- Уходи, - закричал Петр Вале, - не вмешивайся!
И тут же вовремя лязгнул своим ножом по ножу Ивана, которым защищался, и лезвие последнего сломалось.
Петр подставил нож к горлу Ивана.
- Тебе, мерзавец, остались жить секунды… На кого руку поднял, на меня, на брата своего, как тогда и на отца. Молись в последний раз, ублюдок!
Иван лихорадочно смотрел на него:
- Ну, чего медлишь, вонзай свой нож! Ну! Боишься? Трус!
Петр еще плотнее сжал горло Ивана и процедил:
- Нет, не боюсь, братоубийцей быть не хочу. Забирай свои манатки и убирайся из отцова дома! Чтобы духу твоего здесь не было! Понятно?!
- Я вижу у тебя защитница появилась, - сказал с кривой ухмылкой Иван, вытирая кровь, показывая на охающую Валю, встающую с пола.
Петр помог ей встать и сказал:
- Иди в комнату, здесь тебе нельзя быть.
Набросивший свитер, полушубок и шапку, Иван, ругаясь, пошёл к выходу. За ним красными бусинками по полу тянулись капли крови.
У двери он обернулся и сказал:
- Ладно, брат, мы еще встретимся! И тогда увидим, кто из нас прав.
И исчез в темно-синем зимнем мире.
Петр, опустошенно и потерянно пошел у комнату с камином, подошел к дивану, на котором сжалась Валя, и сказал:
- Ну, что пришла в себя!
Валя, испуганно смотревшая на него сказала:
- У вас кровь течет. Вас нужно перевязать.
- Знаю, - прохрипел Петр и тут же, сильно напугав Валю, упал лицом вниз.
4. Петр Волков
Вале очень хотелось покинуть этот негостеприимный дом, но она не могла бросить раненого человека. А за окном прямой стеной валил снег, заметая дороги, отрезая пути к внешнему миру.
Уже второй день Петр лежал на широком диване в зале с камином, укрытый теплыми одеялами.
Огромных трудов стоило Вале поднять его с пола, перетащить и удобно устроить на самом ближайшем ложе, обработать, промыть и перевязать его раны. У него оказалось несколько легких порезов, но и серьезное ранение в правом боку. С легкими ранами было значительно проще. Валя на кухне нашла лед, прикладывала его к ранам, и кровотечение постепенно остановилось. Потом, обработав раны йодом, Валя их забинтовала.
Гораздо сложнее было остановить кровотечение из глубокой раны в правом боку. Сделав подушечку из марли, Валя приложила его к ране и закрыла как могла.
Очнувшись, Петр стал сильно страдать от болей. Вызывать доктора, он категорически запретил уверяя, что в такую даль никто не приедет.
Своим слегка надтреснутым голосом он сказал:
- Пойдешь на кухню, найдешь там кетанол или какие-то жаропонижающие. Все это растолчешь в белый порошок. Выполняй!
После этого он принял, поморщившись, всю эту смесь, и велел найти суровую нить.
- Прокипятишь и бросишь в раствор спирта. Лучше минут на пятнадцать. И еще. Там в шкафу есть шкатулка… Да не там, в нижнем ящике. Видишь? Выбери иглу сантиметра три. Ну, вот эта пойдет. Давай, дезинфицируй и зашивать будем.
- Мне страшно, - сказала Валя, глядя на него широко открытыми глазами. – А ты выдержишь?
- Попробую, - сказал Петр, глядя в потолок помутневшим взором.
Он выпил воды и сказал хрипло:
- Нужно загнуть иглу… Ну типа рыболовного крючка… Ай, давай мне плоскогубцы, я сам! Ты пока порежь нить на куски, ну… Сантиметров по пятнадцать, вот так… Вдевай в иглу. Теперь отступишь от края раны на пять миллиметров. Проколи с внутреннего края. Осторожно, мясо не зацепи.
Он зашипел от боли.
- Стягивай концы нити… Завязывай. В узел….
И потерял сознание.
***
Постепенно Валя освоилась в большом двухэтажном доме. То, что здесь жил человек, занимающийся какой-то научной деятельностью, выдавали стоящие вокруг приборы, назначение которых Вале не совсем было понятно, небольшой медный телескоп, библиотека на втором этаже, состоящая более всего из научных трудов в области физики и механики.
Несмотря, на то, что Валя уже чувствовала себя в новом доме уверенно, ей очень хотелось вернуться домой. Ведь ее могли хватиться родные, да и журнальное начальство недоумевать о ее странном отсутствии.
Но она не могла оставить раненого человека. Кроме того, сильный снегопад настолько замел дороги, что Валя боялась, что без посторонней помощи она не дойдет. Какая-то сила, необычайная, могучая, перенесла ее в глубину леса, и теперь она боялась потеряться и вообще погибнуть!
Она заметила исчезновение пса, встретившего ее в тот вечер, когда она подошла к этому дому. Его нигде не было – наверное его забрал с собою Иван.
Валя надеялась на выздоровление Петра, возле постели которого, она находилась, долгие часы, наблюдая, как он мечется в горячке, разметав светлые, слипшиеся от пота волосы по подушке. Временами Петр смотрел на нее мутно - светлыми, невидящими глазами, поднимался, что-то шептал, а когда Валя, просила его лечь, он падал и забывался жарким сном.
Ночью он был в бреду, что-то шептал и выкрикивал. Валя спала тревожно, вскакивая через час, подходя к постели больного, прикладывая руку к горячему лбу. Затем меряла градусником температуру, качала головой, спускалась вниз к аптечке, находила нужные лекарства.
Но вот они стали подходить к концу, и она, в отчаянии, сказала об этом Петру, когда он, в очередной раз его сознание прояснилось.
- Заканчиваются продукты. В коробке осталось лишь пара спичек… Почти вышла вся соль, нет сахара, хлеба… Да и лекарства нужно бы подкупить. Как быть? Ведь телефон не работает.
- Телефон? – сипло ответил Петр, - Нашла на что надеяться! Я же говорил, что сюда, в эту глушь никто не приедет….
Он замолк, крякая, глотая слюну.
- Да, здорово меня пробрало… Надо выкарабкаться, встать на ноги!
Валя вздохнула.
- Может есть какой выход? Я бы помогла…
- Вот, что, - сказал Петр, покашливая, с трудом проговаривая слова. – Как там тебя? Валя? Так вот. Валя, сходишь к Михалычу. Это около десяти километров отсюда, но ты должна справиться. Часа за два дойдешь!
- Десять километров? – ужаснулась Валя. – По лесу? Я же не знаю дороги!
- Да погоди ты ныть, - с досадой сказал Петр. – Я тебе все нарисую. Схему. По зарубкам пойдешь, по приметам. Тут прямых дорог нет. Вместо спичек пока возьмешь мою зажигалку. А остальное надо купить! Деньги дам, не проблема. Возьмешь тушенку, консервов, хлеба, спичек, соли, патронов. Лекарства прихватишь. Михалыч все организует, я напишу. Он сани даст. На них и привезешь, иначе не донесешь. Да, еще… У нас тут серые гости могут быть. Ружье я заряжу. Возьмешь с собой…
- Да куда мне, - испугалась Валя. – Я в руках оружия сроду не держала.
- Возьмешь, ничего. В крайнем случае пальнешь, припугнуть сможешь…
- Нет!
- Ты хочешь, чтобы в лесу нашли твои кости?
Валю вдруг пронзила острая волна ужаса.
Петр заметил это.
- Да не боись, думаю до такого не дойдет. Да, подай мне вот ту кожаную сумку.
Валя подала ему сумку, лежащую на столе.
Он вынул из нее маленький, сделанный в виде рыбки серебряный ножик в ножнах на цепочке.
- Вот тебе. На память. Подарок. Пусть будет с тобой. На всякий случай. Повесь на шею. И не снимай.
Он вдруг глянул на нее в упор и прикрикнул:
- Ты слышала? Не снимай! Ни в коем случае!
- Я поняла. Спасибо.
- А теперь разыщи мне бумагу и ручку! В кабинете наверху, в рабочем столе все есть!
Через десять минут он отдал ей письмо, написанное дрожащими, корявыми буквами и схему.
- Держи. Вот по этим зарубками будешь идти. Придешь к Михалычу - от Петра Волкова скажешь. Да не дрожи ты! Сразу и отправляйся. Лыжи в сарае найдешь!
Валя испугалась.
- Лыжи? Господи, да я в жизни всего – то два раза на них ездила! Друг давал в детстве с горки покататься!
- А ты думала по снегу ковылять десять километров?! Хочешь, чтобы тебя по пути снегом замело? Пойдешь на лыжах! Бери их и вперед!
И он тяжело откинулся на подушки, обессиленный.
5. Запах зимнего леса
Лес, тесно обступавший тропу, стоял прямой и торжественный, в белых меховых шубах. Висела удивительная звенящая тишина, время от времени нарушаемая озорным, разбойничьим посвистыванием синиц, а также сухим шорохом опадавшего с елей снега. Тогда в неподвижном воздухе щедро рассыпались хрупкие, блистающие синим и золотым цветом снежинки. Белое солнце танцевало и кувыркалось в зените, среди пара, в море серебряного блеска снежного наста.
Валя, скрипя лыжами, двигалась по снежному насту просеки, стараясь поглядывать на необходимые приметы. Иногда тропу пересекали маленькие ямки.
«Следы белки. Или лисицы», - думала Валя.
Поначалу Валя едва передвигала ноги, но постепенно овладела искусством езды на лыжах, лихо отпихиваясь от наста, прорезая, белопенные сугробы.
Только через два часа показался деревянный дом с флюгером на башенке – особая примета.
Михалыч оказался добродушным, вежливым, хотя и не больно разговорчивым человеком.
«И как он здесь живет?» – подумывала Валя, оглядывая его большое хозяйство с птицами, хлевом, большим складом каких-то вещей.
- Петя Волков прислал, – только и сказал он. – Что-то я раньше тебя здесь не видел. Ты кто? Родственница?
- Дальняя родственница, - махнула головой Валя. – А он еще и приболел… Ему тут лекарства нужны.
- Я понял, - сказал Михалыч. – Все будет.
Он повел в дом Валю, где ее покормила веселая круглолицая хозяйка.
Закончив загрузку, Михалыч, блестя хитроватыми глазами, сказал:
- Я там шприцы, ампулы все аккуратно сложил. Уколы - то умеешь делать?
Валя тяжко вздохнула.
- Когда-то училась…
- Ну и прекрасно… И вот эту настоечку… пусть попринимает. Громобойная вещь, я тебе скажу! Но прочистит весь организм. И на ноги быстро поставит.
Валя кивнула и спрятала флакон во внутренний карман кожуха.
Михалыч помог довести сани, до покрытого глубоким снегом оврага.
- Дальше машина не пройдет. Ну, давай, родственница, сама…
Валя бесстрашно впряглась в тяжелую ношу и потащила ее по снегу, тяжело дыша, выдыхая арбузный запах свежего снега.
Она торопилась, волнуясь за Петра.
Лишь вечером показался бело-серый знакомый силуэт дома, окруженный величавым, в зимней красоте, садом.
***
Наверное, флакончик с неизвестным лекарством от Михалыча и впрямь оказался чудодейственным препаратом. Или быть может это обычные медицинские средства помогли. Но, к вечеру второго дня, Петр уже начал постепенно оживать. Он давал много советов по дому, и освоившаяся на кухне Валя, четко выполняла его указания.
Он начал потихоньку вставать, но еще кружилась голова, и Петр, походив по дому, ложился.
Говорил он немного. Но иногда, когда ему становилось лучше, на него нападало красноречие и словоохотливость.
Он подолгу рассказывал ей о лесе, об охоте, о повадках зверей, о красивых местах.
- Я ведь физический закончил. Как и отец. Но работал по специальности мало, больше занимался лесным хозяйством. А отец мой знаменитый физик, изобретатель Федор Волков. Может слыхала?
И Петр пронзал ее своими голубыми глазами.
Валя отвечала что-то неопределенное.
Этим вечером она, выполнив все указания, подошла к постели, чтобы померить температуру и сделать Петру укол.
Когда она сделала свое дело, он вдруг сказал:
- Не уходи! Сядь, посиди, мне скучно одному. Ты кто?
Валя дернула плечами. Она уже привыкла к его неожиданным и прямым вопросам.
- Человек…
И девушка слегка улыбнулась.
Но Петр смотрел на нее сурово.
- Кто по профессии, спрашиваю?
- Журналист, - ответила Валя.
- Как же ты, журналист, оказалась в нашей глуши?
- Ох, сама не знаю, - признавалась Валя. – Гуляла по лесу и заблудилась…
- Далеко же ты гуляла, - сказал Петр и, наверное, впервые за все время улыбнулся. - Ну, не волнуйся. Вот стану на ноги. Выведу из гаража старенькую «Победу» и отвезу тебя домой.
Валя кивнула, вдруг внезапно почувствовав что-то в сердце. Что-то необычное в нем.
Она встала и вдруг заметила, что Петр смотрит на нее ласковым и нежным взглядом, каким дотоле никогда не смотрел.
- Подойди ко мне. Ближе, - полушепотом велел он.
Она подошла и вдруг он попросил:
- Сними футболку.
- Зачем? – удивилась она.
- Ну, снимай тебе говорят, - сказал он громче и жестче, а потом добавил:
- Пожалуйста.
Она сделала как он попросил, оставшись в вечерней полутьме, при дрожащем свете свечи и камина лишь в лифчике.
Он махнул рукой, шепнув что-то беззвучно, как будто велев ей освободиться и от этого препятствия.
- Садись.
И она села рядом к нему на постель.
Он мягко дотронулся до ее упругих грудей, и они задрожали, встрепенулись, как две всполошенные птицы. Он легко обвел полукружия и стал дотрагиваться до светло-коричневых почек сосков, добиваясь их расцвета и весенней твердости, как будто готовности выпустить из себя листочки. И когда груди Вали встрепенулись и напряглись, он наклонил ее голову к себе и сильно поцеловал во влажные губы…
***
В сером полумраке комнаты, в нагретом густом воздухе лилейно светились тела.
В синем сумраке за окном легко укутывал дом мерцающий снег. Где-то далеко раздался трубный глас, повыл и затих, и его ноты взлетели и растворились в шорохе снега и мерном отстукивании часов.
Валя так и не смогла заснуть, чувствуя рядом теплое и гибкое тело Петра. Ей было тихо, хорошо и надежно.
Он вдруг потянулся, в его руке вспыхнул багровый огонек спички, и поднялась лепестком кверху прямая, как стрела, свеча.
Валя приподнялась и обняв его сзади за плечи, пружинистыми мячиками грудей прижалась к его тонкой, но крепкой спине.
Он обернулся. При льющемся свете свечи его мятного оттенка морские глаза смотрели на нее с любопытством.
- Тебе хорошо здесь?
- Хорошо, - просто ответила Валя, изо всех сил сдерживая свои чувства, зная, что он этого не любит.
- Ты уже больше не мечтаешь попасть домой?
Валя вздохнула.
- Знаешь, меня могут хватиться. Разыскивать. Мне надо дать о себе знать.
Петр вдруг весь как-то переменился и сказал резко:
- Помню. Все-таки удрать хочешь? А мне каково здесь?
Валя расширила глаза. Ее сердце от волнения готово было прыгнуть наружу.
- Не беспокойся, пока ты болеешь, я отсюда не уйду. Я не привыкла бросать человека в беде.
Он вздохнул. Пригладил волосы.
- Ладно. Отремонтирую машину на днях. Поедем. Завтра капканы пойдем проверим. Я уже лучше себя чувствую. А затем опять к Михалычу пойдешь. Купишь кое-что из продуктов и для машины. Я напишу…
Он лег, повернувшись к ней спиной, и немая тоска вдруг охватила Валю.
Она легонько дотронулась до него.
- Слушай, а кто ты?
- Лесовод. Занимался некоторыми научными изысканиями. Только кому они теперь нужны, эти изыскания?
Он лег на спину и глядел на едва видимое легкое мелькание теней на потолке.
Валя помолчала.
- Слушай, я давно у тебя хотела спросить. Почему у вас с братом…
- Что?
- Ну… это… ссора произошла.
Он ответил резко:
- Тебе зачем это знать… Ну было… А вообще – нет у меня теперь брата! Он отца предал! Когда я в северных лесах был, он бросил тут старика одного помирать. А когда тот уже на последнем издыхании был - заявился, забрал ценные рукописи и продал их. Нажиться решил, сволочь… Старик проклял Ивана! Все свое имущество он завещал мне. Там есть много ценных вещей. И телескоп, и книги…А тут этот Иуда прибежал за наследством. Говорит, что, мол, в трудное положение попал. Деньги нужны позарез! Какая-то там побочная связь у него была…
Валя дотронулась до его руки:
- Слушай, а может…
Он сбросил ее руку.
- Что?
- Вам поделиться! Он брат твой, все-таки… Отдай ему половину!
- Ничего он не получит! Даже не говори!