Поначалу он стал ложиться спать в своем кабинете, в котором частенько засиживался допоздна над работой. Людмила не возражала – она сама сильно уставала за день. Потом жена стала все больше времени проводить в загородном доме, туда же перебрались и дочь с зятем и внучкой, так что городская квартира была полностью в распоряжении Вячеслава Андреевича. Почти все время он был там один, и ему это нравилось. Высокая должность хоть и имела неоспоримый ряд достоинств, все-таки сильно утомляла. Вячеслав Андреевич мечтал о покое, и дома он его получал.
Правда, вчера он изменил сложившийся уклад и, поддавшись уговорам жены, заночевал в Павловской слободе. Он приехал туда вечером навестить своих родных, к тому же обсудить с дочерью один вопрос. В последний раз они побеседовали не очень хорошо, и Вячеславу Андреевичу хотелось это исправить. Конечно, он не собирался отступать от своих принципов и идти на поводу у потерявшего голову сопляка, но с дочерью необходимо было наладить контакт. Правда, Марина вела себя так, что поговорить о главном так и не получилось, а потом Людмила загрузила рассказами о новых достижениях внучки, показывала ее бесконечные фотографии, поила травяным чаем и кормила свежей клубникой…
Как ни странно, Гладких ощущал, что прошедшая ночь была одной из лучших за последнее время. Он отлично выспался, свежий воздух из открытого всю ночь окна способствовал отдыху и восстановлению сил. Здесь все было иным, не таким, как в городе, который, казалось, весь был сделан из стекла, бетона и асфальта.
«Может, и впрямь перебраться сюда на лето?» – мелькнула у Гладких мысль, однако он тут же вспомнил о предстоящих проектах, вернулся к реальности, поднялся с постели и отправился в душ. Стоя под прохладными струями, Вячеслав Андреевич уже думал о предстоящих заботах.
Нынешний день у Гладких обещал быть насыщенным, но плодотворным. Сначала текущие дела в министерстве, потом поездка по объектам, заседание оргкомитета, после которого нужно прямиком ехать в пансионат. Но все это привычно и совсем не смертельно.
Заседание оргкомитета было назначено на тринадцать часов, что очень устраивало Вячеслава Андреевича: освобождалась вторая половина дня. Гладких был уверен, что заседание не займет много времени, поскольку все важные вопросы уже были говорены-переговорены, все детали уточнены, а то, что зависело от него лично, он уже сделал. Так что сегодня предстояло лишь подвести итоги и готовиться к самому мероприятию. К тому же дело было в пятницу, так что выходные Вячеслав Андреевич планировал провести за городом, в пансионате «Голубое озеро», и начаться они могли уже сегодня.
Вячеслав Андреевич выдавил из большого тюбика гель для душа и принялся растираться мочалкой. При этом он видел свое отражение в зеркале, которое висело во всю стену душевой. Это была идея Людмилы, которая всегда его жутко раздражала. Не любил он видеть себя со стороны, да еще в обнаженном виде. И не то чтобы выглядел уродом, просто как-то неприятно. Вячеслав Андреевич к своим сорока семи годам сохранил довольно неплохую форму – нет ни лысины, ни явной седины. Пусть невысок, но достаточно строен, пузо не выпирает. Конечно, не то что двадцать пять лет назад, когда он был тоненьким мальчиком, но все же по сравнению со своими сверстниками выглядел неплохо. Вон его родственник, Дмитрий Петрович Вахромеев. Всего на семь лет старше, а кажется глубоким стариком, развалиной. Вес за сто килограммов зашкаливает, при том что ростом он явно не вышел. Пузо через ремень переваливается, на нос лезет, растекается, дрожит при ходьбе, как желе. Одышка постоянная, на голове три волосинки, вечно мокрые и блестящие от пота…
Гладких невольно представил себе Вахромеева раздетого в душе и поморщился. Но тут же одернул себя. Черт знает что, какая чушь лезет в голову! С чего бы это? И вообще, на кой ему сдалась внешность Вахромеева? Он ему невеста, что ли? Ему нужно думать, как дальше плодотворно работать в компании Вахромеева, а на остальное должно быть глубоко наплевать. Вот и в сложившейся ситуации Вахромеев поддержал, был на его стороне. Гладких, конечно, и сам многое может, но с поддержкой такого влиятельного человека все-таки лучше.
Вячеслав Андреевич выбрался из ванной, растерся полотенцем и спустился вниз. Жена уже сидела за столом и совала маленькой Иришке, восседавшей в специальном детском стульчике, ложечку с чем-то бело-розовым. Увидев мужа, Людмила сразу оживленно заговорила, принялась расспрашивать, как муж провел ночь и чем его кормить на завтрак. Вячеслав Андреевич сослался на то, что должен немедленно ехать, наскоро выпил чашку кофе, которую приготовила домработница по настойчивой просьбе Людмилы.
Дежурно чмокнув жену в подставленную щеку, Гладких пошел к своей машине. Черный «Лексус» стоял в гараже. Вячеслав Андреевич вывел его, нажал кнопку пульта, опуская ворота, и выехал на поселковую дорогу, думая о том, что сегодня вечером его снова ждет загородный отдых. Правда, не в собственном доме, а в пансионате.
«А может, послать его подальше, да и в самом деле рвануть сюда? – подумалось Вячеславу Андреевичу. – Сколько раз уже в этом пансионате отдыхал, и каждый раз одно и то же!»
Однако едва он выехал за пределы поселка, как все мысли о прелестях загородного отдыха улетучились окончательно. Гладких вновь погрузился в проблемы руководителя департамента Министерства строительства и коммунального хозяйства столицы.
Прокрутив в голове предстоящие дела и еще раз убедившись, что все они вполне решаемы, Гладких совершенно успокоился и стал думать о предстоящей поездке. Жене он пока еще не говорил о том, что вынужден будет отсутствовать больше месяца. Собственно, он не считал, что это станет проблемой – Вячеслав Андреевич все решал сам, не отчитываясь перед супругой. И беспокоил его сейчас другой момент. За время его отсутствия может многое произойти. А он, находясь далеко, не сможет ни на что влиять. Это плохо. И поручить проследить за ситуацией некому, потому что Вячеслав Андреевич привык стопроцентно доверять только самому себе.
«А может быть, попросить Вахромеева? – подумал он неожиданно, но тут же отбросил эту мысль. – У него своих забот хватает. Ладно, будем надеяться, что ничего серьезного все же не произойдет».
Вячеслав Андреевич подъехал к дверям министерства и посмотрел на часы. Было без пяти восемь. Удовлетворенно кивнув, Гладких припарковал машину и вышел. Щелкнув пультом, включил сигнализацию и двинулся к дверям, на ходу достав мобильный телефон и набрав нужный номер.
– Лазурит Аристархович, у меня все готово. Вы будете?
– Непременно, Вячеслав Андреевич! – тут же отозвался высокий тенор. – В час дня, как и договаривались?
– Да, все без изменений.
– Отлично. Я очень надеюсь, что вопрос будет решен положительно.
– Можете считать, что он уже решен, – произнес Гладких.
– Правда? – Голос взвился до восторженного визга, и собеседник заговорил очень быстро: – Это грандиозно! Это лучшая новость за последнее время! Вячеслав Андреевич, вы кудесник!
– Не преувеличивайте, – снисходительно улыбнулся Гладких.
– Нет, кудесник, – стоял на своем собеседник. – И кроме того, вы очень прогрессивный человек. Хвала небу, что именно вас мне довелось встретить некогда на своем пути. Знайте – вы осчастливили не только меня. Вы осчастливили потомков, ибо благодаря вам, вашему неоценимому вкладу в науку они смогут повысить свой уровень просвещения.
Гладких слегка поморщился от обилия пышных фраз. Собственно, к пафосу Лазурита Аристарховича он давно привык, и манеры чудаковатого профессора его порой даже трогали. Немного осталось таких людей в России, служащих бескорыстно, свято верящих в науку и благородные идеалы. Лазурит Аристархович – своего рода уникум, раритет, такой же, как и его витиеватое, непривычное слуху имя. А тот тем временем продолжал заливаться соловьем, рассыпаясь в благодарностях и строя колоссальные планы.
– И что же? Когда назначена дата? – спросил он, когда немного выдохся после перечисления будущих достижений и вернулся к реальности.
– На конец лета, – ответил Гладких. – Точное время определим сегодня, все вместе. Собственно, все основное уже решено, осталось только обсудить детали. Вот этим и займемся.
– Да. Но мне хотелось бы прямо сейчас зачитать вам кое-что, – возбужденно продолжал Лазурит Аристархович. – Я вчера еще раз покопался в справочниках и вот что обнаружил…
– Потом, Лазурит Аристархович, – мягко, но решительно прервал его Гладких, уже утомленный бурными эмоциями собеседника. – Сегодня в час. До встречи!
И, нажав кнопку отключения связи, прошел в здание Министерства строительства. Поприветствовал секретаршу, которая уже была на месте, и вошел в свой кабинет. Едва он устроился за своим столом, как зазвонил телефон. Гладких снял трубку.
– Вячеслав Андреевич, Мищенко беспокоит, – услышал он голос своего помощника.
– Слушаю, – отозвался Гладких.
– Я хотел бы спросить, вы сегодня весь день будете?
– Нет, у меня много дел, которые требуют присутствия в других местах, – ответил Вячеслав Андреевич. – В частности, заседание оргкомитета, после которого я уже не вернусь к себе. Так что, если у вас срочное дело, можете зайти прямо сейчас. Зайдете? Хорошо, жду.
* * *
…Олег Николаевич Мищенко вышел из кабинета Гладких и направился по коридору. Дойдя до одной из массивных дверей, толкнул ее и вошел в приемную.
– Катя, нас с Геннадием Алексеевичем не тревожить в ближайшие пятнадцать минут, – бросил он секретарше, которая тут же ответила:
– Хорошо, Олег Николаевич.
Мищенко удовлетворенно кивнул и прошел в кабинет. Шмыгайловский сидел за своим столом и просматривал какие-то бумаги, плотно придвинув к глазам очки в золотой оправе. При появлении Мищенко он поднял голову и вопросительно посмотрел на него. Перед ним стоял невысокого роста лысоватый человек с бегающими глазками.
– По интересующему нас вопросу, – сказал Олег Николаевич.
Шмыгайловский сдвинул очки на кончик носа и жестом предложил Мищенко присесть. Опустившись в кресло, тот сказал:
– Насчет Клебанова положение все то же. Но, кажется, я придумал выход.
Шмыгайловский внимательно посмотрел на него и коротко спросил:
– Какой?
Мищенко покосился на дверь, после чего уклончиво проговорил:
– Не здесь и не сейчас. Могу только сказать, что после заседания он уезжает в пансионат. Тогда можем и все обсудить.
Шмыгайловский собрался что-то ответить, но в этот момент у него зазвонил сотовый телефон. Он взглянул на экран и негромко произнес:
– Клебанов. Легок на помине!
После чего включил связь. Слушая нетерпеливый голос собеседника, поморщился и твердо проговорил:
– Успокойтесь, Виктор Станиславович. Я сейчас не могу говорить, я на совещании. Перезвоню вам вечером. Да, сам перезвоню.
И он положил трубку.
Взглянув на Мищенко, Шмыгайловский сказал:
– Вечером нужно все как следует обсудить. Но лучше не здесь. Зайдите ко мне перед уходом, часов в пять.
– Хорошо, Геннадий Алексеевич, – кивнул Мищенко.
…В половине четвертого Вячеслав Андреевич вышел из здания института, где происходило заседание оргкомитета. Вид у него был слегка утомленный, но в целом довольный. Спускаясь по ступенькам, он думал о том, что, пожалуй, на сегодня дела можно считать законченными и отправляться в пансионат.
– Вячеслав Андреевич! – услышал он сзади голос и обернулся. – Постойте!
Его догонял, неуклюже семеня и торопясь, невысокий седенький старичок с треугольной бородкой, в очках и с видавшим виды портфелем под мышкой. Однако передвигался он для своих лет весьма шустро и вообще выглядел оживленным. Старичок догнал Гладких, цепко ухватил его за локоть и возбужденно заговорил:
– Слава богу, все утрясено! Спасибо тебе большое, Слава! – и затряс обеими сухонькими руками кисть Гладких.
– Не за что, Лазурит Аристархович, – улыбнулся Гладких, пытаясь отстраниться.
– Еще только один вопрос, Слава. Ты сказал, что все необходимые средства уже выделены, верно?
– Абсолютно, – кивнул Гладких. – Я лично об этом позаботился.
– Скажи, а когда они поступят на наш счет? Нужно уже начинать подготовку. Теоретически у меня все готово, но ведь материальные затраты предстоят весьма существенные. Разумеется, они все окупятся, ты понимаешь…
– Я все понимаю, Лазурит Аристархович, не беспокойтесь. В понедельник я вернусь и дам распоряжение. Деньги сразу же будут перечислены, в течение недели они точно поступят на ваш счет. Это же не критический срок?
– О, разумеется, нет! – просиял старичок и снова принялся трясти руку Гладких. – Спасибо тебе, Слава! Я никогда в тебе не сомневался.
– Не за что, не за что. – Гладких уже не терпелось сесть в свою машину. Он, уже решивший все проблемы, теперь думал об отдыхе, и остальное его не волновало до понедельника.
Быстренько отделавшись от старичка, Гладких проследовал к своему «Мерседесу», припаркованному неподалеку от здания. Сев на сиденье, он бросил водителю:
– Сначала домой переодеться, затем в пансионат.
Водитель кивнул и завел двигатель. Гладких немного подумал, потом достал свой сотовый телефон и набрал номер:
– Олег Николаевич? Меня не будет до понедельника, я уезжаю в пансионат. Да, только что с заседания. Все решено. Значит, в сентябре вам придется взять на себя часть дел, потому что я буду отсутствовать. Поэтому в понедельник с утра загляните, пожалуйста, ко мне, я заранее вам дам соответствующие инструкции, чтобы вы успели подготовиться. Ну, вот и отлично.
Гладких убрал телефон, откинулся на подголовник и погрузился в легкую дремоту. Мыслями он уже был на отдыхе.
Мищенко же, закончив разговор с Гладких, немедленно снова набрал номер. Услышав голос Шмыгайловского, негромко произнес:
– Геннадий Алексеевич, можете звонить Клебанову. Гладких нам не помешает. Что? Потому что его не будет. Да, гарантированно. Нет, вечером он будет в пансионате. Подробности позже.
– Понял, – после паузы прозвучал голос Шмыгайловского. – Только Клебанову позвоните сами.
– Ладно, – сказал Мищенко и тут же перезвонил.
Услышав голос Клебанова, произнес:
– Виктор Станиславович, можете расслабиться. Это уже не проблема. Точнее, она будет устранена в ближайшее время. Да, я вам точно говорю.
И, первым закончив разговор, Мищенко убрал телефон в карман. Пройдя по коридору в свой кабинет, остановился и посмотрел в зеркало, висевшее на стене. Оно отразило лукавую мордочку с маленькими бегающими глазками, скрытыми за очками с затемненными стеклами. Мищенко подмигнул собственному отражению и осмотрел свою довольно хлипкую фигуру с головы до ног. Взгляд его был многообещающим… Затем он подошел к своему столу, снял трубку и произнес:
– Анастасия Владимировна, меня сегодня не будет. Я уезжаю. До понедельника.
* * *
Едва приехав в пансионат, Вячеслав Андреевич моментально почувствовал умиротворение и покой. С одной стороны, это было похоже на ощущения, которые он испытал в Павловской слободе, но все же чувства были иными. В «Голубом озере» не было того чувства уединения, что в поселке. Зато здесь были свои преимущества – качественный сервис, развлечения, общение. Сейчас, правда, было еще рановато, и основная масса отдыхающих еще не приехала. Площадка перед пансионатом была пуста, но стол уже стоял, и прислуга начинала потихоньку накрывать его.
Сразу же перед Гладких возник администратор, улыбаясь во весь рот, долго приветствовал – дольше, чем нужно. Задавал формальные вопросы о самочувствии, делах и тут же вывалил целый ворох предложений, чем заняться до ужина.
– Пожалуйста, лодочные прогулки, водный мотоцикл, матрас? – частил он.
Гладких хотелось спокойного отдыха, поэтому он вежливо отказался.
– Тогда не желаете ли массаж? Отлично повышает тонус, поднимает настроение. Кстати, у нас новая массажистка, обучалась в самом Таиланде, – заговорщицки подмигнул ему администратор. – Не пожалеете!
– Благодарю, может быть, позже, – снова отказался Гладких. – Пока что я хотел бы пройти к себе в номер.