хуже размыкала. Не зря же бытует в народе выражение «промыть мозги».
- С ума сошел? Мне сейчас мост открывать!
- Какой мост?
- Через Чумахлинку. Ленточку золотыми ножницами резать, речь говорить...
-Ох и житуха у тебя!.. - посочувствовал чародей. - Тогда так... - отставил стаканчик на стол и с кряхтением поднялся с табурета. Достал из кармашка засаленного халата уголек и, с видимым трудом опустившись на карачки, начертал на полу неровную замкнутую кривую.
- Становись в круг.
Портнягин усмехнулся:
- Боишься от меня идей нахвататься?
Дело в том, что, когда работаешь с сильно запущенным клиентом, первое правило: ставь болезного в круг, а то, не дай бог, порчу подцепишь. Ефрем Нехорошев обычно такой предосторожностью пренебрегал, говоря, что зараза к заразе не липнет. И если он теперь вспомнил об этой уловке, значит уже и сам опасается.
Печально, печально... Хотя, с другой стороны, такая осторожность лишний раз подтверждала завораживающую притягательность предвыборных обещаний Глеба Портнягина. Это радовало.
- Плохо ты обо мне думаешь, Глебушка, ой, плохо... - посетовал с ухмылкой старый колдун, видимо, угадав тайные чувства питомца.
- Там у меня... - наклонил башку и потыкал хрупким пальчиком в проплешину на макушке, - такая давка, что ни одна чужая мыслишка не втиснется. А втиснется - ей же хуже. На словечки разорвут да по ветру пустят...
- Тогда зачем...
- Сейчас поймешь. Становись в круг.
Молодой человек пожал плечами и, вставши с табурета, переступил угольную черту.
- Дальше, - велел старикан. - Посередке стань...
Портнягин шагнул в центр круга и вдруг пошатнулся. Импровизированное размыкальце сработало. Конечно, до Секондхенджа ему было, как батарейке до электростанции, и тем не менее привычным колдовским глазом Ефрем Нехорошев отчетливо различал, как начинают слегка лохматиться энергетические канатики, связывающие Глеба с людским скопищем, как отслаиваются от них отдельные аурические волокна.
С неслышным взвизгом метнулась под койку ученая хыка.
Старый колдун огляделся, запахнул поплотнее халатишко и, покряхтывая, присел на табурет.
Глеб Портнягин стоял неподвижно. Глаза кандидата в Президенты опасливо блуждали - классический вид внезапно разбуженного сомнамбулы.
- Слышь, Ефрем... - испуганно выдохнул он вдруг. - Я ж вроде не пьяный был! А столько дури наплел...
- Да не то чтобы совсем дури... - задумчиво молвил Ефрем. - Тут еще с какой стороны посмотреть... Ежели с государственной - все по делу, все разумно...
- Ой-й!.. - зажмурившись, тихонько взвыл Портнягин. - А на митинге-то, на митинге...
- Табурет дать? - с тревогой на него глядя, осведомился наставник. - Голова не кружится?
- Нет...
- Здоров... - оценил старый чародей. - Которые послабже, бывало, и с копыт падали...
Портнягин глубоко вздохнул, пришел было в себя - и тут же снова обмер, зажмурился:
- Йо-о!..
Что-то, видать, еще припомнил.
Присел по-тюремному на корточки, посидел так, посидел, головушку свеся, а там и вовсе опустился на пол. Нет, не то чтобы обмяк или там ослаб в коленях - просто подчинился порыву души. Шутка, что ли - разом от всего опомниться!
- Костюмчик испачкаешь, - заметил колдун. - Эх, не смикитил я что-нибудь подстелить...
- Не последнее, чай, донашиваю... - ответ прозвучал хрипловато, но все-таки это был ответ - Портнягин стремительно приходил в себя. Могучий организм, ничего не скажешь!
Размыкальце выдыхалось. Напряжение астрала, сфокусированное заклинанием в центре круга, быстро падало. Для настоящей, серьезной промывки ауры в корень требуются куда более высокие энергии.
- Пересел бы все-таки на табуретку...
- Нет, не надо. Тут посижу... - Портнягин вскинул голову. - Ка-ак они меня все достали, Ефрем! - вырвалось у него. - Шагу самому ступить не дают: ногу поставь так, голову поверни так, подбородок вздерни повыше... Референты, имиджмейкеры, политтехнологи, тудыть иху перетудыть!.. Думаешь, я речи сам сочиняю? У меня тут... - потыкал пальцем в правое ухо, - динамик вставлен. Вот и повторяю все за ним, как попка... Эх, если бы не народ баклужинский! Бросил бы все к чертовой матери...