Кстати, вот прямо сейчас у нас готовятся к отправке на космодром аппараты, которые перевернут всю историю мировой космонавтики. Ну хорошо, хорошо, не всю – но что-то точно перевернут. Проект «Вега», слыхали? Головокружительной сложности миссия – исследование кометы Галлея и попутно при пролёте – Венеры. Аэростатный зонд, впервые в мире и прочее… И вот это чудо я делаю собственными руками. Ну, не я один, конечно, и не руками в буквальном смысле… у нас руками вообще мало что можно трогать, там стерильность круче, чем в операционной у нейрохирурга… короче, причастен. Что именно делаю? Увы, не могу удовлетворить ваше любопытство. Подписку давал о неразглашении.
Автобус между тем неспешно приближался к цели, ещё немного – и покажется помпезное четырёхэтажное здание в стиле сталинского ампира, с монументом перед главным входом… сколько там на моих золотых, не опаздываем?
– Молодой человек, осторожней! – Стоявшая впереди девушка поправила серьгу, которую я зацепил рукавом.
– Ох, извините…
Она обернулась ко мне, и меня будто прошило током. Нет. Нет-нет. Не может быть. Ну не может такого быть!
– Простите, вы выходите? – голос чистый, певучий, и никакого акцента… чёрт, я брежу, при чём тут акцент?! С какого бодуна я решил, что она должна говорить с акцентом?! Нет… постой… неправильно сформулирован вопрос…
– Так выходите или нет? – в её голосе проклюнулось нетерпение.
– Я… это… ага…
– Ну так продвигайтесь, уже остановка!
Не дождавшись от меня осмысленной реакции, она змейкой проскользнула мимо, прижавшись на мгновение всем телом.
– Стойте, не закрывайте!
Девушка выскочила в уже готовую закрыться дверь, и только тут я обрёл способность к действию.
– Стооой!!!
– Бля, чувак, спать дома надо!.. – похоже, кому-то я оттоптал обе ноги.
Вывалившись из автобуса, я дико заозирался. Девушка между тем уже успела перейти улицу и сейчас быстро удалялась – серый жакет мелькал среди прохожих. Не тратя более зря ни секунды, я ринулся вдогонку. Только не упустить. Только не упустить!
Сейчас раскроется загадка, мучившая меня столько лет. Конечно, время меняет людей. Но не настолько, чтобы я её не узнал, ту девчонку с фотографии. Ошибка? Даже не смешно. Это у Хазанова могут быть двойники, и точных копий Мурлин Мурло можно набрать хоть полсотни. А вот вторых таких глаз на всей Земле быть не может.
Девушка между тем передвигалась с удивительной быстротой, стремительным скользящим шагом. Вроде бы шла, а не бежала, но обходила самых торопливых пешеходов легко и непринуждённо, как «жучка» трактор. Чтобы не отстать, мне приходилось то и дело сбиваться на бег трусцой. Люди удивлённо оглядывались мне вслед… а, наплевать! Не упустить, только не упустить…
Прохожих между тем становилось всё меньше – мы удалялись от мест утренней концентрации трудящихся, рвущихся своевременно занять свои рабочие места. Я вдруг отчётливо понял, что девушка не просто спешит куда-то и даже не убегает от меня, стремясь «сорвать с хвоста» цепкого, как репей, парня. Уводит она меня, сознательно уводит прочь от оживлённых улиц. В тёмные закоулки, где нет лишних свидетелей.
Да наплевать! Всё это ерунда. И опоздание на работу ерунда. Сейчас главное – не упустить…
А она уже стояла, чуть расставив ноги, и на пальце сжатой в кулак руки блестел невзрачный камушек дешёвенького перстня. И никого, ни единой души вокруг.
– Ну что ты за мной всё идёшь… – в голосе нет ни страха, ни злобы. Только бесконечная усталость.
И вновь меня будто пронзило электроразрядом с головы до пят. И будто рухнула китайская стена, намертво отделявшая меня от загадки. И в голове само собой всплыло имя.
– Здравствуй, Вейла.
Она безвольно опустила руку, сжатую в кулак. С перстеньком на пальце.
– Ты иди, Антон. Правда, иди. Тебе надо на работу.
Я чуть улыбнулся. Виновато и растерянно.
– Прости, Вейла. Я просто так не уйду. Тебе известно, что такое амнезия?
Пауза.
– Я искал тебя все эти годы. Искал, не помня имени. Так что стреляй.
– Да иди уже, вот мучение! – сорвалась она почти на крик. – Светлое небо… ну что мне делать… Ну хорошо, сегодня в девять вечера – устроит?
– На том самом месте? – криво пошутил я.
В её глазах зажглись огоньки.
– Ты это сказал. Не я. Хорошо, пусть будет так. На том месте, где ты меня встретил впервые. В девять. Сегодня. Иди уже наконец!
* * *
– …Это всё понятно. Непонятно другое. Почему ты не стреляла?
Вейла, сидевшая в кресле с ногами, угрюмо молчала, поджав губы.
– Отличница подготовки, ни единого возражения у членов комиссии… – импозантный мужчина лет сорока с густыми волнистыми волосами выглядел не на шутку расстроенным. – Столько труда в тебя вложено… Боюсь, что ты не в состоянии оценить, чего стоило твоё внедрение именно на это предприятие.
– Примерно в состоянии.
– Ах, оставь! В состоянии она! А то, что своим деянием – точнее, бездействием – ты поставила под угрозу ни много ни мало инкогнито Иноме, это ты осознать в состоянии?!
– И нет раскаяния во мне, вот что страшно, – девушка вскинула горящие сухим огнём глаза. Резидент поперхнулся.
– Здесь, на Иннуру, у аборигенов имеется расхожая фраза: «Наглость – второе счастье». Ты уверена, что это относится и к тебе?
Пауза.
– Ведь вполне возможен и другой вариант. Скажем, завтра ты напишешь заявление об уходе и после всех положенных процедур в отделе кадров уедешь в Финляндию, чтобы там выйти замуж. После ухода из поля внимания местных спецслужб уже совершенно спокойно и тихо исчезнешь, вернувшись на благословенную Иноме. Как тебе такая программа?
– Многоуважаемый Инбер, могу ли я вставить хоть слово? Или дальнейшее общение со мной будет протекать с использованием телепатора?
– Говори, отчего же, – резидент откинулся в кресле. – Не хватает мне ещё копаться в твоей прелестной головке… тут своя трещит, сил нет…
– Тогда по пунктам. Пункт первый и главный – утрата инкогнито. Что, собственно, изменилось? Он вспомнил моё имя. Вероятно, та детская фотография не позволила размыться и улетучиться образу, теперь толчок, и подточенная временем амнезия рухнула. Ну и? Он будет молчать.
– Девчонка! – взорвался Инбер. – Глупая самонадеянная девчонка! Как ты можешь утверждать что-либо насчёт действий аборигенов, абсолютно не зная их! Они непредсказуемы! Даже я, с моим стажем работы на Иннуру, не взял бы на себя такую смелость!
– Прошу прощения, многоуважаемый, – глаза Вейлы сухо блестели. – Я всё-таки знаю одного аборигена. Вот его.
– С ума сойти. И как долго ты его знаешь?
– Двенадцать лет.
– Ну-ну…
Вейла вновь вскинула глаза.
– Вот ты сейчас вполне можешь сломать мне судьбу, Инбер. И формально будешь прав. Буква инструкции нарушена, абориген не отправлен в амнезию парализатором… А то, что я вот этим вот выстрелом могла убить наконец его любовь, это как? Ведь он все эти годы любил меня. Имени не помня, ничего не помня, любил.
– Гм… и всё это ты там, в том закоулке поняла?
– Да. Вынуждена напомнить, у нас, на Иноме, любовь священна. И потому нет во мне чувства вины. Даже если ты отправишь меня обратно, сломав мою мечту – работать здесь, на Иннуру. Как мама…
Пауза.
– Только ты не ломай мою мечту, Инбер, – теперь девушка говорила совсем тихо. – Ну много ли желающих работать тут, в диком мире? Когда-то тебе пришлют замену… если вообще пришлют… и сколько времени займёт внедрение? Аппараты же уйдут без контроля.
Пауза.
– Ты бьёшь по болевым точкам, – резидент закрыл глаза. – Шантажистка… Уж как я обрадовался, что мне подобрали такую способную практикантку… Ладно. Первый пункт не закрыт, просто отложен. И пока ты не докажешь свою полную правоту… Перейдём к пункту два. Не мнись, я же вижу: в твоей голове эта мысль уже дырку провертела.
– Он станет мне помогать.
– О как. Напомни-ка мне соответствующий пункт инструкции, вкратце.
– Вербовка аборигенов возможна только под легендой. Втёмную.
– Ну и? Ты не согласна?
– Не бывает правил без исключений. До сих пор ведь не бывало такой уникальной ситуации, Инбер. Он любит меня.
Пауза.
– Гм… а что? – резидент перешёл на русский язык. – А может, и вправду наглость второе счастье? Короче, можешь отправляться на своё свидание.
– Спасибо, шеф! – девушка тоже перешла на русскую речь. – Разрешите готовиться, шеф?
– Скройся с глаз!
* * *
– …Мало того, что вы сегодня опоздали, так ещё и задержаться на час после работы вам в тягость! У нас, если вы не забыли, рабочий день не нормирован!
– Ну Владим Иосич! Ну правда, мне край надо! Вот завтра хоть на четыре! И всё будет сделано!
Шеф посопел.
– Ладно, идите, Привалов.
– Спасибо, Владим Иосич!
Не давая шефу возможности дать задний ход, я ринулся к выходу.
Коридоры на глазах наполнялись народом, сотрудники галдели, переговариваясь, отдельные реплики тонули в общем гуле. Лавируя меж трудящихся, стремящихся поскорее покинуть свои горячо любимые рабочие места, я несколько раз зацепил кого-то локтем, на ходу извиняясь, на лестнице мне пришлось приложить гигантские усилия, чтобы не заскакать вниз козликом, через две ступеньки, точно школьник. Внутри всё у меня дрожало от нетерпения. Вейла… Кстати, Ленку таки придётся свозить за итальянскими шмутками, нечего попусту огорчать родную сестрёнку. А потом высажу её возле дома с покупками, и на авто – к ней… нет, но насчёт «того же места», это я жутко сдуру ляпнул, язык мой – враг мой… свидание в глубине кладбища, да уже в темноте – это ж романтичней и придумать невозможно…
Округлая мыльница автобуса уже подкатывала к остановке.
– Пр-ростите! Р-разрешите! Пардон!
Отвоевав себе место под поручнем, я уцепился за никелированную трубку и немедленно принялся озираться. Нету? Нету… как жаль…
То, что мы с ней встретились именно тут, в этом автобусе, в утренний час пик, говорило о многом. Она работает где-то тут, и скорее всего мы с ней коллеги. И не надо никаких возражений. Ну в самом деле, для чего ещё молодой красивой девушке лезть в нутро колымаги, набитой невыспавшимися тружениками, в столь ранний час? Это надо быть мазохисткой, в такое время без крайней нужды кататься…
За немытым окном автобуса уже мелькали пейзажи московской окраины. Я чуть улыбнулся – да, здорово изменился наш город-городок с той поры… С того дня, когда один земной мальчишка, ввязавшийся в дурацкий спор, остался ночевать на могилке, а одна венерианская девчонка, стащив у мамы ключ от стратегического объекта под названием тинно, явилась на чужую планету, одетая в вызывающего вида тряпицу… Вместо пустырей и неказистых домишек, возведённых в суровую послевоенную пору, взметнулись ввысь жилые корпуса… что-то меня сегодня на высокий слог так и тянет… и сердце молотит, как компрессор…
– Вы выходите? Р-разрешите!
Вот интересно, как это я раньше не замечал, насколько медленно ползут эскалаторы. Поезда метро тоже, впрочем… грохоту много, а толку чуть. Прямо конка какая-то дореволюционная, чесслово…
– Следующая станция «Кунцевская»! – сообщил динамик. Ой, да не может такого быть… я уж почти утратил надежду, что когда-нибудь приедем…
Оставшееся расстояние от метро до родного дома я преодолел рысью. Оставил ли отец машину? Вдруг забыл или передумал? Мало ли… Ага, вон она, стоит, наша «шестёрочка»!
– Лен, ты дома? Не передумала чего хотела?
– Тошка! – сестрёнка выкатилась из спальни сияя. – Не подвёл, молодец какой! – в избытке нежных чувств она щедро чмокнула меня в нос.
– Не обещал да женился, однако, – ответно улыбнулся я. – Ключ от «жучилы» где? Ага… Ну, жду тебя в машине!
– Я сейчас! Я мигом!
Как всё-таки удачно получилось с машиной, думал я, прогревая мотор. Обычно отец довольно ревниво смотрит на мои поползновения насчёт авто, хочешь кататься – будь добр, обоснуй целесообразность вояжа… А тут всё законно.
– Поехали! – Ленка птичкой впорхнула на переднее сиденье, захлопнула дверцу. Я критически оглядел её наряд – колготки, туфельки, короткое по самое не могу платье-«резинка» и джинсовая курточка. Трудный возраст, однако…
– Папа с мамой разрешили тебе так ходить?
– Нахал ты, Тошка! – возмущённо вспыхнула девушка. – Там же всё мерить придётся, что я тебе, костюм-тройку должна надеть?
Вздохнув, я врубил передачу.
* * *
Чёрный кофе в кружке исходил густым паром. Вейла отхлебнула напиток и поморщилась. Чего в нём находят аборигены? Хотя да, тут же присутствует кофеин, оказывающий на людей тонизирующее действие… А вот на неё, Вейлу, ни в малейшей мере. И хорошо, и не надо. Тут, на Иннуру, сама жизнь тонизирует, только держись… Вот сегодняшний инцидент, к примеру, и разговор с наставником. Нет, но откуда он так неожиданно вывернулся, надо же, какая встреча… Судьба это. Судьба, не иначе. А впрочем, раз он трудится в этой же конторе, встреча так или иначе состоялась бы. Рано или поздно.
Она ткнула пальцем в нужный амулет на груди, и в воздухе вспыхнуло изображение – молодой парень, уцепившись за поручень в переполненном автобусе, таращит глаза на нечто, находящееся за кадром. С видом полного и безусловного обалдения. Не забыл, надо же… Антон…
Кофе окончательно остыл, став уже совершенно невкусным. Вздохнув, Вейла отодвинула кружку, встала из-за кухонного столика. Оглядела свои владения. Н-да… тесновата коробочка. Но вообще-то по меркам аборигенов она весьма состоятельная девушка – ещё бы, двухкомнатная квартира в столице! По легенде, жилище это досталось ей по наследству от умершей бабушки – да-да, здесь бабушки умирают очень рано. Все документы – это тут такие раскрашенные квадраты бумаги, сделанной из размочаленной древесины, – оформлены безукоризненно. Наставник Инбер вообще мастер внедрять легенды, тут мне у него учиться, учиться и ещё три раза учиться…
Ладно. Пора собираться на свидание. Вот интересно, как они тут ходят всё время в одежде? И даже дома всегда в одежде, это же какой дискомфорт…
Подойдя к зеркальной стенке, девушка повернулась одним боком, другим. Отставила ногу, выставив вперёд бедро. Закинув руки за голову, повторила процедуру. Взлохматила буйную шевелюру. Улыбнулась собственному отражению. Хороша, чего там лукавить, весьма хороша. Даже по меркам Иноме весьма хороша, а уж про Иннуру, где полно некрасивых, а иногда и просто уродливых женщин – не умеют пока аборигены очищать собственный геном от всякого хлама, – и подавно речи нет.
Вейла распахнула шкаф и принялась в нём рыться. Так, что тут у нас в наличии… сарафан, это уже не по сезону, уже сентябрь… может, надеть брючный костюм? Строго – дальше некуда, дальше только мешком голову замотать, как это делают здешние аборигенки в некоторых странах… Нет, не станет она надевать мешок и брючный костюм тоже – это же прямое надругательство над девушками, заставлять их вот такое носить… А может, надеть вот эту мини-юбку? Это уже не надругательство, вполне даже терпимо, ноги открыты по крайней мере… и курточку вот эту, с заклёпками…
Вздохнув, она вытащила из шкафа серый деловой костюм с юбкой до колен и белую блузку. Вот так, и нечего тут раздумывать. Надёжно и просто, как железобетон.
* * *
– Тоша, глянь? Да зайди сюда, не бойся!
Ленка вертелась перед зеркалом в тесной примерочной кабинке так и этак, то изгибаясь, то закидывая за голову руки. Чёрное платье длиной до колен с блёстками и длинными рукавами плотно облегало фигурку.
– Коко де Шанель, вылитая.
– Не, правда? Мне тоже нравится. Всё, берём!
– Только это ж ненадолго. Порвётся по шву.
– М? Почему это?
– Через год у тебя попа разъедется, и всё, привет.