Одной из заявленных целей выпуска третьего поколения было преднамеренное усложнение процедуры перезаписи управляющих программ — в рекламных проспектах «GenSims» утверждалось, что террористы никогда не смогут овладеть соответствующим оборудованием. В ответ «Биоджихад» устроил крупный теракт в Токио — в знаменитом торговом центре «Daiba Little Hong Kong». Туда завезли свежую партию синтеморфов-садовников вида «тоторо» поколения гамма; потом неизвестный злоумышленник сумел активировать все старт-камеры, и за одну ночь армия неуклюжих пушистых монстриков превратила комплекс зданий в дымящиеся руины. К счастью, обошлось без жертв, но суммарный ущерб скакнул за сотню миллиардов долларов. Корпорацию «GenSims» завалили судебными исками, а японское правительство ввело временный закон, запрещающий использование синтетиков на территории островов. Больше того, напуганные японцы начали сдавать синтетических любимцев в приемники и даже убивать их. Прецедент вызвал цепную реакцию во всем мире, и тут бы, наверное, «GenSims» каюк, но быстро выяснилось, что партия бешеных «тоторо» пришла на склад слева, то есть невинный садовник, питающийся опавшими листьями, слизняками и гусеницами, был превращен в боевого синтеморфа еще на Стадии роста.
Этот теракт дал спецслужбам массу нитей для расследования. Клубок распутали за месяц и наконец-то к вящей радости прогрессивной общественности обнаружили в Гонконге подпольные лаборатории по переработке серийных синтетиков в боевых. Там же повязали легендарных террористов — Ханса Бурдаха и Абу Зу-н-Нуна, которых Интерпол немедленно объявил руководителями «Биоджихада».
Казалось, все закончено. Массовые акции с жертвами сошли на нет. Можно было пожинать лавры, но именно тогда я начал подозревать Хлестакова по-настоящему.
Что послужило толчком? Хорошо помню. После того как Тимофей с Милой смотались в Гонконг на стажировку, я накрыл поляну в память о Деде и в честь того, что виновники его смерти найдены. Как обычно, во время возлияний у всех развязались языки, а поскольку чужих там не было, то и беседы пошли откровенные. Мы с Тимофеем заговорили о природе амока.
Амок — известное психическое заболевание, выраженное в слепом желании убивать. Охваченных амоком нельзя отнести к террористам, у них нет цели внести сумятицу в общество, вызвать страх, однако традиционно ими занимается полицейский спецназ. А кто еще остановит безумца с окровавленными руками?
В том памятном разговоре я первым употребил это слово. Сказал, что боевые синтетики напоминают мне амок.
Хлестаков возразил:
— Амок присущ только людям. Потому что только люди боятся будущего.
— Где связь? Многие боятся будущего.
— Многие боятся, но для немногих страх перед будущим становится невыносим до помрачения рассудка.
— А ты не путаешь амок с самоубийцами?
— Все зависит от психологического склада. Кого-то страх перед будущим толкает к самоубийству, кого-то — к убийству.
— Ты хочешь сказать, что все террористы охвачены амоком? Тот же «Биоджихад» боролся с будущим…
— Не совсем так. Тут можно говорить об амоке более высокого порядка — о вечном амоке.
— Не понимаю тебя.
— Природная эволюция основана на естественном отборе. Но человек навсегда остановил естественный отбор внутри своего вида. Эволюция, конечно, продолжается — как искусственная. При этом эволюционирует не вид, но связи внутри вида. Вечный амок — это тяга к разрушению связей или социопатия, доведенная до крайности. Действие рождает противодействие, вечный амок проявляется там, где рождается будущее. Амок может охватить самого обычного, заурядного человека. Вечный амок покоряет группы, общества, страны.
— Что ж, — сказал я, — коли так, мы выбрали правильную работу.
Хлестаков посмотрел на меня с острым любопытством:
— Ты был хорошим кибернетиком. Ты не можешь забыть их?
Он проговорился. Выдал и свою тайну, и свое равнодушие к тем, кого должен защищать.
Я действительно был лучшим в выпуске ФТК Политеха 2004 года, но моя научная карьера прервалась в тот день, когда в небе над Тулой взорвался «Ту-134» с террористкой-смертницей на борту. Этим рейсом, номер 1303 Москва — Волгоград, летели на отдых к родственникам моя жена Ольга и семилетний сын Артемка. После опознания и похорон я заявился на Литейный, 4 и потребовал, чтобы меня приняли в отряд по борьбе с терроризмом. Фээсбэшники отмахнулись от сумрачного чудака, но потом, узнав, чем я занимаюсь, направили к Деду, который собирал команду «Антитеррор».
Тимофей мог все это выведать, но лишь приложив определенные усилия. Получалось, он «копал» под меня, а возможно, не только под меня. А зачем ему «копать», если он не «крот»?..
После вечеринки я занялся отчетами Хлестакова всерьез, по-взрослому. Разобраться в многоэтажном нагромождении специальной терминологии оказалось непросто, пришлось подключить сторонних ученых, но в итоге сложилась неприглядная картина: штатный эксперт по биотехнологиям целый год потчевал нас псевдонаучными сведениями — то ли почерпнутыми из фантастических романов, то ли высосанными из пальца. С тем же успехом он мог выдавать нам чистые листы.
Впору было садиться писать донос в Службу внутренней безопасности, но меня останавливало одно — я никак не мог понять, зачем это нужно. И если Хлестаков — агент «Биоджихада», то какой смысл в его «подрывной» деятельности? Санкт-Петербург — место спокойное, сонное, синтеморфов здесь днем с огнем…
Чтобы ответить на последний вопрос, мне нужно было всего лишь приглядеться к городским новостям за последние три дня. Но я этого не сделал. А потом началась бойня.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ПЯТЫЙ
Теперь уже и не выяснишь, кому персонально в городской администрации пришла идея воспользоваться услугами «GenSims» для очистки Финского залива. Но в необходимости срочной очистки никто к двадцатому году не сомневался.
Армагеддон локального масштаба подкрался незаметно. То, о чем кричали «зеленые» и что воспринималось властями как «панические бредни», вдруг стало реальностью. Аэрационные станции захлебывались, не справляясь с растущим потоком бытовых и химических отходов. Недостроенная дамба мешала нормальной циркуляции. «Маркизова лужа», оправдывая народное название, зацвела и запахла. Купания в заливе запретили еще десять лет назад, но в двадцатом заходить в воду стало по-настоящему опасно. Рыба дохла. Курортные зоны погибали одна за другой. Когда в летний день ветер дул с «моря», петербуржцы задыхались в ядовитых парах. В городе резко возросла смертность. На туризме можно было поставить жирный крест.
Справиться с экологической катастрофой традиционными способами уже не получалось, и тогда администрация обратилась в региональное представительство «GenSims». Канадская корпорация придумала развернуть в акватории Финского залива очистительную экосферу поколения гамма, включающую целый набор синтетиков: микроорганизмы, грибы, водоросли, рачки и даже развитые синтеморфы вида «ермунганд» — причудливых морских змеев, сконструированных для поиска и переработки донного мусора. Понятно, что выговорить, а тем более запомнить имечко змея из древнескандинавской мифологии нашему человеку трудновато, посему этих синтеморфов прозвали «невскими крокодилами», или попросту «генами», — получилось забавное созвучие: «Гена-гены». Только вот в самих «генах» не было ничего забавного.
За создание и поддержание искусственной экосферы менеджеры «GenSims» запросили сумасшедшие деньги — десять миллиардов долларов. Город потянуть такую сумму не мог, поэтому для спасения региона была разработана Федеральная целевая программа, реализацию которой взял под личный контроль губернатор. Взять-то он взял, однако финансовыми вопросами занимался вице-губернатор Костин, который, как оказалось, был нечист на руку. На горизонте вдруг нарисовался конкурент «GenSims» — некая «заслуживающая доверия» китайская компания, предложившая аналогичную экосферу за пять миллиардов долларов. Выгоды сделки были налицо, однако чтобы продавить ее, Костин решился на подделку экспертных заключений — вероятно, с самого начала был в курсе, что подсовывает городу опасный товар. На что рассчитывал? Вряд ли на русское «авось». Скорее всего, Костин надеялся, что успеет смыться, если что-то пойдет не так. Не успел.
Проверкой чистоты крупных сделок в области биотехнологий должен был заниматься Тимофей Хлестаков. Именно он обладал достаточной квалификацией, чтобы обратить внимание на смену генерального подрядчика, на сомнительность сделки, затребовать документацию по ней, провести повторную выборочную экспертизу. Он мог даже не делать всего этого, а лишь прийти к полковнику Пескову и сообщить, что сухогруз «Русич», на котором в Петербург идет большая партия синтеморфов третьего поколения, загружался в Гонконге, где, как мы знаем, на днях были ликвидированы подпольные лаборатории «Биоджихада». Песков — совсем не дурак и сумел бы увязать одно и второе. Но Хлестаков поступил иначе. Я нашел потом его отчет по экосфере «Чистый залив» — та же многословная белиберда, что и в других подготовленных им документах.
Четырнадцатого сентября «Русич» пришвартовался у Василеостровского грузового терминала. А дальше история токийского торгового центра повторилась: старт-камеры распахнулись, и в прогретую воду Гавани нырнули двадцать тысяч боевых «ген». Будучи земноводными, эти твари захватили не только акваторию, но и Васильевский остров. Только в отличие от японских «тоторо» они не разрушали инфраструктуру, а сразу нападали на людей.
Началась паника. Жители побежали с острова, на мостах встали пробки, мобильная связь легла от обилия звонков, за ней легла Сеть. Те, кто не успел сбежать, взбирались на крыши, баррикадировали люки и тщетно взывали о помощи — эвакуировать их можно было только с помощью вертолетов, но всю авиацию бросили на локализацию расползающихся синтеморфов.
Надо отдать должное службам спасения, городской обороне и полиции — хотя никаких специальных учений на такой случай не проводилось, организовались они быстро: блокировали Васильевский остров, включая ветку метрополитена; по руслам Большой и Малой Невы оперативно натянули сетку, не дав синтеморфам проникнуть к сердцу города. Однако уже к вечеру список жертв и пропавших без вести превысил тысячу человек.
Ночью в Петербурге царило форменное безумие, потом в город начали подтягиваться военные, а с зарей на Васильевский высадились первые истребительные десанты. На ликвидацию последствий биоатаки бросили всех офицеров Управления, включая отряд «фантастов». Только Хлестаков остался в стороне — его как специалиста по синтеморфам сразу забрал штаб. Нам выдали костюмы химической защиты, «АКМы», ножи, электронные планшетки с оперативными картами — и даже без инструктажа отправили через Тучков мост на набережную Макарова.
Я не стану смаковать ужасы Василеостровской бойни — не умею и не хочу. Скажу только, что было очень страшно и очень мерзко. Такие вещи хочется поскорее забыть, но, к сожалению, они не забываются до конца жизни, преследуют в ночных кошмарах, напоминают годовщинами…
В бойне мы потеряли энергетика Игоря, а оружейница Мила получила тяжелое ранение брюшной полости. Общие потери населения составили шесть тысяч сто двадцать семь человек. Говорить о материальном ущербе в данном случае неуместно.
Все эти жизни отняли не боевые синтеморфы, а человек, которого мы считали своим товарищем, стихи которого мы слушали и которому дарили исторических солдатиков на день рождения, — Тимофей Хлестаков.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ: ЭПИЗОД ШЕСТОЙ
Хлестаков не был профессиональным разведчиком, иначе держался бы до последнего. Но ему хотелось поделиться восторгом победы, его распирало от гордости за содеянное, и он не преминул воспользоваться случаем, хотя даже намек на признание грозил ему суровыми карами.
Случилось это через неделю после Василеостровской бойни. Город оплакивал погибших, везде царила траурная атмосфера, на погребальную церемонию прилетел президент, но Управление работало в обычном режиме.
Я зашел к Хлестакову, глянул на сиротливый стол, за которым совсем недавно сидел Игорь, и, обойдясь без приветствий, протянул Тимофею тонкую пачку страниц, еще теплых после принтера.
— Что это? — спросил Хлестаков.
— Твой отчет по «Чистому заливу», — ответил я, стараясь сохранить невозмутимость.
— Ага. И что там?
— Там бред. Полная а-хи-не-я.
— Ты намекаешь, что я некомпетентен? — Хлестаков прищурился.
— Ты компетентен. Более чем компетентен. Потому и писал бред. Ты ведь, Трофим, агент под прикрытием, не так ли?
Эксперт по биотехнологиям откинулся в кресле и посмотрел на меня со смесью любопытства и безумного веселья.
— Я не агент, — заявил он. — Я выполняю свою работу. И выполняю ее хо-ро-шо.
— Ты работаешь на «Биоджихад»?
— Ты знаешь, на кого я работаю.
Тут бы ему и остановиться, но Хлестаков как будто невпопад добавил к сказанному:
— Слышал, надеюсь? Совет Безопасности ООН принял сегодня резолюцию — распространение маг-технологий будет ограничено. «GenSims» остается единственным производителем синтеморфов. Война закончена, будущее принадлежит нам.
Меня затошнило, перед глазами замелькали картинки из прошлого: растерзанные тела на линиях Васильевского острова; горящие автомобили с разбитыми стеклами; блестящая жиром лента синтеморфа, обвившаяся вокруг опрокинутой детской коляски; кричащая от боли Мила; шипящий в лицо Деду «Чебурашка»; и где-то совсем далеко — уходящие к самолету фигурки: Ольга и Артемка.
— «GenSims», — я впервые произнес это слово с отвращением. — Будущее. Вот, значит, ради чего…
Хлестаков кривовато ухмыльнулся, но тут же овладел собой:
— Мне надо работать, Песок наседает. Если я напутал в отчете, пиши рапорт.
Показывая, что разговор окончен, эксперт по биотехнологиям демонстративно повернулся к экрану компьютера, на котором застыла хищно раззявленная пасть «ермунганда».
Покойный Дед научил меня принимать мгновенные решения. Я сходил в свой кабинет, вытащил из сейфа табельный «глок», вернулся и выстрелил Тимофею Хлестакову в затылок.
Я убил его.
Наверное, Тимофей ничего не успел понять. Надеюсь, ничего не успел почувствовать. Но вообще-то это не имеет принципиального значения. Он заслужил.
НАКАЗАНИЕ: ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Наказания не будет.
Я убил человека, но отделаюсь всего лишь увольнением.
При всех недостатках полковник Песков обладает одним важным достоинством — не сдает своих. Дед был законником и посадил бы меня без колебаний. Кто-то скажет, что Песков просто прикрывает задницу, ведь подчиненный, которому он фактически доверил руководство «Антитеррором», стал убийцей без видимых причин. Пусть так, но результат тот же: расследование прошло в закрытом режиме, все материалы по нему засекречены, официальная версия гласит, что случился самострел на почве нервного срыва. Самострел в затылок, да. Судмедэксперт подписал заключение, не моргнув глазом.
Теперь это проблема только моей совести. Смогу ли я с этим жить? Смогу. Мне не важно, как мотивировал свои действия Хлестаков. Эволюция, естественная и искусственная, необходимость контроля, вечный амок… Чушь! Болтовня!
Ведь на самом деле все просто. Нельзя во имя будущего лишать будущего других людей. Тимофей Хлестаков и те, кто послал на волгоградский авиарейс смертницу, считали, что можно. Поэтому я буду убивать их. Как бешеных собак.
Леонид Каганов
МАГИЯ
Упавшая вышка электропередачи лежала поперек шоссе, заросшего сизым северным мхом. Пришлось лезть через перекрестья ржавых балок. Но почти сразу дорога стала шире. Справа и слева начали попадаться черные скелеты выгоревших дач. Наконец у обочины замаячила монументальная бетонная конструкция, наверху которой все так же стоял чугунный танк времен Второй мировой, а внутри на прутьях толстой арматуры были распяты буквы из бетона, такого же седого и пыльного, как борода путника, остановившегося у этого постамента: «МИРНЫЙ». Путник обошел бетонную конструкцию по кругу — хулиганская надпись маркером на задней стороне монумента, что он видел здесь много лет назад, еще виднелась на бетоне, только стерлась от времени. Теперь разобрать можно было лишь отдельные слова: «Две части пластилина… раскатать в плоский блин… не менее локтя… водительского удостоверения… латинскими, крупными… оставить лучи пустыми… параллельно небесам… безопасное расстояние… Энди Патрик».