О, как Антуан тогда сходил с ума от злобы, проклиная чародея! Поначалу он долгое время не мог приспособиться к новому телу, слишком много ног, слишком много глаз, еще и когда он злился, что было почти все время, из него непроизвольно выделялась паутина, обклеивая все вокруг. А увидев себя первый раз в зеркале, он разбил их все, что были в замке, заодно разодрав все свои портреты. Мало того, что колдун оставил ему некое человекоподобное тело, так оно еще и не имело ничего общего с его истинным обликом: он был блондином с шикарной фигурой, теперь же превратился в хилое, бледное создание с придатком в виде огромного брюха,а волосы стали черно-фиолетовыми с серебряным блеском. Они все время влипали в паутину и мешали, Антуан пытался их обрезать так коротко, как только возможно, но они тут же отрастали вновь. Тогда он стал заматывать их на голове в своеобразные рога, постепенно к ним добавлялись украшения в виде черепов его преданных слуг, которые будучи превращенными в монстров, все равно служили ему, лишь в момент смерти обращаясь в человека. По прошествии первого столетия они вымерли все, а замок пришел в еще большее запустение и еще сильнее зарос паутиной. И за почти три сотни лет, что провел он в таком облике, ни один прекрасный юноша так и не явился, чтобы спасти его своей любовью. А шел уже последний отведенный колдуном год.
Лет сто назад он как-то спас молодого человека из лап медведя, принес раненого к себе в замок, выходил его. Парень не был прям таким прекрасным, но ведь это и не главное, главное, чтобы он смог его полюбить. Хотя даже прожив столько лет в облике арахнида и проникнувшись полностью содержанием заклятья, он все равно не представлял, как можно влюбиться в мужчину, а тем более в монстра. Но Жан Пуэнт в него и не влюбился, сначала вообще, когда в себя пришел, испугался сильнее, чем медведя, но постепенно, пока выздоравливал, проникся жалостью и даже сумел подружиться, пообещав помогать, чем сможет. И вот уже несколько поколений Пуэнтов передают ему любые записи, какие только могут найти, связанные с колдовством. Но никакого противозаклятия он так и не нашел. А надежды на то, что найдется юноша, способный его полюбить, тоже не было. Да он сам, будучи монстром, не влюбился ни в одного из Пуэнтов, чего же ожидать от человека? Мало того, лес вокруг его замка был заколдован так, что пройти мог человек только с самыми чистыми намерениями, но видно таких людей просто нет, раз даже ни один охотник хотя бы случайно не забрел сюда.
А сегодня случилось нечто необычное: вместо Жюля был совсем другой человек, видно с парнем произошло что-то серьезное, ведь Антуан и подождать мог, но он об этом ничуть не жалел, вот нисколечко. Потому что тот, кто приехал вместо Жюля и был прекрасным юношей, не обязательно из его проклятья, просто прекрасным юношей. Он никогда никого краше не видел, сначала вообще его за девушку принял, хоть и удивился, что волосы только до плеч, но когда тот соскочил с коня, то понял, что это парень. Он невольно даже двинулся вперед, чтобы получше его разглядеть, но тот, услышав шорох, удрал быстрее испуганного зайца.
Ну ничего, он еще сможет на него сегодня полюбоваться, и не только сегодня. Лет сто пятьдесят назад он как-то нашел ручное зеркальце, видно принадлежавшее когда-то одной из кокетливых служанок. Он разглядывал простенькую резьбу на рамке, украшенной цветным стеклом, стараясь ни в коем случае не увидеть свое отражение, и пробормотал: «Как я хотел бы увидеть, что творится в мире». Неожиданно зеркальце подернулось рябью, а потом в нем замелькали картинки. Простенькое зеркальце оказалось бесценным артефактом. Антуан тогда не расставался с ним ни на минуту в течение довольно долгого времени, да и сейчас частенько в него заглядывал. А ведь разбитые им зеркала тоже могли оказаться окнами в мир, но что теперь сожалеть?
Процокав коготками, которыми заканчивались его паучьи ноги, по когда-то беломраморному с золотистыми прожилками, а теперь грязно-серому полу, Антуан выложил ношу на стол и с нетерпением развернул. Весь вечер он изучал принесенные рукописи и свитки, но ничего полезного так и не обнаружил. Решив посмотреть все еще раз с утра на свежую голову, он достал из комода волшебное зеркальце.
- Покажи юношу, что привез сегодня мне передачу, - проскрежетал он.
Как же Антуан ненавидел свой голос, так и не смог привыкнуть к нему даже за столь длительное время. А ведь какой он у него был раньше! А как он пел! Девушки его просто обожали! Но зеркальце мыслей не улавливало, так что приходилось указания давать вслух. А ведь клятый колдун оставил ему человеческий рот, не превратил его в паучьи хелицеры, так почему же голос так изменился? Или это специально для того, чтобы он не мог петь и порадовать себя хотя бы этим?
Зеркало замерцало, затянулось дымкой, и когда она исчезла, он увидел юношу. Тот видимо только что покупался, так как комнатка, в которой он находился, была заполнена паром, и натягивал на себя белую рубашку, затянув шнуровку, он поднял голову и взглянул, казалось, прямо в душу Антуану. Тот замер, разглядывая столь необычную экзотическую красоту: утонченные черты лица, чуть раскосые огромные черные очи с неподобающе длинными и густыми ресницами, ровный носик и пухлые, четко очерченные губы. Он наблюдал за ним весь вечер, смотрел, как тот ужинал, читал, укладывался спать, убеждаясь все больше и больше, что в него он бы смог влюбиться, легко и без памяти. А вот рассчитывать на взаимность… В это не верилось совсем. Но, несмотря на внешний чудовищный облик, внутри он оставался человеком, а значит, не мог не надеяться. В голове начал созревать план.
***
Ночью Эмиль спал беспокойно и проснулся с легкой головной болью. Заварил себе мяты и, пока она настаивалась, пошел собрать яйца и насыпать зерна курам, пытаясь не попасть под клюв грозного петуха, при этом он постоянно испытывал неловкое чувство, словно кто-то за ним наблюдает. Ну кто-то, это громко сказано, следить за ним мог только Жермен. Но вся проблема была в том, что так неуютно он начал себя чувствовать еще с вечера, а ведь перед этим он побывал в Дремучем лесу. Не мог же он у себя на спине кого-нибудь принести? А если мог? Букашку какую-нибудь зачарованную, Эмиль брезгливо передернул плечами. Но ведь он смыл вчера с себя все или нет? Эх, был бы тут отец, он бы мог что-то дельное посоветовать, да с ним и не страшно было бы, не то, что одному. Отец у Эмиля хоть и был ученым, но выглядел, как мечник, Эмиль был значительно ниже него и мельче, он в мать пошел не только внешностью, но и своей тонкой костью, совсем не мужским изяществом.
Чтобы как-то отвлечься, он взял чашку с мятным отваром, булочку, купленную вчера, и пошел читать в сад. Он так зачитался, провалился в сказку, жил ею: перед глазами вставали чудесные замки и прекрасные принцессы, что нескоро услышал, как его зовут. Но вынырнув из мира фантазии, тяжело вздохнул и встал с диванчика. Странно, но голос Жермена раздавался значительно ближе, чем должно было быть, если бы он находился на улице, и точно, стоило Эмилю зайти во дворик, как из-за угла дома выскочил цветущий Жермен.
- Вот ты где, милый, а я ищу тебя.
- Как ты сюда попал? – холодно спросил Эмиль, тут же добавив, - впрочем, неважно, как попал, так и выбирайся, и впредь дождись, когда тебя пригласят зайти.
- Эмиль, ну что ты злишься, - Жермен подошел ближе, - я не верю, что ты не рад меня видеть.
- Откуда столько самомнения? Я совершенно точно не давал повод так думать, - съязвил юноша.
- Я это и так чувствую, что ты ломаешься как девчонка? – Жермен протянул руку, пытаясь коснуться лица Эмиля, - ну что ты дергаешься, любая на твоем месте была бы счастлива, если бы я проявил к ней внимание.
- Так и иди и проявляй, а меня оставь в покое, - Эмиль пытался говорить твердо и язвительно, но в душе ему было страшно, он один в доме, если даже начнет кричать, на помощь никто не придет, а сам он ничего огромному парню противопоставить не может.
- Но нравишься мне ты, и жениться я хочу именно на тебе, я и пришел сегодня сюда специально, чтобы попросить твоей руки, - светло-карие глаза Жермена смотрели серьезно, но в глубине было что-то, чего Эмиль не понимал.
Он постарался взять себя в руки:
- И у кого же ты пришел просить моей руки? Отца дома нет, так что приходи, когда он приедет.
Он отступил на шаг назад, но Жермен двинулся следом, не сводя с него горящего взгляда.
- А когда твой отец приедет, ему не останется ничего, как дать согласие на наш брак.
- Откуда такая уверенность? Ты это сможешь проверить, только тогда, когда он вернется, - Эмиль отступил еще на шаг, но Жермен последовал за ним.
- Но он же не захочет, чтобы имя его сына было опорочено, и все говорили, что он живет с мужчиной вне брака.
- Но я не собираюсь ни с кем жить! - выкрикнул Эмиль и бросился бежать, если он успеет заскочить в дом и запереть дверь, Жермен до него не доберется.
К сожалению, далеко убежать не удалось, Жермен поймал его буквально через несколько шагов, крепко прижал к себе и попытался поцеловать, но Эмиль так отчаянно трепыхался и крутил головой, что тот никак не мог попасть в губы.
- Да прекрати ты! - он грубо встряхнул Эмиля, - все равно я не уйду, не добившись своего, поэтому тебе лучше расслабиться.
Эмиль заколотил кулаками по его груди и закричал:
- Отпусти меня! Отпусти!
- Никогда! – Жермен лихорадочно лапал тело Эмиля, жадно целуя, куда придется, хватая за ягодицы, пытаясь залезть под одежду, все мысли, кроме одной, вылетели из головы.
Хотелось швырнуть Эмиля на землю и, навалившись на такое желанное, извивающееся тело, взять его.
Эмиль поверить не мог, что это происходит с ним, что никто не придет ему на помощь, и его сейчас банально изнасилует прямо во дворе человек, которого он знал с детства, оприходует как бордельную шлюху, а он даже ни с кем еще не целовался, мечтая о чистой, светлой любви, полной нежности и взаимопонимания.
Неожиданно Жермен почувствовал острую боль в ноге и еще, и снова, как будто кто-то ударил топориком, он вскрикнул и выпустил Эмиля из рук, оглядываясь по сторонам, чем тот тут же воспользовался, заскочив в дом и, закрыв на все замки и засовы, двери. Он подбежал к окну и увидел, как Жермен гоняется за их воинственным петухом.
- Спасибо тебе, Жинкок, - прошептал он.
Их дом был настоящей крепостью с подземным лазом, ведущим за пределы участка, так что если Жермен вздумает разбить окно, чтобы проникнуть внутрь, он всегда успеет спрятаться в чулане и уйти. Тем более, если не знать, что дверца в лаз скрывается в стене за стеллажом с отцовскими инструментами, который отодвигается, если нажать определенные места на нем, то и догадаться самому невозможно. Но Эмиль был уверен, что Жермен не станет бить окна, ведь если кто узнает, он так может лишиться своей должности начальника городской стражи.
Жермен, видимо, рассуждал также, он подошел к окну и посмотрел в глаза Эмиля:
- Ты не сможешь там прятаться вечно. Я вернусь, и ты все равно будешь моим.
Он повернулся и пошел со двора, а Эмиль опустился на пол и заплакал от безысходности.
***
Антуан пронаблюдал всю эту сцену от начала до конца, сначала он просто любовался юношей, но увидев, что к тому кто-то пришел, велел зеркалу:
- Звук.
Теперь он мог слышать и чем больше он слушал, тем сильнее ему все не нравилось, а уж когда рыжеволосый детина распустил свои загребущие руки, он чуть не помчался Эмилю, теперь он знал его имя, на помощь.
Действовать нужно было быстро, пока не случилось непоправимое. Он вышел из замка и позвал:
- Руж, ко мне! Руж!
На самом деле лесной кот, которого он спас из капкана несколько десятков лет назад, не был рыжим, скорее бежево-сероватым, а уж черные полоски на спинке и хвосте делали его еще более темным. Но тогда был такой весь окровавленный, что цвета меха разобрать было невозможно. Но несчастное животное нужно было как-то называть, пока он его выхаживал, а Руж было первым, что пришло в голову. Он думал, что дикий кот, как только подлечится и сможет ходить, сразу уйдет, но тот остался с ним и скрашивал своим присутствием его существование вот уже три десятка лет. Антуан был уверен, что коты так долго не живут, но видимо магия замка сделала его каким-то образом долгожителем.
Когда кот прибежал, они пошли в замок и Антуан на ходу рассказывал:
- У меня к тебе очень важное поручение, ты пойдешь в город, только следи, чтобы тебя никто не заметил, отнесешь кое-что одному человеку, постарайся проследить, чтобы он это увидел, потом вернешься назад.
Они зашли в кабинет, и Антуан, вытащив ткань, в которую были завернуты рукописи и книги, дал ее Ружу, потом положил рядом саму передачу:
- Нюхай внимательно, тут, наверняка, много запахов, но тебе нужен тот, который есть и на тряпке и на пергаменте.
Кот все обнюхал, мяукнул и внимательно посмотрел в глаза Антуана, а тот, написав две небольшие записки, одну из которых заклеил и подписал, засунул их в мешочек с несколькими бриллиантами, туго затянул горловину и протянул его Ружу:
- Отнесешь вот это тому человеку и сразу возвращайся.
Кот схватил зубами мешочек и выскочил из кабинета.
Что ж, скоро в этом замке, если у Ружа все получится, будет гость. Антуан обвел взглядом комнату: та чистотой не отличалась, но, как и его спальня, была более-менее приемлема, в отличие от всего остального замка, заросшего пылью и паутиной. Значит нужно прибраться, чего Антуан не делал никогда в жизни, а еще ему нужен какой-то плащ, который бы полностью скрывал его.