Матрос Сергей Н.:
«На учениях „Петр Великий“… 12 августа находился за островом Рыбачий. В 12 часов дня подлодка „Курск“ должна была произвести условную атаку крейсера и всплыть. Но этого не произошло. Следующее контрольное время всплытия было 16 часов. Но снова не всплыла… Акустики крейсера уловили упорядоченные стуки SOS. На следующий день весь свободный от вахты экипаж „Петра Великого“ вывели на шкафут и приказали высматривать в воде аварийно-спасательный буй… Рядовой состав „Петра Великого“ в течение 13, 14, 15 августа ночевал на боевых постах, так как места в кубрике отводились под спасенных с подлодки. Некоторое время все были убеждены, что подводников спасут.
По прибытии на берег на борт „Петра Великого“ поднялись сотрудники ФСБ и конфисковали все фотопленки и аудиозаписи, имевшиеся у экипажа… По возвращении офицерский состав собрали отдельно и провели инструктаж о неразглашении. После чего офицеры собрали матросов и настоятельно рекомендовали с журналистами не общаться. Однако никаких подписок с нас не брали, и документально это нигде не фиксировалось».
Я не склонен полностью и безоговорочно принимать свидетельства такого рода. Один из главных принципов юридической практики — все подвергать сомнению. Есть такое расхожее выражение: врут, как очевидцы. Спустя годы после неудачной спасательной операции прокуроры и военные доказывают всем, что никаких стуков со дна вовсе не было. Но ведь их слышал по корабельной трансляции весь экипаж огромного крейсера «Петр Великий», а это — 600 свидетелей!
А вот показания главного свидетеля — вице-адмирала Юрия Бояркина, который руководил поиском:
«При выходе на пеленг внезапно; после очередной кодовой посылки, услышал в ответ ряд (8) стуков. После их классификации и уточнения места лодки путем маневра кораблем предположил, что сработала аварийная автоматическая акустическая станция. После этого ПВ начал маневрирование для определения места объекта способом „кленовый лист“. Таким образом, было установлено примерное местонахождение АПЛ. Каждый раз на нашу посылку со дна были слышны стуки. Кроме того, через выносной прибор П-1 гидроакустического комплекса я сам лично слышал четкие сигналы SOS, скрежет металла, шипение воздуха».
А что же по этому поводу говорят следователи?
В постановлении о прекращении уголовного дела представители ГВП утверждают, что «многократно упоминаемые в показаниях по делу шумы и стуки, ранее классифицированные экспертами как сигналы бедствия, издавались не из АПРК „Курск“, а из подводной части надводного корабля, находившегося вне пределов гибели подводного крейсера».
Я как-то спросил у Егиева:
— Ну, хорошо! Вы утверждаете, что стучали не подводники. Если не они, то кто?
Егиев мне тогда ответил, что это не вопрос следствия, главное, что стучали не члены экипажа подводной лодки.
Как говорил известный герой, «кто бы ему дал безобразия учинять?» Но даже если предположить, что таковой нашелся, то почему хулиган не установлен и не допрошен? Может быть, поэтому отставные североморцы высказали еще одну фантастическую версию о происхождении стуков: дескать, это могли быть проделки норвежского разведывательного судна «Marjata». Для чего это нужно норвежцам, вразумительного ответа, правда, никто из них не дал.
Норвежское судно «Marjata».
Олег Тесленко считает, что подобные высказывания псевдоэкспертов оглупляют российских военных гидроакустиков. Определить направление на звук и вычислить его источник они могут на раз-два-три. Во всем мире эта технология отработана до автоматизма еще несколько десятилетий назад. В 1968 году в Атлантическом океане затонула американская атомная подлодка «Scorpion». Несколько месяцев ее безуспешно искали кораблями и самолетами, пока не догадались взять из архива и проверить записи подводных гидрофонов системы SOSUS. На магнитной пленке был зафиксирован звук, похожий на взрыв обычной электрической лампочки.
После сопоставления данных гидрофонов и разности времени полученных буями сигналов был установлен примерный район гибели лодки, в 400–450 милях к юго-западу от Азорских островов. Если американцы еще в 1968 году с помощью гидрофонов смогли найти свою ЗПЛ, так неужели российские акустики в 2000 году не способны были определить, от кого и откуда доносились звуки?
А находящееся в доброй сотне миль от места катастрофы «Курска» судно «Marjata», было, конечно, ни при чем.
И еще.
Как утверждают свидетели, 13–14 августа с моряками «Курска» была установлена связь, но она носила кодированный характер. Люди, находившиеся в 9-м отсеке, не понимали кодовые сигналы, хотя после каждого запроса отвечали ударами, похожими на сигнал SOS.
У моряков существует так называемая открытая звукоподводная связь, позволяющая разговаривать открытым текстом. Для этого в подводной части «Петра Великого» размещена специальная аппаратура. Надо было спросить у моряков, что случилось с «Курском», сколько их осталось в живых, каково их состояние. Однако сообщения им посылались закодированными сигналами. Эта связь — секретная, она кодируется автоматически, и ее невозможно понять на слух. Офицеры и матросы из 9-го отсека оставались в неведении. Правда, они догадывались, что их ищут, и в ответ стучали морзянку. В отсеках вывешены таблицы сигналов на случай аварийной ситуации, но они предназначены для связи между отсеками, а не с внешним миром. Эти шпаргалки так и называются — «таблицы перестукивания».
Привожу очень важное соображение адмирала Олега Ерофеева:
«В заключении правительственной комиссии ни слова не говорится о причинах, по которым не удалось установить хотя бы одностороннюю связь с находящимися в 9-м отсеке подводниками. До этого такой опыт наш флот имел при оказании помощи экипажу затонувшей в 1983 году ПЛАРК „К-429“, но, к сожалению, в данном случае не использовался. Была только одна попытка установить гидроакустическую связь с попавшими в беду моряками. При этом руководители этого процесса, видимо, наивно полагали, что чем ближе к лодке излучающий гидрофон станции, тем должна быть надежнее связь. К сожалению, в гидроакустике этот процесс имеет более сложную структуру, и зачастую, напротив, для надежной связи требуется удалить излучающий гидрофон от ЗПЛ, расположив его на траверзных курсовых углах лодки и со стороны минимальной помехи в районе спасательной операции на расстоянии 1–1,5 каб.
Вызывает удивление и тот факт, что за все время этой операции, в периоды получения сигналов с лодки и попыток связаться с ней, в районе при наличии большого количества кораблей и судов ни разу не был объявлен сигнал „Тишина“. Это впоследствии дало повод недобросовестным экспертам и следователям сделать вывод о том, что эти сигналы передавались с неизвестного корабля. Я уже не говорю о том, что не было организовано пеленгование этих сигналов с различных кораблей, которое позволило бы немедленно иметь суждение об источнике сигналов и его местонахождении. Даже при проведении спасательных работ на наземных объектах, особенно после землетрясений, разрушения зданий, такие меры являются обязательными, и это в условиях хорошей визуальной видимости в районе работ. В случае же с „Курском“ пренебрежение ими при поиске в подводной среде объяснению не поддается».
В материалах уголовного дела нет никаких сведений о тактике использования звукоподводной связи, но с учетом, например, тактики пеленгации стуков могу предположить с большой долей вероятности, что руководители поисково-спасательной операции этой тактикой не владели.
На спасательном судне «Михаил Рудницкий» была аппаратура «Оредеж» для связи с затонувшей подводной лодкой. По непонятным причинам спасатели только раз попытались использовать ее для связи с подлодкой, и то неудачно. Может, из-за невыгодного расположения гидрофона относительно корпуса субмарины, а возможно, из-за плохих гидрологических условий.
Судя по вахтенным, навигационным и акустическим журналам, в ходе этого сеанса «режим тишины» не объявлялся. Напротив, спасательные аппараты беспрерывно переговаривались с командным пунктом, что создавало дополнительные помехи гидроакустической системе. Другие попытки наладить связь, вызвать лодку с другой дистанции или направления не предпринимались.
Назревает резонный вопрос: почему с подлодкой не была установлена открытая звукоподводная связь? Как позднее объяснили военные, служебными инструкциями это категорически запрещено — могут подслушать иностранные разведывательные суда.
Впрочем, даже это не совсем правда. Те же нормативы в крайних случаях допускают использование открытого текста. Получается, что мнимая «тайна», о которой 14 августа узнал весь мир, дороже жизней моряков? Чудовищно.
На одной из встреч с семьями погибших адмирал Вячеслав Попов поклялся, что обязательно заглянет в глаза тому, кто, по его мнению, является действительным виновником катастрофы. Даже если для этого потребуется целая жизнь. Все это красивые слова. Не более.
Глава 10. SOS
Версия о стуках «из подводной части надводных кораблей» родилась летом 2002 года в момент прекращения уголовного дела. В постановлении (с. 117) она звучит так: «…следствие пришло к выводу, что указанные шумы (стуки), классифицированные экспертами как сигналы бедствия, издавались не из АПРК „Курск“, а из подводной части надводного корабля, находившегося вне пределов района гибели подводного крейсера».
В этой главе мне предстоит доказать, что:
• стучали подводники «Курска», которые были живы минимум до 1 1 часов 14 августа;
• по стукам подводников «К-141» надводные корабли могли быстро обнаружить лежащую на дне подлодку.
Ответить на вопрос:
• зачем следствию понадобилось утверждать, что стучали не подводники, а неизвестно кто и неизвестно зачем.
А также рассказать:
• как фальсифицировалась экспертиза по установлению источников стуков;
• как руководители поисковой операции присвоили подвиг 23 подводников во главе с Дмитрием Колесниковым по обнаружению в короткие сроки погибшего корабля.
Есть одно важнейшее обстоятельство, которое не приняли во внимание ни Главная военная прокуратура, ни суды, ни писатель В. Устинов.
В латинском языке есть понятие nuda veritas — нагая истина, голая правда. Голая правда о поисках «Курска» состоит в том, что, начав поисковую операцию в 23:30, «Петр Великий» шел по пеленгу взрыва, который был зафиксирован гидроакустиками в 11:28 12 августа.
Почти через три часа, в 02:22, гидроакустик Андрей Лавринюк зафиксировал металлические стуки, которые раздавались из глубины. В 02:29 гидроакустический комплекс «Петра Великого» начал посылать импульсы кодовой связи. В 03:00 после посылки кодового сигнала опознания прослушивались стуки металлического тона, в 03:10 после посылки кодовых сигналов гидроакустическим комплексом «Полином» вновь прослушивались стуки. На тот момент никаких кораблей и судов в районе поиска, кроме «Петра Великого», не было, и источником стуков, исходивших из глубины, могли быть только оставшиеся в живых подводники.
В журнале была сделана запись: «Маневрирование переменными курсами и ходами для определения источника стуков». Впоследствии на допросе Бояркин назовет его «движением способом „клеверного листа“». Мне представляется, что переменное маневрирование «Петра Великого» по курсу и скорости в непосредственной близости от нахождения «Курска» давало большой разброс пеленгов на стуки. Даже незначительная ошибка счисления пути корабля могла дать большую погрешность при пеленговании. Крейсер маневрировал на расстоянии 1 5-20 кабельтов от затонувшей лодки.
Еще большей глупостью кажутся мне попытки запеленговать стуки при циркуляции «Петра Великого». Для непосвященного читателя поясню: невозможно точно определить направление в градусах на небесное светило, если ты непрерывно двигаешься по кругу. Следовало, как я считаю, отойти на 20–30 кабельтов, лечь на курс, равный пеленгу на стуки, и пройти по нему, затем то же самое проделать с перпендикулярным курсом. Мне кажется, можно было организовать пеленгование стуков двумя кораблями, оснащенными современными гидроакустическими комплексами «Полином», предварительно расставив их и привязав друг к другу радиолокацией.
Этого, к сожалению, сделано не было. В процессе поиска отсутствовало взаимодействие не только между кораблями и силами поиска, но и между боевыми частями ТАРКР «Петр Великий». Когда гидроакустики пеленговали стуки, штурманы не определяли место своего корабля, а командир или вахтенный офицер не задерживали циркуляцию. В момент стуков продолжались переговоры по звукоподводной связи и «режим тишины» не объявлялся.
Как показывает размещение кораблей и судов на карте, «Курск», «Петр Великий» и «Михаил Рудницкий» находились практически на одной линии, в створе, как говорят моряки.
Конечно, такое расположение не способствовало точности установления места стуков, а наоборот, создавало дополнительные помехи.
Говоря о привлечении к расследованию заинтересованных лиц, я имел в виду не только включение в правительственную комиссию Клебанова Главкома ВМФ Куроедова, но и, в качестве эксперта, — заместителя главного штурмана ВМФ России капитана I ранга Сергея Козлова, который определял местонахождение источников стуков. Проводя экспертизу, он не мог не увидеть ошибок и просчетов своих подчиненных, тем не менее он согласился быть экспертом, что не могло не сказаться на его объективности. Вообще же об этой экспертизе разговор еще впереди.
Но вернемся к утру 13 августа. В 10:17 вновь была зафиксирована по пеленгу серия из одиннадцати ударов. Крейсер следовал курсом по направлению стуков, и в 10:34 эхолот показал две аномалии, отстоящие друг от друга на несколько сот метров. Процитирую Валерия Рязанцева: «В качестве доказательства своей бредовой версии „профессионалы подводного дела“ превратили косяк трески в „неопознанный подводный объект“, лежащий рядом с затонувшей АПЛ „Курск“, а морскую медузу — в „полупритопленный аварийно-сигнальный буй“ английской подводной лодки».
Если первая аномалия, обнаруженная моряками «Петра Великого», была зафиксирована в навигационном и гидроакустическом журналах, то записей о второй там нет. О не обозначенной на карте аномалии по возвращении на базу штурман корабля должен доложить в гидрографическую службу флота, но и такого доклада не последовало. Запись об обнаружении двух аномалий есть только в вахтенном журнале флагмана Северного флота. Эта запись выглядит следующим образом:
«10 часов 34 минуты. Выявлены две аномалии глубины с центрами координат:
0 = 6903,8 N, 0 = 37033,3,03 Е, вторая
0 = 69038,8 N, 0 = 37039,01 Е. Отличие»
Что означают в записях выделенные мною жирным шрифтом минуты и секунды, я не понимаю. Мне казалось, что минуты и секунды обозначаются двумя цифрами, например, 0 = 69003,08 N, 0 = 37033,03 Е. Может быть, это чисто техническая ошибка при перепечатке, потому что в остальных случаях запись координат пишется так, как в учебниках по навигации. Впрочем, я допускаю, что запись появилась позднее. Основания так считать у меня есть — поддельными оказались многие документы.
Поговорим о времени обнаружения «Курска». Что считать моментом его обнаружения? По этому вопросу в материалах дела царит полный диссонанс. Я представляю это так: гидроакустики корабля, например, надводного, фиксируют шумы, классифицируют их как шум винтов подводной лодки, берут пеленг — и это означает, что подводная лодка обнаружена. Все последующие действия: определение дистанции, координат, скорости хода — не что иное, как уточнение параметров по обнаруженному объекту.
Адмирал Попов на допросе назвал время обнаружения затонувшего корабля: «Около 2 часов 30 минут 13 августа 2000 года. Как пояснил свидетель, акустики „Петра Великого“ услышали под водой стуки, скрежет и шумы стравливания воздуха. Позже в этой точке эхолот обнаружил лежащий на грунте объект. С приходом в район спасательного судна „Михаил Рудницкий“ по работе гидроакустической станции подводного крейсера объект был опознан как АПРК „Курск“, а в 18:30 подводный спасательный аппарат уже распознал его визуально». (Постановление о прекращении уголовного дела от 22.07.2002, с. 113).