– Ты зверь, Витя. О боже…
Я начал медленно подниматься на ноги.
– Не я начал все это, – цедя каждое слово, промолвил я. – Я отвез тебя посмотреть звездопад. А твой старый урод взял пистолет и приехал с твоим братом, чтобы сдать меня в милицию.
Марина хрипло усмехнулась, и я с удивлением оглянулся.
Передо мной сидел Петр Сергеевич. С выколотым глазом и распоротой шеей, он сидел на лавке и курил, как будто все шло своим чередом.
– Каково чувствовать себя убийцей, тряпка? – булькая, прошептал он. С каждым произнесенным словом из дырки на его шее выплескивалась морская вода. – Каково это?
– Уйди, – забормотал я, словно щит, выставив перед ним руки. – Тебя нет.
– Прикинь, мое тело обнаружили только через три дня. А вот моего Ивана вообще не нашли. Чудеса, правда? – ухмыльнулся труп. Он затянулся, и струйки дыма стали просачиваться сквозь рваную дыру на бледной шее. – Хотя мы были в одном месте… Меня хоронили всем поселком. Даже боевой салют у могилы устроили.
– Уйди, – с тупым упрямством повторил я.
– Не убивай мою дочь, – вдруг сказал Петр Сергеевич. – Ей осталось совсем немного. Сделай все, чтобы она выжила.
Я закричал, закричал так громко, что у меня сдавило виски.
И когда я снова посмотрел, отца Марины там не было.
(не убивай мою дочь)
Что нес этот мухомор?
«Я люблю ее. Как я могу убить Марину?!»
Я склонился над ней.
– Мариша. Мариша, посмотри на меня, мое солнышко, – забормотал я.
Она не двигалась. Грудь девушки тоже была неподвижной.
Я зачерпнул воды и плеснул ей на лицо.
– Марина! – крикнул я, цепенея.
Плача, я начал целовать ее.
Она молчала. И тогда я ударил ее по щеке.
– Очнись!!
Над головой раздались странные звуки, но все мое внимание было сосредоточено на любимой.
Она не просыпалась, и разъедающая нутро паника рвала меня на части.
Почему она не открывает глаза?!
– Марина!!! – исступленно завизжал я.
Звуки над головой стали громче, и вода вокруг пошла крупной рябью.
Только тогда я соизволил оглянуться.
Вертолет. Громадная винтокрыло-железная махина зависла в нескольких метрах от нашей лодки.
– Наконец-то…
Я выдавил жалкую улыбку.
Кряхтя, я поднял Марину на руки. Она была странно легкой, почти невесомой, как куколка…
– Помогите ей, – прошептал я.
Из вертолета, покачиваясь, опустилась веревочная лестница.
– Помогите, – повторил я, повысив голос.
Сверху начал кто-то спускаться.
Я терпеливо ждал. Скоро все закончится.
– Все будет хорошо, – шепнул я.
Но когда я посмотрел на лицо любимой, у меня зашевелились волосы на голове.
Я держал на руках гнилой труп. Давно разложившийся, почернело-засохший, практически превратившийся в скелет. Грязные пакли слипшихся волос бесстрастно колыхал вечерний бриз. Нижняя челюсть отвисла, словно Марина собиралась сказать что-то важное.
Издав дикий крик, я бросил труп на дно лодки.
Потер глаза, вновь открыл.
Труп не исчезал. Я даже заметил блеснувшее колечко на одной из костяшек пальца.
– Марина? – заскулил я. Из моих глаз потекли слезы.
«Так бывает, – хихикнул знакомый голос. – С тобой так иногда бывает. Подожди. Потри глаза, и все пройдет».
Я ударил себя по раненой руке, и вселенская боль заполнила мой истощенный мозг, заставив исторгнуть животный вопль. Я крепко сомкнул веки, затем вновь открыл глаза.
Труп не исчезал. Полусгнивший скелет в обрывках истлевше-похоронного платья распластался передо мной бесформенной кучей костей.
Кто это?!
КТО ЭТО?!!
Я упал на колени, принявшись биться головой о лавку. В глазах потемнело, лицо заливала горячая кровь, но я не останавливался, пока вязко-обволакивающая тьма не накрыла меня полностью.
19 августа 2016 года, 21.08
Краснодарский край, поселок Прибой, побережье Черного моря
У причала поселка Прибой собралось более ста человек. В нескольких метрах от пляжа припарковался запыленный полицейский «Форд». Водитель, рыхлый сержант, лениво курил сигарету за сигаретой, время от времени стряхивая пепел. Служебная рация потрескивала, изредка оживая, и когда полицейский что-то коротко отвечал, она удовлетворенно замолкала.
Вскоре послышался звук тарахтящего мотора, и из-за мыса показался катер. Он приближался к берегу, и все собравшиеся на пляже замерли в напряженном ожидании.
Неряшливо одетый мужчина средних лет стоял, прижавшись плечом к изъеденному ржавчиной столбу причала. Сальные волосы, давно не ведавшие расчески, торчали в разные стороны. Одутловатое лицо с полопавшимися сосудами говорило о давней дружбе с бутылкой. Между пожелтевших пальцев человека дымилась сигарета.
– Что-то случилось? – спросил у него вылезший из воды отдыхающий турист. Он вытер мокрое лицо и, сняв подводную маску и ласты, положил их на песок.
– Случилось, – кивнул местный, глубоко затягиваясь сигаретой. Его скулы двигались, как живые. – Псих этот вернулся. Надо же…
Он перекрестился, не переставая дымить.
– Псих? – удивленно переспросил отдыхающий.
– Именно, – со всезнающим видом подтвердил старожил. – Мы с Валеркой еще пацанами были, как он сюда приехал. К слову, нет уже Валерки. Хороший был мужик. В драке башку ему пробили, кончился он в больнице.
– Вы говорили насчет психа, – напомнил словоохотливому мужчине турист.
– Ну да, псих. Мутил он шашни с девкой нашей, Маринкой. Переписывался с ней исподтишка. Дочка она была ментовская, Петра Сергеевича. Царство ему небесное и его сыну Ване.
– Он убил их?
Старожил окинул туриста пытливо-строгим взором, словно проверяя, не усомнился ли его случайный слушатель в правдивости истории.
– Он лодку взял, – медленно, чуть ли не по слогам произнес он. – Как это… Арендовал! Чуешь? Дал нам по полтиннику на пепси-колу, чтобы мы нашли кого-то из хозяев лодок, что тут болтались. Ну, нам что – пятьдесят рублев в те времена хорошие деньжата! – усмехнулся мужчина.
Помедлив, он продолжил:
– Привели бухого дядю Пашу. Он этому чокнутому лодку на ночь дал. А тот, значица, посадил в нее Маринку и увез ее на свидание в море. Только Петру Сергеевичу, ее папе, не по душе такая хрень пришлась. Он сразу невзлюбил этого шизика, вот что важно. Дядя Паша все им рассказал, и они с сыном на лодке искать их поехали… А у парня, видать, крышу сорвало. Он и Петра Сергеевича, и Ивана убил. Первого на берег волны выбросили, а Ваню так и не нашли, упокой его душу господь. Море ему кладбище… А этот крендель городской с Маринкой три дня по морю болтался. Не сразу мы спохватились. А когда искать начали, девчонка уже того… преставилась. Мутное там дело. Вроде ранена она была, пулей. А умерла, как потом признали, от солнца. Виданное ли дело – три дня без воды…
Тем временем катер с привязанной к нему лодкой пришвартовался к причалу, и было видно, как из него выволакивают худого мужчину лет сорока. Его растрепанные волосы были совершенно седы.
– Мешок есть? – раздраженно прокричал один из полицейских, находившихся в катере.
– Это он? – тихо спросил мужчина в плавках.
– Он, – с плохо скрытой ненавистью произнес старожил. Глядя, как тащат к машине седого мужчину, он на некоторое время забыл о тлеющей сигарете, которая очень быстро обожгла ему пальцы. Выматерившись, он бросил окурок в песок. – Сука, – коротко бросил он. – Плачет, типа. Рано его выпустили. Таких нужно в дурке до конца жизни держать.
– Так что в итоге? – спросил турист.
– А что в итоге? Маринку похоронили. Пусть земля ей пухом. А этого хера сумасшедшего – на зону. Ему тогда, кажись, семнадцать было. Вот, судя по всему, освободился на днях. И сюда сразу, урод.
Он посмотрел на отдыхающего, который внимательно его слушал:
– Ты так и не понял, городской? Маринку он выкопал, ясно теперь? Мать ее позавчера на кладбище была, собиралась оградку освежить краской… Глядь – а там все разворочено, дырка в земле. Раскопал могилу, псих конченый, и на лодке увез. В море. Романтик е… ный. Вот, только щас и нашли…
– Ну, принесет кто-то мешок?! – надрывался тем временем полицейский. – Мне че, на руках все это хозяйство нести?!!
К нему, торопливо перебирая ногами, спешил водитель с большим черным пакетом.
– Перчатки взял? – хмуро спросил полицейский, и тот с готовностью протянул ему строительные перчатки.
– Че ты мне их суешь? – буркнул мужчина. – Давай сам… Я и так уже весь провонял… А я мешок держать буду.
Вздохнув, водитель принялся за работу.
– Кольцо только сними… Не урони!
Пока они возились, перекладывая останки, отдыхающий, побледнев, отвел взгляд.
– Эх… хорошая была девка, – задумчиво произнес старожил. – Жаль.
Он испытующе посмотрел на туриста, который нагнулся, чтобы подобрать ласты с маской.
– Может, накатим по маленькой, городской? С меня огурчик, с тебя «беленькая». У меня сало, кстати, есть.
– Извините, я не пью, – отозвался мужчина. – До свидания.
– Никчемный народ пошел, – философски заметил местный. Развернувшись, он побрел с пляжа, что-то бормоча под нос.
Седого мужчину затолкали в полицейский автомобиль, и «Форд», взревев мотором, мгновенно сорвался с места. Люди стали постепенно расходиться, тихо судача о происшедшем.
На вечернем небе стали вспыхивать первые звезды.
Декабрь, 2016
Михаил Шаповал
Симбиоз
Вечерело. Васенька, или Васятка, как называла его бабушка, лежал, закутавшись в старое пуховое одеяло, заправленное в пододеяльник из цветастых лоскутов, читал и не замечал ничего вокруг. Он подложил подушку повыше, согнул ноги в коленях, устроил на живот книжку и, снедаемый переживаниями, на автомате переворачивал страницы.
Ярко-желтый круг лампы разгонял мрак уральской осенней ночи, помогал ему и капитану Васильченко бороться с кровожадными инопланетянами.
Главный герой, одетый в тускло-желтый легкий скафандр, с автоматом наперевес, с помощью активированного прибора ночного видения пробирался в кромешной тьме по узким полузатопленным тоннелям заброшенной исследовательской станции. Он монотонно шлепал бахилами по мутной жиже и лелеял одну-единственную мечту – выбраться, наконец, на поверхность.
Капитан был ранен в плечо. Он не мог остановить кровь ни препаратами, ни перевязкой.
«У них там, в будущем, медицина совсем ни к черту», – переживал Васятка.
Он представлял себе, как в воду монотонно падали капли крови, на которые тут же набрасывались крохотные пиявки. Им свет не нужен, запаха белка вполне достаточно. Хватит маленькой дырочки в многослойной прорезиненной ткани. Все закончится за несколько минут.
Пиявки одна за другой будут прилипать к оголенным участкам кожи. Хитиновые пилы присосок сделают на теле надрезы, достаточные для того, чтобы начала идти кровь. Маленькие безмозглые мешочки начнут стремительно увеличиваться в размерах. Кислота, вытесняемая кровью из тел вампиров, растворит ткань защитного костюма. Тогда к первым кровопийцам присоединятся другие.
Датчики, встроенные в костюм, не фиксировали повреждений оболочки, защищавшей нижние конечности. Но беда состояла в том, что капитан не догадывался об уязвимости собственного положения. Вода за ним просто бурлила от мириад голодных тел. Капли его крови приманили тварей со всего гигантского подвала. Теперь он стал заложником постоянного движения. Замирать ему было противопоказано.
От крови, падающей в воду, вампиры просто сойдут с ума. Кольчатые черви соберутся вокруг его ног, начнут убивать себе подобных и выбрасывать в воду огромное количество соляной кислоты, в которой растворится ткань скафандра.
Из-за электроники, посылавшей в уши капитана звук, усиленный в несколько раз, ему казалось, что он топает как бегемот. Если бы не фильтрация сигнала, Васильченко вообще оглох бы от слабых всплесков воды.
Высокочувствительный микрофон уловил вдалеке тяжелые вздохи. Компьютер тут же сообщил капитану, что впереди алгурианин.
Васильченко замер на секунду, оценил расстояние, а затем пошел медленнее, стараясь не плюхать армированными бахилами. Он стал шуметь меньше, но знал, что абориген вскоре все равно почует его.
Капитан бросил взгляд на виртуальный дисплей, расположенный прямо перед зрачком, и скривился. В магазине автомата осталось только четыре патрона. Есть еще плазменный дробовик, но батарея давно сдохла. Жаль, но о костре не может быть и речи. Вот постоять бы у открытого огня минут тридцать. Костюм аккумулировал бы энергию. Тогда ему хватило бы пары выстрелов из дробовика с керамическими стволами, посылающего в противника желеобразные сгустки алюминиевой каши, разогретые до тысячи градусов. Прожег бы ублюдка насквозь.
Наконец-то ожил датчик живых форм малого радиуса действия и указал на карте, составленной акустическим зондом, место нахождения одного из самых мерзких и жестоких существ в нашей галактике.
Самец, около семидесяти кило, с хитиновой пилой у рта, способной разрезать человека пополам за несколько секунд. У них тут все друг друга пилят. И пиявки, и куда более разумные представители фауны.
Капитан замер, размышляя, как быть дальше. Биомасса, скрывающаяся в воде, мгновенно повисла на его ногах. Васильченко почувствовал тяжесть и осознал, что времени у него вообще нет. Ему не оставалось ничего другого кроме как двигаться вперед, туда, где его уже поджидала жуткая тварь.
Алгуриане нападали из засад. Они никогда не атаковали напрямую, в лоб.
Половицы в избе заскрипели, и в комнату, шурша старенькими тапочками, вошла баба Катя. На ней была белая сорочка, на плечах – зеленый платок с бахромой.
– С ума сошел, – прошептала она, глядя сонными глазами на чтеца. – Половина пятого утра.
– Ага, – согласился пацан, отложил книжку на тумбочку и зевнул. – Бабуля, ты корову доить?
– Доить, – подтвердила она, исчезая в темноте коридора.
Дверь за ней закрылась как бы сама собой. Будто по волшебству.
Васятка выключил лампу и посмотрел в окно.
Сквозь стекло, державшееся на штапиках и замазке неведомой давности, вставленное в облупившуюся старую деревянную раму, на него смотрело чернильное, не успевшее просветлеть небо.
«Читал до утра. Круто», – похвалил себя двенадцатилетний пацан.
Потом он сполз с подушки, подложенной под спину, взбил ее парой хлопков, точно так же, как делал это его отец, сопящий сейчас рядом с мамкой в соседней комнате, повернулся на бок и мгновенно заснул.
Екатерина Михайловна Вестовая надела халат, накинула фуфайку, сунула ноги в галоши, взяла чистое оцинкованное ведро и вышла на улицу. Можно было бы и на полчасика попозже, да не спалось ей.
Не успела она сделать и одного шага, как из будки вылез молодой шустрый кобелек с редким именем Полкан. Он прогнулся, зевнул, встряхнулся и стал провожать глазами женщину, направившуюся к хлеву.
Екатерина Михайловна отодвинула засов и потянула на себя ручку двери. Она переступила через порог и, не глядя, щелкнула выключателем. Зажегся свет.
Рыжуха едва заметно повела головой, признала хозяйку и наверняка обрадовалась. Вымя ее уже распирало молоко, скопившееся в нем.
Баба Катя открыла дверцу стойла и тихим ровным голосом поприветствовала свое сокровище:
– Здравствуй, моя голубушка! – Михайловна, как частенько звали ее соседки, легонько погладила корову по шее, потом провела рукой по боку.
Она улыбнулась и стала заниматься привычным делом.
Современные столичные менеджеры перед началом подобного действа собрали бы совещание, составили бы план работы, заслушали бы ветеринаров, отделы производства, маркетинга и продаж, после чего занесли бы свои великие мысли в планшетные компьютеры. Баба Катя должна была бы к одиннадцати утра выслать отчет о проделанной работе на электронный адрес фирмы.
Пенсионерка не имела ни малейшего понятия о современных методах работы. Про такие чудеса, как Интернет и сотовая связь, она слыхать-то слыхивала, а вот видывать пока не видывала.