- Нечего рассказывать. Ты все равно на нее лицом разве только похожа.
Я недовольно вздохнула. Можно подумать, мой интерес как-то связан со сравнением.
- Так бы сразу и сказала. Стать избранницей стихии по ту сторону хребта считается проклятием, - Мороз пожал плечами. - Никакой род не желает дочерям такой участи. Стихия обычно это учитывает и избирает деву со светлым, чистым разумом, не обремененным предрассудками. Добрых, веселых, нежных, умных, верных.
Чем дальше он говорил, тем тоскливее звучал его голос.
- Мы с братьями не можем позволить себе обычных жизненных горестей и радостей. Каждая наша мысль, каждое движение, каждая эмоция отражается в поведении стихии. Мы живем отшельниками и следим за равновесием. Любомира оказалась не такая. Единственная, любимая дочь. Гордая, высокомерная, жестокая. В реке ее деяния сомнительные часто отражались. Родители отправили ее ко мне, когда она угасать начала. И то отправили с проклятиями на весь мой род. Теперь понимаю, что спланировали все заранее. Она сама не смогла бы. Тебе жизнь испортила. Как куклу взамен себя подсунула.
Он произнес это с таким неподдельным унынием, что у меня сердце защемило. Маньяк больше не походил на маньяка. Передо мной предстал одинокий, обиженный человек. Все у него в жизни шло не так и не туда, и он ничего сделать не мог, потому что права не имел. Про зависимость стихии от персонификации я накануне не только наслушалась, но и была свидетелем. Он когда меня в дом заносил, мизинцем двинулся о порог - вьюга на улице поднялась такая, что мрак!
Все это было чертовски похоже на мои собственные беды.
- Не надо меня жалеть, - огрызнулся Мороз. Бухнул на стол стакан и, сердито топая, покинул дом.
- А про любовь-то ты так и не сказал, дружок, - вздохнула я. - Не любил ты свою молодую жену.
Общая картина мира начала медленно проясняться. Узнала и то, что собиралась, и то, что не собиралась. Вообще, с любовью у меня отношения сложились, скажем прямо, никакие. Героями моих снов всегда оказывались сказочные персонажи. Сначала по вине писателей детских, потом по моей вине. Я умудрялась пылать страстью к отъявленным мерзавцам, которых мое воображение едва ли не рыцарями рисовало. Многочисленные кульбиты от эйфории до уныния быстро привели к депрессии, из которой небольшими усилиями родительницы я нырнула в унылый и печальный брак с очаровательным подкаблучником. С виду истинный серьезный медицинский работник на деле оказался маминым любимчиком. Причем выражение справедливо и для его мамы, и для моей. Развелась, порвала все связи, сменила место работы и место жительства - стало легче. Любомира поймала меня в момент старта. Я как раз закончила самокопание, преодолела жалость к себе, пересекла черту. Короче, я была готова ко взлету.
Только взлетела совсем не туда.
Я развернулась и пошла обратно в комнату. Из открытого окна сильно сквозило по полу. Видимо, температура на улице начала резко понижаться. Не удивлюсь, если это напрямую было связано с обидой хозяина дома.
Накануне в мыслях могла его мужем называть, сейчас язык не поворачивался. Не зря говорят, пьяному море по колено.
Я закрыла раму и оглядела комнату. Бревенчатые стены, два окна, легкие шторы, широкая кровать, гардероб, комод с зеркалом. В гардеробе нашлась женская одежда, в том числе и знакомый жесткий балахон, в котором я вчера здесь очутилась. Покуковав возле вешалок минут пять, я выбрала длинную льняную рубашку, надела ее, подвязала поясом и пошла к зеркалу результат оценить. Понятия не имела женскую ли я одежду взяла, но этот вариант был всяко лучше всех тех шелковых, бархатных и атласных пестрых длинных сарафанов, которые две трети гардероба занимали.
Комод был низким, поэтому я сначала свою грудь и ноги увидела. На этом уровне меня все устроило. Рубашка доходила почти до колен, сверху тоже все прилично - лишнего стихийная персона не увидит. Я присела на стул и осмотрела лицо. И вот тут случился приступ паники. Из зеркала на меня смотрела я, но такая, какой я была годков в восемнадцать. Прыщи и те на лбу вылезли.
Подскочив будто ошпаренная, я понеслась на улицу. Где там мой Мороз? Мне срочно требовалась новая порция объяснений, желательно подробных!
- Ай, ай, ай, - это я в порыве пылающей к мужу страсти выскочила на снег и заскочила обратно за обувью.
И вот, выкидывая вперед валенки на три размера больше родного тридцать восьмого, сверкая голыми коленями, я неслась от порога к берегу замерзшей реки, где виднелись три мужские фигуры, одной из которых точно был Мороз. По сексуальному заду опознала.
И не сразу пылающая страстями Татьяна опознала, что обстановочка у мужиков враждебная. Мороз стоит не шевелится, позади него косматый громила с печатью туповатой преданности на лице, а перед Морозом невысокий крепыш подпрыгивает и чего-то голосит на непонятном языке.
- Любомира! - воскликнул крепыш, забыл про остальных и побежал ко мне навстречу. - Что он с тобой сделал, любовь моя?! Я не чувствую твое маниту. Тебя словно здесь нет!
Я резко дала по тормозам.
- Любомира! - обожатель настиг меня и заключил в нежные, крепкие объятия, а потом засосал прямо в губы. Все нормальные люди целуются, а этот засосал. Клянусь! От полученного стресса чуть не подавилась. Я оттолкнула товарища и вытерла рот тыльной стороной ладони. Целых трех разных мужиков за тридцать лет целовала, но никто из них не походил на этого, с позволения сказать, виртуоза.
- Подожди тут, - велела я озадаченному обожателю. - Стой! Не шевелись. Понял?
- Понял, - нихрена не понял вантуз.
Я развернулась и побежала в дом. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтоб понять, что Мороз не по своей воле агрессора сюда впустил. Посуетившись на кухне и похлопав шкафами, я наконец нашла нужный предмет. Выскочила на улицу, добежала до любовника Любомиры и со всего размаха саданула его по плечу скалкой.
- Любовь твоя?! Какая я тебе твоя любовь?! - завывания получились громкие. Я размахнулась и снова опустила скалку на несчастного. На этот раз не целилась, ступор у героя прошел, он начал ручками от меня загораживаться. - Свою бабу от чужих не отличаешь?!
Я добавила еще два удара. Обожатель выставил ладошки и запыхтел.
- Мужа моего отпустил быстро! Ишь ты!
Для пущего эффекта я улюлюкнула.
- Любомира? - прошептал ошарашенный крепыш.
- Какая я тебе Любомира? Таня я!
Я сделала холостой замах в целях устрашения. Крепыш дернулся и еще тише прошептал:
- А где Любомира?
- Откуда я знаю? У ее родителей поди и спроси. Нас-то чего дергаешь?
- Так она же была проклята стихией, - крепыш начал отходить. Даже выпрямился.
- Это я стихией избрана, а про твою девку знать не знаю. Пошел прочь! Или хочешь войны со всеми братьями? - зловеще уточнила я.
Вантуз нахмурился, подбоченился, что-то промяукал на своем языке - полагаю чисто дабы мужскую гордость потешить - и свалил, прихватив подчиненного.
Болтая валенками и скалкой я дошла до мужа. Теперь назвать его так язык повернулся. Адреналин подействовал, полагаю.
- Это кто был, такой общительный?
Мороз повернул голову в мою сторону. На лице его не было ни удивления, ни благодарности, только суровая непоколебимость:
- Ты била скалкой полубога, - вкрадчиво начал он. - Вообще представляешь, что он мог с тобой сделать?!
- Неа, - я бесстрашно помотала головой. Не боялась полубога, не боюсь и этого. Хотя, он кажется и не пытался меня напугать, он за меня испугался.
Мороз застонал, взял меня за плечи и заглянул в глаза.
- Змий на мою голову! Теперь понятно.
- Что понятно? - Лично мне ничего не понятно.
- Да все! И эта странная каша в твоих мыслях, и твое поведение, и поступки. Ты ведь даже не задумываешься о том, что собираешься сказать или сделать, правда?
Я нахмурилась, покопалась в воспоминаниях и согласно кивнула. Со вчерашнего вечера.
- И чем дальше, тем меньше вопросов и меньше страхов.
- Нет, - уточнила я. - Вопросов еще много, а вот страха вообще больше нет.
От осознания этого простого факта на душе так тепло сделалось, хорошо. Словно крылья за спиной выросли. Я ощущала себя всесильной и всемогущей.
- "Хулиганить я любила, но всегда вот так, потихоньку. Наверное, портвейн был прав. Пора было начинать хулиганить погромче". Твои мысли?
- Мои. О! - догадалась я. - Это я лишилась своей жизни вместе со страхами?
- Да, - Мороз огляделся. - Причем со всеми твоими страхами.
Он ухватил меня за руку и потянул в дом.
- Мы куда? - не поняла я.
- В дорогу. Тебя спасать, пока не поздно. К шабашу поедем. Пусть ищут способы исправить то, что натворили.
- Шабаш? - не поняла я. Бежать за Морозом пришлось вприпрыжку, но я была не против. Его стихия начала знатно щипать за обнаженные участки тела, и ветер поднялся. Предполагаю, его возможности были шире конкретной персонификации.
- Круг аптекарей. Они недавно себя так называть начали.
В дом я почти впорхнула - ветер в спину подгонял.
- Оденься теплее и жди. Я скоро вернусь.
- Подожди! - возмутилась я. - Ты куда? И во что мне одеваться? И куда мы собираемся? Как далеко? Ты забыл, что я не местная. Я даже в масштабах Вселенной не представляю, где нахожусь!
Мороз пробормотал что-то на непонятном языке. Что-то точно матерное. Во всяком случае, я бы выругалась на его месте.
Вот же действительно незадача. Я все оценивала, все понимала, но контролировать свое поведение не могла и не хотела даже. Словно выдернули из мозга важный винтик. Удивительное чувство.
- Вселенная параллельная. Одежда на кровати. Едем за горы, оттуда в столицу отправимся.
Договорил, развернулся и вышел вон.
Я скорчила рожу ему вслед и пошла в комнату. Одежда для путешествия нашлась там, где нечистая указала. Я с сомнением оглядела красоту. Шерстяные вязаные и льняные штаны, свитер, рубаха чуть короче моей, тулуп, платок, шапка из шкуры непонятного зверя и валенки.
"I am just a simple Russian girl,
I've got vodka in my blood,
So I dance with brown bears", - тихо проворчала я. - Где тут туалет?
Полчаса спустя я сидела в санях, запряженных оленями, жевала бутерброд и глазела по сторонам. Еще вчера я немного понимала Любомиру, которая нашла способ сбежать из-под замка, сегодня ошибку свою разглядела. Опыта в мужиках у меня было хоть отбавляй. Я не умела разбираться в них сразу, не наградила природа особым женским радаром, позволяющим делить безошибочно самцов на положительных и отрицательных, зато путем проб и ошибок научилась делать это взгляда с третьего, может пятого. Так вот, впереди меня сидел и правил санями отличный парень. Положительный, умный, заботливый. Чего не попросишь - все дает, не отказывает, не пренебрегает. Да, не слишком вежливый, но и я не подарок небес. В целом, готова поспорить, капни поглубже, приласкай его Любомира, вышел бы чуткий, нежный, ласковый муж.
Я задумалась и не сразу заметила, как напряглась спина Мороза.
- Мням-мням! - Сообразила, что свои мысли не одна слушаю, но вместо того, чтоб испугаться, задором заразилась.
"Ну, правда ж лапочка! Такой сексуальный. Так бы и съе..."
- Хватит! - рявкнул Мороз. С неба снег хлопьями посыпал.
Еще и стеснительный. Надо же. Довольная произведенным эффектом, я заулыбалась, открыла рот, высунула язык и начала им снежинки ловить. Снегопад тут же прекратился. Я недовольно заурчала и вернулась обратно к бутерброду. Кабы знала, что без страха так жить хорошо, давно бы от него отреклась. Делай, что хочешь, - море по колено, и совесть молчит.
Час спустя я начала ерзать. Езда укачивала, пейзаж наскучил. Кругом снег да елки, и вид не менялся.
- Моро-оз, - протянула я заискивающе.
Ответом мне было молчание.
- Мороз, - громче повторила я.
Он плечом дернул и опять ничего не сказал.
Вредный мужик ко всему прочему оказался. Не раздумывая, я гнусаво взвыла:
- Му-у-уж.
На этот раз он дернул головой.
- Му-уж, а му-уж! Ну му-уж. Му-уж? Му-уж, - начала я сольную программу. - Мы уже приехали? Да? Нет? Когда мы приедем? Почему так долго? Мне скуу-чно! Му-уж...
Не замолкая, в том же темпе я сознательно доводила стихию до греха минут десять, пока не сдался. Если, конечно, утробное рычание можно принять за белый флаг. Я приняла.
- Сдаешься?
Он издал новый нечленораздельный звук, больше похожий на хрип.
- Это "да"? - Я укуталась посильнее в платок. Температура на улице начала резко падать.
Он остановил упряжку и развернулся ко мне. Разъяренный, обескураженный и растерянный - именно так можно было описать выражение его лица. Волосы от ветра взъерошены. На скулах желваки ходят. И глаза цвет сменили: были серые мягкие, стали темные, а в глубине зрачков будто искры вспыхивают. Зрелище было неожиданным и завораживающим. Я ухватила Мороза за уши и подтянула его голову поближе к своему лицу. Очень хотелось эти искорки рассмотреть.
Он едва на меня не рухнул, но героически устоял. Ярость ушла, а с ней ушли и искры.
- Стой! - возмутилась я. - Верни.
Темные брови приподнялись в немом удивлении. Я как можно точнее мысленно показала, чего хочу. К сожалению, это не помогло. То ли плохо объяснила, то ли Мороз в голове моей копаться перестал - мне стало не важно. Как дитя малое, опять, не раздумывая, бросилась в омут с головой. Я подалась вперед и выдала нареченному супругу свой самый страстный и ласковый поцелуй. Не знаю, вышло или нет, но я старалась!
Когда глаза открыла, нареченный смотрел на меня не моргая. Эффект произвела, осталось выяснить какой. Сощурившись, я вгляделась в темные зрачки и расплылась в довольной улыбке.
- Во-от. - Искры появились вновь.
Мороз дернулся, ожил и убрал мои руки от своей головы.
- Потерпи еще немного. До Штормовой горы доедем, там переход наш. А по ту сторону хребта до деревни пешком быстро доберемся.
Как ни в чем не бывало, он отвернулся и повел упряжку дальше, а я так и осталась сидеть, рассеянно глядя на темный непредсказуемый затылок. По оригинальной задумке впечатление хотела произвести Татьяна, разве нет? Я озадаченно нахмурилась и тут же услышала тихий смешок.
Ему еще и весело. Я обиженно надула губы, скрестила руки на груди и вернулась к созерцанию унылого пейзажа, который, к слову, начал слегка подтаивать.
3
"Переходом" оказалось колеблющееся пятно марева размером со слона. Бесстрашная я уточнила у Мороза оно или не оно, и, получив ответ, с веселым гиканьем сиганула в полтергейст с разбега. Супруг что-то там возмущался вслед, я не очень поняла что, да и не хотела. Начала привыкать к своему бесстрашию.
Переход вывел в кромешную тьму.
- Епать копать! - Видимо к Морозу порой все же стоит прислушиваться. Наверняка об этом ворчал. Я пребольно двинулась локтем обо что-то твердое и зашипела. Пахло сыростью, плесенью и мелом. Откуда-то сверху сорвалась холодная капля и упала мне на щеку. Температура тут была выше нуля.
- Застряла? - насмешливо прошептал голос над самым ухом.
- Есть немного, - согласилась я. Как приблизился не слышала, и все равно не испугалась. Определенно не иметь страхов - благо.
- Пойдем, горе ты мое...
Мороз взял меня на руки и понес в одному ему известном направлении. Выход замаячил минут через пять, когда глаза уже болеть от темноты начали.
По эту сторону перехода тоже был зимний лес. Пейзаж так и не начал радовать разнообразием.
- Теперь куда?
- В деревню, - супруг поставил меня на ноги, указал направление и пошел, а я поплелась следом. Пешком быстро, значит? Может, ему оно и быстро будет, но не мне. Я сердито оглядела удаляющуюся спину в простой легкой телогрейке. Ему и холод - стихия родная, и снег - не препятствие.
- Ишь, резвый, - с завистью проворчала я и поковыляла дальше по сугробам, ворча себе под нос. - Я хотела начать жизнь заново, но не так же! Кто меня за язык тянул только?