— И всюду человечьи лица без человеческой души, — закончил Саша. — Вы уже уходите? Неужели чаю не попьете?
Сквозь его лукавую улыбку сквозило нетерпение.
— Ухожу, ухожу, — развел руками Игорь. — Вижу, мешаю. А вы, видно, только недавно прибыли из Москвы? — спросил он Вадика. — Все время зеваете…
— Хорошо, что вы напомнили, — посерьезнел Саша. — К вам будет одна просьба. Где бы, кто бы вас ни расспрашивал, — он указал на молчаливого Вадика, — его вы не видели. Я не хочу объяснять почему, так вот если вы еще раз увидите нашего товарища, а это вполне возможно, сделайте, пожалуйста, вид, что вы его увидели впервые. Познакомьтесь, пожмите друг другу руки…
— А что, разве?.. — Игорь остановился в дверях. — Я могу вас подвести?
— Вот именно, — кивнул Саша.
— Это я понял, — сказал Игорь.
И, кивнув, вышел из помещения. Черт знает что творится, подумал он. Интриги, заговоры… Такого не прочтешь в нашей прессе.
— Кстати о сканере, — сказал Саша, когда Игорь ушел. — Ты его привез?
Вадик кивнул и полез в свою спортивную сумку.
— А что, у вас есть их номер? — спросил он, доставая коробку, перевязанную скотчем.
— Есть, — кивнул Саша, искоса глядя на Ленчика. — Когда наша дама после любовных утех ушла в туалет, она вела там переговоры со своим работодателем, по совместительству любовником, она его оставила там на крышке унитаза, и я успел прочесть этот номер на дисплее…
— Кстати, — хмуро спросил Ленчик, — она тебе тоже дала?
— Она дала, а я взял, — хмыкнул Саша. — Из любопытства. Уж больно ты там охал на койке. Что смотришь? Дуэль? В другой раз. Когда вернемся в столицу. Бросишь мне свою перчатку. А я еще подумаю, поднимать или не стоит… Тебе что, западно* что мы с тобой стали наконец молочными братьями?
— Кончайте, — сказал Вадик, хмурясь. — Лучше посмотрите на часы. — Он кивнул на электронный будильник, стоявший на подоконнике. — Не забыли? Мой самолет в семнадцать сорок. Для своего работодателя Сабурова, с кликухой Саба, я вот-вот прилечу из Москвы.
— Как такое забудешь… — протянул Саша, раскрывая коробку. — Тебе уже подготовлена торжественная встреча. Пять стриженых телохранителей на иномарках!
— И девушки в кокошниках с хлебом-солью, — хохотнул Ленчик. — Ты только не их щипай, а кусочек хлебца сбоку и в соль обмакни!
— Пошел ты… Сколько отсюда до аэропорта? — спросил Вадик. — Часа два?
— Не больше, — кивнул Саша. — Успеем. Билет выбросил? Так уничтожь при мне, а то забудешь!
И проследил за сгорающим авиабилетом на рейс, прибывший из Москвы в Красноземск пятью часами раньше.
— А не напомнили бы, ты бы предъявил его для оплаты, — сказал Ленчик.
— Пошел ты… — отмахнулся Вадик, потом вдруг набросился на него и повалил на диван.
— Брейк! — воскликнул Саша. — Кончайте, ну! — Он разнял их. — Напомню: главное, Вадик, чтоб ты слился с пассажирами этого рейса, когда будешь выходить к ожидающим. Теперь о серьезном. Мы, кажется, ясно договорились: ты должен пустить им пыль в глаза. В смысле солидности. Они это любят. То есть придется побриться, надеть нормальные брюки, твидовый пиджак, темные очки, хотя уже будет вечер, авторучку в нагрудный кармашек… Так, я ничего не забыл? Потом, сотовый на поясе, в руке кейс… Прическа у тебя… — Он сокрушенно покачал головой. — Неужели в Москве не мог постричься?
— Не успел! — огрызнулся Вадик. — Сначала от Сабы позвонили, давай вылетай, билет тебе заказали… А тут вы звоните, прилетай на полдня раньше. Что я вам, заводной? — И снова зевнул.
— Хорошо зеваешь, натурально, — одобрил Саша. — Сразу видно, человек не успел адаптироваться к смене часовых поясов. Кто скажет, что ты просто спишь, как сурок, целыми днями!
В ответ Вадик запустил в него подушкой с дивана, так что Саша едва успел увернуться.
— Кончайте, — сказал теперь Ленчик. — Пора собираться.
— Да, одна деталь, — сказал Саша. — Чуть не упустил… Вдруг они нас пасут? И увидят, как от нас из номера выходит тот самый, кого они потом встретят в аэропорту. Поэтому поезжай как есть, а уж там, в аэропорту, переоденешься в туалете, перед выходом к встречающим.
— Я поеду один? — спросил Вадик.
— Не понял? Будет лучше, если нас с тобой увидят вместе? — удивился Ленчик. — Поэтому выйдешь отсюда лохматый, небритый, без очков. И когда наша дежурная по этажу отойдет в каптерку смотреть сериал… — Он взглянул на часы. — Как раз в это время.
Он подошел к двери, выглянул в коридор.
— Давай, только быстро! — сказал Ленчик. — Пока ее нет. И бегом к лифту.
— Привет, — сказал Саша, не отрывая взгляда от сканера. — Пока мой сотовый остается у тебя, не потеряй только. — …Вот, — сказал он через некоторое время, когда Вадик ушел. — Готово, слушай…
Ленчик приник к наушникам.,
— …ну прилетит, а я тут при чем? — услышал он ленивый голос Светы и почувствовал, как под диафрагмой что-то екнуло и опустилось. — Опять ты, Коленька, меня подкладываешь… Он хоть молодой, не старый?
— Сволочь! — сказал Леучик и, испугавшись, невольно прикрыл рукой рот. Саша только усмехнулся, покрутил пальцем возле виска.
— Молодой, молодой… — Голос Сабы был хриплый, недовольный. — В общем, учти, он тоже из Москвы, вроде этого бакланья позорного, что пасется у Солоду-хи… Он, думаешь, мне очень нужен?
— А мне все равно, нужен или не нужен… Может, Ирку к нему, а, Коля? — Ее голос становился все более капризным. — А то все я да я… Сколько можно? Я и так не отдыхаю! Ты мне что обещал?
— Исполнение предвыборных обещаний — только после выборов, — нетерпеливо ответил Саба. — Все, собирайся, скоро едем встречать.
— Коль, а можно спросить? — примирительно сказала она, — А если тебя не выберут?
— Куда они денутся?.. — еще более нетерпеливо сказал Саба. — Ну все? Значит, будь готова. Подмойся там, оденься, в смысле, заголись. А Ирку больше не бери… Ребята говорят, грязная она. Мондавошек подхватила. Чуть не прибили. Слыхала про это?
— Не-ет… Ах, сучка! Нет, это верно, Коля, ты не врешь? — Голос ее дрогнул.
— Что, уже зачесалось? — озабоченно спросил Саба.
— Да нет… — сказала она. — Я ж с ней общаюсь, правильно? Она ко мне жмется все время… Сучка. Может, пойти провериться?
— Некогда, — сказал Саба. — Сходи завтра в сауну, что ли. Побрей все места… У меня было так лет пять назад, когда из зоны вернулся. Еле отделался. Пришлось все сбрить, включая с головы, представляешь?
— Ой, Коля, а вдруг правда? — спросила она жалобным голосом. — Мне уже кажется… Может, перенести встречу?
— Ничего, — хохотнул Саба, — все остается в силе, понятно? Так всегда бывает, начинает казаться, будто во всех местах уже зачесалось… А если что, пусть он тоже почешется. Все нормально! Ну пусть, в натуре, почувствует, как это бывает. А может, и нет у тебя ничего?
Похоже, он забавлялся ситуацией.
— Да ну тебя… Я серьезно.
— Короче, ты все поняла, да? И ко мне близко не подходи до выборов. А то начну чесаться на торжественном собрании, посвященном моему избранию!
Теперь он хохотал во весь голос, так что Ленчик с Сашей, переглянувшись, тоже прыснули и засмеялись.
— Слушай, надо как-то Вадика успеть предупредить, — сказал Ленчик озабоченно.
— Звони… — кивнул Саша. — У тебя сотовый… А Саба этот не без юмора… Нет, представляешь! Губернатор речь держит, или клятву произносит, или приветствие президента читает, а сам это место чешет…
Он еще какое-то время смеялся, не мог остановиться, пока Ленчик, с трудом сдерживая смех, набирал номер Сашиного сотового.
— Вадик, ты?
— Я, — донесся голос Вадика сквозь шум мотора. — Поймал такси и чешу в сторону аэропорта. А чего вы там ржете?
— Потом, потом, слышишь… тут такое дело… — Он обернулся к Саше. — Да перестань ты! Дай ему скажу.
— Ну говори, я тоже посмеюсь, — сказал Вадик.
— Ты это… там к тебе одну девку приведут… Сексапил на все сто, полный отпад, в Москве таких не увидишь, но ты только не лезь на нее, понял? Они специально заразить тебя хотят…
И, не удержавшись, снова прыснул, глядя на катавшегося по дивану Сашу.
— Пошли вы… — Вадик обиженно засопел и отключился.
В аэропорту все получилось лучшим образом. Он успел переодеться и побриться электрической бритвой в мужском туалете, причесался перед зеркалом, надел плащ, потом темные очки. Вышел через боковую дверь из здания аэропорта, потом проник через щель в ограде на взлетное поле. Самолет из Москвы, как всегда, опаздывал. Несколько раз мимо прошел толстый, небритый милиционер, хмуро оглядевший Вадика. Пришлось какое-то время постоять возле аэровокзала, глядя в даль взлетной полосы, терявшейся в дождевой завесе, соединившей небо с землей. Когда самолет наконец прилетел и когда из автобуса выходили пассажиры рейса из Москвы, Вадик закинул сумку через плечо и, чувствуя лихорадочный азарт и легкость во всем теле, смешался с ними и вошел через накопитель в зал ожидания и прибытия.
Своих встречающих он увидел сразу — нескольких коротко стриженных «комодов» в кожанках и темных очках, правда устаревшего фасона. В руках у них был плакат «Сабурова — в президенты!», который привлекал внимание выходивших пассажиров. Некоторые, в том числе Вадик, остановились рядом, а пожилая пара, только что прибывшая из Москвы, подошла к ним, не скрывая восторга и обожания.
— Вот мы, с женой моей, Клавой, — начал старик, — из Москвы только что. К сыну летали, внук там родился! Но за Колю Сабурова — вот всей душой! — и положил руку на сердце, где, как он полагал, одновременно помещалась его душа. — И другим нашим родственникам скажем — чтоб только за него!
— Да! — кивнула его супруга. — Вот за Колю Сабурова у нас все в ЖЭКе говорят, ну чисто по-человечески, были бы президентские выборы — по всей России бы пешком прошли за свой счет и всех бы уговорили!
— Отвали… — лениво и негромко сказал старику ближайший «комод», краснолицый, без шеи, в супертяжелой весовой категории.
— Чего? — не понял дед и приложил ладошку к уху.
— Не заслоняй мне перспективу! — громко сказал тот ему в самое ухо.
— Нет, ребята, вы нас не поняли! — прижала руки к груди супруга. — Мы чисто по-человечески хотим только сказать! Горюновы мы, Клавдия Васильевна и Петр Прохорович! И только что из Москвы. Понимаете? Там знаете, что творится? Эти демократы всех грабят и насилуют, прямо на улицах. Ходили мы там с дедом и только плевались на ихнюю рекламу! А прилетели обратно к себе… — Она развела руками. — Ну прям с дорогой душой, как из заграницы на родину вернулись!
— Ну ты не поняла, нет? — Супертяж грозно надвинулся на эту верноподданную пару. — Валите отсюда!
— Кончай, Кирей! — вполголоса сказал другой «комод», полутяжеловес, у которого шея была обозначена, и, по-видимому, в силу этого физического недостатка он был всего лишь подчиненным.
— Все, все поняла! — Растерянно и смущенно улыбаясь, она потащила прочь своего супруга. — Мешать не будем! А за нашего Колюню обязательно, обеими руками проголосуем!
— Здравствуйте, вы меня дожидаетесь? — вежливо спросил Вадик.
Только после этого они обратили на него внимание. Они смерили взглядом его тщедушную фигуру и, похоже, остались недовольны увиденным.
— Ты, что ли, Вадим Полухин? — спросил Кирей, тот, что был без шеи и в супертяжелой категории. И бесцеремонно протянул руку за сумкой, которую сдернул с плеча ожидаемого пассажира из Москвы. — Ты чего, в натуре, молчишь? Думаешь, у нас время есть ждать, пока ты пасть откроешь? Бородыня, бери, забрось в багажник.
— Задерживаемся, однако, — неодобрительно сказал Бородыня, тот, что в полутяжелом весе, идя рядом. — Не с того ты начинаешь свою службу, сынок.
— Так самолет же опоздал… — удивился Вадик. — В Москве мы час просидели. Я тут при чем?
— Это твои трудности! — Кирей даже остановился, развернул Вадика к себе лицом и теперь гневно смотрел в упор своими маленькими, светлыми глазками. — Ты опоздал, понятно? Тебя наш будущий губернатор к какому часу ждал, забыл уже? Значит, мог бы и постараться прилететь пораньше.
— Мог прилететь на день раньше, — сказал Бородыня. — Нам что, делать больше нечего, как тебя здесь ждать?
— Но это вы мне билет забронировали на этот рейс… — приоткрыл было рот Вадик, но на него уже не обращали внимания. Они повернулись и с недовольным видом пошли на выход, не пригласив его следовать за собой.
5
Померанцев ходил взад-вперед по кабинету, слушая, что говорил ему Гера Шестаков.
— Значит, посмотрел я этот новый протокол вскрытия тела Игната Фомина… Одну пулю, она однозначно из ТТ, прозектор достал при мне. Они про нее в тот раз в спешке то ли забыли, то ли не успели. Хотели его тело кремировать до нашего появления… Причем стреляли из ТТ в Фомина с близкого расстояния. Одна эта пуля могла его убить. Впрочем, все другие раны тоже могли бы быть смертельными, если бы он уже не умер.
— Еще раз. Ты все-таки утверждаешь, что он уже был мертв, когда в него стреляли из милицейских «Макаровых»? — остановился Валера.
— Да, именно так, не хуже меня знаешь. Пистолет ТТ в нашем МВД давно снят с вооружения, им пользуется не милиция, а киллеры, и все это знают.
— А зачем эти пули из ТТ старались скрыть?
— А то ты не знаешь?
— Я-то знаю. Мне интересно, что ты скажешь?
— Ну как же… Гера кивнул на местную газету, лежавшую на столе. — Вот статья, на самом видном месте, в качестве подсказки: «Успешная операция нашей доблестной милиции». И по ящику вчера показывали. Здешним ментам нужно было, кровь из носа, еще до выборов поймать этого маньяка, желательно мертвым, и отрапортовать избирателям, призвав их голосовать за Сабурова.
— Словом, — резюмировал Померанцев, — в морге успели извлечь две пули ТТ, а третью уже не стали искать, поскольку спешили побыстрее сжечь труп.
— А спешка хороша при ловле блох или при адюльтере с чужой женой, — кивнул Гера.
— Скажи, этот ТТ удалось идентифицировать?
— Ловить здесь нечего, — покачал головой Гера. —
Как ты велел, я отправил результат баллистической экспертизы факсом в нашу контору, откуда уже ответили: в картотеке таковой, незамазанный, не значится.
— Штучный ствол, — кивнул Померанцев. — Похоже, дорогого киллера они наняли, так? Кого-нибудь из элитного спецназа. А он этого Игната выследил и пристрелил там, в лесу… А через несколько минут подошли милиционеры и пристрелили уже остывший труп… Чтобы извлеченные из него пули указали на них как на бесстрашных героев борьбы с бандитизмом.
— Навстречу выборам, как писали в советских газетах, — добавил Гера. — Лично мне, господин комиссар, не остается ничего другого, чтобы внимать вашим безукоризненным логическим построениям, в очередной раз гордясь тем, что являюсь вашим соотечественником и современником в одном флаконе.
— Лесть на меня, увы, никак не действует, — сказал Померанцев. — Врожденный иммунитет. Но если ты со мной, как со своим начальством, всегда и во всем согласный, тогда скажи мне: что они, по твоему, сделали с киллером?
— По всем канонам, они просто обязаны его замочить, — сказал Гера. — Раз им нужно записать уничтожение серийного маньяка на свой счет. Прямо там же, в лесу. Типа случайно. Иначе попробуй потом его найди, этого Рэмбо наших дней. Он же тоже понимает, что им от него лучше избавиться. И не забывай, он сам кого хочешь…
— Не катит, — покачал головой Померанцев. — Ты забываешь, сколько на этой облаве было всякой ментуры. Слишком много свидетелей, тебе не кажется? Учти, желающих подставить свое начальство, из любых побуждений, всегда и везде сколько хочешь. Ему хорошо заплатят. А за молчание — вдвойне.
Он остановился, закурил, протянул зажигалку Гере.
— Тебе следует посовещаться с кем-нибудь из здешних сыскарей, — обиделся Гера. И тоже закурил.
— С кем? — удивился Померанцев. — С этим, с Осокиным? А ты? Ты не вставай в позу, ты спорь, постарайся высмеять мои доводы и суждения.