– А ты считай, что я играю для тебя одного! – говорила на это Мария. – Я, кстати, всегда вижу тебя в зале, даже если ты не предупреждаешь о приезде. И тогда начинаю играть лишь для одного зрителя.
– Ты, как всегда, меня обманываешь, – смеясь, отвечал Гуров.
– Ты сам обманываться рад! – парировала жена.
В диалогах Гурова и Марии в последние годы все чаще проскальзывала ирония по отношению друг к другу. Но ирония эта отнюдь не была злой или язвительной: просто и Гуров, и его жена не были особо сентиментальными людьми. Свои чувства они обычно выражали в шутливой форме, но оба знали, что за этим стоит настоящая глубина и прочность.
Однако сейчас Гуров чувствовал потребность сделать для жены что-то особенное. Конечно, можно было купить букет роз, что он и сделал, заехав по дороге в цветочный магазин. Но этого ему показалось мало: цветы Мария и так получает регулярно целыми охапками. Конечно, получить букет от любимого мужа куда приятнее, чем просто от поклонников, и все же Гурову хотелось как-то еще выразить свои чувства. Не придумав ничего лучше – время уже поджимало, – полковник проехал в небольшой магазинчик, торгующий качественной парфюмерией, и купил для Марии флакончик духов…
Ресторан был довольно маленьким – Гуров не любил заведения, где скапливается большое количество народа. Он вообще предпочитал проводить время с супругой наедине, но раз уж так сложилось, то лучше выбрать малолюдное место. Они сидели за столиком у окна, тонированного таким образом, что им было видно все происходящее на улице, а снаружи, наоборот, они были невидимы для окружающих.
Гуров взял меню и протянул его Марии, предлагая ей сделать выбор. Та равнодушно скользнула по нему взглядом.
– Тебе же прекрасно известны мои вкусы, – заметила она.
– А мне хотелось создать иллюзию новизны. Что мы с тобой недавно познакомились и только учимся познавать друг друга, – улыбнулся он.
Тут подошел официант, и Гуров вопросительно посмотрел на жену. Та назвала выбранные блюда, и он последовал ее примеру.
– Не думаю, что это иллюзия, – неожиданно серьезно ответила Мария, когда официант удалился, и почему-то вздохнула. – Знаешь, я считала, что давно успела тебя изучить. И в то же время мне иногда кажется, что я тебя совсем не знаю. Я вообще думаю, что понять тебя до конца не подвластно никому. Ты – человек-загадка. И может быть, в первую очередь для себя самого.
– В первую очередь – для своего начальства, – пошутил Гуров. – Орлов, например, считает меня непредсказуемым. Говорит, никогда не знаешь, что ты выкинешь на этот раз!
– В этом он прав, – согласилась Мария. – И все-таки в одном он уверен на сто процентов!
– В чем же? – приподнял бровь Гуров.
– В том, что самое трудное дело можно безбоязненно поручить только тебе.
– Ты мне льстишь, – Гуров улыбнулся шире, но было видно, что ему приятна такая оценка. – И, кстати, благодари бога, что тебя не слышит сейчас Крячко. Его возмущению и даже оскорблению не было бы предела!
– Неправда, Станиславу прекрасно известно, как я его уважаю.
– Да, но лучшим сыщиком ты считаешь меня.
– Так ведь это ты мой муж, а не Станислав, – лукаво подмигнула ему Мария.
– Тогда получается, что ты необъективна.
Мария не успела ответить: у Гурова зазвонил сотовый телефон. Он слегка удивленно пробормотал: «Кто бы это мог быть?», потянулся к карману и констатировал, взглянув на экран:
– Петр.
Мария моментально нахмурилась.
– Не бери! – немного резковато отреагировала она.
– Лучше ответить. Наверняка ничего серьезного, – успокоил ее муж, нажимая кнопку соединения.
– Лев? – Голос генерал-лейтенанта звучал совершенно обычно, и все-таки Гуров интуитивно уловил, что Орлов беспокоит его в одиннадцатом часу вечера не для того, чтобы поинтересоваться самочувствием.
– Слушаю, – ответил Гуров. – Только, если можно, побыстрее – я культурно отдыхаю с супругой.
– Сожалею, Лева, но мне придется прервать твой отдых, – непреклонным тоном произнес Орлов.
– Петр, хотя бы раз ты позвонил во внеурочное время, чтобы сообщить мне что-нибудь приятное! – воскликнул полковник.
– Такое уже бывало, и не раз, – заметил генерал-лейтенант. – Например, когда я поздравлял тебя с получением нового звания.
– Неужели ты хочешь сообщить, что мне дали генерала? – усмехнулся Гуров.
– Всему свое время, Лева, всему свое время, – со вздохом произнес Орлов. – А пока дела рабочие. Убийство у нас, Лева.
– Петр, у нас каждый день убийства, – попытался откреститься Гуров, все еще надеясь, что вечер удастся спасти.
– И что, я каждое из них тебе поручаю? – строго спросил Орлов. – Не ершись, Лева, дело действительно серьезное. Звонили из пансионата «Голубое озеро», там человек разбился. Выпал из окна…
– А при чем тут я? – спросил Гуров. – Если он сам выпал?
– А вот это еще неизвестно. Пансионат этот, Лева, непростой. Предназначен он в основном для администрации города и прочей чиновничьей элиты. Сегодня эта элита там культурно отдыхала – прямо не хуже тебя. Только отдых закончился плачевно…
– Тоже прямо как у меня, – не в силах скрыть раздражения, сказал Гуров. – Ладно, кто преставился-то?
– Некто Гладких Вячеслав Андреевич, – сообщил Орлов. – Незнакома тебе такая фамилия?
– Нет, – отрезал Гуров. – Я не вхож в элитарные круги.
– Не скромничай, Лева… Словом, лясы точить некогда, нужно отправляться в этот самый пансионат. Группа уже выехала, отправляйся своим ходом. Прямо сейчас. Больше тебе ничего сказать не могу, потому что сам ничего толком не знаю. На месте разберешься. – Орлов помолчал и заговорил доверительно: – Лева, если ты определишь, что труп не криминальный, тут же рапортуй мне, и можешь с полным основанием возвращаться домой, к дражайшей супруге, которой мои самые теплые приветствия!
– И вас туда же… – мрачно бросила Мария, которой было хорошо слышно, что говорит Орлов.
– Она тебя тоже приветствует, Петр, – сдержав улыбку, сказал Гуров.
– Слышу, слышу, – засмеялся Орлов. – Можешь передать ей трубку – я готов принести ей самые искренние извинения.
– Лучше не стоит, – предусмотрительно сказал Гуров. – Иначе ты можешь услышать не совсем те слова, к которым привык.
– Лева, за годы работы я привык ко всему, – хмыкнул Орлов. – И поверь, мне совсем не улыбается срывать тебя с места ближе к ночи. Но сам понимаешь, будь дело пустяковым, я бы тебя не потревожил.
– Да все я понимаю, – отозвался Гуров. – Где находится-то этот пансионат?
– На Клязьминском водохранилище.
Орлов продиктовал координаты, Гуров запомнил их, после чего спросил:
– Крячко брать?
– Возьми на всякий случай, – решил Орлов. – В принципе, до выяснения можно было и одному справиться, но, если выяснится, что это все-таки убийство, тебе придется нелегко. Там полно народа из числа отдыхающих, каждого нужно опросить… А кто у нас, как не Крячко, умеет душевно разговорить свидетеля? Так что с ним тебе будет сподручнее.
Гуров кивнул самому себе, попрощался с Орловым, сказав, что свяжется с ним, когда осмотрит место преступления и будет готов сделать какие-то предварительные выводы. Убрав трубку в карман, он посмотрел на Марию. Та сидела с отсутствующим видом и расстроенно барабанила пальцами по столу.
– Маша, мне, собственно, нечего тебе объяснять, потому что ты сама все слышала, – начал Гуров. – Могу добавить только, что мне самому ужасно жаль.
– Твоя проклятая работа постоянно стоит между нами! – наконец проговорила Мария.
– Так же, как и твоя, – мягко заметил Гуров. – И мы оба понимаем, что так будет всегда… По крайней мере до того момента, пока мы не станем совсем старенькими и дряхлыми и нас не попрут наконец на пенсию, потому что сами мы не уйдем.
– Я не доживу, – бросила Мария и поднялась. – Пошли.
В это время принесли заказ.
Глава вторая
До пансионата «Голубое озеро» Гуров добрался меньше чем за час. Пробки уже схлынули – можно было смело заключить пари с Крячко. Мария, несмотря на внешнее недовольство, и на этот раз проявила свойственные ей мудрость и великодушие. Она не стала капризничать и настаивать, чтобы муж отвез ее домой. Наоборот, сказала, чтобы он спокойно отправлялся, а она отлично доберется до дома на такси. Гуров благодарно поцеловал ее, посадил в машину и отправился по Дмитровскому шоссе. Попутно он позвонил Крячко, кратко изложил ему ситуацию и договорился встретиться с ним на пересечении с Большой Академической, чтобы подхватить там его и отправиться в пансионат вместе на гуровской машине.
Нельзя сказать, что Станислав был счастлив, однако Гуров проговорил:
– Единственное, что для меня есть приятного во всей ситуации, – так это то, что ты тоже едешь.
– Тебя так радует предстоящая встреча со мной, Лева? Ты меня растрогал прямо до слез! – произнес Крячко.
– Да ничуть она меня не радует, ты мне в кабинете надоел. Просто доволен, что не мне одному испортили вечер. Вот прямо представляю, как ты сейчас как раз, набив живот холодцом, возлежишь на диване перед телевизором и смотришь какой-нибудь пошлый футбол. Да еще, поди, с пивком холодненьким… А тут я: «Подъем, Станислав, боевая тревога!»
– У тебя всегда были садистские наклонности. Поэтому тебе хорошо удается ловить особо жестоких преступников – ты их задницей чуешь, – отрезал Крячко и положил трубку.
Гуров убрал телефон и направил машину дальше по шоссе. Когда он подъехал на Большую Академическую, Крячко уже стоял на улице, и вид у него был такой, словно он только что повстречал своего злейшего врага, на которого точит зубы уже много лет, но, как назло, забыл дома оружие.
– Признавайся, задействовать меня – твоя идея? – резко рванув ручку дверцы и плюхаясь на сиденье рядом с Гуровым, грозно прорычал он.
– Тебе известно, Станислав, что я лицо подневольное, – развел руками Гуров. – Всем у нас Петр Николаевич ведает.
– Ага, рассказывай! – огрызнулся Крячко, принципиально не накидывая ремень безопасности на свое выпирающее пузо. – Вот пусть тебя оштрафуют, тогда настанет мой черед радоваться.
Гуров, посмеиваясь, повернул руль, съехал с шоссе и направил машину на проселочную дорогу. Все время Станислав делал вид, что дуется, постоянно ворчал и демонстрировал, что едет только для галочки, исполняя прихоть Гурова, а сам и пальцем не пошевелит, чтобы разбираться со смертью «какого-то там бумагомарателя!».
– Как, говоришь, пансионат называется? – спросил он Гурова.
– «Голубое озеро», – спокойно ответил Лев.
Крячко презрительно хмыкнул:
– Вот-вот! И название-то стремное… Приличное заведение так не назовут.
– Ну, вообще-то, это пансионат для чиновничьей элиты, – повторил Гуров слова Орлова. – И потом, каждый мыслит в меру своей испорченности, как известно.
– Вот я и мыслю как типичный опер. Меня испортила наша правоохранительная система.
– Подай протест в ООН, – посоветовал Гуров, которого уже утомили пустые пререкания с Крячко, который явно был не в духе и придирался к чему попало.
Однако, едва они прибыли на место и Крячко нехотя вылез из машины, Гуров заметил, что его друг внимательно скользит вокруг своими цепкими глазами и наверняка замечает нужные детали. Гуров и сам при беглом ознакомительном осмотре, пока шел от машины к зданию, отметил следующее: здание пансионата имело четыре этажа, двор вокруг него был квадратной формы, фонари горели по всей территории, но свет их был довольно тусклым, и разглядеть, что происходит, скажем, метрах в десяти, было уже проблематично.
– Фонари у нас снабжены двумя лампами, – объяснил Гурову администратор пансионата Алексей Михайлович Шишкин – невысокий, щупленький человек с густыми черными усами, которые резко контрастировали с его обликом. Усы эти были, пожалуй, самой выдающейся деталью его лица. – Одни – яркие, для отличного освещения. Те, что горят сейчас, – для создания, так сказать, уютной приватной атмосферы.
Гуров кивнул, слушая администратора, и внимательно посмотрел на него.
Шишкин первым вышел навстречу Гурову и Крячко, услышав шум подъехавшего автомобиля. Даже не то что вышел, а буквально выбежал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но было заметно, что он сильно нервничает. Периодически он доставал из кармана легкого светлого пиджака платок и промокал им начинающую лысеть голову.
– Группа прибыла? – спросил тем временем у него Гуров и получил отрицательный ответ.
Крячко стоял чуть поодаль, поглядывая по сторонам. Людей не было видно, хотя во многих окнах здания пансионата горел свет.
– А где народ? – поинтересовался Гуров.
– В основном все собрались в беседке, в здании почти никого нет… Те, кто находился в своих комнатах, повыскакивали на крики, когда обнаружили Вячеслава Андреевича, – пояснил Шишкин.
– А кто обнаружил труп? – спросил Крячко.
– Один из гостей, Дятлов Юрий Васильевич. Он как раз собирался пройти в здание и тут увидел, что под балконом лежит… тело, – почти шепотом ответил Шишкин.
– А что же, звука падения тела никто не слышал? – удивился Гуров.
– Нет, – покачал головой Шишкин. – Во-первых, звучала музыка, и довольно громко. Некоторые пошли купаться, кататься на водных велосипедах. Только малая часть прошла в свои комнаты, да и то больше для того, чтобы переодеть мокрую одежду. Для сна было еще очень рано.
– А почему сейчас музыки нет? – надвинулся на Шишкина Крячко.
Тот слегка оторопело попятился и пробормотал:
– Так выключили… Обстановка, знаете, как-то не располагала к танцам.
– Нужно было все оставить до нашего приезда, – строго заметил Крячко.
Шишкин лишь развел руками, снова что-то пробормотав.
– Тело не трогали? – спросил Гуров.
– Нет… Хотели перевернуть, но я вмешался, – поспешно заговорил Шишкин. – У нас есть свой, местный врач, он сразу определил, что Вячеславу Андреевичу уже ничем не поможешь. Вы можете сами поговорить с ним.
– Непременно поговорим, – кивнул Гуров. – А пока что осмотрим тело.
И оба сыщика двинулись к зданию пансионата. Шишкин сопровождал их, норовя забежать вперед, но его коротенькие ножки не поспевали за широкими шагами оперов. Понимая, что обогнать полковников у него не получится, Шишкин заговорил на бегу:
– Послушайте, у меня к вам одна просьба… Дело, как вы сами понимаете, весьма деликатное…
– С чего вы взяли? – круто повернулся к нему Крячко. – Вам известно, из-за чего его убили?
От неожиданности Шишкин замер на месте и отшатнулся.
– Нет, что вы! Я просто имею в виду, что… Почему вы говорите об убийстве? Ведь это явно типичный случай! Человек вышел на балкон, у него закружилась голова, он не удержался и… Вот!
– Там что, нет перил? – спросил Гуров, не замедляя шаг.
– Почему? Есть, конечно.
– Тогда как он мог упасть?
– Ну… – Шишкин замялся. – Дело в том, что за ужином – что уж греха таить! – гости выпили. И некоторые довольно много. Ну, тут их можно понять – люди приехали отдохнуть, на несколько дней, так что могли себе позволить. Гладких немного не подрассчитал, принял лишнего, вот и не удержался. Вы поймите меня правильно: из-за этого… случайного инцидента может пострадать репутация пансионата. У нас элитное заведение, и никогда не было никаких эксцессов. Обслуживание всегда безукоризненное. И теперь может случиться так, что все произошедшее сегодня будет неправильно расценено. Нам бы этого совсем не хотелось.
– К сожалению, ваши желания сейчас никого не интересуют, – пожал плечами Гуров, подходя к зданию.
– Увы! – Крячко хлопнул съежившегося администратора по хрупкому плечу. – Моим сегодняшним желанием, причем абсолютно законным, было посмотреть, как сыграет «Спартак». А меня его лишили!
– И тоже совершенно законно, – заметил Гуров. – Ладно, давай к делу.
Внизу, на асфальтированной площадке, лежало тело мужчины. Он был в рубашке с короткими рукавами и светлых тонких брюках в едва различимую полоску; лежал лицом вниз, под его крепкой головой с коротким ежиком русых волос растекалось темное пятно. Гуров опустился на колени. По краям кровь уже начинала подсыхать. В том, что Гладких был действительно мертв, не было никаких сомнений. Крячко тем временем довольно бесцеремонно обратился к Шишкину:
– Ну, вот что, вам тут глазеть необязательно, так что отойдите пока в сторонку.
– И позовите вашего врача, – попросил Гуров.
Шишкин, подавив глубокий вздох, тем не менее послушался и чуть ли не рысцой побежал по дорожке. Лев поднялся с колен, отряхнул брюки и поднял голову. Он заметил, что из некоторых окон с любопытством выглядывают головы жильцов. Некоторые негромко переговаривались между собой.