— Почему его интересует жизнь какой-то непонятной племянницы и не интересует жизнь собственной дочери? — нахмурился Эдмунд.
— У отца двадцать, если не больше, сыновей и дочерей, — тихо откликнулась Гвен. — Кроме старшего наследника, он вряд ли помнит нас по именам. Зато у него есть любимая и единственная сестра — Жиенна. Он не чает в ней души. Видимо, именно её дочь мы и похитили.
— Мы не похищали. Поверьте, если бы похитили, я бы знала, — подняла брови королева, — я готова поклясться вам, что мы не похищали никакой племянницы. Что касается Арианы, я сейчас же отправлю на её поиски все силы, которые только смогу. Дай бог, мы найдём нашу принцессу, — закрыв глаза, сказала королева.
— Аминь, — в один голос отозвались все присутствующие.
***
Когда Нора открыла глаза, рядом с ней сидел Джек и задумчиво смотрел куда-то вдаль.
— Джек? — прохрипела девушка и закашлялась.
Мужчина будто очнулся и принялся поправлять гору подушек, на которой она лежала, а потом дал ей попить.
— Как Вы себя чувствуете? — осведомился Джек, и в глазах его без труда читалась тревога.
— Что с Арианой? — полностью проигнорировав вопрос, спросила в свою очередь Нора.
Джек покачал головой.
— Господи, помоги ей, — обречённо прошептала Нора и перекрестилась.
Оба помолчали.
— Так как себя чувствуете? — повторил вопрос Джек.
— Ничего, только очень в груди болит. Может, на «ты» уже будем? Знакомы-то бог знает сколько. Где мы и как здесь оказались?
— В моей комнате, — слабо улыбнулся мужчина. — Мы в королевском замке. Ты почти всё время была без сознания. После нападения те же самые люди, что очень странно, доставили нас в ближайшую деревню. Ну, тех, кто выжил, — помрачнев, сказал он.
— Сколько? — тихо спросила Нора, прикрыв глаза.
— Пятеро из двадцати.
— Да упокоит господь их души, — вздохнула девушка. — Что было дальше? Совершенно ничего не помню.
— Ну, в деревне нас немного подлечили, и там же ты заболела. Доктор сказал, что это бронхит, но всё будет хорошо, ты уже идёшь на поправку. Не знаю, как, но мы добрались до столицы. Вот и всё.
— А что с тобой? — произнесла Нора, сдвинув брови и указывая на бинты, видневшиеся из-под грязного дублета.
— Пустяки, царапина. Бинты только сменить нужно, — отмахнулся Джек.
— Неси, поменяю, — решительно проговорила Нора.
— Не нужно, я…
— Неси.
Мужчина вздохнул и подал Норе коробку с лекарствами. Усевшись поудобнее, девушка принялась в ней копаться, выкладывая необходимое на одеяло.
— Ну, ты раздевайся пока, — приказала она, и Джек послушно снял рубашку и дублет.
Под рубашкой обнаружилось мускулистое тело; стараясь не пялиться, Нора принялась разматывать бинты. Когда последний слой белой, точнее почти чёрной ткани упал на кровать, девушка ахнула. Ужасная резаная рана пересекала плечо Джека, уходя к груди. Грязи не было, а значит, слава богу, и промывать не нужно. Собравшись, Нора принялась наносить на рану мазь, стараясь как можно аккуратнее касаться её. Наконец, это было сделано, и девушка точно так же осторожно замотала плечо чистым бинтом.
— Ну что ты ревёшь? — неожиданно мягко спросил командир и коснулся здоровой рукой её щеки.
Нора только судорожно пожала плечами, ругая себя за слабость и за то, что потянулась вслед за его рукой.
— Не нужно, — прошептал Джек и осторожно прижал её к себе. — Всё заживёт.
Девушка кивнула, всхлипнув и положив голову на его здоровое, крепкое плечо.
— Точно замуж никто не возьмёт, — улыбнулась она сквозь слёзы и почувствовала, что улыбнулся и он, — обнимаюсь с мужчиной. Стыд какой. А впрочем, мне всё равно, — прошептала она.
Джек отстранился и серьёзно взглянул ей в глаза.
— Я возьму.
***
А вскоре, когда снег за окном валил уже вовсю, в Колокола бог знает зачем заявился глава семейства Гарднеров — лорд Мейсон. Ариана услышала это от болтающих за дверью стражников.
Тело всё ещё болело, однако не резко и остро, а просто тупо и постоянно. Девушка не видела своей спины, но ярко-алая полоса на руках сначала побагровела, а потом начала проходить. Однако боль ещё была, причём довольно сильная, поэтому девушка, изредка тихо поскуливая, лежала, уставившись в стену, и слушала ненавистные удары волн о скалы. Несмотря на то, что одеяло у неё не отбирали, было холодно. В воздухе чувствовалось приближение января.
За окном опять снег. А впрочем, Ариана могла и ошибиться. Из своего положения она видела лишь кусочек неба, затянутого серо-белыми облаками, и иногда девушке казалось, что она видит падающие снежинки. Но ведь ей могло и казаться: белое на белом не так уж заметно.
Пару дней назад выпал первый снег. Каждую зиму, едва он только начинался, принцесса в то же мгновение пулей выскакивала в королевский парк под крики матери, служанок и нянек, вытягивала руки, высовывала язык, хватала несколько снежинок, зажмуривалась и загадывала желание. Зиму она очень любила: вокруг становилось волшебно красиво, и королевский парк начинал напоминать какой-то заколдованный лес из её сказок. А ещё зимой был рождественский бал. Пожалуй, единственный бал, который Ариана любила.
При этом воспоминании Ариана насмешливо и как-то горько улыбнулась. В Колоколах она едва месяц, но то счастливое и беззаботное время казалось ей сейчас таким далёким и призрачным. Как будто происходило совсем в другой жизни. И не с ней.
Девушку не трогали и еды не давали, по приказу Питера, видимо. Только Себастьян и Лола, навещавшие её иногда, тайно приносили какие-нибудь крохи и тёплые вещи. Ариана почти не вставала. Любое движение причиняло боль. Принцесса потеряла счёт дням. Она даже не замечала, как начинался один и заканчивался другой. Всё слилось в недолгий беспокойный сон, извечный холод, голод, шум волн, от которого тошнило, и серые каменные стены. Только изредка эта бесконечная рутина разбавлялась приходами Себастьяна да разговорами Алестера и Лейндта, питавших к девушке, кажется, тёплую дружбу.
— Ну что, Вы как? — неожиданно вырвал её из размышлений голос вошедшего Себастьяна.
— Добрый день, — проговорила принцесса, взглянув на него.
Мужчина был всё таким же, как и в первый день их знакомства. Всё та же безукоризненная чёрная одежда, отросшие тёмные волосы, гладко выбритый подбородок, тонкое, красивое и бледное лицо. О своей внешности девушка же старалась не думать вообще.
Он смотрел на неё задумчиво и печально. Внезапно девушка поняла, что вокруг темно, а в его руке — свеча.
— То есть добрый вечер, — устало сказала она.
Себастьян покачал головой.
— Как Ваше самочувствие? — спросил он низким бархатным голосом.
— Благодарю, мне лучше.
— Каждый раз, когда я захожу, Вы отвечаете так, — усмехнулся он.
А что она должна ему сказать? Что порой от боли хочется лезть на стену и скрести ногтями пол? Что от тоски по дому хочется разломать эту решётку и броситься вниз? Что от страха перед будущим хочется забиться в угол и не дышать? Что все её мечты и надежды разбиваются, как ледяные волны о скалы в ста метрах ниже?
— Так и есть, — холодно ответила Ариана и помолчала. — Я думаю, мне нужно вставать.
— Да, тем более выбора у Вас нет. Мейсон Гарднер желает видеть Вас.
Внутри у принцессы всё сжалось, по коже пробежал холодок, и где-то внутри появилось отвратительное чувство тошноты. Чувство, уже знакомое ей.
Страх.
— Я не выдержу. Ещё один такой раз, и я не выдержу, — прошептала она срывающимся голосом, поднимая на мужчину полные ужаса глаза.
Себастьян мгновенно оказался на корточках рядом с ней.
— Эй, — прошептал он, ловя её испуганный взгляд. — Он не станет Вас бить, не бойтесь, — серьёзно сказал он, заправив выбившуюся чёрную прядь за ухо, вглядываясь в глаза девушки, словно пытаясь передать ей свою уверенность. — Мейсон не такой идиот, как его сын. Но этим он и опаснее.
Они помолчали: Себастьян, пытаясь прочитать, о чем же думает принцесса, Ариана же пыталась прийти в себя.
— Пожалуйста, не хамите ему, — вдруг серьёзно сказал он.
— Я?! — искренне возмутилась девушка. — Вы, по-моему, забываете, милорд, кто перед вами! Следите за своими словами! Я, в конце концов, выросла в королевской семье, хорошо воспитана и не позволяю себе ничего лишнего!
— Неужели?
Лицо Себастьяна было насмешливым, а губы изогнулись в доброй и тёплой… полуулыбке? Конечно, краешки губ были приподняты вверх совсем чуть-чуть, всего на пару миллиметров, но они были приподняты! Никогда-не-улыбающийся Себастьян улыбался ей.
— Подумаешь, всего пару раз было! — сердито воскликнула принцесса, скрестив на груди руки.
Уголки губ приподнялись ещё чуть-чуть.
Ариана, как ни странно, готова была поклясться, что никогда в жизни не видела ничего прекраснее. Она наблюдала миллионы улыбок — фальшивых, настоящих, искренних и не очень, широких, чуть заметных, тёплых и презрительных, но ничего лучше этой не видела никогда. Ледяные глаза не были ледяными; они были невыразимо тёплыми и знакомыми, будто Ариана уже где-то их видела. Холодная сырая камера наполнилась светом и уютом с этой улыбкой.
Принцесса чувствовала: что-то изменилось между ними. Теперь она как будто знала про этого загадочного неприступного человека больше, чем весь мир. Совсем чуточку больше, но сколько же всего было в этом.
Она не заметила, как сама улыбнулась. Робко, несмело. В первый раз со своего появления в Колоколах, кажется. Это смешно, наверное, но всё это было похоже на какую-то сказку и наполняло душу Арианы необъятным теплом.
Пару мгновений Себастьян вглядывался в лицо девушки, улыбаясь. Но едва он понял, что Ариана заметила его слабость, как улыбка тут же исчезла с его лица, уступив место привычному холодно-безразличному выражению. Ариана могла бы расстроиться, но… нет, не могла. Просто её душу наполняло восторгом то, что, пусть и на секунду, тайна, окутывающая этого человека, его чёрная маска, приподнялась; она успела увидеть кусочек чего-то настоящего.
— Идёмте же, — недовольно сказал он, потянув девушку за руку.
Болезненно ахнув, Ариана встала и направилась за мужчиной. Коридоры в этот раз летели быстро, или, может, ей казалось так от того, что мысли её были далеко, там, в камере, которая несколько минут назад была освещена лучами его улыбки. Принцесса понимала, что это, если честно, просто смешно — так волноваться из-за какой-то полуулыбки какого-то человека, но поделать с собой она ничего не могла.
Впрочем, радостные мысли тут же исчезли, едва перед Арианой распахнулись двери зала; волна воспоминаний накатила на неё, и девушка задрожала. В ту же секунду на её плечо легла тёплая успокаивающая рука.
— Всё в порядке, — прошептал Себастьян, не смотря на неё и ведя перед собой по залу.
Принцессе стало вдруг действительно спокойно, и как-то неожиданно пришло осознание: если Себастьян говорит, что всё в порядке, значит, так оно и есть.
Зал явно пустовал. Повсюду стояли пустые ящики, тюки и коробки, покрытые слоем пыли и паутины. В углу валялись шторы, некогда, наверное, великолепные, а сейчас просто изъеденные молью.
И хотя повсюду стояли свечи, а в углу горел камин, света явно не хватало для освещения такого большого помещения. У камина стоял Питер Гарднер.
Если бы не рука Себастьяна на плече, девушка, вероятно, прямо сейчас бы упала в обморок, так плохо ей стало.
Правильное, но искривлённое лицо с каплями пота на лбу склоняется над ней. Тонкие бледные губы произносят, растягивая слова:
— Ох, какие у тебя волосы. Зачем тебе столько?
Мужская рука тянется к ней, и на грани потери сознания Ариана чувствует какой-то рывок, а через секунду видит свой золотой медальон в его руке. Ей хочется кричать, чтобы этот мерзавец оставил её вещи, чтобы не трогал её, чтобы не смел прикасаться к ней, но девушка даже дышит с трудом. Голубые глаза пронизывают её насквозь.
— Подумай ещё, малышка.
Девушка резко вдохнула и сосчитала до пяти. Питер Гарднер, положив руки в карманы, приблизился к ней на расстояние пяти шагов.
— Как приятно видеть тебя. Знаешь, тебе очень идёт новая причёска, — прозвучал в тишине резкий отвратительный голос.
Давай. Давай. Давайдавайдавай. У тебя есть силы.
Ариана вдохнула поглубже. Ей казалось, что если она сейчас скажет хоть что-нибудь, то рассыпется на кучу маленьких осколков.
— Благодарю Вас за комплимент. Мне и самой она нравится, — сказала она, изо всех сил стараясь унять дрожь в коленях.
Он не должен заметить.
Питер стоял, кажется, не совсем понимая, что происходит. Спустя несколько секунд он взял себя в руки и произнёс:
— Чудно. Тогда как-нибудь повторим.
Быть сильной.
— Непременно.
Кто знает, чем закончился бы их диалог, если бы в тот момент в зале не появился высокий седой человек. Держался он необыкновенно прямо. Несмотря на свои годы, а ему было, впрочем, никак не больше пятидесяти, он всё ещё был красив и поражал взгляд тем достоинством, с которым он держался.
— Леди Осториан, — учтиво сказал он, подойдя и слегка поклонившись. — Счастлив видеть Вас.
— Лорд Гарднер, — проговорила принцесса, выпрямляя спину. Ну что же, играть так играть. Она сумеет показать им, что королевскую кровь так легко не сломать.
— Надеюсь, мой сын не слишком надоел Вам. Я знаю за ним такой недостаток, — насмешливо произнес мужчина, даже не взглянув на сына, и Ариана увидела, что Питер смертельно побледнел.
— Что Вы. Питер очень… гостеприимен, — ответила девушка как можно спокойнее.
— Рад слышать, — усмехнулся Мейсон Гарднер. — Себастьян? — немного удивлённо проговорил он, заметив мужчину за спиной Арианы. — Рад и с Вами увидеться. У Вас всё хорошо?
Очень интересно. Откуда он знает Себастьяна?
— Вашими стараниями, лорд Гарднер, благодарю, — ответил Себастьян откуда-то сзади. Ариана не видела его лица, но почему-то ей вдруг на секунду послышался горький сарказм в его голосе.
А впрочем, наверное, просто показалось, потому что Мейсон Гарднер совершенно не смутился, удовлетворённо кивнув, и вновь обратился к принцессе, придирчиво оглядывая её:
— С Вами плохо обращались? Расскажите мне, что Питер творил здесь. Это недопустимо. Я поговорю с ним, — вновь не взглянув даже на сына, сказал он.
Ариане показалось, что Питер сейчас бросится и просто задушит отца, но он всего лишь стоял, сжимая кулаки и бледнея с каждой секундой всё больше.
— Всё в порядке, лорд Гаднер, — неожиданно сама для себя сказала она.
Разум шептал ей, что, может, сейчас самое время рассказать всё. Очевидно, что Мейсон Гарднер — разумный человек, который имеет влияние на своего сына. Если пожаловаться ему, то, может, принцессу наконец накормят и не будут больше бить.
Ариана не знала, почему промолчала. Может, потому, что в самом дальнем уголке её души, в который она старалась не заглядывать, шевельнулась жалость к этому эгоистичному, жалкому, презираемому даже своей семьёй человеку, стоящему сейчас бледнее снега за окном и сжимающему кулаки в бессильной ярости?..
Мейсон несколько удивлённо взглянул на девушку, пожал плечами, поднял брови и сказал:
— Ну что ж, хорошо. Я хочу поговорить с Вами и предоставить Вам выбор. Надеюсь, Питер уже объяснил положение дел, — произнёс лорд Гарднер, закладывая руки за спину и серьёзно глядя на принцессу. — Скоро мы действительно захватим столицу и, соответственно, всю Вашу семью. Я понимаю, как Вам тяжело, и не стану злорадствовать. Поймите, это просто война. У меня нет никаких личных счётов ни к Вам, ни к вашим родителям, братьям и сёстрам. Но когда мы захватим власть, то будем вынуждены убрать их всех — надеюсь, Вы понимаете необходимость этого, — произнёс он, и принцесса вздрогнула. — Однако в таком случае неизбежен бунт и волнения, так как народ слишком любит Вас. Именно поэтому я прошу публично отречься от престола. Когда люди увидят, что Вы живы, здоровы и по собственной воле передаёте власть другой семье, они не станут сопротивляться. В таком случае я обещаю сохранить Вам жизнь. Вы будете высланы в другую страну, возможно, за море, и проживёте там столько, сколько отмерил Вам бог.