С тех пор, как Серый вернулся, мы практически не виделись, потому что он взял короткий отпуск и постоянно следил за перемещениями сестры. Позавчера, он пригласил меня в гости, и это было просто ужасно. Мы сидели с ним и Кирой за одним столом. Она сидела совсем близко, время от времени, задевая мою ногу своей. Каждый раз я вздрагивал и ловил на себе взгляд друга. Он не понимал, что происходит, а я чувствовал себя предателем. Чувствовал себя вруном и трусом. Я не мог признаться ему. Я слишком хорошо знал, как он любит сестру. А я в его глазах явно не лучшая партия.
Несколько раз я порывался поехать к нему и все рассказать, но как представлял его реакцию, меня охватывало такое море сомнений, что я застывал на месте. Я боялся. Нет, я не боялся его гнева. Я боялся, стать яблоком раздора между братом и сестрой. Я слишком хорошо знал, какой настойчивой бывает Кира, и как упрям Серега. Все могло привести к ссоре, не только нашей, но и их. И это меня пугало. Я не хотел просить от Киры такого. Но я и не хотел ее отпускать. В голове постоянно прокручивались варианты решения этой проблемы, но я никак не мог выбрать подходящий. В конце концов, я решил повременить. И пореже видеться с Кирой, несмотря на то, что это раздирало меня изнутри.
Она дулась на меня. Я это знал. Это ощущалось в каждом ее сообщении, в каждом нашем телефонном разговоре. Она еще ребенок и не понимает, что нельзя просто делать, что хочется. Не думает о последствиях. Черт возьми, я тоже так хочу! Я не хочу в сотый раз объяснять, почему мы не можем встретиться. Почему она не может прийти ко мне. Не понимает, каким виноватым я себя чувствую, когда Серый жалуется, что у Киры появился какой-то кавалер, и что у них вроде как все серьезно. Его беспокоит то, что она постоянно смсится, часами висит на телефоне, а о том, как мы один раз сходили вечером в кино, я вообще молчу.
Нет, я, конечно, очень люблю Серого, но его материнская опека – это уж чересчур. Он звонил ей раз двадцать, а когда она вернулась, хватался за сердце и пил валокордин. И звонил мне, чтобы рассказать, как он переживает. Меня подмывало сказать, что ее парень – это я, что все хорошо…но мне казалось, что тогда он точно свихнется.
Сигарета, пятая за это утро, обожгла горло горечью. Черт, нельзя столько курить! В кармане завибрировал телефон.
“Слушай, я знаю, что ты опять будешь читать мне лекции и полоскать мозг, но все же спрошу…давай встретимся? Я не могу больше.”
Пальцы автоматически набрали уже привычное “Нет”, а потом….не знаю, как, но отправил я следующее:
“В три, у дома за школой.”
Сердце билось как бешенное, губы сами по себе расплылись в дебильной улыбке.
“Не опаздывай.”
“Я бы не посмел)”
Только сейчас я понял, чего мне стоило сдерживать себя все это время. За две недели я видел ее три раза, два из них в обществе ее брата. И это было ужасно. Я не знаю, как, но я должен предпринять что-то в ближайшее время. Но это все потом. Осталось всего-то жалких шесть часов и я увижу ее. Бросив недокуренную сигарету, я пошел собираться на работу, надеясь, что меня не задержат.
***
Я стоял, прислонившись к машине и курил. Возле ног валялось штук пять бычков, один из которых еще тлел. На автомате вдыхая дым, я глазами искал ее. Она появилась из-за угла дома, увидела меня, замерла на мгновение, а потом бросилась ко мне. Застыв, я смотрел, как она бежит ко мне, широко раскинув руки. Длинные черные волосы развевались за спиной, как крылья, сумка через плечо билась о бедро, а на губах улыбка. Мгновение, тонкие руки обвились вокруг моей шеи, а она прижалась ко мне всем своим тоненьким телом.
- Ты знаешь, что ты засранец? – рычит она, прижимаясь щекой к моей груди. Нежные руки осторожно касаются щек, носа, очерчиваю контур губ, а я просто смотрю в ее синие глаза, не в силах отвести взгляд.
- Зараза, - тихий шепот, прямо в ее губы, за секунду до того, как я утягиваю ее в поцелуй. Она злится, кусает за нижнюю губу, словно мстя за то, что я так долго с ней не виделся, а потом скользит языком, зализывая ранку. Беспорядочные движения рук, сбивчивое дыхание, губы к губам, тело к телу – я чувствую свой пульс где-то в висках. Кровь несется по венам, внутри словно зарождается огонь, который сметает все: запреты, морали, совесть и чувство вины.
- Больше никогда так не делай, слышишь? – бормочет она, утыкаясь носом мне в шею.
- Я не смогу… - честно отвечаю, путаясь пальцами в волосах цвета нефти. Она жмурится, и прикусывает кожу на шее, от чего по телу дрожь. Замираю, пытаясь прийти в себя, но она не позволяет. Горячий язык скользит к ключицам, ощущаю шелк ее губ где-то в районе выреза футболки. Пальцы цепляют застежку и неторопливо расстегивают куртку. – Что ты делаешь?
- Наверстываю упущенное, - жаркое дыхание опаляет покрытую мурашками кожу, - пойдем домой?
Она отступает назад и смотрит на меня. Пристально, прямо, словно насквозь. Я не знаю, как реагировать на ее неожиданную смелость. Она берет меня за руку и тянет за собой, как тогда, тем вечером. Воспоминания о том, что последовало после, мешают дышать. Я смотрю на нее и боюсь задохнуться, от охвативших чувств. Нежность и страсть, восхищение и беспокойство, желание обладать и страх перед последствиями.
- Идем, - настойчиво повторяет она, и я понимаю, что она ведет меня в сторону своего дома.
- Серый…
- На работе, - сказала, как отрезала. – Никаких “а если”, вернется в десять. Тебя уже там не будет. – Заметив, что я собираюсь что-то сказать, останавливается и твердо смотрит мне в глаза, - даже не думай сбежать сейчас. Я тебе не позволю.
Она категорична, а я и не хочу спорить с ней. Ее слова словно снимают с меня ответственность, позволяя отпустить тормоза и просто следовать за ней. Я не могу отказаться от нее, несмотря на вялые попытки, и она это знает. Знает, что никуда я не денусь. Знает, что не могу без нее. Что так же, как и она, сходил с ума, все это время, которое, мы не виделись.
Погрузившись в хоровод чувств, которые все еще были непривычными, и немного пугали своей силой, которая словно магнит тянула меня к Кире, я не заметил, как мы оказались около обитой дерматином двери, которую она быстро открыла ключом. Она снимает обувь и бросает сумку на пол в прихожей. Я скидываю кеды, а она уже стягивает с себя синий кардиган, бросая его на пуфик, и отступает назад.
Я стою в дверях ее комнаты, чувствуя, что вхожу в святая святых. Какие-то плакаты на стенах, одноместная кровать, застеленная розовым пледом, письменный стол, заваленный тетрадями, книгами и какими-то безделушками. На книжной полке вижу потрепанного жизнью зайца и замираю, чувствуя себя последним педофилом. Она перехватывает мой взгляд и облизывает губы, медленно скользя по ним влажным языком.
Не осознавая, что делаю, оказываюсь рядом с ней, обвивая руками тонкую талию.
- Наконец-то, - улыбается Кира, а я целую ее улыбку. Сначала легко, еле касаясь губ, а потом глубже, вкладывая в этот поцелуй всю страсть, которая закипала внутри. Она усмехается и толкает меня в грудь, подталкивая к кровати.
- Хочешь быть сверху? – не узнаю в этом хриплом, срывающемся голосе себя. Усмехаюсь, когда она кивает, вспыхивая стыдливым румянцем. Она словно развратный ангел, в полупрозрачной белой тунике, алыми щеками, зацелованными губами и дерзкой улыбкой. – Как скажешь, - киваю, и усаживаюсь на кровать, предоставляя ей действовать по собственному усмотрению.
Она садится мне на колени, лицом ко мне, и неторопливо гладит плечи руками, разминая. Ее дыхание обжигает мои губы, но она не спешит, медленно опускаясь ниже, гладя меня через ткань футболки. Краска не сходит с ее щек, а глаза влажно блестят. Кира смущена, но не отводит пристального взгляда от моего лица. Когда прохладные пальцы забираются под край футболки, невольно вздрагиваю, и она довольно улыбается, стягивая ткань к верху, снимая и отбрасывает в сторону. Ее руки снова изучают меня, расчерчивая кожу узорами. Она пересчитывает кубики пресса, опускается ниже, касаясь пояса джинсов, и снова наверх. Маленькая ладонь замирает на груди в районе сердца.
- Так сильно, - шепчет Кира, ощущая биение под пальцами.
- Только для тебя, - накрываю ее руку своей.
Эти слова стали детонатором. И случился взрыв. Кира снова толкает меня, заставляя лечь, и опускается ниже, на самые бедра. Чувствуя мое возбуждение, она несильно ерзает, усмехаясь тому, как ее прикосновения действуют на меня.
- Перестань, - я с трудом перевожу дыхание, заведенный до невозможности. Я мечтал об этом целых две недели, представлял это каждую секунду, а сейчас…сейчас я боялся не сдержатся, как перевозбужденный мальчишка, впервые дорвавшийся до женского тела. Такого у меня не было ни с кем. Только с ней.
- Я же должна тебе отомстить, - усмехается малолетняя зараза, продолжая дразнящие движения. Ее руки в это время не забывают про живот, который Кира несильно царапает острыми ногтями. От этого низ живота словно судорогой сводит, а из горла вырывается какой-то рык. Она наклоняется к моему лицу и скользит языком по моим пересохшим губам. Я пытаюсь поймать ее в поцелуй, но она ускользает, отпрянув назад. Ее руки резко стягивают с себя тунику, обнажая прекрасное, стройное тело.
Жадно смотрю на ее белую кожу, на нежно-розовые кружева, скрывающие маленькую грудь, которая так идеально ложится в руку.
- Иди ко мне, - притягиваю ее к себе, целуя. Шелковистые волосы рассыпались по подушке, скрывая нас, словно вуаль.
Ты идиот, но я тебя люблю...
POV Ник.
- Кира, тебе пора, - хрипло выдыхаю, с трудом отстраняясь от девушки. Она грустно смотрит на меня, но в ее глазах я вижу понимание.
- Последний раз, - шепчет она, прикусывая губу, притягивая меня к себе. Она утягивает меня в очередной страстный поцелуй, от которого я забываю, как дышать. Ее хрупкое тело прижимается ко мне так тесно, как только можно. Я не выдерживаю и снова обвиваю ее тело руками, стараясь запомнить каждый изгиб тела, медовый запах волос, румянец на щеках.
- Ты сведешь меня с ума, - бормочу куда-то в ее шею, наслаждаясь дрожью, которая бежит по ее телу, когда мой язык касается нежной кожи.
- Безумие тебе к лицу, - лукаво улыбается Кира, покрывая легкими поцелуями мое лицо. В тусклом свете уличного фонаря она похожа на ангела, который, по воле судьбы, оказался на земле. Я не могу наглядеться на нее. Не могу перестать стремиться к ней. Мне не хватает ее. Когда она со мной, я не могу думать, а когда она не рядом - думаю лишь о ней. Это сводит меня с ума, но черт подери, как же это прекрасно!
- Я люблю тебя, несносная девчонка, - в последний раз ловлю ее губы своими, - и очень скучаю.
- Я тоже, - тоскливо отвечает моя девочка, отступая назад. - Когда мы увидимся в следующий раз? - Ее синие глаза полны надежды, и я не выдерживаю.
- Завтра, - Она недоверчиво смотрит на меня. - Обещаю.
- Клянешься мизинчиком? - Я готов отдать все что угодно за эту улыбку.
- Да, да, да, тысячу раз да! Завтра, здесь же, - резко притягиваю ее к себе и подхватываю на руки. - Я не могу отпустить тебя... Что же ты со мной делаешь?
- Я ведьма, забыл? - Усмехается она, заливаясь своим неповторимым смехом, который безжалостно прервал звонок телефона. - Черт, это Серый... Ладно, я побежала, - Кира мимолетом чмокает меня в губы и несется в сторону дома.
Несколько минут я смотрел ей вслед, пока все же не пришел в себя. Оказавшись в машине, я закурил, обдумывая все, что происходило с нами в последнее время. С того раза, как Кира затащила меня к себе домой, я окончательно уяснил, что не могу без нее. Проблема с Сергеем так же казалась мне нерешаемой, поэтому я нашел лучшее, как мне тогда показалось решение - продолжить встречаться тайно. Да, я понимал, что это смешно и вообще ребячество, но я не мог пересилить себя и все сказать Серому. Я был уверен, нет, я знал, что он будет против. Слишком хорошо он помнил мои прошлые шалости и слишком хорошо знал, как я жил раньше. Он не поверит в волшебные метаморфозы "Ника-бабника" в "Ника-Люблю-Только-Ее". Да я и сам не верил в такое, когда смотрел все эти сопливые американские комедии... Не верил, пока не встретил ее.
Как объяснить Серому, что все, о чем я могу думать, все, чем я живу - это его младшая сестра? Я не знал. Поэтому лучшим выходом мне казалось молчание. Вот уже месяц, мы встречались урывками, то на час, то на два, и все это время не могли оторваться друг от друга. Раньше меня интересовал только секс, но сейчас я понимал, что простые касания, поцелуи, объятия - все это может быть гораздо приятней, если это с той, кого любишь. Что просто ощущать ее маленькую ладонь в своей руке - волшебно. Мы прятались в темных дворах, бродили по улицам, смеялись, дурачились, болтали обо всем на свете и я не мог отделаться от ощущения, что рядом с ней я нервничаю, как на самом первом свидании.
Но самым удивительным было даже не это. Я просто не понимал, когда из человека, всячески прославлявшего свободные отношения и мужскую полигамность, я стал собственником и ревнивцем? Когда меня впервые затрясло от злобы на то, что кто-то засматривается на Киру? Когда я стал думать, что она - все что мне нужно? Когда я послал к черту весь мир и сузил его до нее? Она и только она, везде и повсюду со мной. Во мне. С каждым днем я все ярче осознавал, что эта девушка - та, с которой я хочу быть всегда.
Улыбнувшись своим мыслям, я неожиданно четко осознал, что буду делать...что-то, что следовало сделать еще тогда, когда я впервые осознал, ради кого бьется мое сердце. Резко сорвав машину с места, я понесся по темным улицам, надеясь успеть сделать то, что собирался. И плевать на все.
Конец POV Ника.
***
POV Кира.
Время неумолимо приближалось к полуночи, а Ник все не писал. Внутри поднималось неприятное чувство тревоги. Обычно он писал мне, когда добирался домой. Конечно, я знала, что он прекрасно водит и нет причин переживать за него, но все равно просила его писать, когда он дома. И он всегда писал. А сегодня он пропустил уже три моих звонка и четыре сообщения. Все это немного нервировало.
- Кир, прекрати, - голос брата прервал мои раздумья. Я недоуменно вскинула на него глаза, на мгновение решив, что стала рассуждать вслух. - Стол трясется, - недовольно пояснил он. Только тогда я заметила, что мои ноги ходят ходуном, как происходило всегда, когда я нервничала.
- Извини, - буркнула я, наливая себе новую кружку чая. - Будешь?
- Неа, - отмахнулся он. Потом серые глаза пристально уставились на меня, словно силясь увидеть что-то. - Что случилось?
- Ничего, - помотала головой я, пряча глаза за разметавшейся по лицу челкой.
Брат фыркнул и потянулся ко мне через стол. Теплые руки нежно убрали темные пряди с лица, а потом он приподнял мой подбородок наверх, заглядывая мне в глаза, как когда-то в детстве. Некоторое время продолжалось это испытание взглядами, а потом он тяжело выдохнул и проговорил:
- Ты же знаешь, что нет ничего, что ты не могла бы мне рассказать. Так было всегда, помнишь? - В голосе звучала забота, через которую пробивалась обида. Сердце сжалось от этого понимающего, мягкого взгляда, но разумом я понимала, что ни за что не скажу ему про нас с Ником. И дело не в доверии, просто я боялась, что он не поймет. Не примет. Не поверит. С его-то гиперопекой помноженной на комплекс старшего брата... Нет.
- Все хорошо, правда, - ложь с каждым разом давалась все сложнее, фальшь так и сквозила в моем голосе.
- Либо ты думаешь, что я тебя совсем не знаю, либо - что я дурак, - я съежилась под укоризненным взглядом серых глаз. - И я даже не знаю, что из этого обиднее.
Сказав это, Серый вышел из-за стола, помыл чашку, не изменяя своей педантичности во всем, что касалось уборки, и ушел к себе в комнату. Оставшись тет-а-тет с чувством вины, я с трудом сдерживала слезы. Это оказалось гораздо больнее, чем я ожидала. Я ощущала себя предателем, и от этого было невыносимо гадко. Не выдержав, я вскочила на ноги и бегом бросилась к нему в комнату. Замерев у двери, я пыталась понять, что же хочу сказать, мысли неслись неудержимым потоком... Набравшись, наконец, решимости, я надавила на ручку двери, и тут квартиру пронзила трель. Звонили в дверь.