Глава 1
Энджи
Мерное покачивание, глухие удары, пыхтение паровоза… Или нет, лучше так — ослик Иа со своим горшочком и лопнувшим шариком — входит… и выхо-о-одит… Ага, а я тот самый горшок. Да, и хрен бы с этим, но оценивая расклад, я начинаю понимать, что до конечной станции доберётся только один. И, как ни прискорбно признать, это буду не я. Мой паровоз набирает скорость, так что пыхтение обогащается массой разнообразных звуков, никогда мною ранее не слышанных. Или это из моих ушей выпали пробки, ну, те самые — розовые в комплект к очкам. Очки, кстати, тоже валяются в коробке с ненужным барахлом, от которой нужно, наконец-то, избавиться.
— Крошка, ты же всё? — безапеллияционно пыхтит уже, однозначно, не мой мужчина. — Я конча…
Да сейча-а-ас! Если не кончаю я, значит, и ты, дорогой, долюбишь себя сам! Правильно рассчитанный угол, сила толчка и полёт достойный… ммм… О! Ролика на youtube. Люблю тебя, Дениска, самый классный тренер в мире!
— Эндж, ты ох. ела!
Ого, Роман Федорович, как в вашем случае оказалось легко сверзнуться до уровня сапожника. А к чему тогда были упреки в мою сторону? Культура речи и бла-бла-бла…
— Ага, Свиридов, вот только что! И знаешь, охренительное чувство, только не могу понять, какого я так долго ждала?!!
Время зря не теряю — бельё, к черту чулки — долго, платье…
— Мелкая, ты что о себе возомнила?!! — ярость в глазах, праведный гнев и голос несправедливо обиженного. Пытается схватить меня за волосы. Блин, они, конечно, красивые — черные, густые, длинные, но сбрила бы, незадумываясь, чтоб вот такие вот уроды не тянули свои руки. Уворачиваюсь, у меня ещё сапожки, плащ и сумка. Вот, Энджи, звёздный час твоих навыков приобретенных в стратегиях и играх с близнецами, вовремя не уберешься с линии захвата, ходить тебе битым.
— Стой, сучка! — орёт мне вслед человек, который когда-то покорил меня своей нежностью, лаской и невероятно трепетным отношением. Мда…
— Захочешь видеть детей, всё вопросы к Ба, ко мне даже не приближайся, — безумно хочется добавить чего-нибудь позабористее, но сдерживаю себя. Бежать по лестнице на каблуках то ещё удовольствие, а забористость проявляет даже в самых ленивых мужиках невиданную доселе прыть.
Уже выезжая со стоянки, отключаю телефон с кучей пропущенных звонков. Ну, вот, Свиридов, почувствуешь себя мной, когда я рожала твоих детей, а ты даже не соизволил перезвонить… Боль накатывает волной… В воспоминаниях пятилетней давности все близкие со мной, Ба успокаивает — скоро я вообще забуду, что такое одиночество, ведь, у меня появятся два маленьких чуда… а мне плевать на них… Сдерживаю спазм в горле… Я хочу, чтобы только он был рядом, как в первые месяцы знакомства… Когда, буквально, летала, не чувствуя под собой ног, когда сердце колотилось так, что думала не доживу до свидания и умру от его разрыва и это будет самый сладкий конец, который только можно представить… А вот тебе, Эндж, реальный конец — тошнотворный, отвратный и гадкий…
На чем все продержалось так долго? Чёрт его знает… Мы много говорили об этом со Светой, светлый ангел нашей семьи. Одна из причин — первый… и единственный мужчина в моей жизни… Закатываю глаза… Свиридов, я просрала столько времени! От осознания того, что могла просто зависнуть с ним в убогой серой реальности, перехватывает дыхание. Через силу делаю вдох. Теперь мне есть с чем сравнить…
Двумя месяцами ранее.
— Кто его пригласил? — нервно бурчит мой братец, с недовольством поглядывая на Рудова.
У близнецов пятый день рождения. Я приняла решение устроить грандиозное празднование для моих мальчишек, чтобы хоть частично искупить своё сволочное поведение и наплевательское отношение предыдущих лет. Все были "за"!
И вот, у нас настоящий праздник — фейерверки, шары, клоуны, пираты, конкурсы и игры, шоколадные фонтаны — Федькина слабость, и сладкая вата, которая чаще скатывается в сладкие снежки для боёв между детворой. Музыка, смех, крики, вопли, плач, Света, которой непонятным образом удаётся держать под контролем весь этот бедлам. Ну, и, конечно же, я. Красивая…
А вот теперь и Рудов. До меня ему, конечно, далеко… ну, у него же нет таких шикарных волос… В груди зарождается двоякое чувство — с одной стороны, в памяти всплывает наше знакомство двухлетней давности, после которого, иначе как мелким придурком называть я его не могла, с другой, меня влечёт к нему как на аркане и эта неведомая сила не поддается никакому объяснению… Хотя… к чему лукавить, он очень привлекателен, от мелкого подростка мало что осталось. Высокий, статный молодой мужчина в безупречном костюме и с идеально уложенными темными волосами. Бесстрастное лицо, тёмные глаза, снисходительная улыбка. Всё меняется вмиг, когда на горизонте появляется Света… лицо преображается, а у меня сводит пальцы из-за желания схватить лист и карандаш, в надежде сохранить для себя такого Женьку — радостного, восхищенного и по-настоящему счастливого. Красота в эмоциях… Я… хочу… чтобы на меня тоже так смотрели… Он… смотрел…
Взаимные приветствия. Его присутствие личное желание Петьки, а именниникам не отказывают. Именно он и был причиной нашего знакомства с Рудовым. Вспоминать подробности не хочется… стыдно и больно… Павел, мой брат, расслабляется притягивая жену к себе, явно демонстрируя Евгению Егоровичу, что его поезд ушёл. Тот усмехается и переводит взгляд на меня.
Что, Эндж, хотелось восхищения? Получи! Тёмное, полное чего-то дикого и неконтролируемого, а оттого заставляющее сразу же отвести глаза и испытать нарастающее внутри возбуждение. Ладошки мгновенно становятся влажными, а в горле, напротив, сухо, как в пустыне. Нужно валить отсюда нахрен! Но он уже рядом со мной. Борюсь с желанием принюхаться. Бл…ть, Эндж, ведешь себя как течная сучка!
Дежурные поздравления с такими взрослыми детьми и пожелание стараться соответствовать их уровню. Спасибо, Рудов, вот он лучший ушат ледяной воды! Внешность изменилась, а внутри ты всё тот же.
Подарочный коробок в руке. Стук крови в висках. Он что совсем рехнулся?!! Нет, Эндж, это ты тупая идиотка! Безумно злюсь на себя. Комплекс вечной любовницы в ожидании заветного предложения, мать его! На подушечке очень изящная подвеска — женщина с двумя малышами под мышками. Хмыкаю, действительно, я — большую часть времени. Криво улыбаюсь, желая скрыть смущение, штучка мне, и правда, нравится. Сдержанно благодарю, принимаю подарок с твердым намерением валить от Рудова поскорее. Едва уловимое движение и он перехватывает моё запястье.
— Анжел, я думал, ты, как хозяйка, уделишь мне больше внимания, тем более Света справляется со всем сама, — мурчание мартовского кошака и очередная острая игла прямо в сердце, большой палец его тёплой твёрдой руки творит что-то невообразимое с моим запястьем. Прикрываю глаза, стискиваю челюсти и чуть ли не физическим усилием сдерживаю стон. Всё, собралась! Резко выдергиваю руку.
— Извини, Женя, нужно проверить всё ли по плану, — подрываюсь и несусь со всех ног подальше от того, в присутствии кого не могу нормально соображать.
Ещё полчаса конкурсов, небольшой спектакль с вовлечением в действие всей малышни, а потом торжественный вынос торта. Меня ловит фотограф, желая запечатлеть рядом с Федором и Петром. С трудом удаётся выдернуть их из толпы, сначала возмущаются, но потом притихают, больше под строгим взглядом Светы. Опять щемящее чувство, что чудовищное количество времени было потрачено зря и сейчас по крупицам я начинаю возвращать доверие своих собственных детей. Федька даже соглашается поцеловать меня на камеру, он мягче, Петр — нет, только откидывается мне на плечо, сидя на колене. Придерживаю, осторожно поглаживая по боку. Не дергается. Для него это уже прогресс. Последовательность и терпение. Тяжело, но я кажется втягиваюсь. Секунда и они уже опять в центре событий.
Оглядываю зал. Рудова не видно. Отметился и дальше. Из рассказов Паши о его ритме жизни, удивительно, что он нашёл время вообще заехать. До основного действа ещё есть время, так что по шумок сваливаю на террасу. Прикрываю створки дверей. Становится тише.
Августовский вечер. Сумерки. Тёплые, вязкие, наполненные безумным разнообразием ароматов цветущего сада, раскинувшегося вокруг. Вдох и волна наслаждения. Небо… замираю от восторга… Мне нужна моя кисть и краски… Быстро достаю телефон, чтобы хоть частично запечатлеть волшебство доступное глазу.
Вздрагиваю. Прямо рядом с ухом, почти касаясь его.
— Ты такая забавная, когда думаешь, что тебя никто не видит, — шепот, от которого мурашки бегут по шее.
Руки ложаться на талию, а он сам слегка прижимается к моей спине.
— Рудов, убери руки, — начинаю злиться из-за своих реакций и пускаю в ход наш семейный ледяной тон.
— Куколка, ну, кого ты обманываешь?
Сразу же прерываю.
— Это ты свою резиновую подружку так называй, — цежу с издевкой. — А меня не смей! — хочу сбросить его руки, но он ужесточает захват и я в долю секунды оказываюсь в нише за углом от выхода на террасу.
— Зачем она мне, если ты… здесь и сейчас? Совсем не резиновая… жива-а-ая, те-е-еплая, — он разворачивает меня, с силой прижимая к перилам, фиксируя своими бедрами и удерживая мои руки внизу. Глаза в глаза, мой рост, плюс каблуки позволяет. И опять эта манящая глубина темно-карих глаз. Дыхание, заставляющее колебаться крылья носа, втягивая мой запах. Автоматически делаю вдох глубже, до одури желая окунуться в его ледяную свежесть. Замечает, пытается поцеловать, уворачиваюсь. Раздумываю над тем насколько уместен удар головой, и еще раз привет, Дениска. Рудов с расквашенным носом живописное зрелище.
— Энджи, милая, не представляешь, как я хочу тебя, — и это все, как в моей мечте… без его дебильного выеб…вания, зашкаливающего превосходства, едких подколов. Честно, открыто и очень искренне.
И пока я ошарашенно хлопаю глазами, решая не померещилось ли мне это, его губы добираются до моих, подчиняют и не оставляют ни единого шанса на капитуляцию, наши языки встречаются, осторожно касаясь друг друга, неторопливо изучают, а потом отдаются друг другу со всей страстью. Мне не хватает воздуха, голова идёт кругом от ощущений настолько ярких, что мозг потом будет светиться сутками. Мои руки уже не нужно удерживать, они комфортно обосновались на затылке Рудова, принимая сеанс иглотерапии от его жёсткого ёжика. Скольжение пальцев от колена до кружева чулка, подхлестывает итак беснующееся возбуждение. Неуловимое движение и мои стринги стянуты до уровня чулок. Где-то на задворках сознания, которое сейчас заперто в тёмном чулане, злой мачехой — мной, раздаются отголоски мыслей, что я могу пожалеть, но мне слишком хорошо, чтобы прислушиваться к этим едва различимым звукам.
Рудов чуть приподнимает меня, усаживая на перила, они достаточно узкие, чтобы можно было без труда сохранять равновесие, но его твёрдая рука надёжно поддерживает за спину. Сам он прочно обосновался у меня между ног. Ладонь с нажимом проходится по бедру, перемещаясь на мой лобок, круговыми движениями поглаживая его, затем спускается ниже, заставляя неосознанно откинуться назад с такой силой, что не будь у меня сильной руки в качестве опоры, я бы уже лежала распластанной на земле. Такой мокрой я не была ни разу. Его пальцы скользят нежно и аккуратно, доставляя сладкое удовольствие, но я уже готова к большему. Целую его, параллельно расстегивая пряжку ремня, молнию, приспускаю брюки и белье. Не остававливаясь, прикасаюсь к своей главной цели… Я его не вижу, но чувствую — горячий, гладкий как шёлк. Дотрагиваюсь второй рукой, обхватывая и проходясь от основания до головки. Стон сдерживаемый моими губами. Не раздумывая, подаюсь бедрами вперёд, перехватывая Рудова за талию, не давая возможности отстраниться. Головка упирается прямо в мое лоно. Дыхание сбивается. Он мгновенно прерывает поцелуй, смотрит серьёзно, будто пытаясь прочесть мои мысли.
— Ты хочешь этого? — тихий тяжелый из-за дыхания голос.
На миг прикрываю глаза.
Резкое движение вперёд и я сливаюсь с ним — на грани удовольствия и боли. Склоняет голову к моей шее, целует, одновременно кусая, словно оставляя метку. А потом начинается то, чего я не испытывала никогда в жизни… Размер, вернее объём, действительно, имеет значение. Он прошелся по всем моим нервным окончаниям, не просто коснувшись, а заставляя их работать в полную силу. Все внутри трепещет от инстинктивного желания разрядки. Рудов точно знает, что делает, прямолинейно, целенаправильно входя в меня и с каждым разом усиливая напор. Не чувствую тела, только сгусток энергии, которая требует немедленного выброса. У меня из груди вырываются уже не стоны, крики, сдерживать, которые не хватает сил.
— Сделай это… Попроси меня… — хрипит Рудов.
— Пожалуйста, — сиплю я, потому что уже давным-давно не могу нормально сглотнуть.
— По имени…
— Пожалуйста! — выкрикиваю, срываясь от возбуждения. — Женя… — уже на выдохе.
Он мгновенно меняет угол наклона и через несколько секунд мощнейший оргазм накрывает меня своей волной… второй… третьей…
Прихожу в себя спустя… сколько?.. Музыка ещё звучит… я уже приведена в порядок и просто стою в объятьях Жени. Надежных, сильных.
— Как ты? — глаза пытливо меня рассматривают, голос уже полностью спокоен.
Мычу что-то невразумительное в ответ. Тело вернулось, мозг ещё в пути.
— Ну, вот, кукла… а ты говорила, что этого никогда не будет, — заливается тихим, почти без звучным смехом.
А я… я…
Ах, ты мелочная злопамятная сука… Рудов! Запихиваю всё хорошее, что успела вытащить из меня Света за последние два месяца… Слёзы? Попытки завоевать твоё внимание? Да, ты шутишь! Я до десяти лет прожила в условиях, где всем было просто насрать на меня. Поэтому…
— Пошёл ты на х…й, Рудов! — удар в солнечное сплетение. Да, Дениска, да! С ненавистью отпихиваю того, в ком казалось несколько минут назад, увидела душу. Всё нахер! Вхожу в зал с высоко поднятой головой.
Похеренные воздушные замки и дохлых единорогов сегодня позже залью спиртным, чтобы хорошенечко растворились, а завтра преспокойно смою в унитаз. Энджи Верова умеет избавляться от разбитых иллюзий… Опыт, мать его…
Энджи
Глава 2
Евгений
Две личных встречи. Совещание по поводу разработки стратегии по новому проекту. Деловой ужин с партнёром. Проверка текущей документации. Всё как всегда. Только последние два месяца очень часто ловлю себя на нарастающем с пугающей скоростью раздражении. Это мешает. Распространяется под кожей, зудит до желания расчесать до крови. Не даёт нормально сконцентрироваться, что раньше никогда не было для меня проблемой.
Причина? Та же самая, что и два года назад. Но тогда она вывела меня из себя на пару недель… не больше. А сейчас, уже долбанные два месяца у меня в голове с комфортом и без намека на желание съехать прочно обосновалась Анжела Ивановна Верова… Мать её! Кстати, уж ее-то мать точно можно…
Энджи… Наглая, задиристая, агрессивная, эгоистичная до мозга костей, неприемлющая критики и не умеющая слушать… и настолько же ослепительная, манящая, красивая, заставляющая мозг моментально передавать управление на нижний уровень… Именно такой она была, когда я увидел ее впервые.
Уже не помню почему оказался в тот день в универе, я был на индивидуальном обучении организованном отцом. Всё для наследника! Малыш не старше трёх лет сидел на высоченном подоконнике и ковырялся в телефоне, пара неловких движений и он просто расшибся бы о мраморный пол. А вокруг ни души. Осторожно подошёл к нему, но ещё раньше заметил, что тот уже внимательно за мной наблюдает своими темными хитрыми глазенками. Оказалось, что ребёнок не просто умеет разговаривать, но и более чем развит для своих почти трёх лет. Мне поведали о том, что день не задался, так как на него Петя имел совершенно другие планы, мама — красивая, но дура и вообще жизнь — г. вно! При этом в голосе не было ни намека на грусть или обиду, всего лишь констатация факта… Мне бы так!