***
Я иду на пробежку в Гайд Парк, изнуряя себя до тех пор, пока не чувствую, что мышцы ног горят, а тело пропиталось потом. Это помогает очистить разум, и, Бог Свидетель, мне это надо как никогда. Я возвращаюсь, принимаю душ и переодеваюсь, готовый к встрече с клиентами этим вечером. Сперва с Оливией Харрис - как и всегда, скучающая домохозяйка, - а спустя пару часов с Анной Марино. Я должен убедиться, что Анна - мой последний клиент на сегодня, потому что она чертовски ненасытная. Любит связывать меня и пускаться во все тяжкие. Не моя фишка, но клиент всегда прав и все в этом роде. Ее желание - мой закон... пока она платит за это.
Я передаю ключи от машины камердинеру возле здания в центральном Лондоне, в котором живет Оливия. Он забирает их с улыбкой и уезжает на моем "Мерседесе". Швейцар едва смотрит на меня из-за своего стола в вестибюле. Он знает, кто я, или, по крайней мере, знает, что меня нужно впустить. Он, наверное, думает, что я просто парень, с которым она видится.
Лифт поднимается на верхний этаж и издает громкий звук, прежде чем двери открываются в пентхаус Оливии. Я иду вдоль короткого коридора, проходя через двойные двери, ведущие прямо в гостиную. Она там. Опирается о диван, одетая лишь в крошечные стриги и сексуальный лифчик. Оливия - типичная степфордская жена с длинными до талии блондинистыми волосами, идеальной, хирургически увеличенной грудью и телом, на которое, очевидно, она потратила кучу времени. Ее розовые соски напрягаются, как только я сосредотачиваю на ней внимание. Я наблюдаю, как ее длинные розовые ногти впиваются в спинку кожаного дивана, будто она пытается стать с ним одним целым.
Обычно я вживаюсь в роль, становясь тем, кем хочет меня видеть клиент. В конечном итоге, каждый клиент на самом деле хочет одного и того же - парня, который может взять бразды правления на себя, полный уверенности и способный заставить почувствовать ее нужной, потому что это высшая форма лести. Женщины жаждут того, чего им не хватает: благоговения и немного поклонения.
Когда я не двигаюсь, Оливия отпускает диван и делает шаг вперед. Мне следует подойти к ней, но я не могу претвориться, что на самом деле ее хочу. Я заставляю себя сократить дистанцию между нами, и она сразу же приподнимает подбородок, как только мои руки проходятся по ее талии. Я прижимаюсь губами к ее, и ее рот приоткрывается в рваном вздохе, когда она проводит ногтями по моей груди, поглаживая рубашку. Она скидывает пиджак с моих плеч, и тот падает на пол. Я пытаюсь забыться, позволить отдалиться от себя, отделить тело от разума. Не могу. Ее губы кажутся отвратительными, прикосновения - формой превосходства, а ее присутствие - постоянным напоминанием, что я такое на самом деле, и вдруг я чувствую сильнейший холод. Я прекращаю поцелуй и делаю шаг назад, мой рот открывается и закрывается в попытке найти нужные слова для извинения. Она хмурится c презрением.
- Я... Мне жаль, Оливия. Я, эм, вдруг не очень хорошо себя почувствовал. Думаю, заболел, - произношу просто смехотворную отмазку. Она смотрит на меня несколько долгих секунд, черты ее лица омрачает замешательство. - Не хочу, чтобы ты что-нибудь подхватила. Я пойду. Позвоню и перезапишу тебя на другой день.
Я даже не даю ей шанса ответить, быстро целую в щеку, хватаю пиджак и спешу уйти, словно вор. К тому времени, как двери лифта закрываются, дыхание тяжелеет, а мое сердце бьется в быстром ритме. Я прислоняюсь к стене и откидываю голову, не обращая внимания на зеркало позади меня. Дерьмо, что со мной не так? Достав телефон, я пишу следующей клиентке, что меня сегодня не будет. Все это очень плохо. Нельзя так вести бизнес, но что мне, черт возьми, делать? Я слишком... настоящий. Слишком много чувствую и не могу выключить эмоции. Я не могу работать, не выключая их.
Камердинер подает мою машину, и я даю ему на чай, прежде чем сесть за руль.
Глава 10
Ксавьер
Не спрашивайте почему, но я оказываюсь, в конечном итоге у дома Алексы. Я заглушаю мотор и сижу в тишине, лишь уличное освещение бросает оранжевые блики на приборную панель машины. Я закрываю глаза, глубоко дыша, когда прижимаясь лбом к рулю. Не знаю, почему я здесь. Может, просто хочу ее увидеть или, возможно, мне не нравится, как все закончилось сегодня утром, когда она покинула мою постель.
Я борюсь, твердя себе, что нужно просто завести чертову машину и уехать, но не могу. Она - как огромное дорожное заграждение в моей жизни. Я не могу трахать клиентов, а без этого - что мне остается? Знаю, это из-за нее. У меня никогда раньше не возникало такой проблемы, но затем она провела ночь в моей постели, и я пропал.
Прежде чем дать себе время задуматься о том, что делаю, я уже стою на ее пороге, стуча в дверь. Слышу клацанье каблуков о мрамор, когда в лобби зажигается свет. Дверь открывается, и появляется она, ее глаза широко распахнуты, а рот приоткрыт. Я осматриваю ее: на ней свободные пижамные шорты, худи и гольфы. Я борюсь с улыбкой, отрывая взгляд от ее розово-белых гольфов и, когда мои глаза встречаются с ее, обнаруживаю, что она все это время смотрит на меня. Сложив руки на груди, Алекса прислоняется к двери.
- Извини, - выпаливаю я.
Ее брови поднимаются в удивлении.
- Извини?
Проведя руками по волосам, произношу:
- Я был конченным придурком. Что ты хочешь, чтобы я еще сказал?
На ее губах появляется улыбка.
- Да, был.
- Но ты должна понять, Лекси, мы... ты же знаешь, что это все закончится плохо?
- Только если ты позволишь этому случиться, - говорит она с уверенностью, которую, я знаю, она не может чувствовать. Мы смотрим друг на друга еще пару секунд, прежде чем она делает шаг назад и распахивает дверь шире, приглашая меня войти. Буду честным, находиться в этом доме - в доме, в котором она живет со своим мужем, в доме, в котором я трахаю ее напротив этого самого мужа... это меня слегка выводит из себя.
Она переплетает пальцы с моими и тянет за собой по коридору. Вскоре мрамор и пустота приводят нас к комнате в конце дома, и сразу становится понятно, что она принадлежит лишь Алексе. Здесь удобные и мягкие диваны, заваленные цветными подушками. С двух сторон от камина стоят книжные шкафы, один заставлен рядами книг, а второй - дисками. Над камином висит телевизор, а в пространстве между ним и диваном - лежит коврик. Эта комната так не похожа на весь остальной дом, что мне почти смешно. Кажется, будто она вошла в мир Уилла и выкроила себе уголок лишь для нее. Не могу представить ее мужа-мультимиллионера в этом интерьере, но это напоминает мне о гостиной комнате в доме, в котором мы жили, прежде чем все стало совсем дерьмово
Она оборачивается и улыбается мне, стягивая резинку с волос. Темные волны рассыпаются по ее спине, и она пробегает пальцами по ним, перекидывая через плечо.
- Выпьешь? - спрашивает она. Я киваю, и она идет в угол комнаты, берет в руки графин и пару бокалов из серванта. Я скидываю пиджак, наблюдая, как она наливает янтарную жидкость в бокал, прежде чем передать его мне. Я делаю глоток и чуть не выплевываю все обратно. Ненавижу чертов Дисаронно.
- Блять, забыл, что ты пьешь это дерьмо, - почти задыхаюсь я. Она смеется и опустошает свой на половину наполненный стакан за пару глотков. Я выгибаю бровь и усмехаюсь. - Все так плохо?
Она пожимает одним плечом.
- Оказывается, некогда абсолютно понятная мне жизнь вдруг выглядит... не такой уж понятной. Прости девушку за то, что ей надо выпить, - ее взгляд без стыда пробегается по моему телу, и я хмурюсь. Она уже пьяна. Она пила еще до того, как я пришел. Не знаю, обеспокоен я или счастлив тем, что нечто гложет ее настолько сильно, чтобы залить это алкоголем, ведь я хочу, чтобы это пожирало ее точно так же, как и меня.
- "Сложно" - преуменьшение, чтобы описать все это, - бормочу я, прежде чем допить слишком приторный на вкус напиток. - Так что, да, думаю, выпивка уместна.
Она вновь наполняет свой бокал и придвигается ближе ко мне, чтобы сделать то же самое с моим стаканом, прежде чем поставить графин на сервант. Она кладет руку мне на грудь, чокаясь своим бокалом с моим.
- За сложности, - подняв напиток, она неуверенно подносит его к нижней губе.
Я внимательно слежу за ее движениями, и уголок ее рта слегка приподнимается в улыбке, прежде чем она делает глоточек. Я любуюсь, как двигается ее горло при глотке, кажется, она меня заворожила. Ее взгляд на пару секунд опускается к моим губам. Что-то с невероятной силой притягивает меня к ней, когда она такая.
Я видел ее в дорогих нарядах и в сексуальном белье. Видел ее огромный дом и милые вещички в нем, но это... это та Алекса, которую я помню. Девушка, которая скорее бы надела старую толстовку, чем кружево, девушка, которая пьет противное дешевое пойло, когда уже должна была привыкнуть к дорогому виски. Девушка, которая прячется в своей маленькой пещерке, занимаясь собственным делом, а не утопает во всей той роскоши, которую может предложить ее муж... это настоящая Алекса.
Я протягиваю руку и наматываю прядь ее волос на средний палец. Ее взгляд отрывается от моего лица, и, кажется, мы оба задерживаем дыхание в ожидании. Я касаюсь кончиками пальцев ее кожи на ее шее, и с ее губ срывается дрожащий вздох. Она неуверенно обхватывает мое запястье пальцами и отворачивается, ведя меня за собой к дивану. Я сажусь, почти уверенный в том, что она оседлает меня, но она просто устраивается рядом, положив щеку на мое бедро. Взяв пульт, она включает телевизор и переключает каналы, пока не натыкается на какой-то черно-белый фильм. Не имею ни малейшего понятия, о чем он, и, судя по тому, как сильно напряжена Алекса, она тоже.
- Так вот чем занимаются друзья? - спрашиваю хриплым голосом.
Она переворачивается на спину и улыбается.
- Да, Ксавьер, именно этим.
- Ха, ну, я о том, что с Тором мы никогда ничем подобным не занимались...
Она смеется и садится, положив руку на мое плечо, когда подгибает под себя ноги, чтобы встретиться со мной взглядом.
- Нет? Вы многое упускаете, парни.
Мой взгляд пробегается по обнаженному участку кожи между гольфами и краем шорт.
- Он не настолько привлекательный. - Знаю, что сворачиваю разговор не туда, но не могу сдержаться.
- Ты, очевидно, не видишь Тора так, как я, - усмехается она, выгибая бровь. Она слегка меняет положение, и я не замечаю, как придвигаюсь ближе.
- Тебе всегда нравились костюмы, - дразню я.
Ее взгляд опускается к моей рубашке, и она прикусывает нижнюю губу, чем привлекает мое внимание.
- Так и было.
Мне следует встать и уйти, но вместо этого хватаю ее за талию и заставляю оседлать меня.
- Что ты делаешь? - шепчет она, ее губы всего в сантиметре от моего лица. Ее тело напряжено, и я могу почувствовать, как дрожат ее руки, когда она впивается в мои плечи.
- Не знаю, - честно отвечаю я. - Веду себя, как друг.
Ее губы дергаются в полуулыбке.
- Это уже слишком дружелюбно.
- Может быть.
Она прижимается к моему лбу своим, проводит ладонью по челюсти. Я чую запах алкоголя в ее дыхании и знаю, что именно он делает ее отважной, но мне плевать, даже не могу вспомнить, почему я так сопротивлялся этому, потому что ее ноги разведены, и единственное, что отделяло ее киску от меня, - лишь пара слоев ткани. Я знаю, какая она на ощупь, какова на вкус, и как ее узкая киска сжимается вокруг моего члена, когда она кончает. Она пьяна от выпивки, а я опьянен ею - моя смертельная маленькая зависимость.
- Хочу тебя поцеловать, - выдыхает она. Я обхватываю ее затылок и поднимаю лицо навстречу, пока наши губы не соприкасаются в легкой ласке.
- Тогда поцелуй меня, - я не двигаюсь, чтобы ничем не подтолкнуть ее к действиям. Она должна сделать это сама, не я. Мне нужно, чтобы это была она.
- Всего один, всего... всего один поцелуй, - ее губы касаются моих, когда она это произносит. Моя хватка на ее затылке усиливается, и я сокращаю дистанцию между нами, впиваясь в ее рот. Не медленно и нежно, никакой подготовки или предупреждения. Ее губы приоткрываются, и язык с нетерпением встречается с моим. Мои пальцы запутываются в ее волосах, тянут, требуют, командуют. Ее бедра приподнимаются и опускаются, тихий стон срывается с ее губ - отчаянный звук, который вызывает во мне желание избавить ее от страданий. Ее ногти впиваются в мой затылок, а большие пальцы касаются моей челюсти, собственнически удерживая мое лицо. Ее зубы царапают мою нижнюю губу, будто в попытке спровоцировать меня, пытаясь вызвать реакцию, которую, она знает, что не сможет контролировать. Возможно, это то, чего она хочет - подтолкнуть меня к грани, чтобы именно я оказался подстрекателем, а не она. Мне все равно. Чем яростнее ее губы, руки и тело прижимаются ко мне, тем слабее моя сила воли. Я играю с огнем и прямо сейчас счастлив обжечься.
Моя свободная рука ныряет под ее толстовку и прижимается к пояснице. Наши тела так близко, но все же недостаточно. Схватив за низ кофты, я разрываю поцелуй, чтобы стянуть ту через голову. Мои губы опускаются к ее шее, жадно лаская горло.
- Всего лишь поцелуй, - бормочу я напротив её кожи.
- Всего лишь... поцелуй, - соглашается она, задыхаясь, схватив меня за волосы и прижав ближе. Я обхватываю рукой ее горло, осторожно наклоняя назад, пока она не изгибается в спине. Ее сиськи приподнимаются, и я всасываю напряженный сосок в рот.
- Ксавьер, - выдыхает она, ее голова откидывается назад, а волосы, как водопад, рассыпаются по спине. Ее кожа уже раскраснелась от жара, и на вкус она как сладость и грех. Я передвигаю ее, уложив рядом на диван, и опускаюсь между ее ног. Она лежит передо мной, полуобнаженная, грудь тяжело вздымается, пока сапфировые, полные желания, глаза наблюдает за мной.
Я не отвожу от нее взгляда, цепляясь пальцами за резинку ее шортов и медленно опуская их вниз.
- Всего лишь поцелуй, - говорю я с улыбкой.
- Всего лишь поцелуй, - она приглушенно стонет, когда я кладу руки на внутреннюю сторону ее бедер, широко разводя их. Она смотрит, как я опускаю лицо ниже и провожу языком по ее киске. Протяжный тихий стон срывается с ее губ, и ноги расходятся еще шире, предоставляя мне легкий доступ. Я скольжу руками под ее задницу и поднимаю бедра выше к своему рту, прежде чем ввести язык в ее тугую киску. Эти звуки, которые она издает, такие горячие, и мой член уже тверд, как скала. Ее вкус наполняет меня, взрывается на языке, как какое-то изысканное блюдо. Я провожу языком по клитору, и Алекса извивается и стонет, вскидывая свои бедра, чтобы прижаться ближе к моему рту. Если что-то и можно сказать об Алексе, так это то, что она получает все, что пожелает, даже когда у руля не она. Я трахаю ее языком, пока она не начинает царапаться, ее пальцы тянут меня за волосы, когда ее киска трется о мое лицо. Это чертовски горячо.
- Черт, Ксавьер. Да, вот так, - кричит она, все ее тело напрягается, а спина выгибается, прежде чем она, наконец, обессилено падает обратно на диван. Я целую ее живот, проводя зубами по тазовой кости. Ее неровное дыхание и треск огня - единственные различимые звуки в комнате. Ее пальцы все еще в моих волосах, и она притягивает мое лицо к своему. Я целую ее, сразу же используя язык по назначению. Алекса стонет, слизывая свой вкус с моих губ. Ее руки опускаются к моей рубашке, она вытаскивает ее из брюк и поднимает вверх, оборачивая ногами мою талию. Я рычу, когда ее мокрая киска прижимается к моему прессу, и она лишь смеется, прикусывая губу.
- Всего лишь поцелуй? - спрашиваю я, выгибая бровь. Она обнимает меня за шею и, укусив за челюсть, стонет.
- Одного поцелуя с тобой всегда мало, - почти умоляет она, и, черт, мой член такой твердый, что это причиняет боль. Она выдергивает ремень из петель, прежде чем я успеваю что-либо сделать.
- Ты пьяна, - я пытаюсь, правда, чертовски пытаюсь не быть ублюдком.
- Не настолько пьяна, чтобы не знать, как сильно тебя хочу.