– За этим проследить! – скомандовал тот, что был здесь главным. – Остальные – проверить машину!
Четверо молодых людей сорвались с места, побежали к фургону. Бекас вспомнил про Виктора, который остался за рулем, и в мозгу его будто бесстрастно щелкнул счетчик, приплюсовав еще одного покойника.
Но Виктор уже разобрался в ситуации. Это лишь внешность у него была туповатого увальня – соображал он куда быстрее многих. Еще услышав треск первого выстрела, он открыл дверцу и, пригнувшись, вывалился из фургона на землю, а там, вскочив на ноги, но согнувшись под прямым углом, устремился в темнеющие с каждой минутой лесопосадки. Погоня отстала.
Виктор несся, обдирая лицо о ветки, туда, где, невидимый, грохотал поезд. До железной дороги было рукой подать, но бежать среди деревьев, в темноте было нелегко. Впрочем, преследователям было так же трудно. Поняв, что Виктор может уйти, они открыли стрельбу. Прозвучало всего три-четыре выстрела – видимо, стрелков смущала близость жилых кварталов, – но одна пуля царапнула ухо Виктора. Обожженный болью, он на несколько секунд потерял ориентировку и заметался среди деревьев как заяц. Его заметили и почти догнали. Кто-то уже схватил его за полу мятого пиджачка, но Виктор вывернулся и со звериной яростью лягнул догнавшего его человека в лицо. Тот вскрикнул и, опрокинувшись на спину, укатился в какую-то яму между двумя березками.
Виктор удвоил усилия и побежал дальше к железной дороге. Он протиснулся сквозь колючие, воняющие мазутом кусты, спрыгнул вниз и стал карабкаться на насыпь прямо к несущемуся мимо товарняку. Сзади прогремел еще один одинокий выстрел. Пуля ударилась о гравий. Каменная крошка, точно огненными искрами, прошлась по руке Виктора. Он инстинктивно отдернул руку, но скорость не снизил. Мимо неслись темные вагоны. Состав был длинный.
Виктор заметил приближающуюся тормозную площадку. Собравшись, он подпрыгнул и вцепился в липкий поручень. Поезд потащил его за собой с невероятной силой. Напрягая мышцы, Виктор взобрался на площадку и оглянулся. По белеющей в темноте насыпи бежали, спотыкаясь, три черные фигуры. Виктор понял, что они не успевают вскочить на его площадку, и даже испустил торжествующий вопль. Но долго торжествовать не стал, потому что состав еще не кончился, и преследователи могли запрыгнуть на другой вагон. Тогда он перебрался на другую сторону площадки, спрыгнул вниз, упал на землю, несколько раз перевернулся, безнадежно испачкав костюм, но тут же вскочил и помчался к лесопосадкам на противоположной стороне железной дороги. Через минуту он скрылся в зарослях.
Преследователи дождались, пока последний вагон поезда протащился мимо, и стали всматриваться в темноту за железнодорожными путями.
– Ладно, тут до утра можно по кустам лазать, – сказал один. – Пошли назад. Повезло говнюку.
Отправились назад. По пути к ним присоединился четвертый. Он ничего не говорил, но время от времени щупал нижнюю челюсть, по которой проехался ботинок Виктора.
Когда возвратились, все уже сидели в машине. Расселись по местам. Тот, кому заехали ботинком, сел за руль. Главный сделал знак, и «Мерседес», подминая траву, медленно тронулся с места. До жилых кварталов было рукой подать, и вскоре они свернули на асфальт. Сделав несколько кругов по окраинным улочкам и убедившись, что все тихо, выехали на Кольцевую автодорогу.
– Вы его догнали? – спросил главный.
– Ушел, гад! – мрачно сказал кто-то. – Смагину вон чуть челюсть не свернул.
– Надо бы! – мстительно сказал главный. – Олухи царя небесного! Молитесь теперь, чтобы этот урод в прокуратуру не пошел.
– После того, что случилось? Вряд ли!
– Я и говорю – молитесь!
Главный помолчал немного и обернулся к съежившемуся на заднем сиденье Бекасу.
– Господин Бекас, вы как будто не рады встрече с нами? Вы себя хорошо чувствуете?
– По правде говоря, я неважно себя чувствую, – срывающимся голосом ответил Бекас. – Я болен. Я ничего не помню…
– Не преувеличивайте! Мне сообщали, что вы давно пришли в себя, но тщательно скрывали это ото всех. Так поступают только в тех случаях, когда наверняка что-то помнят. Что-то очень важное. Например, то, где спрятали информацию, за которую должны были получить большие деньги.
– Да, но я никаких денег не получил! – почти истерически выкрикнул Бекас. – Более того, меня чуть не убили, меня вычислили! Меня стерегли в палате, чтобы я не сбежал! Вам это ни о чем не говорит?
– Отчего же? Это прежде всего говорит о том, что вы олух царя небесного. С самого начала мы предупреждали, что вы должны вести себя осторожно. Единственное оправдание вам, что информация все-таки не вернулась к своим хозяевам. Только поэтому вы еще представляете для нас интерес.
– Не понял! – нахмурив лоб, проговорил Бекас. – Вы надеетесь отыскать то место, где…
– Это вы отыщете это место! Ведь его выбирали вы, не так ли?
– Это было так давно. Я почти год провалялся в коме. Столько воды утекло. Не уверен, что мне удастся…
– Послушайте, господин Бекас, не валяйте дурака! Мы настроены очень серьезно. И вам советуем отнестись к этому столь же серьезно. – Заказчик начинал сердиться не на шутку. – Мы немедленно едем туда, где вы запрятали информацию, и вы передаете ее нам…
– Прямо сейчас?! Это невозможно! Мне нужно хотя бы немного отдохнуть. День или два…
– Не говорите чепухи! Мы ждали год, пока вы очухаетесь. И вы требуете, чтобы мы ждали еще? Не испытывайте наше терпение! Видели, как мы поступаем с теми, кто нам мешает?
– Видел, – упавшим голосом сказал Бекас. – Но я в самом деле ни на что сейчас не годен. Мне даже просто стоять сложно. Как я буду сейчас искать тайник на лоне природы?
Заказчик задумался. Его крупное породистое лицо казалось хмурым и неприветливым. Он критически осмотрел съежившуюся фигуру Бекаса и махнул рукой.
– Ладно! Дадим вам несколько часов отдыха. Но завтра… Последнее сообщение от вас было «Я оставил товар в развалинах. Романтическое место. Очень живописный уголок и совсем недалеко от Москвы…». Это дословно. Если завтра мы не посетим этот живописный уголок и вы не передадите нам то, что давно должны передать, то…
– Но у меня два условия, – торопливо сказал Бекас. – Во-первых, вы сразу заплатите мне обещанную сумму, а во-вторых, укроете меня на некоторое время. Оставаться здесь слишком опасно. Вы должны помочь мне перебраться за границу.
– Придется помочь, – преувеличенно бодро сказал заказчик. – Мы свои обещания выполняем.
– Меня тоже не в чем упрекнуть, – помедлив, ответил Бекас. – Мне просто не повезло.
Глава 4
– Да, нехорошо вышло! – Генерал Орлов покрутил седеющей головой. – И неприятнее всего, что ты там оказался – именно в этом месте и именно в эту ночь!
– Ну, – развел руками Гуров. – Знать, где упадешь, соломки заранее постелил бы. Нам-то, допустим, просто неприятно, а каково жене этого самого Савелия Вениаминовича? Муж ушел на вечеринку и погиб!
– Говорят, что с женой у него было не все ладно, – пробурчал Орлов. – Дело шло к разводу. Потому и на вечеринку пошел один. Не хочу сказать, что это как-то связано с убийством, но вроде бы грустить она по этому поводу не расположена.
– Ну, это мне непонятно, – признался Гуров. – Мы-то все там были в шоке, хотя, например, мы с Марией этого человека практически и не знали.
– А что он там вообще делал? Он что, в близких отношениях с Левитиным?
– Мне так не показалось. Скорее в деловых. Наверное, мог в чем-то поспособствовать – бюджет, словечко, сказанное нужному человеку…
– Сейчас такие отношения и считаются самыми близкими, – невесело усмехнулся Орлов. – Одним словом, Лев Иванович, ты эту кашу как бы заварил, тебе ее и расхлебывать. Есть мнение назначить на это дело тебя – ну и твоего полковника Крячко, естественно.
– Есть ли смысл? – поморщился Гуров. – Мне кажется, с этим делом справится и местная милиция.
– Ты сам-то понял, что сказал? – проворчал генерал. – Погиб чиновник федерального масштаба. Убийство. Кто его доверит районному отделению милиции? Тем более ты там присутствовал. Нет, тут уже без вариантов.
– Неудобно, – пожал плечами Гуров. – Вчера я у Левитина коньяком угощался, а сегодня допросы с него снимать должен. У мужика и без того стресс.
– Он хорошо поет, этот Левитин! – неожиданно заметил Орлов, и глаза его мечтательно затуманились. – Помню, лет тридцать назад… Нет, двадцать! В общем, был я у него на концерте. Тогда по-настоящему пели – не то что сейчас, под «фанеру»… – Он презрительно скривился, будто откусил что-то несъедобное. – До сих пор впечатления… Нет, я уверен – такой человек, как Левитин, не может пойти на убийство!
Гуров посмотрел на начальника с удивлением.
– Ты меня прости, Петр Николаевич! – сказал он. – Но я с самого начала ни минуты не сомневался в невиновности Левитина. Абсурд! Зачем ему убивать не слишком знакомого человека, которого он, наоборот, собирался заинтересовать, привлечь на свою сторону? Нет, это убийство во многом случайное. Я убежден в этом. Ни у кого из присутствующих не было мотива убивать Савелия Вениаминовича.
– Получается, со стороны приехали? Выманили в сад и зарезали? Сложновато, но возможно. В таком случае нужно искать, кто был осведомлен о том, как собирался провести вечер наш чиновник.
– Нет, это невероятно, – покачал головой Гуров. – Вообще-то я немного поговорил с Левитиным, Петр Николаевич, – и если верить ему, то Савелий Вениаминович не предполагал ехать на эту вечеринку. У них в министерстве должно было состояться совещание, которое в последнюю минуту отменили. Тут он вспомнил про приглашение и решил отправиться на природу. Сам говоришь, что семьи у него как таковой уже не было.
Гуров немного лукавил, когда признавался генералу в нежелании снимать допрос с Левитина. На самом деле он уже успел довольно подробно поговорить со всеми участниками трагического вечера и узнать достаточно, чтобы составить некоторое мнение о происшедшем. Во всяком случае, у него сложилось твердое мнение, что ни хозяин, ни гости не имеют ни малейшего отношения к преступлению. Но кто имеет отношение? Ответа на этот вопрос не было. Возможно, его следовало искать в каких-то потаенных уголках биографии погибшего, возможно, свершившееся злодеяние каким-то образом было связано с тем местом, куда несчастливая судьба забросила Савелия Вениаминовича. Возрожденное поместье с самого начала вызывало у Гурова какое-то странное чувство – при всем душевном расположении к этому месту он испытывал легкое, но неотвязное беспокойство. Возможно, это было связано с теми назойливыми разговорами о привидениях, что заводил Левитин. Понять его было можно – как человек творческий, он фантазировал, рождал легенду своего нового гнезда, хотел придать ему особенный колорит. Но, как говорится, не буди лихо. Вот и дофантазировался.
Нет, ничего темного за душой у Левитина не было. На следующий день после трагедии на него было больно смотреть. Он постарел лет на десять. Он отменил все запланированные дела и уехал в Москву, не оставив никому своих координат – хотел прийти в себя. Поместье он оставил на попечение Володи.
Именно с этим человеком Гуров решил побеседовать поплотнее. Несмотря на основополагающую роль, которую он сыграл в продвижении легенды о привидениях, Володя казался Гурову человеком наиболее реалистичным. Собственно, и привидения его были в каком-то смысле привидениями приземленными, существами, которые зачем-то упорно шляются под окнами, вынюхивают что-то в саду и мешают вести хозяйство.
По многим причинам выбраться ему удалось только во второй половине дня, но это Гурова тоже устраивало. Ему хотелось еще раз взглянуть на поместье вечерней порой. Жене он об этом сообщать не стал. Вечером она была занята в спектакле, и только чувство долга заставило ее собраться и на время выбросить из головы пережитый кошмар. Гурову не хотелось о нем напоминать. Он просто позвонил и сказал, что задержится допоздна на работе.
Поехали на разведку вдвоем с постоянным напарником и другом – полковником Крячко. Плотный жизнерадостный Крячко никогда не терял оптимизма, на все имел свое мнение и в потусторонний мир не верил ни на грош. Случившееся он прокомментировал довольно своеобразно.
– Свинья грязи найдет, – сказал он. – Это я в том смысле, что прикончили этого парня у тебя под носом. Ясное дело, предвидеть преступления даже менты не могут, но некая тенденция здесь просматривается. Комплекса вины у тебя, надеюсь, не появилось?
– Комплекса не появилось, но частично виноватым себя чувствую, – признался Гуров. – Ведь предупредить это несчастье можно было элементарно. Окликни я его, когда он потащился в сад, и ничего бы не было. Пошли бы вдвоем…
– Двоих бы и прирезали, – безжалостно сказал Крячко.
– Двоих не так просто прирезать, – серьезно ответил Гуров. – Особенно если один из двоих – полковник Гуров.
– Ну а вообще, если отбросить лирику, какие мысли? – поинтересовался Крячко.
– Во-первых, убийство мне представляется случайным, – заявил Гуров. – Убили не того, или вообще изначально убийство не планировалось. Савелий Вениаминович просто спугнул кого-то. Понимаешь, там за столом весь вечер травили байки про духов. А у интеллигентов на этот счет слабость. Видимо, погибший тоже что-то заметил в саду, и любопытство заставило его отправиться на разведку. Наверное, если бы его планировали убить, то скорее убийцы выслеживали бы его, а не наоборот. Пырнули его стилетом – один раз. Удар был мастерский, но как орудие убийства стилет у киллеров не котируется, согласись. А потом, его последними словами были «Привидение… в больничной пижаме… в пальто…». Странные слова для человека, которого заказали. В этих словах скорее звучали удивление и обида.
– А что нашли на месте преступления?
– Следственная группа приехала не сразу, – поморщился Гуров. – Рвения большого при осмотре места никто не проявлял. Там самый запущенный уголок – кусты, старые яблони, крапива, пруд рядом… Да и признаться, мы с Володей порядочно там потоптались. В тот момент ведь важно было оказать помощь раненому, а не преступников ловить. Ну а в результате… – Он развел руками.
– Ясно, – хмыкнул Крячко. – Ну а сейчас что ты надеешься увидеть? Теперь темнеет рано, а моя тачка последнее время хандрит. Вот будет номер, если мы встанем где-нибудь на шоссе!
Свой автомобиль Гуров оставил Марии, а в поместье они поехали на старом «Мерседесе» Крячко, который, кроме гордого имени, никаких достоинств не имел, а в последние годы все чаще нуждался в ремонте.
– Не бойся, – успокоил Гуров друга. – Это совсем недалеко – куда мы едем. Твой железный конь справится. А что я хочу увидеть – и сам не знаю. Но почему-то мне кажется, что там нужно появиться в то же самое время. Если речь идет о привидениях, то нужно придерживаться определенных правил.
– Да уж лучше бы вообще держаться от этих духов подальше! – засмеялся Крячко. – А ты всерьез планируешь сидеть всю ночь в саду?
– Ну что ты! Пока светло, пробежимся по окрестностям, – сказал Гуров. – Ночью мне послышалось, будто где-то поблизости отъехала машина. Коллеги, кажется, не придали моим словам никакого значения, а сейчас мне представляется это очень важным. Не слишком-то оживленное там движение. Машина в час ночи – это может оказаться очень серьезно. Нужно поискать следы. Потом побеседуем с управляющим, выясним, что он думает по этому поводу, а уж когда стемнеет… Ну, там посмотрим, каждому овощу свое время. Я же говорю, с привидениями нужно особое обращение.
Когда выехали за пределы столицы, погода испортилась. С запада ветер погнал тяжелые тучи. Местами то и дело принимался моросить мелкий противный дождь.
– Ну вот, бутерброд, как ему и положено, свалился маслом вниз! – огорченно констатировал Гуров. – Такая погода, может быть, вдохновляет поэтов, но для поиска следов преступления худшего времени не придумаешь!
– А я вот все думаю про последние слова этого парня, – вдруг сказал Крячко. – Что это может означать – привидение в больничной пижаме? Может быть, в этом есть какой-то особый смысл? Ключ к разгадке? Может быть, поблизости есть какая-нибудь психбольница? Маньяки время от времени оттуда сбегают и пыряют людей, гуляющих в саду. Что ты про это думаешь?