- М-м, - киваю и выдыхаю невесомый дым.
Врачи областной больницы вряд ли и пытались что-то сделать.
- Ну, по крайней мере, у нее была семья, - говорит Жора.
Не хочу об этом больше думать. Читаю смс. «Привет. Я скучаю. Давай начнем все снова. Позвони мне»
Снова Лена. Уже шестая такая смска за последний месяц. Я делаю вывод, что после года гуляний, которым предшествовало расставание по моей инициативе с воплями в мой адрес и обещаниями испортить мне жизнь, Лена вернулась в материнский дом. Мамаша, видимо, просекла, что столь же удачного жениха ее разлюбимой дочурке не найти, и начала капать на мозги. Так и получилось.
Жора курит и смотрит на чашку с кофе.
- Как думаешь?
Он спросил меня о чем-то, и это был повторный вопрос, но я сильно отвлекся на мысли о Лене. Словно бы с ней еще что-то могло быть. И мне нужно ответить. Всем. Ей, Жоре, своей нынешней девушке. И я определенно отвечу. В свое время.
Только пока не знаю, что.
САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ
Now in my remains
Our promises that never came
Linkin Park, «In My Remains»
В ушах на секунду замирает звон. Страх. Замирает время. Кто-то смеется. Что-то ударяет. Снова. Кто-то бормочет.
«Вещь… Вещь… Нормально…»
Я открываю глаза, мир ударяет в голову, как дерьмовое вино.
«У тебя это… Ну, голова… Ну… Типа квадратная…»
Вик ржет, как конь. Безумный ублюдок. Мне хотелось бы, чтобы мне самому было лучше, чем ему, но увы. Снова закрываю глаза. В ушах звон.
- Кто это купил? – бормочу.
- Середович, кто еще, - смеется кто-то, почти знакомый.
- Красавец, - улыбается Вик. – Ну, реально квадратная.
- Ты это с кем вообще? – действительно не очень понимаю.
- Забей, - Вик закуривает.
- Больной, - сзади тонкий писклявый голос девушки Вика - Маши; она не принимает вещества принципиально – только бухло. – Когда-нибудь тебя перекроет.
- Неверный посыл, - смеется Вик. – Так сказать, wrong message. Настанет день, когда меня не перекроет, и тогда – молись, милая моя.
- Дурак, - Маша уходит.
- Поддерживаю, - смеется снова кто-то, почти знакомый.
- Ush perro, - выдает Вик.
- Мы едем куда-то дальше? – нервничаю; мне как-то не по себе.
- А надо? – кто-то знакомый поворачивает ко мне голову; это Мик, он же Мишка.
- По мне, так еще как надо, - киваю. – Мне нужно…
- Трахнуть кого-нибудь? – находится Вик.
- …развеяться, - игнорирую его. – Покурить кислорода там.
- Решим. Дай трудовым людям отдохнуть, - махает рукой Мик.
Мик никогда нигде не работал. И вряд ли будет. Не в его стиле. Я, впрочем, тоже пока еще не заработал сам ни копейки. Учусь. Не припоминаю только, чему. Чему-то хорошему, наверное. Отец не мог меня устроить на неподходящее место в универе. Он наверняка консультировался с психологами или типа того. Или тыкнул пальцем в монитор и решил – запихну-ка я своего оболтуса сюда. У меня отличный отец. Он стоит около двадцати миллиардов только стоячих рублей. Сколько текучих – одному богу известно.
Мобильник на столе вибрирует. Не хочу читать. Не умею читать. Меня не унесло в кайф, но некоторые функции психики не в порядке. Не кайфовая синтетика. И я бы с гораздо большим удовольствием пропустил пару дорожек белоснежной пыльцы.
- Может, по коксу перед дорожкой? – словно читает мои мысли Алессио, наш темнокожий брат и друг, который обычно молчалив, как рыба, но богат, как черт.
- А кто сказал, что будет дорожка? – возмущенно, Вик.
- Дорожка в любом случае будет, - усмехаюсь.
- Каламбурист хренов, - Вик смущен, он под кайфом; он дезориентирован, и улыбка уже не та.
- Передай телефончик, служивый, - Алессио вежливо просит у Мика, который пялится на гигантские силиконовые сиськи отплясывающей невдалеке от vip-зоны брюнетки; сиськи трясутся. – Устроим.
- Только ради кокса, - фыркает Мик и, не отводя взгляда от сисек, швыряет мобильник Алессио.
У последнего до хренища денег, но отсутствует вкус. Ну как можно было догадаться переделать на заказ «айфон» из желтого золота и инкрустировать четырьмя бриллиантами по четыре карата? Это просто таксофонная будка времен Второй Мировой в кармане. Я лично остановился на платиновом напылении на крышке, потому что с моим мобильником все равно что-то да случится. И довольно скоро. Им всем так везет. Говорят, можно не париться и просто взять Vertu или типа того, но для щеголей типа Алессио это не вариант. Зато у него отличная служба доставки веществ.
- Десять минут, - кивает и швыряет свой золотой мобильник на свободное кресло.
- На хрена вам оно, господа? – Вик смущен еще сильнее; его, видимо, отпускает. – Это вот уже и так… - тыкает в меня.
- Я бы не советовал, - скалюсь, и это останавливает его очередную глубокомысленную сентенцию.
- Господи, как я хочу утонуть между них, - Мик; очевидно, о сиськах.
- Так купи, - жмет плечами Алессио. – Эта по триста в час, вроде.
- Знаешь ее?
- Ага. Не, вру – по шестьсот в час, работает во всех направлениях, кроме жестких извращений.
- Блядь, - Мик разочарован. – А я-то решил, что это нормальная телка.
- А как же Наташа? – тянет Вик с усмешкой; оклемался.
Мик только расстроено качает головой и молчит.
- Где там твой блядский курьер? – ворчу. – Третий год уже жду.
Алессио улыбается.
Снова вибрация.
Не умею читать.
Москва, как на ладони. Мы решили не понтоваться. Сняли на скорую руку обычный лимузин. Я пытаюсь рассмотреть толпу у входа в очередной клуб. Слишком пестро. Слишком незнакомо. Сушит ноздри.
- Хлебнешь? – Вик протягивает початую бутылку «перье».
- Пожалуй, лучше «Кристалл», - открываю дверь сам, едва не убивая паренька в смокинге, который хотел это сделать.
- Опять, - бурчит Мик и достает из глубин кармана помятую мелочь – вроде пятихатку. – Вечно я сажусь с края.
- Откуда у тебя мелочь? – интересуюсь.
Молчит. Проходим через толпу. Мик вроде как случайно хватает какую-то телку за ягодицы, и та взвизгивает. Оборачиваюсь. Маша с осуждением смотрит на Мика и крепче сжимает предплечье своего кавалера.
Мик смотрит на нее, ухмыляется и жмет плечами
- В курсе, что иногда ведешь себя, как мудак? – интересуюсь к него, уже в клубе.
- Со всеми бывает. Хочешь сочную цыпочку?
Вздыхаю. Иду к бару. Знакомый бармен.
У стойки – еще пара знакомых промоутеров. Бессмысленный обмен фразами. Мик выныривает из ниоткуда. Дергаюсь.
- О, шуганулся! – смеется; видимо, накрыло еще чем-то. – Стул сухой? Покажи-ка!
- Не. Разольется еще, - ухмыляюсь, вздыхаю.
- Ты какой-то мутный. Сам хотел продолжить night out, - садится рядом на стул, жестом подзывает бармена.
- Ага. Настрой не тот. Думал, развеюсь.
- Так развевайся, мужик. Тем паче, что скоро… - замирает, цепляет взглядом кого-то в открытых ложах.
Играет что-то из прогрессив-хаус, гулкое и монотонное.
- Скоро?
- Ну, у тебя это… - облизывается. – Предденьрождествен-ское уныние?
Жму плечами.
- С Вашего позволения. Мне кажется, я влюбился в ее левую грудь, - театрально вздыхает, уходит; оставляет бармена в недоумении.
- Занятный парень, - бармен, потирая пальцем пирсинг в нижней губе.
- Познакомить?
- Да не, я пока что при своем. Хватает.
- Тот же?
- Ага. Митя «Скай». Наполнить?
Киваю. Когда-то я считал Митю «Ская» натуралом и большим любителем групповухи с десятком девок, из которых он полторы удовлетворял, а остальных тупо бил и засыпал им ноздри порошком. Все меняется.
Вик и его пассия где-то на танцполе. Я подумываю отправиться в закрытую ложу, но не решаюсь. Боюсь одиночества и глухой шумоизоляции.
«Ты достал. Как тупой баран»
От стенок черепа отскакивают слова. Короткие, резкие. Даже те, что я не слышал, а читал.
«Давай поговорим»
Мика несет, и он активно клеит телку в ложе. Довольно приличную, с маленькой грудью, но широкими бедрами. Не второй сорт – это точно. А вот ее подружки – московский колхоз. Вывела кабинетных крысок в свет. Точно. Встреча одногруппниц? Девичник?
- Плесни «эвианчика» со льдом, - прошу бармена; кивает, лезет за водой.
Допиваю из стакана. Жду воду, чтобы промыть горло. Сушит ноздри.
«О чем? Ты как ребенок! Успокойся уже»
- Ты какой-то тяжелый, - Алессио швыряет на стойку золотую кредитку – запасную, для мелких расходов – и садится рядом со мной.
- Пред… Короче, настроения нет.
- Твоя? – машет бармену. – Проблемы?
- Да, не то, чтобы.
- Не парься, - делает заказ, продолжает. – Все проходит. Пройдет и это.
Залпом выпиваю маленький стакан ледяной воды. Безвкусная.
- Послезавтра, говорят, «драг» у Стасона, - Алессио закуривает свою новомодную травяную сигарету, от которой воняет, как из мусорного ведра.
- Интересно?
- Думаю, да.
- Значит, поедем. Тебе доверяю.
Смеется.
- Какие мы разборчивые, - затягивается, выпивает принесенный виски со льдом – полстакана залпом.
- Какой сегодня день?
Жестом просит подождать. Мик уже сидит на кресле той девки, а она у него на коленях. Когда у твоего папы сталелитейные заводы и кусок сырьевого сектора в кармане, знакомства проходят быстро.
- Шумно здесь, - Алессио повышает голос, потому что громко играет высокочастотный инструмент, который забивает речь. – Пойдем, посидим.
- Можно, - не двигаюсь с места; отпиваю «мартини» из наполненного по жесту стакана.
- Я имею в виду, прогонимся еще немного, а дальше как пойдет, ага?
- Разумеется, - отставляю стакан, и кредитка Алессио подлетает к подошедшему по жесту бармену.
Никак не реагирую. Уходим.
В лаундже глухой перестук ударных практически не слышен. Играет что-то спокойное и ритмичное из светлого «эмбиент». Алессио медленно, основательно строит дорожки на стеклянном столе. Меня захлестывает меланхолия.
- Мне кажется, тебе надо отвлечься, - Алессио, не отрываясь от важного дела. – Ты слишком много берешь в голову.
- Может.
- У меня брат попал на два «мульта» на днях. Тоже слишком много парился, помог кое-кому, - вздыхает, откладывает в сторону кредитную карту. – Теперь расплачивается. Люди редко отвечают на заботу взаимностью.
- Так принято.
- Ну, да, - снова вздыхает. – Прошу.
Отвлечься.
Меня схватывает не сразу. В районе второй дорожки я ощущаю приход от первой. Тем не менее, эффект есть. Меня бодрит и расслабляет одновременно. Я понимаю правоту Алессио, и он мне кажется сознательным и мудрым, как никогда. Да даже если бы и не порошок – неужто, он не прав?
Отвлечься.
Выйдя в зал, я не могу найти никого из знакомых и просто обхожу все открытые ложи. Здороваюсь с Васей. Фотограф одного модного журнала и промоутер по совместительству, мой старый знакомый. Спрашиваю, как дела. Он говорит, что я какой-то никакой. Смеемся.
Захожу в туалет, чтобы освежиться. Немного ледяной воды по щекам. Жизнь хороша. Из довольно прочно закрытой кабинки справа раздаются мычание, приглушенный стон и частое дыхание. Потом «Да, детка». Голос Мика. Его определенно понесло на дешевый экстрим.
Когда я возвращаюсь в зал, я обнаруживаю, что телка, которую клеил Мик, сидит и пьет в компании двух подруг. Третьей – самой сисястой и длинноногой, – нет. Тест-драйв?
На экране «Уезжаю послезавтра. Позвони»
Выключаю мобильник.
Наконец, вижу знакомое лицо. Марина Зайцева. Фотограф и корреспондент крупного и скандального журнала. Занятная девочка. У нас никогда ничего не было, но мы частенько пересекались. И я хочу ее. Сейчас точно. В былые времена было сомнительно. Но сейчас все иначе. Потому что все не так. Потому что кто-то заигрался в эгоизм. Мне нужен выход. Может, это и есть выход?
Отвлечься.
- Привет, акула объектива.
- О, - кладет руки в карманы короткого черного платья – мне кажется, Gucci с каким-то левым болеро, - и отклоняет мою попытку поцеловать в щечку по-дружески. – Что такая персона забыла в этом отхожем месте?
- Как пылко.
- Как всегда, милый.
- Дела в гору?
- Ровно, - или заигрывает, или издевается. – Как сам?
- Не особо. Сейчас как-то неловко.
- Прости, я не в духе. Туплю здесь помаленьку. Хотела встретить кого-нибудь из депутатских детишек, так сказать, наладить связи, да не обломилось.
- Перепутала клуб?
- Типа того.
- Ну, меня встретила. Я не сгожусь для налаживания связей?
- Ты уже налажен, мальчик, - улыбается; едкая, как щелочь.
- Напрасно ты так, - пожимаю плечами, хочу отпить из стакана, но у меня в руках его нет, и от этого неловко продолжать; засовываю руки в карманы. – Мне кажется, между нами еще много… ммм… неналаженного.
- Увольте, - смеется. – Ты слишком хорош для меня.
- Господи, ты меня убиваешь такими заявами.
- Да и вообще – ты у нас встречаешься с этой, - крутит пальцем в воздухе, - которая тоже чья-то там дочь.
Делает вид, что не знает, с кем я. Но она прекрасно знает Катю. И знает, что она дочь директора крупной компании-дистрибьютора всякого промышленного хлама.
- Если разобраться, - вскидываю брови, - мы все чьи-то сыновья и дочери.
- Звучит религиозно.
- Правда? Недоброкачественно?
- Ну, просто вера и ты – понятия несовместимые.
- У-у, - понимающе киваю; монотонный ритм чего-то из минимал-техно пульсирует в голове.
- Наихудшее сочетание в мире после дейтерия с тритием.
- Хочешь сказать, мне нельзя верить?
- Честно говоря, есть такое подозрение.
Что на это ответить? Она знает, что может быть прямолинейна. А я знаю, что ее не склеить. Наверное, она сейчас в стадии отношений с девочками. Стадии меняются каждые полгода, потому что она переменчивая «би». Но «би» и клубная девочка «на съем» – не одно и то же.
На экране над диджейским пультом странная визуализация из лиц трех младенцев с закрытыми глазами.
- Знаешь, - вздыхаю; чувствую апатию; инициатива завлечь ее кажется уже призрачной и бесполезной. – Мне тут на днях сказали, что я тупой баран. Типа того.
- Может, стоит задуматься?
Жалюзи подняты. Свет заполнил окно, но это ненадолго. Не сезон.
Она стоит лицом к окну. Ловит солнце. Абсолютно голая. Стройная. Идеальных форм, мне кажется. Узкие бедра. Небольшая грудь. Она поворачивается, игриво смотрит на меня. Снова к окну.
Я люблю ее. Люблю такой, какая она есть. Это редкость нынче, думаю. Но ей не может быть нужно от меня больше, чем простое я и мое человеческое отношение. Считаю, что социальное неравенство в паре – полная хрень. Кто-то кого-то будет использовать, так или иначе. Нужно стоять на одной планке. И тогда можно спокойно любить.
Она мне нужна.
Я обнимаю ее, случайно утыкаясь стоячим членом в ягодицы. Хихикает.
- Кто тут у нас проснулся?
- Все, - целую ее шею.
- Мне надо собираться.
Обухом. Сразу. Еще рано. Отхожу назад.
- Но я хотел… ммм… обсудить. Вроде как.
- Господи, - поворачивается ко мне лицом, закатывает глаза. – Я же сказала, я решила. Почему ты вчера ничего не говорил?
- Ну… - я думал, она не станет рубить с плеча; напрасно; не знаю, что еще добавить.
- Ты можешь просто успокоиться?
Неплохо бы физически успокоить ее. Но это неправильно. Это не мое.
- Наверное, - хочу махнуть рукой, крикнуть что-нибудь оскорбительное; стою.
- Я не понимаю тебя. Вчера ты весь день молчал. Позвонил только вечером. Я решила, что все в порядке. Ты любил меня… - вздыхает, - …как зверь. Очень жестко. Ты меня просто оттрахал на неделю вперед. Нет?
- Чушь, - кидаю и возвращаюсь на кровать; беру мобильник, спонтанно лезу в интернет. – Я не хочу, чтоб ты уезжала.
- Дежавю, - подходит к стеклянной стойке с зеркалом, рассматривает лицо; потом подходит к высокому зеркалу, встроенному в стену. – В какие-то последние дни…