Юношу бросило в краску, и он гневно сжал кулаки. Он, со свойственным ему врожденным упрямством, еще больше сузил глаза и произнес раздраженно:
— Ах так…
— Ты хочешь мне что-то сказать? — любезно осведомился Волк, чем вызвал у него еще большее негодование.
То, что он сделал в следующее мгновение, явно не ожидали ни пираты, ни их капитан. Бывший королевский фаворит содрал с себя рубашку Волка, в которой вышел на палубу, и, швырнув ее себе под ноги, начал яростно топтать.
— Неблагодарная свинья! — прошипел он, разъяренно сверкая изумрудными глазами. — Больше и пальцем до меня не дотронешься! — И затем, резко повернувшись, скрылся в каюте капитана.
Пираты изумленно затихли, но потом раздался чей-то смешок, потом второй, и вот уже грянул очередной взрыв хохота.
— Ты смотри-ка, какой строптивый… Эй, капитан, дайте мне недельку, уж я-то его обуздаю! — выкрикнул кто-то.
— У капитана получится быстрее! — насмешливо ответил крикуну еще кто-то из пиратов.
— Возвращайтесь к своим делам, — сухо прервал Волк завязавшуюся было перепалку, которая наверняка бы вылилась в очередное бессмысленное пари.
Сытое выражение исчезло из его глаз. Теперь он задумчиво смотрел туда, где далекая линия горизонта разделяла небесную синь и морскую лазурь. Мальчишка действительно попался с норовом. Неужели он и в самом деле надеется проучить Черного Волка? Взять в оборот? Диктовать свои условия? Какая восхитительная самонадеянность. Посчитал, что раз сумел залезть к нему в постель этой ночью, то теперь может вертеть им как хочет? Либо он невероятно глуп, либо слишком много о себе мнит.
Волк был склонен ко второму варианту — потому что, как показало общение со строптивым пленником, тот был весьма высокого мнения о себе. Оставалось лишь гадать, вызвано ли такое самолюбование тем, что он гордился своим положением королевского фаворита, или же чем-то еще. Волк был бы очень разочарован, если бы его неожиданный любовник считал огромным достижением свой статус шлюхи Его Величества. Слишком много гонору у этого мальчишки, обидно было бы узнать, что у него нет ни капли мозгов, а за красивой мордашкой скрывается лишь павлинья самовлюбленность.
Волк решил заглянуть в свою каюту ближе к вечеру, а до этого времени приказал своему первому помощнику приглядывать за пленником. Все равно ему некуда сбежать с корабля — вокруг до самого горизонта простирается бескрайнее море.
После выходки последнего Суолк подошел к капитану, подобрав с пола его испачканную, затоптанную рубашку, и тихо поинтересовался:
— Он настолько хорош в постели, капитан, что вы оставите такое его поведение безнаказанным?
Волк небрежно пожал плечами и неохотно оторвал взгляд от алой полосы горизонта, полыхавшей далеким заревом приближающегося вечера.
— Кто сказал, что я оставлю порчу моего имущества безнаказанным? — поинтересовался он ничего не выражающим голосом.
Однако Суолк, хорошо знавший своего капитана, все же сумел различить добродушные нотки в бархатном тембре его речевых модуляций, от которых по коже мурашки шли. Кажется, капитан пребывал в неплохом расположении духа благодаря хорошо проведенной предыдущей ночи. Значит, можно задать еще один вопрос.
— Вы собираетесь вернуть его Леонидиону?
— Сомневаюсь, — отрезал Черный Волк.
Когда солнце начало клониться к горизонту, он передал штурвал Суолку и направился к своей каюте. То, что ожидало его там, одновременно и позабавило, и неприятно удивило Волка.
В каюте царил полный погром. Все карты валялись на полу, вещи из сундуков, что стояли у стены, были разбросаны по всей комнате. Хорошо еще, что некоторые сундуки были заперты, а ключ от них Волк прятал в другом месте. Содержимое шкафа, в котором хранилось спиртное и другие приятные сердцу мелочи, тоже было раскидано по полу и даже кровати.
Сам же мальчишка сидел на столе, скрестив ноги, и с упоением полосовал на ленточки найденными в одной из шкатулок ножницами очередную рубашку капитана. Рядом лежали катушки с нитками и набор иголок; несколько штанов, что валялись тут же, тоже, видимо, пострадали от его «рукоделия». Он сшил штанины так, что теперь в них нельзя было просунуть ноги.
— Мало того, что ты невероятно глуп, так у тебя еще и с психикой не все в порядке, — констатировал Волк, остановившись в дверях.
— Я хочу мою одежду! — упрямо повторил пленник.
— С такой формулировкой своих потребностей максимум, чего ты от меня добьешься — несколько плетей, — ровно ответил Волк, с недобрым прищуром наблюдая за тем, как тот режет на лоскуты его рубашку. Любимую рубашку. Черную. Из ияшхиримского шелка…
— О, так ты еще и любишь садизм? — усмехнулся мальчишка и резво соскочил со стола, но тут же, морщась от боли, отшвырнул ножницы на пол и приблизился к нему. Уперев руки в бока, он задрал голову и теперь гневно смотрел в синие глаза пирата. — Так, и где моя одежда?
— Тут нет ничего твоего, — холодно отрезал Волк. — Все, что находится в пределах этого корабля — мое. И ты тоже.
— Не надо играть со мной в свои игры после того, как ты показал мне свое истинное лицо прошлой ночью! — рявкнул пленник и зловеще добавил: — Я слышал, что Черный Волк никогда не остается в постели со своими любовниками. А ты так миленько засопел под утро на соседней подушке…
— Это была моя постель, — парировал Волк. — И даже если я тебя трахнул, это еще не значит, что я стану потакать твоим прихотям.
— Да я первый, кто за последние бог знает сколько лет не шарахнулся от тебя в постели! — тыкнув его в грудь указательным пальцем, взвился юноша. — Хоть малейшую благодарность прояви!
— Кажется, это была твоя инициатива, а не моя, — равнодушно пожал плечами пират. — Ты слишком много на себя берешь.
Он небрежно прислонился плечом к дверному косяку и сложил руки на могучей груди, глядя на мальчишку сверху вниз.
— Отдай мне сундук с моими вещами! — упрямо потребовал тот.
Волк едва не возвел глаза к потолку. Опять двадцать пять… Ну что за упрямец! Неужели понимает лишь грубую силу? Он вспомнил, как этой ночью стройное тело цвета алебастра извивалось под ним в порывах страсти, но тут же отогнал от себя эти мысли, решительно тряхнув головой.
— Мне угодно, чтобы ты ходил так, — отрезал он ледяным тоном.
Несколько секунд юноша смотрел в его глаза, злобно сверкая своими собственными, а затем процедил:
— Ну ты, изверг, дай мне тогда хотя бы мазь из моего сундука с одеждой! Ты оставил на мне кучу синяков! — Сжав кулаки, он гневно стиснул зубы так, что желваки заходили, и добавил язвительно: — Или опять в виски искупаешь?
— Я дам тебе одежду только тогда, когда начну доверять, а до тех пор ты будешь либо ходить в чем придется, либо безвылазно сидеть в моей каюте, — повторил Волк холодно.
Юноша недоверчиво уставился на него, а потом бессильно топнул ногой, больно ушибив при этом пятку. Подумать только — заставить его выбирать между тем, чтобы носить то, что прикажет он сам, либо ходить голым и торчать безвылазно в его логове… Каков психологический прием! Не дать той одежды, что ему привычна и удобна, чтобы окончательно унизить и показать его место!
— Ты не из тех, кто доверяет, — обвинительно бросил он в непроницаемое лицо Волка, снова ощутимо ткнув его пальцем в грудь.
Пират терпеливо вздохнул и, небрежно отведя его руку от себя, пожал плечами безразлично.
— Пока ты не приберешься здесь и не приведешь мою одежду в порядок, не получишь еды. И не выйдешь отсюда, — жестко припечатал он. — Я все сказал.
Затем Волк вышел из каюты, подозрительно тихо закрыв за собой дверь. В замочной скважине заскрипел ключ.
— Гад! — яростно выкрикнул ему вслед мальчишка, содрав со стола чернильницу, только чудом не пострадавшую при разгроме, что он тут учинил, и от души швырнул ее в толстую дубовую дверь.
*
Волк так и не вернулся в каюту, когда наступила ночь. Юноша ожидал, что капитан придет в свою постель. Ну не будет же он в самом деле ночевать на палубе? Но нет, не пришел. Похоже, всерьез вознамерился заморить его голодом, превратив свою каюту в тюрьму.
И выбора не осталось. Тяжело вздохнув, юноша принялся устранять последствия погрома, который сам же и учинил.
Уборка заняла почти два часа, и под конец он так утомился, что, завалившись на добротную кровать капитана, почти сразу же и провалился в глубокий сон.
Волк же устроился на палубе, подвесив свой гамак между мачтой и канатом. Положил на него плащ и с удобством устроился, задремав на несколько часов.
Разбудил его бешеный стук в дверь его каюты. Складывалось такое впечатление, словно с той стороны ее хотели вынести. А раздававшиеся по ту сторону крики и гневные вопли едва не перебудили всю команду. Эх, а ведь ночь так хорошо начиналась… Бархатное небесное полотно, усыпанное сияющими алмазами звезд, мерно покачивалось перед глазами, ласковый ночной бриз убаюкивал и освежал, а мерный плеск волн о борта корабля успокаивал и настраивал на мирный лад.
И всю эту так обожаемую капитаном идиллию опять нарушил неугомонный пленник.
Волк открыл глаза, мысленно сосчитал до десяти и, более или менее восстановив душевное равновесие, неторопливо поднялся с гамака. Направляясь к своей каюте, он обещал сам себе, что не станет отдирать спесивого мальчишку так, что тот ходить не сможет.
Открыв дверь ключом и рывком дернув на себя, Волк тут же получил ощутимый удар маленьким кулачком по груди. Пленник так истово ломился в дверь, что даже капитан не удержал равновесия, когда маленький ураган набросился на него, явно не ожидая, что дверь все-таки откроется, и потому вместе с мальчишкой опрокинулся на пол. Ну конечно, если удары последнего были рассчитаны на толстую дубовую дверь, то вполне могли свалить с ног и такого мужчину, как капитан.
— Какого черта ты орешь? — мрачно поинтересовался Волк, машинально обвивая руками талию юноши.
— Меняем курс! — завопил ему в лицо тот, кое-как выбравшись из его объятий, и, спотыкаясь, кинулся к верхней палубе, где находился штурвал.
Но пират, молниеносно перевернувшись на живот, успел схватить его за ногу, и тот грохнулся на пол, едва не расквасив себе нос.
Когда сильное тело придавило его к доскам палубы, юноша едва не задохнулся и попытался извернуться так, чтобы оказаться лицом к лицу с мужчиной, но у него ничего не вышло — Волк больно скрутил ему руки за спиной и, оседлав бедра, прочно зафиксировал их своими коленями.
— Что ты задумал, маленький поганец? — процедил пират сквозь зубы, наклонившись к его уху так, что юноша ощутил его горячее дыхание на чувствительной коже, и та мгновенно покрылась волнующими мурашками.
— Сирены! — выдохнул он едва слышно. — Мы идем к скалам! Меняй же курс, капитан, иначе мы все погибнем!
========== Глава пятая ==========
Мальчишка продолжал отчаянно извиваться в попытке выбраться из-под тяжелого тела капитана, что придавило его к жестким доскам палубы. Но все было тщетно. Волк неожиданно перевернул его на спину и буквально распял на жестком настиле палубы, легко удерживая руки за запястья, сведенными над его головой. Несколько секунд вглядывался в его глаза внимательным, испытывающим взглядом, определяя, лжет он или нет.
Сам Черный Волк врать не умел. Ни при каких обстоятельствах. Просто… когда-то его лишили возможности говорить ложь.
Никогда не говори мне неправду, Даррен.
Но зато Волк отлично умел определять, когда врут ему.
И знал, что мальчишка сейчас был предельно искренен — зеленые глаза просто кричали о тревоге.
Выпрямившись, он посмотрел вперед, продолжая удерживать пленника, в надежде разглядеть в ночном мраке, едва-едва разбавленном лунным светом, что находится впереди. И действительно, слова мальчишки были подтверждены внезапно сгустившимся вокруг корабля туманом, которого еще несколько минут назад не было совсем — ночь казалась ясной и уютной.
— Вернись в каюту! — Оглушительно рявкнув на ухо юноше, Волк вскочил на ноги и позвал своего помощника.
Заспанный Суолк появился сейчас же, и вскоре палуба наполнилась сонными, ничего не понимающими пиратами.
Внезапно сгустилась такая удушливая влага, что дышать стало совсем тяжело, а туман уплотнился еще больше. Воздух вдруг тонко завибрировал и зазвенел, а уже через пять минут начал наполняться пока еще отдаленным высоким сопрано девичьего пения. Этот чудесный звук с каждой секундой все нарастал, поднимаясь выше и выше, набирая силу, мощь и власть, завладевая сознанием людей, которые, побросав все свои дела, бестолково замерли на палубе кто где.
Стройный высокий хор постепенно размножился, рассыпаясь на десятки звонких женских голосов, каждый из которых завораживал и пленял, словно морской закат.
Мужчины разбрелись по палубе, потянулись к бортам корабля на эти голоса. Удивительно быстро чары морских ведьм покорили пиратов. Сиренам понадобилось всего несколько минут, чтобы завладеть их сердцами и душами. Их чудесные, необыкновенно чарующие голоса манили и нежно звали, прекрасные лица мелькали в поднявшихся волнах, звонкий плеск воды раздавался отовсюду, а в него вплетался мелодичный смех дочерей моря, которые протягивали к пиратам тонкие бледные руки и печально смотрели в глаза, обещая исполнение всех желаний.
Лишь двое на этом корабле остались равнодушными к пленительным чарам сирен. Капитан кинулся к своей команде, пытаясь оттащить пиратов, на лицах которых застыла бессмысленная маска глупого блаженства, от бортов корабля, но тщетно — их было слишком много, всех спасти не удалось бы все равно. Уже пять или шесть человек перебрались за борт, исчезнув в объятиях моря. Теперь их души принадлежали сиренам.
Меж тем юноша, про которого все забыли, воспользовавшись общей суматохой, шмыгнул на корму корабля, украшенную искусно вырезанным из дерева морским драконом, чей гребень вздымался над верхней палубой, а острая морда с длинными клыками разрезала морскую гладь. Взобравшись на голову водяного божества Кихея ¹, мальчишка скинул рубашку капитана на пол и избавился от своих штанов, собираясь, видимо, прыгнуть за борт.
Волк же, понимая, что не справится один и не сумеет спасти всех, принялся разворачивать корабль до того, как вся его команда погибнет в морских волнах. Но даже всех сил его могучих мускулов не хватило, чтобы развернуть «Королеву морей» — внезапно яростное течение подхватило ее, неся прямо на скалы, абрис которых показался в туманной дымке.
— Проклятье! — выругался Волк, с силой сжимая штурвал и борясь с морской стихией, которая в этот раз обернулась против него же.
Стиснув зубы, он налег на рулевое колесо — мышцы вздулись на его руках, это было видно даже через ткань рубашки, на лбу часто-часто забилась жилка от напряжения. Поднявшиеся гигантские волны свирепо захлестывали корабль, бросая судно из стороны в сторону и норовя перевернуть совсем. Волк уже весь промок, и влажная одежда неприятно льнула к телу. Черные волосы облепили его лицо, соленая влага застила глаза, мешая видеть.
— Не сдавайтесь, морской дьявол бы вас побрал! — заорал Черный Волк. — Ну же! Заткните уши!
Но его никто не слышал. Самые слабые духом и телом уже сдались, шагнув в объятия морских красавиц, кто-то еще боролся, но было слишком поздно. Капитан попытался вспомнить, что ему известно о морских сиренах, с тревогой наблюдая за тем, как очередной человек из его команды пытается перебраться за борт. Вспомнилось лишь то, что сирены не очень-то ладят с русалками, в большинстве случаев предпочитают с ними не связываться. Да только где здесь русалку найти?
Стихия, что швыряла корабль из стороны в сторону, не всегда, к счастью, давала пиратам прыгнуть за борт. Не владеющие своим телом, они бестолково напирали друг на друга, пытаясь добраться до борта снова и снова, но их отшвыривало назад.
И совершенно внезапно все стихло, а море, словно по мановению чьей-то руки, успокоилось, водная гладь снова стала тихой и ровной, звезды замерцали чисто и ярко, а рев разъяренного божества затих окончательно. И голосов сирен больше не было слышно.