Было почти забавно, что недостаток доверия к ней отца мог привести к тому, что пятьдесят пять процентов акций его компании перейдут человеку, которого он презирал. Но Ксанти больше удручала мысль о том, что отец никогда не верил в ее способности.
Она прогнала удручающую мысль прочь, а заодно и горечь, появившуюся вместе с ней, когда Дэн достал свой смартфон и набрал какой-то номер.
Может, отец Ксанти и был безнадежно старомодным и следовал традициям – он был англичанином-аристократом, который верил, что человек, не учившийся в Итоне и Оксфорде, не достоин ее, – но он любил ее и хотел для нее самого лучшего. Своей подписью Дэн уберет возможную угрозу, которую несли эти бумаги для компании ее отца, точнее, ее компании, и она наконец сможет доказать абсолютную преданность своему делу.
– Джек? – заговорил Дэн по телефону. – Я хочу, чтобы ты взглянул на кое-какие бумаги. Мел отправит их тебе прямо сейчас.
Словно по волшебству, в кабинете появилась его помощница. Дэн что-то написал на бумажке и вручил ей вместе с документами.
– Проверь каждую строчку, – продолжил телефонный разговор Редмонд. – Кажется, тут документы на развод.
Ксанти разозлилась, когда он снова с осуждением глянул в ее сторону.
– Что и к чему, я объясню тебе в следующий раз, – пообещал Дэн своему собеседнику. – Просто проверь, чтобы там не было никаких сюрпризов, как, например, требование алиментов десятилетней давности.
Он закончил разговор и спрятал телефон обратно в карман, а Ксанти не могла выдавить и слова от охватившей ее ярости.
– Ты закончил? – возмущенно спросила она, позабыв об успокоительной технике правильного дыхания.
Она проделала такой путь, провела несколько бессонных ночей, чтобы подготовиться к этой встрече, постоянно терзаясь мучительными воспоминаниями о том лете и пытаясь унять жар в своем теле, который никак не хотел угасать. Ксанти решительно настроилась провести разговор с ним не выходя за рамки деловых отношений, но он умудрился разозлить ее до чертиков меньше чем за пять минут.
Высокомерный осел.
– Не строй из себя невинность, – бросил он, и на его лице снова появилось самодовольное выражение. – Потому что я знаю, на что ты способна.
– Ах ты, него… – задыхаясь, прошипела Ксанти. – Ты говоришь, чтобы я не притворялась невинной? Когда ты лишил меня девственности, соблазнял на протяжении целого лета, сделал мне ребенка, настоял, чтобы я вышла за тебя замуж, а потом, три месяца спустя, бросил?
Дэн никогда не говорил, что любит ее, и никогда не пытался понять ее, даже во время единственной их ссоры. Но, что хуже всего, его не было рядом, когда она нуждалась в нем больше всего.
Ксанти передернуло, когда она вспомнила едкий запах дешевого антисептика в ванной комнате гостиницы. Слезы застилали ей глаза, когда она смотрела на ободранный линолеум на полу и молила, чтобы Дэн взял трубку.
– Это я бросил тебя? – зло крикнул Дэн. – Ты с ума сошла? – От его крика задрожали стеклянные стены.
– Ты ушел и бросил меня в том гостиничном номере и не отвечал на мои звонки, – тоже закричала Ксанти. Она больше не была той запуганной девочкой, слишком робкой, чтобы постоять за себя. – Как еще ты можешь назвать свой поступок?
– Я был в море за сотни километров от берега, ловил голубого тунца. И я не брал трубку, потому что посреди Северной Атлантики не было, черт подери, связи. А когда через неделю я вернулся, обнаружил, что ты сбежала обратно к папочке из-за одной дурацкой ссоры.
Ксанти на секунду замерла, услышав, где он находился в то время, когда она потеряла их ребенка. Но только на секунду. Дэн мог бы позвонить ей до того, как садился на корабль, чего он не сделал в свойственной ему манере «не задавай вопросов и помалкивай сам». А как насчет того отчаянного сообщения, которое она оставила ему, пока ждала отца, чтобы тот отвез ее в больницу? И позже, когда она пришла в себя после горячечных галлюцинаций, очнувшись в своей спальне в поместье отца?
Она просила кого-то из помощников по дому связаться с Дэном и рассказать ему о ребенке, потому что ее сердце разрывалось на тысячу кусочков, но он так и не объявился. Разве только через неделю передал подписанные бумаги о разводе.
Ксанти могла бы простить его за безразличное отношение к ней самой. Их брак был слишком поспешным, скорее юношеской бравадой и безумной паникой, возникшей после новости о незапланированной беременности. Но Дэн не проявил никакого интереса к трехмесячной жизни, которая умерла внутри ее, он даже не захотел оплакать их ребенка. Такого отношения Ксанти простить не могла.
Его безразличие мучило ее на протяжении многих месяцев. Сколько лжи Дэн наговорил ей, когда обещал быть с ней рядом и отнесся с уважением к ее решению родить этого малыша. Как он вообще мог жениться на ней, когда все это время планировал бросить ее при первом удобном случае.
Ксанти долго не могла понять, почему все произошло именно так. Почему он всегда уклонялся от разговоров о будущем, об их ребенке. Почему никогда не отвечал на ее признания в любви, даже в те моменты, когда их тела сливались воедино. Почему в то утро буквально взорвался, когда Ксанти предложила, что тоже пойдет искать работу, потому что знала, что ему приходится туго с оплатой их номера в мотеле.
Ему наскучил их брак и ответственность за него. Их не связывало ничего, кроме секса. Дэн никогда не хотел ни ее, ни этого ребенка, а его предложение пожениться было необдуманным, и он быстро о нем пожалел. И как только Ксанти потеряла ребенка, у Дэна появился идеальный предлог, которого он искал, чтобы избавиться от нее.
Но Ксанти не стала долго горевать и задалась новой целью – посвятить себя компании, которая должна была перейти ей по наследству. Той осенью, по возвращении в Лондон, она упросила отца позволить ей стажироваться в компании на одной из самых мелких должностей и прикладывала все усилия, чтобы узнать все необходимое о работе самой крупной марки логистического обслуживания морских перевозок в Европе.
Поначалу работа давала ей возможность отвлечься и забыть огромную пустоту, поселившуюся у нее внутри. Но вскоре Ксанти перестала машинально выполнять свои обязанности и начала по-настоящему вкладывать душу в дело, которым занималась. Она получила степень магистра бизнеса, выучила испанский и французский, пока работала в филиалах компании в Кадисе и Кале, и даже умудрилась убедить отца дать ей место в главном офисе, при этом отбиваясь от его попыток найти ей «подходящего» мужа.
Она заработала кресло генерального директора упорным трудом и самоотверженностью и стала достаточно жесткой, чтобы взять на себя ответственность за свою жизнь. Поэтому она не собиралась уступать и позволить Дэну Редмонду навязать ей чувство вины, ведь это он разбил ей сердце и разрушил все ее надежды и мечты. Пусть эти мечты и надежды были глупыми и наивными, но Дэн обошелся с ними с неоправданной жестокостью.
– Ты обещал, что будешь рядом, – огрызнулась Ксанти. Ее сердце сжалось от боли, но она не подала виду. – Ты клялся, что защитишь и поддержишь меня. Но когда я нуждалась в тебе больше всего, тебя не оказалось рядом.
– И для чего же я тебе понадобился, черт подери? – Глаза Дэна превратились в две льдинки.
Ксанти опешила. Она не могла понять, почему он так злился на нее, когда она всего лишь пыталась любить его.
– Я хотела, чтобы ты был рядом со мной, когда я потеряла нашего ребенка, – прошептала она. Ее голос прозвучал отстраненно, словно Ксанти находилась в другом измерении.
– Ты хотела, чтобы я подержал тебя за руку, пока ты делала аборт и избавлялась от нашего малыша?
– Что?! – Ксанти не поверила своим ушам.
– Ты думаешь, я не знаю, что ты избавилась от него?
Услышав осуждение и презрение в его голосе, Ксанти вдруг все поняла.
– Но я… – Она пыталась вытолкнуть наружу слова, которые застряли комом в ее горле.
Но Дэн не дал ей договорить.
– Я поехал в поместье сразу же, как только корабль причалил к пристани. Мы до этого поругались, и ты отправила мне на телефон какое-то непонятное сообщение. Когда я появился в доме твоего старика, он сказал мне, что никакого ребенка больше нет, показал мне бумаги о разводе, подписанные тобой, и вышвырнул меня из дома. И тогда я все понял. Маленькая папочкина принцесса решила, что мой ребенок причинит ей ненужные неудобства.
Ксанти не видела больше ненависти, а только отверженность, но все равно не могла постичь ни то ни другое. Слова Дэна гудели в ее мозгу, словно огромные пчелы, которые отказывались приземлиться. Неужели она подписала бумаги первой? Ксанти не могла припомнить такого. Все, что она могла вспомнить, – это то, как она умоляла увидеться с Дэном, но отец показал ей подписанные ее мужем документы о разводе. Его имя на листе бумаги убило едва теплившуюся в Ксанти надежду.
– Я знаю, что эта беременность была ошибкой. Да весь этот чертов брак был настоящим безумием, – с отвращением продолжил Дэн. – Но если бы ты объяснила мне, что собираешься делать, я бы попытался понять тебя. Но у тебя не хватило смелости, не так ли? У тебя даже не хватило смелости сказать мне, что ты сделала. Так что не надо притворяться невинным ребенком, которого соблазнил огромный плохой волк. Потому что мы оба знаем, что это чушь собачья. Был только один невинный в нашем сумасшедшем браке, и это не ты и не я.
Ксанти почти не слышала его, потому что киллеры-пчелы в ее голове превратились в гудящий рой. Ее ноги начали подкашиваться, и она сжала колени и обхватила себя за живот, пытаясь заставить замолчать рвотные позывы.
Как он мог не понимать, как много их ребенок значил для нее?
– Что случилось? – чуть встревоженно спросил Дэн.
Ксанти пыталась связать мысли воедино, но ей казалось, что ее череп раскалывается надвое.
– Черт подери, Рыжая, ты выглядишь так, словно собралась упасть в обморок.
Он схватил ее за локти и помог удержать равновесие.
Старая кличка и шок от его прикосновения штурмовали чувства Ксанти, отбросив ее в прошлое, в те летние дни с горячим морским воздухом, криками бакланов, ароматом соли, смешанным с запахом пота и секса и оглушительного наслаждения, когда умелые пальцы Дэна наполняли ее тело жизнью.
«Я не делала аборт».
Ксанти пыталась выдавить эти слова, застрявшие в горле, но у нее ничего не получалось.
«У меня был выкидыш».
Она услышала, как Дэн выругался, и почувствовала, как его пальцы впились в ее руку повыше локтя, а потом какофония в ее голове начала утихать, и она провалилась в какую-то бездну.
Глава 4
Какого че…
Увидев, как Ксанти закатила глаза, Дэн подался вперед и подхватил ее отяжелевшее тело прежде, чем она рухнула на пол.
– Мисс Сандерс плохо? – На пороге кабинета появилась потрясенная Мел.
– Ее фамилия Кармайкл.
Или, с технической точки зрения, Редмонд.
Дэн прошествовал мимо своей помощницы, прижимая Ксанти к груди.
– Позвоните доктору Эпштейну и скажите, чтобы он поднялся ко мне в пентхаус.
– Что мне сказать ему? – запинаясь, выдавила Мел.
Дэн понимал, что она чувствовала. Потому что у него самого вспотели ладони, а сердце билось с такой скоростью, что могло выиграть скачки в Кентукки.
– Я не знаю, что случилось, – ответил он. – Просто передайте Эпштейну, чтобы он пришел.
Дэн вышел из кабинета и миновал нескольких своих сотрудников, которые смотрели на него с таким ужасом, словно он сказал им, что их компания объявлена банкротом.
Неужели они слышали, как он орал на Ксанти?
Похоже, ярость, которую он похоронил десять лет назад, никуда не подевалась. Она горела в нем с того самого дня, когда он в бешенстве ворвался в поместье отца Ксанти, решительно настроившись во что бы то ни стало увидеться с его дочерью.
Конечно, Дэн не рассказал ей эту часть истории. Часть, в которой он выставил себя полным кретином.
Когда он добрался до летнего домика Кармайклов, он был уставшим, как собака, и обезумевшим от волнения. Его гордость была разбита вдребезги, а внутри все переворачивалось при мысли о том, что Ксанти бросила его.
Все это сделало его легкой добычей для человека, который посчитал, что он недостоин даже поцеловать край халата его драгоценной доченьки, не говоря уже о том, чтобы жениться на ней. Дэн до сих пор помнил самодовольное выражение лица Чарльза Кармайкла, с которым тот сказал ему, что их ребенка больше нет и его дочь поступила правильно, когда оборвала все связи с никчемным человечишкой, за которого никогда не выйдет замуж.
Чувство несправедливости, потери и злость снова открыли внутри Дэна черную бездну, которая с самого его детства только и ждала, чтобы поглотить его. Дэн тогда буквально взорвался от злости, но громилы Кармайкла хорошенько отделали его.
Похоже, часть той ярости до сих пор теплилась где-то в подсознании, иначе Дэн никогда бы не вышел из себя по поводу того, что больше не представляло никакой важности.
Тем летом Ксанти просто пленила его. Своим милым акцентом, соблазнительными, едва заметными округлостями, которые угадывались под коротенькими шортами и футболкой – она носила их круглосуточно, – сообразительностью и любопытством, но больше всего бесхитростным кокетством, которое с каждым днем становилось все откровеннее и откровеннее, пока они с Дэном не расправились с этими самыми шортиками.
Ему льстило, что Ксанти втрескалась в него по уши и вела себя с ним так, словно он что-то собой представлял, тогда как другие привыкли относиться к нему как к ничтожеству. Но их связь ограничивалась лишь горячим сексом, буквально кипевшим от подростковой похоти. Дэн понимал, что глупо надеяться на что-то большее, особенно когда Ксанти побежала обратно к папочке, когда увидела, что значит жить на зарплату лодочника.
Ксанти зашевелилась в его руках, и ее душистые волосы защекотали его подбородок.
– Успокойся. Я держу тебя. – Дэну вдруг захотелось защитить ее, но он не собирался анализировать свои чувства. Однажды он уже нес ответственность за нее, но теперь она для него чужой человек. Что бы ни говорили бумаги, которые она привезла с собой из Лондона.
– Куда ты несешь меня?
Дэн нажал на кнопку лифта, испытав облегчение, когда они с Ксанти смогли скрыться от многочисленных взглядов.
– Ко мне. На верхний этаж.
– Что случилось?
Он посмотрел на ее бледное, как у призрака, лицо. Ксанти казалась такой милой, невинной и напуганной, совсем как в тот раз.
«Тест положительный. Я беременна. Что будем делать?»
– Тебе лучше знать, что случилось. Мы орали друг на друга, как вдруг ты свалилась без чувств.
– Я упала в обморок, – неуверенно сказала Ксанти и густо покраснела. – Можешь отпустить меня. Я в порядке.
Ему следовало послушаться ее, потому что его начинала волновать близость ее тела, но он лишь крепче прижал ее к себе.
– Чтобы ты снова потеряла сознание, как героиня дешевой мелодрамы? – насмешливо поднял бровь Дэн.
Ксанти чуть вздернула подбородок, но ничего не ответила.
Наконец-то, один – ноль в пользу Редмонда.
Двери лифта открылись, и перед глазами Дэна и Ксанти появилась потрясающая панорама центра города на горизонте.
В другой раз этот вид потешил бы самолюбие Дэна. Дизайнерская мебель его квартиры, современная отделка из стали и стекла и сделанная на крыше терраса с бассейном, поблескивающим в лучах заходящего солнца, – все это находилось на недосягаемом расстоянии от той убогой свалки, где он когда-то рос. Последние несколько лет Дэн упорно трудился и потратил кучу инвестиционного капитала, чтобы завершить это путешествие.
Но в данный момент он не чувствовал никакой гордости. Он вышел из себя во время их перепалки с Ксанти, но что еще хуже, он позволил эмоциям овладеть собой.
«Перестань хныкать, как девчонка, и дай мне еще одну банку пива, или я тебя отделаю еще больше, ты, жалкое ничтожество».
Отец Дэна был злобным пьяницей, которого он со временем начал презирать, но этот мерзавец научил его тому, чтобы не показывать свои чувства, потому что тогда ты становишься слабым.
Ксанти закончила процесс обучения Дэна, преподав ему еще один бесценный урок. Он узнал, что смешивать секс и чувства – дело весьма невыгодное.
Но там, внизу, в своем кабинете, Дэн напрочь забыл эти два урока.
Он уложил Ксанти на кожаный диван в центре просторной гостиной, испытывая мучительную пульсацию внизу живота.