Я должна на него посмотреть. Склон по которому я летела, ломая ветки и кусты, оказался мокрым. Прелая прошлогодняя листва и глинистая почва изрядно вымотали, но я все же заползла на обочину.
При взгляде на свой мотоцикл, я снова заплакала. Переднее колесо вывернуло, руль был искорёжен, и вообще, это напоминало кучу металлолома. Вдруг, рядом со мной остановилась машина. Но это был явно не Ник.
- Девушка, вы ранены? Что случилось? Вызвать скорую? – Обеспокоенный пожилой мужчина выбежал под дождь ко мне навстречу.
Я уже открыла рот, что бы что-нибудь ответить, как перед нами остановилась еще машина. Из которой выпрыгнул Ник.
- Кира! – Никита так сильно прижал меня к себе, что, черт, я опять разрыдалась, как последняя истеричка. Никита был теплым, по-настоящему теплым и каким-то родным. Я, наконец-то, почувствовала себя защищенной. Больше не было страшно, хотя от его крепких объятий побитое тело заболело сильнее, и я ойкнула.
- Спасибо, но дальше я сам со всем разберусь. – Это было адресовано мужчине, который как-то злобно сплюнул.
- Разобрался он. Я вижу, на девушке твоей живого места нет. Следил бы лучше. Что за молодежь пошла!? – Мужик уехал.
Ник как-то покраснел и отпустил меня, осматривая со всех сторон.
- Мм…Кира, тебе нужно в травмпункт! Садись быстрей в машину. – Никита как истинный джентльмен попытался закутать меня в свою куртку, от которой я увернулась.
- Я вся в грязи. – Тихо пискнула я. – Куртку твою испачкаю.
- Ты дурочка! – Нико поймал меня за руку и притянул к себе так близко, что я почувствовала запах его духов вперемешку с гелем для душа. Тут же он сам расстегнул мою мокрую насквозь черепаху и скинул прямо на асфальт, а затем одел в свою кожаную куртку, оставшись в футболке. - Садись живо в машину.
От такого непреклонного тона, я почему-то совсем растерялась и послушно, прихрамывая, пошла к машине.
Заметив это, Нико снова меня остановил и сел на корточки, стал осматривать мои побитые ноги.
- Со мной все в порядке.
- Молчи. – Теплые пальцы Ника стали прощупывать кости. Периодически я ойкала, но в целом он вынес вердикт, что переломов нет.
- Так и я о том же. Не надо в травмпункт.
- Ладно, но если ты занесла грязь и начнется воспаление, я сам тебя добью. – Ник старался говорить жестко, но я видела, как нервно он курил, то и дело, поглядывая на меня. Мне стало не по себе от таких взглядов. Неужели он правда, волнуется? Наверно, боится, что Сереже расскажу, а тот его обвинит.
- Давай не скажем Сереже? – Попросила я.
- Кому? Аа…потом разберемся, садись уже в машину.
- А байк?
- Мои приятели уже едут. Не волнуйся.
***
Странно, но за всю дорогу до его дома, Ник ни разу не накричал на меня, не сказал что-то гадостное, не вспомнил про ключи, что я выкинула в помойку. Он только поглядывал на меня иногда, странно и необычно, так на меня еще не смотрели никогда. Я делала вид, что не замечаю этих взглядов, хотя румянец на щеках все же выступил. Меня морозило от холода и адреналина, а еще я боялась заговорить. Думала, он будет орать на меня.
- Я испугался за тебя, дурочка. Никогда так больше не делай. Зачем тебе, вообще, все это? – Нико достал непонятно какую по счету сигарету и закурил.
- А у тебя были моменты, когда хочется забыться и ни о чем не думать? Просто ехать на закат и не помнить кто ты и зачем ты? – Я ответила вопросом на вопрос. Я знаю, он поймет. Серый говорил, что его родители там тоже были, на том чертовом рейсе.
- Были и бывают, но прежде, чем совершить очередную глупость, я думаю о тех, кто остался и волнуется за меня. Думаю о тех, кто смотрит на меня сверху, думаю о тех, кто остался в сердце, если ты понимаешь, о чем я.
- А ты философ. – Хмыкнула я. Странно, его слова что-то затронули где-то глубоко внутри. Что-то зажило, что-то, давно сломанное, скрипнуло.
- И это еще не все мои таланты. – Самодовольно произнес он, разрушив момент.
- Да-да, престарелые любовницы, все дела. – Подытожила я.
***
- Да вы, блять, шутите! – Ник в бешенстве нажимал на кнопку лифта.
- Оу, такой пафосный дом, а лифт работает хуже, чем в обычном. Досада.
Прежде чем я осознала, что лифт сломан, и мне придется ползти на двадцатый этаж с больными конечностями, Ник сгреб меня в охапку, то бишь, взял на руки.
- Да ты, блин, шутишь! – Он это серьезно?! На двадцатый этаж?! – Ты какой-то хиленький с виду.
Зря я это сказала. Что-то страшное укусило его за задницу, и Ник бодренько зашагал по лестницам.
- Знаешь, для такой тощей коротышки ты слишком много весишь. – Восьмой этаж.
- Во мне 45 кг! И вообще! Пусти, я пойду пешком. – Девятый этаж.
- Если нас увидят соседи, то подумают, что маньяк несет жертву в логово. Смотри, за нами остаются капли крови! – Одиннадцатый этаж.
- Кто тут еще жертва?! В тебе сколько, два центнера? – Двенадцатый этаж.
- Ну, хватит уже, мне тебя жалко, давай я сама пойду? – Четырнадцатый этаж.
- Почему я не купил квартиру на первом этаже?! Почему? – Шестнадцатый этаж.
- Ник, у тебя венка на виске вздулась. Мне, кажется, она сейчас лопнет. – Восемнадцатый этаж.
- А мне, кажется, я сейчас тебя в окно выброшу, если еще что-нибудь скажешь. – Девятнадцатый этаж.
- Можно меня уже отпустить?! – Двадцатый этаж.
Ник встал перед своей дверью, все еще прижимая меня к себе. Я слышала его тяжелое дыхание и видела, как капелька пота скользит по лбу. А еще вдруг посмотрела в глаза, которые так близко были к моим. А раньше и не замечала, какие они зеленые и какие длинные ресницы и…так, стопэ, что-то понесло меня не в ту сторону! У него уже есть женщина! Ведь есть же?!
- Пришли. – Хрипло выдохнул он и медленно поставил меня на твердую поверхность.
- Эмм…спасибо.
***
Пресвятые джигурдюшки!!! Душ…мм…приятный, теплый….горячий блин!!!
- Черт! – Все открытые раны невыносимо защипало от боли.
Я очень медленно и аккуратно отмыла грязь и промыла раны, только затем так же осторожно вымылась сама. Вывихнутая рука наливалась уже синяками, костяшки болели и еще немного кровоточили, колено было особенно страшным. Как же жалко я выгляжу. Завернувшись в полотенце, я сделала шаг по направлению к двери и, надо ж было поскользнуться, я с грохотом стала заваливаться, в последний момент, вцепившись в ручку двери.
- Что у тебя там?! – Ник тут же подбежал с другой стороны и, как-то поколдовав с замком, открыл ее.
– Что у тебя… - Он осекся, а я покраснела. Черт, черт, черт! Стыдно-то как. Я завернута в одно короткое полотенце, едва прикрывающее интимные места, а по коленкам так изящненько кровь бежит, и руки в синяках видны.
- Что пялишься?! Я знаю, что страшная! – Я пихнула его плечом в сторону и гордо захромала к себе в комнату. И, по-моему, он сказал напоследок что-то нечленораздельное.
***
Я сижу на диване в гостиной в шортах и майке, а Ник мажет мне коленки и руки вонючей мазью.
- Щиплет.
- Терпи.
Я вся издергалась от этого изуверства, окончательно разозлив его.
- Достала уже. – Никита резко навис надо мной, заставив вжаться в диван. Его губы оказались слишком близко к моим. Сердце замерло от шока и неожиданности. А он тем временем слегка приоткрыл их и мягко подул мне на нос.
- Если буду дуть, поможет? – Тихо произнес он, отчего я еще сильнее приклеилась к спинке дивана.
- А…можно…лучше на коленку… - Пискнула я.
Усмехнувшись, он продолжил эту каторгу, теперь еще нежно обдувая мои колени. Как Сережа в детстве прям. Хотя, нет, от Сережиных прикосновений я не вздрагивала, и не краснела, и сердце нормально билось.
- Слушай, хватит, ладно? – Мне было совсем уже не по себе как-то, а тут еще желудок болезненно сжался от голода.
Не говоря ни слова, Ник взял телефон и заказал огромную пиццу с моими любимыми креветками и сыром.
- Откуда ты знаешь?
- Что знаю? – Никита аккуратно наложил повязку поверх мази.
- Что эта моя любимая пицца?
- Серый раньше часто говорил, что когда ты расстроена, он заказывает тебе эту пиццу. Я почему-то запомнил. – Ник отвернулся и пошел включать телевизор.
- Ну что, карапуз, посмотрим ужастик, или ты описаешься от страха? Могу к пицце заказать памперсы.
- Фу! Ты ужасен! – Я кинула в него диванной подушкой и ойкнула от боли в плече. – Черт.
- Ну, ты, блин, Балда Балдеевна! – Ник тут же, как верная сиделка, прощупал всю конечность.
- Ты экзекутор!
- А ты дура!
- Отлично, предлагаю смотреть ‘Крик’ в честь этого!
Конченный педобир или утренний стояк))
POV Ник.
Кира в очередной раз вздрогнула и уткнулась лицом мне в плечо. Черт бы побрал этот ужастик! Я уже сто раз пожалел что предложил посмотреть его – девчонка все время пищала и жалась ко мне. В принципе, ничего страшного, кроме того, что от ее прикосновений меня словно током било. Ее горячее дыхание где-то в районе шеи, ее пальцы, судорожно сжимавшие мою руку – все это сводило меня с ума.
Еще неделю назад, я бы в это не поверил, но спустя семь дней совместного проживания, я могу с уверенностью сказать, что не равнодушен к ней. И если до сего дня, я мог врать сам себе, что только поддразниваю ее, и все эти мимолетные прикосновения меня ни сколько не волнуют, то сегодня мне пришлось признаться.
Волнуют, и даже более чем. Услышав ее голос, испуганный и срывающийся, я ощутил, как сердце падает куда-то вниз. Стало страшно, очень страшно, при мысли, что с ней могло что-то случиться. Что я мог потерять ее. Первым порывом было обнять ее и никогда не отпускать. Такую маленькую и беззащитную…такую красивую…
Всего неделя, но я уже не могу вообразить свою жизнь без нее. Не могу представить как это, не слушать ее смех, не видеть хитрый прищур сапфировых глаз, не вдыхать ее нежный запах.
Когда увидел ее в одном маленьком полотенце, из легких словно воздух вышибли. Сердце забилось часто-часто, а перед глазами замелькали картинки, в которых нет полотенца. Зато есть я.
Она пробежала мимо, а я остался стоять, как громом пораженный. Стало так жарко и стыдно. Черт бы побрал мое, черезсчур хорошо развитое, воображение!
А эта проклятая пицца! Смотреть, как она откусывает кусочек, слизывает языком ниточку сыра…как же хочется оказаться на месте этой ебанной пиццы!
Окончательно запутавшись во всех этих мыслях, я в конец забыл про фильм, и, поддавшись непонятному порыву, уткнулся носом ей в макушку, глубоко вдыхая запах ее волос.
- Эй, ты чего не смотришь? – Недоуменно спросила она, покраснев. Как же ей идет румянец…
- Я уже спать хочу…устал, пока твою тушку на двадцатый этаж пер. – Ответил я, раньше, чем успел подумать.
- Я тебя не просила. – Мгновенно огрызнулась она, отворачиваясь. Обиделась?
Руки сами по себе оказались на острых плечах, притягивая к себе. Она застыла, казалось, даже дышать перестала, как и я, впрочем. Решив, что завтра можно будет отмазаться тем, что я перенервничал, я обвил ее руками, прижимая еще сильнее.
Она так близко…такая маленькая и теплая. Такая желанная…нет смысла врать самому себе, она мне нравится. Она волнует меня. От ее близости в горле становится сухо, а в одежде жарко.
- Прости. – Шепчу тихо, прямо в ухо. Такое маленькое, аккуратное ушко. Она вздрагивает, но не отстраняется. Неужели, не против? Или, просто не понимает? Она же еще ребенок совсем…
Эта мысль отрезвляет. Отпускаю ее и встаю с дивана.
- Слушай, может, спать пойдем? Я, правда, устал… - Хлопаю, включая свет, параллельно навешивая на лицо дурацкую улыбку. – Сказку на ночь почитать?
- Да иди ты! – Фыркает она, снова швыряя в меня подушкой. – Все, я спать. – Гордо объявила она, скрывшись в комнате и оставив меня наедине с самим собой.
***
- Эй, Ник, - кто-то трясет меня за плечо, вырывая из объятий Морфея. – Ты спишь?
- Уже нет. – С трудом разлепляю глаза и вижу перед собой лицо Киры. В комнате темно, значит еще ночь. – Что-то случилось?
- Ты смеяться не будешь? – Взволнованно спрашивает она. При этом лицо у нее такое, что мне уже смешно. Однако, заметив испуг в ее глазах, мотаю головой и сдерживаю улыбку. – Мне страшно.
- Боишься чувака в маске? – Сдержаться, все же не вышло.
- Я заснуть не могу! – Вскрикивает она, видя мою усмешку. – Не смешно!
- А по-моему, очень даже забавно. – Она хочет уйти, но я перехватываю ее запястье и тяну к себе. Она не удерживается на ногах и падает на кровать рядом со мной. Морщится, тихо ойкнув – совсем забыл, она же вся в синяках и ссадинах.
- Что ты делаешь? – Шипит она, когда я накрываю ее своим одеялом.
- Ты разве не знаешь? Пока ты под одеялом, тебя даже вампир не укусит. – Не могу сдержаться и откровенно смеюсь.
- Идиот. – Ворчит она, ворочаясь.
Отобрав у меня почти все одеяло, она заворачивается в него, как в кокон и затихает. Через пару минут до меня доносится тихое сопение. Уснула.
А мне, блять, что делать?! Все мысли о сне выветрились в небытие. Она так близко, что я чувствую жар ее тела. Пододвигаюсь еще ближе, окунаясь в это тепло, как мотылек, стремящийся к свету, который его убьет. Осторожно, боясь разбудить, касаюсь волос. Мягкие, как шелк, они разметались по подушке, и так и манят прикоснуться.
Чувствую себя старым извращенцем. Я конченный педобир! Но что поделать, если я не в силах сопротивляться этому? Если я не могу, сказать себе нет.
***
Просыпаюсь от того, что рядом что-то копошится. Так тепло и уютно, и глаза открывать абсолютно не хочется. Хочется просто лежать, прижимая Киру к себе…прижимая?
Резко распахиваю глаза и вижу перед собой ее напряженное лицо. Не сразу понимаю причину такого настроения, пока окончательно не осознаю, что напряженно не только ее лицо, но и…
- Ник, ты не мог бы отодвинуться, - лепечет она, краснея так, что любой помидор умер бы от зависти,
- а то…мне в ногу упирается… - отводит глаза в сторону.
- Эм, извини. – Этот неловкий момент, когда у тебя утренний стояк… - Я это…
- Да нет, ничего, - Кира быстро буквально срывается с кровати и исчезает за дверью.
- Блять!
Конец POV Ник.
POV Ник.
Капли воды с шумом разбиваются о стеклянную дверцу душа и сбегают вниз, оставляя за собой кривые дорожки. Надеюсь, Кира не стоит под дверью и не слышит мое тяжелое, сбивающееся дыхание. И, надеюсь, она никогда не узнает, что я сейчас делаю, о чем при этом думаю. Точнее о ком.
Не узнает, что сейчас, я больше всего на свете хочу притащить ее к себе в спальню, бросить на кровать и… утром я видел ее в одной только коротенькой ночнушке, так что не сложно представить, какое у нее хрупкое, нежное тело. Я покрою его поцелуями, изучу руками каждый изгиб…Я заставлю ее стонать и извиваться под моими руками… заставлю умолять взять ее… хочу, чтобы она смотрела на меня своими огромными глазами и шептала мое имя…
Боже… я буду гореть в аду за такие мысли…
***
Кира стоит на кухне, что-то готовит. Рядом лежит телефон из которого доносится какая-то попсятина, но мне плевать. Я сижу за барной стойкой и словно зачарованный смотрю, как она пританцовывает. Она не видела, как я пришел, поэтому я могу, не скрываясь, наблюдать за ней.
Черные, как нефть, волосы рассыпались по спине, и подрагивают в такт ее движениям. Она что-то негромко напевает и эти звуки от чего-то кажутся волшебными. Интересно, а каково было бы услышать ее стоны? Тонкие пальцы берут то солонку, то перечницу, а мое воображение уже живо представляет их в другом, более интересном месте. Кастрюлька, в которой что-то бурлит, источает приятный запах, но я хочу скинуть эту кастрюльку нахуй и усадить Киру на стол. Хочу сорвать с нее эти дурацкие шортики и…Черт!
Чувствую себя каким-то маньяком. Неожиданно песня меняется, и я слышу что-то дерзкое. Рок. Мне это нравится. Неосознанно начинаю вслушиваться в текст, и краснею, как школьник. Интересно, Кира понимает о чем поется в песне, или ее хромой английский не оставил ей такой возможности?