- Он тебе звонил?
- Да, каждый день по нескольку раз. И несмотря на то, что он знает, что я не вхожу в число его фанатов, парень пошел на риск, засунул подальше свою гордость и сделал это, чтобы попросить меня о помощи.
Мое сердечко отчаянно стучит. Представляя, как мой Айсмен сходит с ума из-за моего отсутствия, я чувствую себя глупой от счастья. Слишком глупой.
- Он сказал мне, что повел себя как идиот, - продолжает Фернандо, - и что ты ушла от него. Я обнаружил тебя в Валенсии, но ничего ему не сказал и не попытался сам увидеться с тобой, потому что считал, что тебе необходимо время, чтобы подумать, это ведь так?
- Да.
Застыв на месте от только что услышанного, я смотрю на Фернандо.
- Ты уже приняла решение? – спрашивает он.
- Да.
- И можно узнать, какое?
Я делаю глоток из своего бокала, убираю волосы от лица и со всей болью в сердце едва слышно шепчу:
- Между мною и Эриком все кончено.
Фернандо кивает головой, смотрит в сторону и, вздохнув, тихо отвечает:
- Я думаю, что ты ошибаешься, хересаночка.
- Как это?
- А вот так.
- Как это, вот так! Ты что смеешься?
Мой друг глупо улыбается и отхлебывает свой напиток.
- Если бы твои глаза блестели из-за меня, как блестят из-за него! – наконец, восклицает он. - Если бы ты также сходила с ума из-за меня, как, я знаю, сходишь из-за него! И если бы я не знал, что этот богач настолько без ума от любви к тебе, что способен позвонить мне и попросить, чтобы я занялся твоими поисками, при этом сознавая, что найдя, я бы мог настроить тебя против него!
Я закрываю глаза. Потом, когда Фернандо снова начинает говорить, сильно их зажмуриваю.
- Для него первостепенными были твоя безопасность, найти тебя и знать, что с тобой все в порядке. Это для него было самым важным, и именно это заставило меня понять, какой Эрик на самом деле человек и как он влюблен в тебя.
Я открываю глаза и внимательно его слушаю.
- Я понимаю, что рассказывая тебе об этом, сам рублю сук, на котором сижу, но если между тобой и этим красавчиком существует что-то настоящее, а это видно по вам обоим, зачем расходиться?
- Ты меня уговариваешь вернуться к нему?
Фернандо улыбается, убирает с моего лица прядь волос и шепчет:
- Ты хорошая, великодушная, великолепная женщина. Я всегда считал, что ты слишком умна, чтобы позволить себя обмануть или заставить сделать что-то против своей воли. Кроме того, я люблю тебя, как друга, и знаю, что ты влюблена в этого типа, я разве не прав? Послушай, хересаночка, если ты счастлива с Эриком, думай о том, чего ты хочешь, чего сама желаешь. И если сердце просит тебя быть с ним, не отвергай его, или ты пожалеешь об этом. Согласна?
Его слова трогают меня за душу, но перед тем как забиться в рыданиях, и позволить потокам слез, сравнимым с Ниагарским водопадом, вырваться из глаз, я улыбаюсь. Звучит «Вака-вака» Шакиры.
- Я не хочу сейчас думать. Пойдем, давай потанцуем, - предлагаю я.
Фернандо тоже улыбается, берет меня за руку, и ведет в центр танцпола, где мы танцуем и громко кричим вместе с друзьями:
Tsamina mina, eh eh, waka waka, eh eh
Tsamina mina, zangaléwa, anawa ah ah
Tsamina mina, eh eh, waka waka, eh eh
Tsamina mina, zangaléwa, porque esto es África.[2]
Несколько часов спустя праздник продолжается, а я общаюсь с Серхио и Эленой, хозяевами самого популярного в Хересе паба. Раньше в рождественские праздники я работала у них официанткой, и они снова предлагают мне эту работу. Я с радостью соглашаюсь. Сейчас, когда я без работы, любой заработок будет не лишним.
На рассвете усталая, но довольная, слегка навеселе, я возвращаюсь домой.
Как и каждый год, я записываюсь для участия в благотворительной гонке по мотокроссу, посвященной сбору денег на покупку игрушек для детей из малообеспеченных семей Кадиса. Гонка состоится двадцать второго декабря в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария.[3] Мой отец, Бичаррон и Лусена в восторге. Они всегда, так же как и я, или даже больше, радуются этому событию.
Двадцатого декабря с утра телефон звонит уже раз двадцать. Я сплю без задних ног. Работать в баре, конечно, весело, но физически очень тяжело. Взяв мобильный и обнаружив, что звонит Фрида, я быстро прихожу в себя и отвечаю на звонок.
- Привет, Джуд! Счастливого Рождества! Как у тебя дела?
- Счастливого Рождества! Все хорошо, а у тебя?
- Хорошо, милая, хорошо.
Ее голос напряжен и это меня пугает.
- Что происходит? – спрашиваю я. – Что-нибудь случилось? С Эриком все в порядке?
Возникает неловкая пауза, а затем Фрида решается.
- Это правда то, что я узнала про тебя и Бетту?
- Нет, - отвечаю я и тяжело вздыхаю при упоминании о ней. – Она все подстроила.
- Я так и знала, - тихо говорит подруга.
- Но все равно, Фрида, это уже не важно, - добавляю я.
- Как это не важно! Мне важно. Я хочу услышать о том, что случилось, от тебя.
Я без промедления рассказываю ей все, что произошло, во всех деталях и подробностях, и когда заканчиваю, она говорит:
- Эта Мариса никогда мне не нравилась. Она ведьма, и Эрик снова попался на ее уловки. О, мужчины! Он же знает, что Мариса подруга Бетты. Она их и познакомила.
- Она их познакомила?
-Да. Бетта сама из Уэльвы, как и Мариса. Когда она начала встречаться с Эриком, то уехала с ним жить в Германию, пока не произошло то, что произошло, и ее следы затерялись. Но эта Мариса заслуживает самого жестокого наказания.
- Успокойся. Я уже нанесла этой ведьме визит и очень четко ей объяснила, что со мной шутки плохи.
- Что ты говоришь?!
- То, что слышишь. Я ее предупредила, что тоже умею грязно играть.
У Фриды вырывается взрыв смеха и у меня тоже.
- Как там Эрик? – я не могу удержаться и не спросить.
- Плохо, - отвечает она и вздыхает.
Затем Фрида продолжает:
- Сегодня вечером мы ужинали с ним в Германии и, не увидев с ним тебя, я спросила его, почему тебя нет. Услышав о том, что между вами произошло, я сразу же ушла с ужина. Я очень рассердилась ну и сказала ему пару ласковых.
Мне очень приятно это слышать, и, потягиваясь спросонья, я снова настойчиво интересуюсь:
- Но с ним все в порядке?
- Нет, не все, Джудит, и я не имею в виду его болезнь, только его душевное состояние. Поэтому я не придумала ничего лучше, как по приезде в Испанию позвонить тебе. Вы должны во всем разобраться. Ты должна поднять трубку и поговорить с ним. Эрик по тебе очень скучает.
- Он меня бросил, и сейчас отвечает за последствия.
- Я знаю. Он тоже мне об этом сказал. Он упрямец, но упрямец, который тебя любит, не сомневайся в этом.
От таких откровений, бессознательно в моем животе начинают порхать… нет, не бабочки, а стая страусов. Я непревзойденная мазохистка. Мне нравится знать, что Эрик все еще меня любит и скучает по мне, несмотря на то, что я упорно продолжаю не верить в это.
- Я тебе звоню, потому что в конце этой недели мы в Сочельник ужинаем со свекрами в Кониле, а потом остановимся отдохнуть в нашем доме в Сааре. Новый год мы встречаем в Германии вместе с моей семьей. Конечно, Эрик присоединится к нам в Сааре. Тебе бы не хотелось к нам приехать?
Это замечательный план. В другое время я бы считала его просто великолепным. Но вместо этого я отвечаю:
- Нет, спасибо. Я не могу. Я провожу праздники с семьей, к тому же работаю допоздна и…
- Ты работаешь по ночам?
- Да.
- И где ты работаешь?
- Официанткой в одном пабе и…
- Ух, Джудит! Официанткой! Эрику это не понравится. Я его знаю, это ему совсем не понравится.
- Нравится это Эрику или не нравится - уже не мои проблемы, - объясняю я, не желая вдаваться в подробности. – Кроме того, в субботу у меня гонка в Кадисе и…
- У тебя гонка?
- Да.
- Какая?
- По мотокроссу.
- Ты занимаешься мотокроссом?
- Да.
- Мотокроссом! – удивленно кричит она. – Джуд, ты не перестаешь меня удивлять. Ты – мой кумир. Какими еще безрассудными вещами ты занимаешься?! Если у меня когда-нибудь будет дочь, я хочу, чтобы, когда она выросла, то стала бы похожей на тебя.
Заместив ее удивление, я смеюсь и уточняю:
- Это благотворительная гонка по сбору средств на покупку игрушек детям из наименее обеспеченных семей.
- Ааа! Тогда мы тоже там будем. Где, ты говоришь, она пройдет?
- В Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария.
- В котором часу начало?
- Начало в одиннадцать утра. Но, послушай, Фрида… не говори об этом Эрику. Он терпеть не может гонки. Он их ужасно переносит, потому что они напоминают ему о том, что произошло с его сестрой.
- Как это не говорить Эрику? – насмехается она, даже не желая меня слушать. – Это первое, что я собираюсь сделать, когда его увижу. Если он не захочет прийти, пусть не приходит, но я, так или иначе, в любом случае собираюсь с тобою повидаться.
- Я не хочу его видеть, Фрида. Я очень на него обижена.
- Да пусть приходит, ради бога! Ты ведь сейчас ведешь себя хуже, чем он. Послушай, если завтра, как предсказывали майя, наступит конец света, и ты никогда его больше не увидишь… Ты об этом подумала?
Это утверждение очень меня смешит, хотя я и признаю, что рассматривала такую возможность.
- Фрида, конец света не наступит. А что касается Эрика, человека, который мне не доверяет, который меня обидел, не позволив мне все объяснить, он не тот, кого я хочу видеть в своей жизни. К тому же, я сыта им по горло. Он кретин.
- О боже! Определенно ты ведешь себя даже хуже, чем он. Разве вы оба настолько глупы, что не видите, что созданы друг для друга? А, ладно… Вам нужно отбросить прочь вашу проклятую гордость и дать друг другу еще один шанс, которого вы оба так заслуживаете. Он упрямый? Да! Ты упрямая? Да! Но, ради бога, Джудит, ты должна с ним поговорить. Ты помнишь, как вы друг с другом не разговаривали, когда ездили в Германию. А тогда это было совсем недолго. Ты об этом уже забыла?
И не давая мне времени на ответ, Фрида заявляет:
- Хорошо, предоставь это мне. Встретимся в субботу, Джуд.
И чувствуя от только что услышанного странную боль в желудке, я с ней прощаюсь.
Глава 3
Приходит пятница и… Конец света так и не наступил! Майя со своими предсказаниями промахнулись.
В субботу утром я просыпаюсь и сразу же встаю с постели. Я очень устала после вечерней смены в баре, но тут уж ничего не поделаешь. Я выглядываю в окно.
Дождя нет. Это хорошо.
Меня слишком сильно тревожит присутствие где-то поблизости Эрика, как и то, что ему, при желании, ничего не стоит увидеться со мной. Дома я никому об этом не рассказываю, не хочу их расстраивать. Поэтому когда Лусена и Бичаррон приезжают с прицепом, и папа с Хесусом устанавливают на него мой мотоцикл, я искренне стараюсь изобразить веселье.
- Поехали, смугляночка! – кричит отец – Все уже готово.
Мы с сестрой и племянницей выходим из дома, прихватив с собой спортивную сумку, в которой у меня сложен гоночный комбинезон. Подойдя к машине, я замечаю Фернандо и очень этому радуюсь.
- Ты тоже едешь? – спрашиваю я.
Он приветливо кивает мне головой:
- А когда я пропустил хотя бы одну твою гонку?
Мы рассаживаемся по двум машинам. Отец, племянница, Бичаррон и Лусена едут в одной, сестра, Хесус, Фернандо и я – в другой.
По приезде в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария мы сразу же направляемся к месту проведения гонки. Там уже полно народа всех возрастов. Папа становится в очередь, чтобы подтвердить предварительную регистрацию и получить для меня номер участника на спину. Он возвращается оттуда счастливым.
- Твой номер – 87, смугляночка.
Я киваю ему и начинаю глазами искать Фриду, но не нахожу, слишком уж много людей вокруг.
Я проверяю мобильник – ни одного сообщения.
Вместе с сестрой мы идем к импровизированным раздевалкам, которые организаторы предоставили для участников. Там я снимаю джинсы и надеваю кожаный красно-белый комбинезон. Сестра закрепляет мне на ногах наколенники.
- Джудит, когда-нибудь тебе придется сказать папе, что пора заканчивать с гонками, - говорит она. - Ты не можешь всю жизнь скакать по кочкам на мотоцикле.
- А почему нет, если мне это нравится?
Ракель улыбается и целует меня.
- Ты права. В глубине души я восхищаюсь той мужественной воительницей, которая есть в тебе.
- Ты только что назвала меня мужественной.
- Нет, булочка. Я имела в виду твою внутреннюю силу, и мне очень бы хотелось тоже ею обладать.
- У тебя она есть, Ракель… - говорю я, ласково ей улыбаясь. – Я еще помню, как ты сама участвовала в гонках.
Сестра закатывает глаза.
- Всего два раза, - уточняет она. – И то, только чтобы порадовать папу.
В самую точку. Она права. Хотя мы обе росли в одной семье, в одной среде, папа одинаково нами занимался, во многом мы разные. Это касается, например, мотогонок. Мотокросс всегда был моей жизнью, она же его просто терпела.
Когда я, уже в комбинезоне, выхожу из раздевалки, то направляюсь туда, где ждет меня отец и те люди, которых можно назвать моей командой. Лус счастлива и, завидев меня, начинает прыгать от радости. Конечно, для нее я – супертетя! Я фотографируюсь с ней и со всеми остальными и улыбаюсь. Впервые за несколько дней моя улыбка получается искренней, открытой и умиротворенной. Я делаю то, что мне нравится, и это написано у меня на лице.
Мимо проходит торговец прохладительными напитками, и отец покупает мне кока-колу. Я с довольным видом делаю глоток, когда сестра вдруг восклицает:
- Ой, Джудит!
- Что?
- По-моему, к тебе кто-то клеится.
Я насмешливо смотрю на нее, и тогда она с заговорщицким видом приближается ко мне и шепчет:
- Гонщик с номером 66 справа от тебя не сводит с тебя глаз. И все бы ничего, но он такой красавчик, что прямо слюнки текут.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто же это, и улыбаюсь, узнав Давида Гепардо. Он подмигивает мне, и мы идем навстречу друг другу. Мы знакомы тысячу лет. Сам он из деревеньки Эстрейя-дель-Маркес, что в окрестностях Хереса. Мы оба страстные любители мотокросса и часто встречались на одних и тех же соревнованиях. Мы немного болтаем. Давид, как всегда, любезен со мной. Он просто прелесть. Я беру то, что он мне протягивает, прощаюсь с ним и возвращаюсь к сестре.
- Что это у тебя в руке?
- Ракель, ты слишком любопытна, - упрекаю я ее.
Но, поняв, что она так просто не отстанет, отвечаю:
- Его номер телефона, довольна?
Сестра сначала было закрывает рот, но потом продолжает, как ни в чем не бывало:
- Ой, булочка! Если бы можно было родиться заново, я попросила бы родиться тобой.
Я не могу не рассмеяться и в этот самый момент слышу:
- Джудит!
Я оборачиваюсь и встречаюсь Фридой, которая, улыбаясь, бежит ко мне с раскрытыми объятиями. Я радостно обнимаю ее в ответ, когда замечаю, что за ней идут Андрес и Эрик.
- Конец света не наступил, - шепчет Фрида.
- Я же тебе говорила, - весело отвечаю я.
О Бооооооже! Эрик приехал!
Желудок у меня сжимается, а вся уверенность в себе куда-то испаряется. Ну почему я становлюсь такой идиоткой? Наверное, любовь делает нас ранимыми? Скорее всего. В моем случае, это действительно так.
Я знаю, чего стоило Эрику появиться на подобном мероприятии. Это боль и напряжение. Тем не менее, я решаю не обращать на него внимания. Расцеловавшись с Фридой, я ласково приветствую Андреса и маленького Глена, сидящего у него на руках, а когда очередь доходит до Эрика, то старательно выговариваю, даже не посмотрев на него:
- Добрый день, сеньор Циммерман!
- Привет, Джуд!
Его голос меня волнует. Его присутствие меня тревожит. Все в нем меня тревожит!
Но все же я нахожу в себе силы, которые обычно прячу где-то глубоко внутри специально для таких случаев, поворачиваю голову и говорю своей смутившейся сестре: