- Маргарита Денисовна! - я взмолилась и одновременно взорвалась. - Прошу вас.
Я помню все ее бесконечные звонки и СМС сообщения с просьбами не рубить сгоряча и не ставить точки там, где возможно обойтись запятыми. У меня сердце разрывалось, когда я получала от нее очередное послание. Но что я могла тогда ответить?
- Они с Амалией ушли больше часа назад…
- Спасибо, - бросаю я, нажимая на кнопку «отбой».
Когда-нибудь я за все извинюсь перед женщиной, которой многим обязана. Но это произойдет точно не сейчас.
Сажусь на диван. Набираю в легкие как можно больше воздуха, кислорода катастрофически недостает.
- Ну и где их теперь искать?
Поочередно и одинаково безуспешно пытаюсь дозвониться до Макса с Амалией.
- Черт! Черт! Черт!
И почему я не досмотрела сон до конца? Тогда бы я наверняка знала… знала… все. Может было бы легче, знай я, что Макс в безопасности.
Расплакаться - единственное чего мне хочется. Хотя нет, еще не мешало бы моим отросткам на спине прекратить дергаться.
Нервный тик. Изредка это случалось с моими веками. Иногда дергалась щека, а, бывало, и икроножная мышца сходила с ума. Но ничто несравнимо с нынешним «тиком» между лопаток. Сейчас это происходит несколько иначе. Кто-то невидимый дергает меня не просто за мышцу, а за оголенный нерв. Будто кому-то понадобилось избавить меня от лишних конечностей, но он никак не решается сделать один-единственный сильный рывок и просто измывается надо мной.
Тук. Тук. Тук.
Я вздрагиваю. Информация о том, что стучат в мою дверь, не успела полностью осесть в мозгу, а я уже широко распахиваю ее.
- Макс?!.. - но мизерная надежда на то, что сон не обязательно должен сбыться сегодня испаряется так же быстро, как любовь зрителя после неудачного выступления.
В коридоре никого. Не слышно даже назойливо жужжащих мух. Похоже, местный паук расправился со всеми.
Захлопываю дверь.
Щелк... Достаточно. Одного поворота замка даже более чем достаточно.
Понимаю что значит отсутствие кого бы то ни было за дверью. Опускаю глаза на пол. Белоснежный конверт. Сердце превращается в ежа, который сто раз в минуту издевательски скручивается в клубок и резко выпрямляется. Кажется, даже ощущаю, как все внутренности обдает свежей кровью из проколотой иголками плоти.
Чего ждать от этого послания?
Руки пробирает мелкая дрожь, но я склоняюсь и поднимаю с пола бумагу.
Мысли путаются.
Сомневаюсь - стоит ли распечатывать конверт.
Макс. Его жизнь важнее всего этого. Но, может быть, письмо подбросили именно сейчас не случайно?
Подобные мысли заставляют действовать, а не растрачивать время.
Шагаю в комнату, на ходу отрывая от конверта неаккуратные клочки, бросая их на пол.
Сажусь по-турецки на любимый ковер. Затаив дыхание на миг прикрываю глаза. Долгий выдох…
« Здравствуй, Сара. - Все тот же красивый почерк. Все те же вензеля.
Это послание будет коротким. Признаться, мне не разрешили писать его, но… Ты мое дитя, и кроме меня тебя некому поддержать. Не думаю, что поступаю плохо. Мое дело вести тебя первое время, заботиться и давать подсказки, но это письмо не совсем такое, которые ждут тебя впереди.
Так вот.
Похвально, что перестала себя обзывать и пытаешься принять дар. Да, у тебя это выходит, пока, не очень. Но ты хотя бы нашла смелость открыться своему кавалеру.
Не могу не похвалить его за исключительно правильный взгляд на твой дар, но… На этом его миссия окончена. Он был послан тебе не просто так. Он значительно смягчил твое чрезмерно строгое отношение к себе новой. Он достаточно хорошо растолковал тебе то, чего сама ты до сих пор не хочешь принимать. Он, как смог, донес до тебя суть происходящего - если у тебя появились крылья, ты не обязательно демон. Если в твоих видениях умирают люди, то не обязательно в этом виновата ты. Но большего дать он тебе не может. Это не в его власти. На этом все…»
Глаза захлопнулись сами собой. Читать дальше - настоящее мучение. Прошедшее время в словах убивает. Ежики превращаются в дикобразов. Иголки увеличились в несколько раз. Чувствую во рту железный привкус. Резко раскрываю глаза. Дочитать необходимо хотя бы для того, чтобы знать - как действовать дальше.
«Сара, изменить ничего нельзя. Это твой путь и нравится тебе это или нет, но ты будешь шагать по нему до отведенного конца. Ты не просто так должна пройти через все это. Позже ты поймешь, а пока просто будь сильной. Знаю, лед научил тебя многому, в том числе и приумножил данную от рождения силу характера.
Вот, пожалуй, пока все, что могу сказать.
Говорил, что в этот раз будет короче, но вышло не совсем так.
Дитя мое дам напоследок еще один совет - не привязывай к моим словам на счет чужих судеб пустоту и бессмысленность. Я не привык сорить словами. Тех, кого показали тебе во снах, не спасти. Просто прими это, как люди принимают смерчи, наводнения и засуху. У них нет выбора. Как и у тебя.
С любовью, твой прадедушка Гавриил».
Зная, что от письма избавиться невозможно, просто роняю его на пол.
«Это мы еще посмотрим - у кого нет выбора. Я докажу обратное».
- Я всем вам докажу, что выбор есть всегда! - кричу в потолок, запрокинув голову назад. - Я никогда не смирюсь с вашей чертовой предопределенностью! Вы слышите меня - НИКОГДА!
Не знаю, кому и зачем я кричу. Это просто происходит.
Подхожу к дивану, на котором смирно отдыхает мобильный. Рука только потянулась к нему, как он завибрировал, давая понять, что получил новое сообщение.
Беру телефон. Входящих сообщений, оказывается, уже три.
«Я за рулем, да и Амалия рядом, поговорить не получится. Так что не названивай, скоро буду».
«Знаешь, я тут подумал… Амалия мне уже весь мозг вынесла своими бредовыми желаниями стать богатой и независимой дамой, но для этого ей нужно расставлять пошире ноги, а тебе всего-то снять кофту J)) Это я к тому, что нашел еще один плюс в твоей м-м-м… уникальности.
Бородатой женщиной уже никого не удивишь. А ты можешь легко оставить в прошлом коньки и стать звездой цирка. Как тебе перспективка?»
«P.S. Надеюсь, понимаешь, что предыдущее СМС - шутка? Прости, не сдержался ) Скоро буду. Люблю».
Даже не успеваю обидеться на «шутку», хотя в другой ситуации это непременно бы случилось. Пальцы реагируют быстрее:
«Надеюсь, понимаешь, что я не просто так дозваниваюсь????!!!! Макс, я серьезно. ВОЗЬМИ ЧЕРТОВУ ТРУБКУ!!!!!! ПОГОВОРИ СО МНОЙ!!!!!»
«Макс, вы где? Замрите на месте! Это не шутка!!!!»
Следующая порция сообщений летит на телефон Амалии:
«Амалия, прошу, хоть ты сними трубку!!!!!»
«Хорошо, не хочешь говорить - не надо. Заставь Макса остановить машину!!!!! Неважно где вы находитесь - на автомагистрали, на мосту, под мостом, хоть на железнодорожном переезде. ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ!!!»
«На счет переезда я погорячилась»
«Черт! Вы что, издеваетесь оба???»
В течении следующих минут пяти, никто не отписался и не отзвонился. Мой телефон будто умер.
От бессилия я практически рву волосы на голове, когда ее посещает не самая блестящая, но хоть какая-то идея.
Есть права, но нет машины. Брать авто на прокат - слишком длительная процедура. Заказывать такси - а куда мне нужно ехать? Мне не совсем понятно, где я буду разыскивать Макса с Амалией, но до темноты исколесить дороги со всеми опасными поворотами попытаться стоит. Хотя я и не понимаю, что мне это даст, не могу бездействовать.
Снова беру в руки мобильный.
Полина. Когда-то мы, можно сказать, дружили.
Гудок, два, три…
- Да. - Голос абсолютно безжизненный, но главное что я его слышу.
- Полина, прости, - в этот раз решаю изобразить хоть какую-то вежливость, а не выпалила в одну секунду все самое важное. - Не знаю, поймешь ли ты меня правильно, но, честно, нет времени все объяснять. Не сейчас. У тебя еще есть машина?
- Да, - снова звучит, будто из преисподней.
- Можешь одолжить? До завтра, не более.
- Да.
- Буду у тебя максимум через полчаса.
- Хорошо.
Бедная Полина. После смерти Филипа, она попала в психиатрическую клинику с тяжелейшим нервным срывом. Это последнее, что мне известно о ее судьбе. Вряд ли она когда-нибудь вернется на лед. А ее голос… Я не видела ее больше месяца, но голос точно принадлежит не той амбициозной брюнетке с нравом и силой самой строптивой лошади.
Заказываю такси. Надеваю кроссовки, джинсы, майку, куртку. Волосам дарю свободу. Ловлю себя на мысли, что справляться с крыльями с каждым разом удается все проворнее. Почти так же, как с руками или ногами.
Запираю дверь.
Спускаюсь на лифте.
Сажусь в такси.
Глава 14
Все время на пути к Полине не прекращаю попыток дозвониться до Макса или Амалии. Если сегодня с этой парочкой ничего не случится на дороге, я сама их убью! Может, именно поэтому тех, кого я вижу во снах спасти нереально - я сама их добиваю.
Выхожу из такси. Облегченно вздыхаю. Слава богу. Водитель попался болтливый до ужаса и до сих пор в ушах эхом отдается его акцент, скорее всего китайский. Не знаю, о чем он мне повествовал, мой мозг настрое на другую волну, но слух ему все же удалось изнасиловать.
Лифт занят. Поднимаюсь на седьмой этаж Полининой девятиэтажки пешком. Это происходит слишком быстро - задыхаюсь.
Останавливаюсь у бронированной двери цвета гнилой вишни. Перевожу дух, сверля взглядом скромный номерок «47». Сами собой в голову стали заползать воспоминания, будто только и ждали удобного случая.
Пару месяцев назад в этой квартире мы веселились по случаю третьей годовщины Полины и Филипа. Этот Новый год встречали тоже у них. Дни ангелов. Просто дружеские посиделки. Да много всего было. Полина и Филип съехались уже на второй день зародившихся отношений, и это было как-то естественно. Они настолько подходили друг другу, как не каждая пара коньков.
Мы часто наперегонки считали количество ступеней ведущих к этой двери и никто никогда не задыхался так, как я сейчас. «Движение - жизнь» - в этом определенно что-то есть, и теперь я это понимаю намного острее.
Звоню в дверь. Раз, второй, третий. Ничего кроме тишины не звучит. Не слышно ни шагов, ни звуков отпирающихся замков - НИ-ЧЕ-ГО.
Рука тянется к карману куртки. Попробую дозвониться на телефон, прежде чем тарабанить в дверь.
Мобильного нет. Ни в карманах куртки, ни в джинсах.
- Черт! - тихо выругалась.
Ударяю себя ладошкой по лбу. Ну конечно, именно сегодня мне, девушке в жизни не потерявшей перчатку, ключи или зонт, вещи которые чаще всего люди оставляют не пойми где, посчастливилось положить мобильный мимо кармана. Скорее всего, произошло именно это. Меня так достал водитель, что я практически вылетала из салона его машины, поспешно сунув телефон в куртку. Как я раньше считала. Что ж, это не очень хорошая новость, но все же не самая ужасная на сегодняшний день, который еще не закончился.
Ну, допустим, до Полины достучаться я сумею, а как быть с Максом?
Ладно, об этом буду думать потом. Все по очереди, иначе не далек истерический припадок.
Прежде чем ударить костяшками пальцев о дверь, касаюсь ручки и немножко поворачиваю вниз. Этого усилия хватило - дверь послушно отворилась.
- Полина? - робко проговариваю в пустоту, не решаясь войти сразу. - Полина?!
Второе «Полина» звучит чуть громче, но это ничего не меняет.
Неуверенно переступаю порог. Нос тут же улавливает неприятный запах… пустоты. Если пустота вообще может пахнуть. Такое впечатление, будто я зашла в дом, в который лет сто не ступала нога человека. Все вроде нормально - паутина нигде не висит, обои не отваливаются, летучие мыши не гнездятся, под ногами не затоптанные до дыр старые ковры, но в то же время что-то не то. Виной всему скользящая по коридору дымка опустошенности и сиротливости. В доме нет жизни. Он мертв.
Иду прямиком в спальню. Не думаю, что Полина может находиться в ванной, туалете или кухне. В гостиную загляну, если шестое чувство подведет, и хозяйские апартаменты окажутся пустыми.
В этот раз снова обхожусь без стука. Легонько приоткрываю дверь. Молчу.
Комната не большая и почти все в ней так, как я помню: огромная кровать прижимает к полу ворсистый синий ковер, трюмо, пару тумбочек, пуфик, плазма и кое-какие безделушки создающие уют. Вся комната обставлена в трех цветах - синий, белый, черный. Даже шторы черные, а тюль приятного синего оттенка. Все гармонично и стильно, кроме «стены почета». Так, в шутку, Полина именовала стену у изголовья кровати увешанную разнообразными наградами. Когда-то увешанную, так как сейчас она почти пустовала, если не считать клочков грамот и парочки оставшихся от медалей лент.
На неаккуратно заправленной постели раскиданы сотни мелких и не очень кусочков бумаги и даже лоскуты ткани, бывшие грамоты и дипломы. С десяток медалей с ленточками и без. В правом, крайнем от меня углу, где стоял когда-то не большой стеклянный стеллаж с кубками и победными фотографиями в рамках, теперь только гора битого стекла. Все перепачкано кровью - награды, стекло, и даже ковер.
Я делаю шаг, затем еще один и слышу едва уловимое дыхание. Уши посылают сигнал мозгу, который, в свою очередь, глазам. Я стараюсь распахнуть их как можно шире. На полу забившись в левый от меня угол, поджав коленями грудь, сидит Полина. То, что я вижу, полностью отражает ее голос - опустошенность, безразличие, мрак.
Волосы на голове практически отсутствуют, от красивых локонов цвета воронова крыла не осталось и следа. Вместо длинной шевелюры череп Полины украшают редкие островки с коротенькой растительностью, такие, как если бы ее голова была лужайкой, которую постригли тупой газонокосилкой. Голова как-то неправильно подергивается влево, будто ее заклинило. Лица не вижу, она закрывает его ладонями с разбитыми до крови костяшками пальцев, но это еще не все. Запястья обеих ее рук перебинтованы. Стерильный когда-то бинт, землистого цвета, с просочившимися темными засохшими пятнами крови. От нее разит потом, слюнями и слезами. Черная футболка и такого же цвета спортивки прекрасное дополнение к общей картине.
Смотрю на Полину затаив дыхание и совершенно не понимаю - как быть дальше?
В какой-то миг ловлю себя на мысли, что совсем недавно выглядела приблизительно так же, а если не решусь обратить на себя ее внимание, скоро буду выглядеть еще хуже.
Нервно сглатываю. Кажется, весь мир слышит как по моему горлу движется сгусток слюны размером с астероид и, преодолевая расстояние в несколько сантиметров, шумно приземляется где-то в животе издавая громкий глухой удар. Приоткрываю рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, когда Полина резко отрывает ладони от лица. Теперь они обхватывают колени, а ее тело начинает двигаться взад-перед. Она превратилась в неваляшку, которую толкнули невидимой рукой. От сходства со строптивой и грациозной лошадью не осталось и следа. Сейчас она больше похожа на сломанную деревянную лошадку-качалку.
Глаза Полины пустые на столько, что я вижу в них эхо и больше ничего. Лицо исцарапано до крови. Шрамы более давние скрываются под совсем свежими. Губы, искусанные наверное миллион раз, одна сплошная язва. Чувствую, как внутри меня все леденеет. Смотреть на Полину намного больнее, чем несколько недель к ряду на себя. Безумно хочу броситься к ней, заключить в свои объятия и никогда не выпускать. Хочется подарить этой несчастной девушке тепло, заботу и любовь, которых она достойна. Хочется ухаживать за ней и попробовать вытащить из черной дыры, в которую ее засасывает слишком быстрыми темпами, но… я не имею сейчас на это права.