Теплоход лениво скользил по темной блестящей воде, оставляя за кормой легкую сверкающую пену.
*****
Глава 13. Уксус Люциуса Малфоя. Ограбление века
— Что-нибудь еще, господа? — вышколенный официант склонился в вежливом поклоне, изображая ожидание.
— Пока нет, спасибо, — бросил через плечо Люциус Малфой. Он вперил холодный уничтожающий взгляд в мистера Снейпа, расположившегося напротив.
— Почему же, давай скрасим беседу бутылкой Брунелло ди Монтальчино, — вставил хореограф, игнорируя вспышку гнева в глазах своего визави.
— С превеликим удовольствием, — подобострастно кивнул официант и умчался.
— Ты пришел сюда праздновать? — прошипел Малфой-старший. — Я хотел назначить тебе встречу где-нибудь на пустыре, набить морду и оставить подыхать на свалке!
Мистер Снейп насмешливо приподнял бровь.
— Ты огрубел, Люц, — протянул он. — Стал кровожаден.
— Речь о моем сыне, если ты вдруг забыл, — процедил Люциус и замолчал, глядя как ловкие уверенные руки официанта откупоривают бутылку и наливают в бокал мистера Снейпа красное тягучее вино.
— Оставьте, — хореограф махнул рукой то ли на бутылку, то ли на официанта. Снейп придвинулся ближе к Малфою и вперил в него гипнотизирующий взгляд:
— Я не хотел обидеть Драко, поверь мне, Люц. Мне кажется, он просто искал причину, чтобы уйти. Я ему прискучил, — он втянул носом аромат винного букета, отпил маленький глоток и довольно вздохнул.
— Он ничего не рассказывает, Северус. Если бы ты ему просто надоел, он вел бы себя иначе, — с горечью сказал Малфой.
— Он просто ушел, мы даже не поговорили, — нахмурился мистер Снейп. — Поэтому мне нечего тебе сказать.
— Так уж и нечего? — сощурил глаза Люциус. — Ты полагаешь, если однажды помог мальчику, это дает тебе право играть его чувствами? Вытирать об него ноги? — зло прибавил он.
— Не говори ерунды, — поморщился хореограф. — Инициатива разрыва исходила не от меня.
— Ты тут совершенно не при чем, Сев, — ядовито сказал блондин. — Ты снял мальчишку с иглы, и теперь думаешь, что он обязан тебе по гроб жизни, и будет вечно терпеть твое паскудство?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — холодно сказал Снейп.
— Не понимаешь? Ну что ж, — Люциус отодвинул нетронутое блюдо с бургундскими трюфелями. — Я никогда не одобрял ваш союз, и был прав. Понимаю, в моем сыне сейчас говорит гордость. Ты не достоин Драко, и я рад, что мы от тебя избавились, — с презрением выплюнул он.
— Не драматизируй, Люц, — сверкнул глазами хореограф. — Мальчик устроил мне сцену ревности, причем безо всяких на то оснований, от скуки.
— Нет дыма без огня, — заметил Малфой. — Мне не нужны твои оправдания, Северус. Забудь о Драко, — Люциус встал и швырнул на стол деньги. — Он возвращается в мою группу. На фестивале тебе ничего не светит, Сев.
— Погоди уходить. Ты не дал мне ничего объяснить. Я прошу тебя, сядь, успокойся, я понимаю, в тебе говорит обида за сына. Кстати, вино отличное, ты напрасно отказался, — добавил он.
— Да чтоб оно скисло, твое вино! — окончательно вышел из себя Малфой. — Иди ты к чертовой матери, Сев!
Он подхватил свой кейс, одарил хореографа убийственным взглядом и вылетел из зала, толкнув в грудь подвернувшегося под руку метрдотеля.
Мистер Снейп хмуро посмотрел ему вслед и поднес к губам бокал вина. Он сделал маленький глоток. Внезапно его глаза полезли на лоб, он закашлялся, судорожно схватил салфетку и прижал к губам.
— Воды, — прохрипел он подбежавшему официанту. Хореограф показал жестом на свой бокал — говорить он не мог. Официант поднес мистеру Снейпу стакан минералки и с недоумением принюхался к бокалу клиента.
Брунелло ди Монтальчино за версту разило уксусом.
*****
Капитан теплохода «Симфония» отставил в сторону недопитую чашку чая и с неспешно развернул свежий выпуск «Файнэншел Таймс».
«Невероятные ограбления десяти богачей планеты», — прочитал он.
— Мантикора тебя за ногу, — пробормотал он, впиваясь взглядом в текст.
«Финансовые круги бьют тревогу. Интерпол зашел в тупик. Десять самых богатых людей мира понесли ощутимые денежные потери вследствие непостижимой уму махинации. Карлос Слим Хэлу, Билл Гейтс, Уоррен Баффет и остальные члены всемирно известной десятки богачей планеты были ограблены на пятьдесят пять миллиардов долларов по дьявольской схеме, а именно: первый в списке, Карлос Слим Хэлу, потерял десять миллиардов, второй — девять, третий — восемь, и так далее. Последний миллиардер, господин Карл Альбрехт, лишился одного миллиарда долларов. Интерпол, ФБР, Совет ООН по борьбе с организованной преступностью прикладывают все силы к разгадке этого невероятного преступления. Самым фантастическим обстоятельством является то, что банки богатых вкладчиков утверждают, что получали личное распоряжение от их клиентов относительно перевода денег на счета швейцарского банка. Перечисление средств клиент якобы поручал своему управляющему, и только в результате проведенного расследования обнаружилось единственное доказательство того, что финансовые магнаты были жестоко обмануты: подписи пострадавших были подделаны. Никому в голову не пришло проверять подлинность подписи того же Билла Гейтса, когда он лично попросил о переводе девяти миллиардов долларов на счет в «М.М. Варбург Банк», чем и занялся его управляющий. Каждый из десятки утверждает, что подобных распоряжений не отдавал и кто провернул эту неслыханную по наглости аферу, не имеет ни малейшего представления. В каждом случае имеется несколько свидетелей, подтверждающих тот факт, что Карлос Хэлу, Билл Гейтс, Уоррен Баффет, Ингвар Кампрад и остальные лично присутствовали при операции по перечислению денежных средств, мотивировали перевод денег сугубо приватными целями и обсуждать свои намерения категорически отказались. В настоящий момент двое из пострадавших проходят лечение в психиатрической клинике. «Я не мог совершить этого», — утверждает каждый из ограбленных. На настоящий момент ни одна из выдвинутых версий ограбления не проливает свет на беспрецедентную аферу 21 века».
Капитан Аберфорт отшвырнул газету и встал. Невидящим взглядом он уставился в монитор системы радиолокационной прокладки курса. Его губы беззвучно шевелились, произнося неведомые проклятия.
*****
Мистер Снейп окинул мрачным темным взглядом группу танцоров.
— Попрошу минуту вашего внимания, — негромко сказал он. Ученики перестали шаркать балетками и замерли, вытянувшись в струнку под угрюмым взглядом черных глаз.
— Должен сообщить вам, — начал он, стремительно расхаживая взад-вперед по залу, — что наш коллектив покинул мистер Малфой, прихватив с собой Грегори Гойла, — он посмотрел на встревоженные лица учеников: — Я думаю, вы понимаете, что это значит. И если я не намерен скорбеть в связи с уходом мистера Гойла, то не могу сказать того же о Малфое, — мистер Снейп задумчиво помолчал и совсем тихо добавил: — Он был одним из лучших.
Гарри нервно переступил с ноги на ногу.
— Вы знаете, что конкурсный фестиваль имеет большое значение для нашего коллектива, — продолжал хореограф. — Победа на фестивале даст нам возможность выйти на новый уровень и в какой-то степени определит будущее каждого из вас. Я попрошу каждого приложить максимальные усилия, чтобы одержать победу. Один человек — это еще не коллектив, и как бы я ни был огорчен отсутствием мистера Малфоя — это не причина опускать руки. Место мистера Малфоя займет… мистер Гарри Поттер, — сказал хореограф.
Гарри забыл, как дышать. Слова «Я не смогу» застряли у него в горле. Он молча смотрел на преподавателя, в волнении кусая губы.
— А теперь, — возвысил голос мистер Снейп, — я обращаюсь к вам не как к моим ученикам. Я обращаюсь к вам как к артистам. Танцы — это не спортивная дрессура. Есть нечто, что отличает вас от заводных кукол. Каждое движение артиста должно мотивироваться внутренним посылом, порывом души. Только ваше сердце способно наполнить смыслом движения тела, только ваши внутренние переживания превратят вас из кукол в талантливых исполнителей.
Ученики смотрели на хореографа во все глаза. Его обжигающий взгляд в сочетании с мягким голосом буквально магнетизировали всех и каждого.
— Танцы — это раскрытие движений души. Это бескорыстная любовь, которую вы отдаете зрителям. Не полюбив, нельзя отдать, — тихо сказал мистер Снейп и добавил: — Думайте об этом, когда будете танцевать. Итак, начинаем. Третья позиция, — он кивнул аккомпаниаторше, и по залу прокатились первые аккорды мелодии разминки.
Все подобрались и привычно приставили пятку правой ноги к середине стопы левой.
— Мисс Лавгуд, — привычно сварливым голосом сказал хореограф. — Пять позиций ног — это пять эмбрионов будущих движений, и если вы будете безответственно относиться к плоду, то и дети родятся больными уродами. Ваши прыжки и вращения оставляют желать лучшего, теперь понятно, почему.
Светловолосая девушка покраснела, поправила пятки и развернула плечи.
— И ещё, — мистер Снейп изящно махнул рукой, и миссис Макгонагалл заиграла тише, — я прошу вас вспомнить сюжет мюзикла «Милая Чарити». Вы забыли, что мы хотим сказать публике этим номером. Кто не видел мюзикл, настоятельно рекомендую посмотреть, — хореограф метнул взгляд в сторону Гарри. — Итак, молодая девушка всеми силами пытается найти настоящую любовь. Восторженная и неопытная, она в каждом проходимце видит свой идеал. И каждый раз ее подстерегает удар, — мистер Снейп сложил руки на груди и задумчиво посмотрел на Гарри. — История Чарити одновременно забавна и печальна, но более всего в ней импонирует то, что девушка не теряет надежду. До самого конца она верит в то, что где-то за поворотом ее ждет настоящая любовь, — он обвел взглядом задумавшихся танцоров. Далеко не юная миссис Макгонагалл давно перестала играть и мечтательно уставилась в партитуру, словно пытаясь среди россыпи нот на пожелтевших страницах отыскать романтическую мелодию любви.
— Итак, этим танцем мы хотим показать зрителям, что как бы ни жестоко обходилась с нами жизнь, мы никогда не должны терять надежду и идти вперед с высоко поднятой головой. Вам всё понятно?
— Да, мистер Снейп, — донеслись взволнованные голоса.
— Тогда начинаем, — тряхнул черной гривой волос хореограф.
Миссис Макгонагалл с удвоенной энергией ударила по клавишам многострадального рояля.
*****
Глава 14. Король Одиночества. Хиппи на теплоходе. Музыка дождя
Драко нервно оглянулся по сторонам — нет ли знакомых, и сунул в окошко киоска мелочь:
— Колу. Холодную, — буркнул он.
Сжимая в руке заветную банку, он уселся на длинной деревянной скамейке Кенсингтонского парка в тени душистых лиловых глициний. Драко отхлебнул глоток колы, наслаждаясь ощущением сладких пузырьков на языке, — отец запрещал покупать ему подобные напитки, особенно накануне серьезных концертов.
Юноше казалось, в его душе столько горечи, что ее не залить всеми сиропами мира. Он откинулся на спинку скамьи и прикрыл глаза, подставляя нежную кожу лица ласкающим солнечным лучам.
— Я вам не помешаю? — услышал он над ухом приятный мужской баритон. Драко мгновенно распахнул глаза и возмущенно уставился на покусившегося на его уединение мужчину.
— А как вы думаете? — ядовито спросил он, окидывая взглядом непрошеного нахала. — Разве в парке мало скамеек, сэр? Или… — Драко осекся под восхищенным взглядом незабудковых глаз незнакомца.
Светловолосый мужчина положил руку на спинку скамейки и закинул ногу на ногу, явно намереваясь расположиться надолго.
— Дело не в скамейках, молодой человек, — он вперил в лицо Драко взгляд небесно-голубых глаз. — Мне показалось, вы страдаете, — очень мягко добавил он. — Если бы я мог чем-то вам помочь…
— Спасибо, сэр. Вам показалось, — высокомерно сказал Драко. — Мне не нужна помощь, — он искоса посмотрел на мужчину, машинально отметив изящного покроя костюм кремового цвета, рубашку с тонкой вышивкой и туфли от «Берлути» цвета беж.
Ответ Драко совершенно не расхолодил незнакомца.
— Поверьте, я понимаю вашу реакцию, — мягко сказал он. — Но в вашем лице я увидел нечто… до боли знакомое.
Драко повернул голову и осмотрел мужчину сверху вниз изучающим взглядом.
— Первый раз вас вижу, — бросил он, пытаясь не задерживаться взглядом на сияющих голубых глазах незнакомца.
— Вы меня не поняли, — тихо сказал мужчина. — Да, к сожалению, я не знаю вас. Но то, что я прочел в ваших глазах — мне слишком хорошо знакомо.
— И что же вы там прочли? — фыркнул Драко, отпивая глоток шипучей колы.
— Одиночество, — сказал мужчина.
Драко быстро развернулся. Он заговорил, и его красивые губы искривила злая ухмылка:
— Я знаю вашу породу, мистер Парковый Приставала. Не забудьте рассказать, как одиноки вы и сколько способов развеять одиночество вы знаете, — прошипел он.
Незнакомец взглянул на Драко простодушными глазами цвета полевых незабудок.
— Я не знаю ни одного, — искренне сказал он. — Все, которые я знаю — не помогают. Я прошу прощения. Я ничем не хотел обидеть вас, молодой человек. Это был импульс. Вы показались мне… несчастливым, — тихо добавил он.
Драко обезоружено посмотрел на мужчину.
«А ведь он симпатичный, — внезапно подумал он. — Даже более, чем симпатичный».
Светловолосый незнакомец вдруг посмотрел в небо, от чего его глаза стали завораживающе синими, и вдруг задекламировал:
— Одиночества руки холодные
Обнимают за плечи меня,
И в долину сухую, бесплодную
За собою зовут и манят.
И пойду я тропой неизведанной
Между скал и глубоких лощин.
И забуду, фортуною преданный,
Взгляды женщин и ласки мужчин.
И теперь я — Король Одиночества,
Власть имею я сам над собой,
Сам себе воздавать могу почести,
И не нужен никто мне другой.
И теперь я ногою уверенно
Попираю злодейку-печаль,
Наплевать, что судьбой мне отмерено,
Ведь теперь ничего мне не жаль.
Драко приоткрыл рот, глядя на странного незнакомца. Солнечные лучи проскользнули между цветочными гроздьями глициний и позолотили светлую кудрявую макушку мужчины, на глазах превращая его в короля из стихотворения.
— Меня зовут Гилдерой, — вдруг сказал незнакомец. — Гилдерой Локхарт.
— Драко Малфой, — машинально представился юноша. — Чьи это были стихи?
— Мои, — с легким самодовольством сказал мужчина и добавил: — Какое дивное имя, Драко.
— Король Одиночества, — задумчиво протянул юноша. — Вы сказали, «ласки мужчин». Почему не женщин? — он прищурил ресницы, разглядывая золотоволосого поэта.
— Для рифмы, — прошептал Гилдерой. В его голубых глазах светилось лукавство.
— И только? — подыграл Драко.
— Нет… Не только, — совсем тихо сказал Гилдерой.
Драко посмотрел на красиво очерченные губы мужчины:
— И что, нет ну совершенно никакого лекарства от одиночества, мистер Локхарт?
— Только если встретятся два одиночества, Драко, — сказал тот и осторожно положил теплую ладонь поверх руки юноши.
Легкий порыв ветра сбросил на колени Драко несколько лиловых цветов глицинии, словно роняя свое благословение. Юноша улыбнулся и сжал тонкими пальцами руку Короля Одиночества.
«Добрый знак», — подумал он, разглядывая цветы на своих коленях.
*****
Капитан Аберфорт распахнул стеклянную дверь ресторана. Обеденный зал теплохода был предметом его особой гордости — он был так шикарен, что напоминал скорее музей: роскошные канделябры мягко освещали стены, обитые белым лионским шелком и отделанные ценными породами дерева, а круглые столы, снабженные передвижными кольцами на случай волнения на воде, были покрыты льняными скатертями с эмблемой “Симфонии”. В прикрепленных к полу кадках блестели зеленью декоративные пальмы и фикусы.
Острый взгляд капитана мгновенно выхватил из группы обедающих двоих немолодых хиппи. Поправив висящую на ремешке подзорную трубу, он быстрыми шагами направился к заинтересовавшей его парочке.
— Хиппуешь, Альбус? — мрачно сказал капитан, разглядывая бородатого старика в бандане и видавших виды джинсах.