Доскер молча пожал плечами, ожидая продолжения.
— Однако… — Хорст Бертольд стал постукивать карандашом по лежавшему перед ним на столе документу, нахмурив брови. — Вот расшифрованные, слово в слово, послания, которыми обменялись вы и этот фанатик Рахмаль ибн Эпплбаум. Вы первый послали сообщение, и тем самым выдали «Омфалос».
Бертольд поглядел вверх.
Взгляд его голубых, светлых глаз был пронзительным.
— Мы бросили своих шифровальщиков на переданную вами зашифрованную последовательностью. Ту самую, которую вы перед этим приняли от корпорации «Видфон». Она действительно ничего не означала. Но в обломках вашего корабля мы обнаружили декодер с пятьюдесятью лентами.
Таким образом, мы связали эту передачу и записанную двоичную последовательность с соответствующей лентой. И это было ваше сообщение ибн Эпплбауму.
— Это удивило вас?
— Разумеется, нет, — быстро ответил Бертольд. — Зачем вам обманывать своих собственных клиентов? И идти на риск. Что, собственно, и произошло — раскрыть местонахождение своего корабля?
— Как бы то ни было… — Голос Бертольда едва был слышен. — Мы все еще не были удовлетворены. И поэтому продолжали наблюдение…
— Их там ликвидируют, — произнес Доскер. — Две тысячи полевых агентов во главе с Мэтом и Фрейей.
Он сказал это без всякого выражения, потому как знал, что они убьют их в любом случае, им могут привить там все, что угодно — какие угодно воспоминания, любые наклонности, мысли, проекты, в конце концов, если его собственная организация не такая огромная, как ООН, могла бы осуществлять подобные вещи…
Да это уже не раз осуществлялось на протяжении долгих лет на людях с применением различных психических и технических средств.
Бертольд начал:
— «Трейлс Оф Хоффман Лимитед» и Теодорик Ферри полностью контролируют Новую Землю. ООН не имеет своего персонала на Китовой Пасти. Все, что нам известно, — это любезно предоставленные ими видеофильмы, и никаких иных информационных сигналов через Телепорты за все годы колонизации. Все наши самые первые спутники-разведчики перестали действовать еще с того самого времени, как попали под юрисдикцию ТХЛ.
Наступило молчание, потом Доскер сказал, не веря:
— Значит, это явилось такой же новостью для вас, как для…
— Все эти пятнадцать лет мы верили этим аудио— и видеолентам. У нас не было причин проверять их. ТХЛ вызвалась сама принять на себя экономические проблемы колонизации. Она подготовила план, и мы предоставили ей особые привилегии, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ВЛАДЕЮТ ПАТЕНТАМИ НА ТЕЛЕПОРТ И НА ПРОЧЕЕ ОБОРУДОВАНИЕ. Патенты доктора фон Эйнема принадлежат исключительно ТХЛ. Он на законных основаниях добился этого. И вот…
Бертольд взял со стола лежащий сверху документ и показал его Доскеру — полную расшифрованную распечатку его разговора по радио с Рахмалем.
— Вот он, — повторил Хорст Бертольд, — результат.
— Скажите мне, — произнес Доскер, — что это все означает.
«Потому что, — думал он, — я сам не знаю. Я видел самые первые донесения, когда они только что прибыли. Я понимал их смысл буквально. Но это все».
— Из сорока миллионов колонистов, — начал Генеральный Секретарь ООН, — Ферри создал армию и снабдил ее современным оружием. Здесь не было негуманоидной расы с культурой, отличной от земной. Если бы наши автоматические спутники-разведчики обнаружили бы их: к настоящему времени мы посетили бы каждую звездную систему нашей галактики.
Он пристально смотрел на Доскера.
— А потом ООН принялась бы за нас, — начал он. — В этом-то и заключалось намерение Ферри. Когда достаточное количество колонистов переправится туда, вдруг обнаружится, что возможна не только «односторонняя» телепортация и что якобы так называемая Первая Теорема оказалась ошибочной.
— То есть как? — произнес озадаченно Доскер. — Они снова смогут переправляться через свои пункты телепортации?
— И захватить нас, — сказал Бертольд. — Но не сейчас. Для этого у них еще не достаточно сил.
Про себя же он добавил:
«По крайней мере, мы так думаем. Мы изучили состав групп, которые эмигрировали: у него не может быть больше одного миллиона людей, действительно находящихся на военной службе. Но оружие… у них, возможно, имеется с.с.о. — суперсовременное оружие — в конце концов, у них же есть фон Эйнем».
— А где сейчас фон Эйнем? — Доскер как бы угадал его мысли. — На Китовой Пасти?
— Мы постоянно следим за ним.
Пальцы Бертольда непроизвольно смяли документ.
— И оказалось — ganz genug! — что мы были правы. Фон Эйнем все эти годы мотается взад-вперед между Террой и Китовой Пастью. Он всегда пользовался, как и все они, созданным им устройством телепортации для двустороннего путешествия… ИТАК, ЭТО ВЫЯСНЕНО ТОЧНО, Доскер. Выяснено!
Он пристально посмотрел на Доскера.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Когда Рахмаль ибн Эпплбаум обнаружил смутные призрачные очертания приближавшихся кораблей-перехватчиков ООН, он понял, что, как он ни прятался, ООН все же выследила его. И, несомненно, та же участь ждала и Доскера. Поэтому он щелкнул микроволновым передатчиком и вызвал командира этих кораблей.
— Я доверюсь вам, — начал Рахмаль, — когда услышу Элла Доскера.
«И, — добавил он про себя, — когда взгляну на него, чтобы увидеть следы промывания мозгов. Но почему им нужно говорить, что это не так? Он у них в руках, он и «Омфалос».
Они обнаружены и теперь надежно удерживаются вооруженными межзвездными кораблями этой огромной ООН, которая распростерлась от одной планеты к другой. Зачем им притворяться, когда нет силы, которая могла бы вмешаться и которая была бы в состоянии оказать хоть какое-либо сопротивление?
— Боже милостивый, — продолжали течь его мысли. — Если это правда, значит, мы можем полагаться только на Хорста Бертольда. Мы позволили нашим предшественникам ослепить нас… Фон Эйнем — немец, и Хорст Бертольд — тоже немец. Но нет никаких доказательств, что они работают вместе, тайно сотрудничают, как, скажем, два каких-либо Убангиса, или же два каких-то Джуса.
«Адольф Гитлер не был даже немцем, и поэтому наши мысли, — понимал он, — предают нас. Но возможно, теперь мы сможем поверить в это. Мы можем понять. Новая Объединенная Германия дала миру доктора Сеппа фон Эйнема и «Трейлс оф Хоффман Лимитед», но она также, возможно, дала и нечто совершенно иное, когда произвела Хорста Бертольда».
«Посмотрим», — произнес Рахмаль про себя, — будем ждать, пока мы не окажемся в штаб-квартире ООН и не предстанем перед Хорстом Бертольдом, пока не увидим доказательства утверждений, переданных по радио.
Как и было ему сообщено, в шесть часов утра по нью-йорскому времени штурмовые отряды ООН захватили по всей Терре пункты телепортации «Трейлс оф Хоффман Лимитед», самовольно и без всякого предупреждения, что явилось причиной прекращения эмиграции на Китовую Пасть.
* * *
Двенадцать часов спустя неулыбчивая, вся полная каких-то забот секретарша ввела Рахмаля в кабинет Генерального Секретаря ООН.
— Вы фанатик, — произнес Хорст Бертольд, рассматривая его.
— Идеалист, который так воодушевил Мэтсона Глазера-Холлидея, что тот решил предпринять эту попытку правительственного переворота на Китовой Пасти.
Он повернулся к секретарше.
— Внесите АППАРАТ телепортации.
Спустя несколько мгновений знакомый биполярный механизм был установлен в кабинете главы ООН. Выглядевший равнодушным испуганный маленький техником внимательно ожидал распоряжений хозяина кабинета.
Бертольд спросил его:
— На этом аппарате возможна двусторонняя телепортация? Или только односторонняя? Zwei oder ein? Antworten. (Двусторонняя или односторонняя? Отвечайте.)
— Только на ту сторону, герр Генеральный Секретарь, — голос техника дрожал. — Как следует из Первой Теоремы, перемещение материи…
Хорст Бертольд бросил своей cекретарше:
— Введите наших специалистов по «промывке мозгов». Пусть начнут со своих электроэнцефалографических машин.
Услышав это, техник установки воскликнул с ужасом в голосе:
— Dasz brauchen Sie nicht! (Не надо этого!)
— Он говорит, — перевел Бертольд Рахмалю, — что готов сотрудничать с нами и нет никакой нужды приглашать психиатров. Так что мы можем спрашивать его. — Он резко кивнул своей головой в направлении съежившегося от страха техника ТХЛ, облаченного в белый смокинг — с помощью таких, как он, и осуществлялась эмиграция миллионов ничего не подозревающих людей.
— А спросим мы его, работают ли телепорты в обоих направлениях.
Ответ техника было практически не разобрать:
— Beide. (В обоих). В обоих направлениях.
— Следовательно, никогда и не существовало никакой «Первой Теоремы», — резко бросил Бертольд.
— Sie Haben Recht,(Вы правы), — техник согласно кивнул головой.
— Приведите Доскера, — приказал Бертольд своей секретарше.
Когда появился Доскер, тот тут же обратился к Рахмалю:
— Фрейя все еще там, и она жива.
Он показал на телепортационную установку.
— Мы осуществляем связь с помощью этого устройства. Но…
Он колебался.
— Мэтсон Глазер-Холлидей мертв, — произнес Хорст Бертольд.
Они убили его сразу же. Но почти половина полевых агентов осталась в живых. Они разбросаны по разным уголкам Новой Земли, и мы начинаем передавать им основы нашей стратегии. Вместе с оружием того типа, в котором они в настоящее время нуждаются.
А теперь мы испробуем тактику штурмовых отрядов. Мне кажется, что с их помощью можно сделать многое.
— А чем я могу быть полезен? — произнес Рахмаль. Он чувствовал, как безразличие охватывает его — все происходило и продолжает происходить помимо него. Пока он путешествовал, и притом бессмысленно, сквозь абсолютно пустое пространство.
Казалось, Генеральный Секретарь ООН прочитал это на его лице.
— Вы пробудили Мэтсона, — подчеркнул он. — И это толкнуло его попытаться произвести переворот. И именно шифрованное донесение от Фрейи Хольм для Доскера, отправленное затем на «Омфалос», позволило нам увидеть действительное состояние дел, которое скрывалось Теодориком Ферри.
И это всё на нашей совести за безоговорочное принятие этой лжи в течение всех этих пятнадцати лет. Лжи, основанной только на одном предположении, что телепортация может осуществляться только в одном направлении…
На его лице появилась гримаса отвращения.
— Однако «Трейлс оф Хоффман Лимитед» совершила ошибку столь же грандиозную, как и свой обман, когда позволила двум тысячам ветеранов корпорации отправиться на Китовую Пасть.
Обращаясь к Доскеру, он сказал:
— Но ДАЖЕ И В ЭТОМ СЛУЧАЕ ЭТОГО НЕ БЫЛО БЫ ДОСТАТОЧНО. Тем не менее, с нашей поддержкой…
— Этого не было достаточно даже с самого начала, — оборвал его Доскер, — поскольку они сразу же схватили Мэтсона.
Наполовину себе, наполовину Рахмалю, он добавил:
— У нас никогда не было шансов. Вероятно, Мэтсон никогда этого не понимал, и удивительно, как он еще прожил так долго. Как бы то ни было, возможно, вы сможете возвратить Фрейю. Таково ваше желание?
Рахмаль тут же ответил:
— Да.
И поинтересовался у Хорста Бертольда:
— Могу я воспользоваться вашим оборудованием? Хотя бы защитным экраном, если вы не можете предоставить мне свое оружие? И я отправлюсь один.
Возможно, они в этой неразберихе не заметят его. Китовая Пасть превращается в арену сражения, и слишком много участников вовлечено сюда.
Один худощавый человек был нулем, мошкой. Он мог появиться незаметно, и если его вообще и можно обнаружить, то только таким способом, когда человек оказывается слишком незначительной вещью, чтобы на него обращали внимание среди огромного множества сражающихся в войне.
По законам борьбы за власть, которая уже уничтожила часть персонала агентства, один из соперников был уничтожен в самом начале, и теперь на поле битвы остались только два монолита: ТХЛ, с одной стороны, и ООН, с другой, как ее мудрый старый антагонист, на битвы, начавшейся еще в прошлом столетии.
«И ООН, — подумал он, — всегда стояла во главе, все эти пятьдесят лет».
Но «Трейлс оф Хоффман Лимитед» имела гениального изобретателя, наполовину впавшего в детство, но все еще остававшегося великим доктора Сеппа фон Эйнема. И изобретатель телепортационной установки, возможно, еще не закончил работу над ее усовершенствованием.
Интересно, учитывает ли это Хорст Бертольд.
Это не имело значения, потому что если фон Эйнем и создал что-либо равное или превосходящее по ценности Телепорту, ЭТО СКОРО СТАНЕТ ПОНЯТНО.
Улицы Новой Земли, какие бы усовершенствования доктор Сепп фон Эйнем и ТХЛ ни придумали за эти годы, должны были быть сейчас запружены народом. Потому что в этой войне для всех ее участников настал Dies Irae, День Гнева, Страшный Суд; они теперь, словно звери в поле, пытаются выжить.
«И Господи, помоги, — воззвал Рахмаль, — той стороне, которая не выдержит испытания. Ибо в этой схватке только один участник уцелеет, проигравший же потеряет право на жизнь. 3десь, на ЭТОЙ арене».
И у него самого… у него была только одна задача, и он ясно это видел. Вытащить Фрейю Хольм из этой мясорубки на Китовой Пасти и невредимой вернуть на Терру.
Восемнадцатилетнее путешествие, эта одиссея на борту «Омфалоса», изучение древнегреческого только для того, чтобы читать «Bachae» в подлиннике. Всё это простая детская фантазия, раздавленная ударами железного молота реальности, схватки, которая идет, и не через восемнадцать лет в будущем, а именно сейчас, на терминалах шести тысяч телепортационных станций на Китовой Пасти.
— «Sein Herz voll Hasz geladen», — сказал Хорст Бертольд Рахмалю. — Вы говорите на идише? Вам понятно?
— Я говорю немного на идише, — ответил Рахмаль, — но это на немецком. «Сердце его пылает от ненависти». Откуда это?
— Со времен гражданской войны в Испании, — ответил Бертольд.
— Из песни Интернациональной Бригады. Состоявшей, главным образом, из немцев, покинувших Третий Рейх, чтобы сражаться в Испании против Франко в тридцатых годах прошлого века. Наверное, коммунисты. Но… они сражались с фашизмом самыми первыми, и ОНИ БЫЛИ НЕМЦАМИ. Поэтому они навсегда остались «хорошими» немцами. Как этот человек, Ганц Баймлер, ненавидевший нацизм и фашизм во всех его формах и проявлениях.
После паузы он добавил:
— «Мы тоже сражались с нацизмом, мы — «хорошие» немцы.
«Verges' uns nie». Нас никогда не забудут, — произнес Бертольд тихо и спокойно. — Потому что мы не просто присоединились к этой борьбе позже, в пятидесятые и шестидесятые годы, но были с самого начала. Первыми людьми, сражавшимися не на жизнь, а на смерть, чтобы убивать или быть убитыми нацистами, были… немцы.
— И Терре, — заметил Бертольд Рахмалю, — следовало бы не забывать об этом. Я надеюсь, не будут забыты и те, кто в этот момент сражается с доктором Сеппом фон Эйнемом и его союзниками. Теодорик Ферри, его шеф, между прочим, американец.
Он улыбнулся.
— Но есть и «хорошие» американцы. Несмотря на атомную бомбу, которую сбросили на японских женщин, детей и стариков.
Рахмаль молчал.
Он ничего не мог ответить на это.
— Хорошо, — продолжил затем Бертольд. — Мы пригласили эксперта по оружию и экипируем вас соответствующим образом. И пусть вам сопутствует удача! Надеюсь, вы вернетесь вместе с мисс Хольм.
Он улыбнулся буквально на один миг. И тут же вернулся к другим делам. Младший офицер ООН потянул Рахмаля за рукав.
— Я должен помочь вам, — пояснил он. — И начну прямо сейчас. Расскажите, мистер Эпплбаум, с каким типом современного оружия, я не имею в виду последние месяцы или годы, вы обычно работаете, если таковое имеется? И насколько вы за последнее время подвергались нейрологическому и бактериологическому…
— У меня нет абсолютно никакой военной подготовки, — ответил Рахмаль. — Или антиневрологических или бактериологических модуляций.