— Есть новости, генерал?
Генерал покачал головой.
— Скоро они появятся, док. У вас все готово?
— Давно, — ответил психиатр. — Как только ребята прибудут, мы заберем их сюда и обследуем, как положено. Вся аппаратура наготове. Много времени это не займет.
— Отлично. Я хочу убраться с этой скалы, и поскорее. Мне здесь как-то не по себе.
Есть один вопрос…
— Какой?
Нельзя ли заранее узнать, сколько пленных нам вернут?
Генерал мотнул головой.
— Мы так и не смогли этого выяснить. Они не в ладах с цифрами. А ведь, казалось бы, математика универсальна для всей Вселенной, правда?
— Ну что ж, — вздохнул доктор, — сделаем все, что в наших силах.
— Едва ли вернутся многие, — продолжал генерал. — Мы ведь возвращаем только одного фарсианина и один корабль. Как по-вашему, сколько людей они вернут за корабль?
— Понятия не имею. Вы действительно верите, что они явятся?
— Кто их разберет, поняли они нас или нет. Уж если и существует тупой народ…
— Они не настолько тупы, — спокойно возразил доктор. — Нам вот не удалось одолеть их язык, а они наш выучили.
— Знаю, — нетерпеливо перебил генерал. — Это все понятно. Но история с перемирием — ведь им потребовался не один день, чтобы понять, чего мы хотим. А с системой отсчета времени чуть не месяц бились. Ей-богу, доктор, с дикарем каменного века и то быстрей на пальцах договоришься!
— Еще бы, — заметил доктор. — Дикарь-то как-никак человек.
— Но фарсиане — раса высокоцивилизованная. Их техника во многих отношениях превосходит нашу. Они загнали нас в угол.
— Они нас разбили.
— Ладно, пусть разбили. А почему бы и нет? У них есть оружие, которого мы не имеем. Они ближе к своим базам. По сравнению с нами у них почти не было трудностей с тыловым обеспечением. Да, они нас разбили, но я вас спрашиваю: хватило у них ума догадаться об этом? Разве они этим воспользовались? Они же могли нас уничтожить. Могли навязать нам такие условия мира, которые на сотни лет подорвали бы нашу боеспособность. Вместо этого они нас отпускают. Где же тут смысл, где логика?
— Вы имеете дело с внеземной расой, — ответил доктор.
— Мы имели дело и с другими внеземными расами и всегда их понимали. В большинстве случаев находили общий язык.
— Наши с ними отношения строились на коммерческой основе, — напомнил доктор. — Если у нас и возникали какие-либо затруднения, то гораздо позднее, когда уже была заложена минимальная основа для взаимопонимания. Фарсиане — единственные, кто при первой же встрече немедля начали военные действия.
— Не могу понять, отчего, — сказал генерал. — Мы даже не посягали на их планеты. Могли вообще пройти стороной и не заметить их. Они знать не знали, кто мы такие. Им было безразлично — вот что главное. Ни с того ни с сего ринулись на нас и открыли пальбу. И так происходит со всеми, кто оказывается вблизи от их планет. Со всеми без исключения. Они постоянно с кем-нибудь воюют — иногда с двумя-тремя противниками одновременно.
— У них комплекс самозащиты, — заметил доктор. — Они хотят, чтобы их оставили в покое. Стремятся лишь к одному — не подпускать других к своим планетам. Вы же сами сказали, что они могли нас уничтожить, но не сделали этого.
— Возможно, они весьма чувствительны к потерям и легкоранимы. Не забывайте, раза два мы пустили им кровь из носу — нам, конечно, досталось намного больше, но им тоже влетело. Думаю, они снова нападут на нас при первом же удобном случае. — Генерал глубоко вздохнул. — В другой раз мы должны быть готовы к схватке с ними. В другой раз они, чего доброго, не остановятся на пол пути. И мы должны их перехитрить.
«Трудно, — подумал он, — ох как трудно сражаться с противником, о котором почти ничего не известно». Тем более что этот противник обладает совершенно неизвестным тебе оружием. Гипотез о природе оружия было больше чем достаточно, но даже лучшие из них были всего-навсего смелыми, хитроумными догадками.
Возможно, это оружие оперировало во времени, отбрасывая пораженные цели в невообразимый хаос. Возможно, оно переносило их в другое пространственное измерение. Возможно, вызывало внутренний коллапс атомов, сжимая космический корабль в чудовищно тяжелую смертоносную пылинку, каких не знала Вселенная.
Одно не подлежит сомнению — и дезинтеграция, и взрыв тут ни при чем, поскольку ни вспышки света, ни теплового излучения не наблюдалось. Корабли попросту исчезали — исчезали без следа, мгновенно и целиком, вот и все.
— Меня вот еще что беспокоит, — проговорил доктор. — Те, другие расы, которые воевали с фарсианами, прежде чем они набросились на нас. Когда мы попытались вступить с ними в контакт, получить хоть какую-нибудь помощь, они нас и слушать не стали. И ничего нам не сообщили.
— Для нас это новый сектор космоса, — сказал генерал. — Мы здесь пока чужие.
— По логике вещей, — возразил доктор, — им бы надо обеими руками ухватиться за возможность сколотить союз против фарсиан.
— Полагаться на союзы нельзя. Мы остались в изоляции. И эту задачу нам придется решать самостоятельно.
Он наклонил голову, собираясь выйти из палатки.
— За нами дело не станет, — заверил его доктор, — как только появятся пленные, так сразу и начнем. Предварительный доклад подготовим за час, если от них вообще будет какой-нибудь толк.
— Отлично. — И генерал вышел наружу.
Скверная ситуация, полная неизвестности и способная вселить отчаяние и ужас, если не держать себя крепко в руках.
Пленные люди, возможно, кое-что сообщат, но слепо принимать эти сведения на веру нельзя, так как вполне возможно, что в них содержится подвох — точно так же как подвох был скрыт в тех данных, какие предоставили пленному фарсианину.
На этот раз, подумал генерал, психологи, пожалуй, перехитрили себя.
Сам по себе трюк, бесспорно, толковый — устроить пленному фарсианину космическую экскурсию и гордо продемонстрировать массу бесплодных, ни на что не пригодных планет, словно ничего лучше и примечательнее в Галактической конфедерации не было и нет.
Толковый — если б фарсианин был человеком, потому что человек пулю пожалел бы истратить ради подобных планет, а уж войну затевать тем более не стал бы.
Но фарсиане не люди. И никому не ведомо, какие планеты могут им приглянуться. К тому же не исключено, что эти невзрачные планеты навели пленного на мысль, что Земля окажется легкой добычей.
Вся ситуация была какая-то несуразная, противоестественная, думал генерал. В самой ее основе таилась принципиальная ошибка. Даже с учетом всяческих различий между земной и фарсианской цивилизациями слишком многое не поддавалось логическому объяснению. И даже здесь, на этой планете, что-то было не так.
Он услыхал рев двигателей и, стремительно повернувшись, поднял голову.
Космолет был уже близко и шел на посадку, но с какой скоростью!
Генерал затаил дыхание, однако космолет в ту же секунду резко сбавил ход, на мгновение завис в воздухе и совершил безупречную посадку всего-навсего в четверти мили от корабля землян.
Генерал бегом припустил к космолету, затем спохватился и перешел на четкий военный шаг.
Солдаты выскакивали из палаток и строились в шеренги. Над лагерем прозвучал приказ, и колонна двинулась вперед, как на параде.
Генерал позволил себе улыбнуться. Его ребята — хорошие солдаты. Их не застанешь врасплох. Если фарсиане думали своим неожиданным появлением вызвать в лагере панику и таким образом добиться для себя преимущества, то они просчитались.
Колонна солдат лихо повернула и двинулась к космолету. Санитарная машина выехала из укрытия и последовала за ними. Послышалась дробь барабанов, в холодном колючем воздухе труба пела как-то особенно чисто и звонко.
Именно такие люди, с гордостью сказал себе генерал, обеспечивают целостность растущей Галактической конфедерации и поддерживают мир в космическом пространстве объемом в тысячи и тысячи кубических световых лет. Именно такие люди когда-нибудь покончат с фарсианской угрозой.
Войны стали теперь редкостью. Космос слишком велик для военных действий, и существует достаточно способов избежать войны. Но такой опасностью, как фарсиане, пренебрегать нельзя. Рано или поздно либо Земля, либо фарсиане неизбежно потерпят полное поражение. Конфедерация не может чувствовать себя в безопасности, пока с фланга ей угрожают фарсиане.
Позади затопали сапоги, генерал обернулся. Его догонял капитан Джист, на бегу застегивая китель.
— Все-таки они прибыли, сэр.
— С опозданием на четырнадцать часов, — заметил генерал. — Ну а сейчас давайте прежде всего попытаемся показать себя в лучшем виде. У вас китель не в порядке, капитан.
— Извините, сэр. — Капитан застегнул пуговицу.
— Вот теперь хорошо. Разверните плечи, тверже шаг. Левой, правой, раз, два!
Уголком глаза генерал видел, как отделение сержанта Конрада, маршируя с точностью заведенного механизма, эскортировало пленного фарсианина в полном соответствии с уставом.
Солдаты выстроились двумя параллельными шеренгами по обе стороны космолета фарсиан. Открылся люк, громыхая, из него пополз трап, и генерал удовлетворенно отметил, что они с капитаном Джистом подойдут к трапу как раз в ту минуту, когда трап коснется поверхности планеты. В этом была своя особая торжественность и протокольная пунктуальность, как будто генерал лично во всех деталях спланировал церемонию встречи.
Трап с лязгом остановился, и три фарсианина стали невозмутимо, вразвалку спускаться вниз.
Неказистая троица, подумал генерал. Хоть бы один военную форму надел или нацепил медаль.
Едва фарсиане ступили на поверхность планеты, генерал взял дипломатическую инициативу в свои руки.
— Добро пожаловать, — громко и отчетливо сказал он, чтобы им было легче понять его.
Фарсиане выстроились в ряд, неотрывно глядя на него, и он почувствовал какую-то неловкость при виде их кругловатых веселых физиономий. Вероятно, их лица попросту не могли принять другого выражения. Но поскольку фарсиане все так же молча смотрели на него, генерал бодро продолжил:
— Земле доставит большое удовольствие добросовестно выполнить обязательства, согласованные в протоколе о перемирии. Мы искренне надеемся, что это знаменует собой начало эры…
— Очень мило, — вставил один из фарсиан. Трудно сказать, что он имел в виду: краткую речь генерала или общую ситуацию, или же он просто старался проявить любезность.
Невозмутимый генерал хотел было продолжить свою речь, но фарсианин остановил его, подняв короткую округлую руку.
— Пленные скоро прибудут, — просвистел он.
— Вы хотите сказать, что не привезли их?
— Они вернутся опять, — невозмутимо обронил фарсианин, нисколько не заботясь о точности выражений. И все с той же радушной улыбкой слегка пожал плечами.
— Ух мошенники! — в сердцах буркнул капитан у самого уха генерала.
— Мы поговорим, — сказал фарсианин.
— Они что-то затевают, — предупредил капитан. — Следовало бы объявить готовность номер один, сэр.
— Согласен, — кивнул ему генерал. — Только без шума. — Затем он обратился к фарсианам: — Прошу вас, джентльмены, следовать за мной, вас ждет угощение.
Его не оставляло впечатление, что они подшучивают и подсмеиваются над ним, но разве их поймешь. У них всегда одинаково веселые лица. В любых обстоятельствах.
— Очень счастливы, — заявил представитель фарсиан. — Это угоще…
— Напитки. — И генерал жестом пояснил значение слова.
— Напиток — это хорошо, — отозвался фарсианин. — Напиток — это друг?
— Совершенно верно, — подтвердил генерал.
Медленно, чтобы фарсиане не отстали, генерал направился к палатке.
Он удовлетворенно отметил, что капитан выполнил его приказ с завидной быстротой. Сержант Конрад уже вел свое отделение назад в лагерь, в центре строя семенил пленный фарсианин. Солдаты расчехляли орудия, последний из членов экипажа взбирался по трапу в корабль.
Капитан присоединился к делегации возле входа в палатку.
— Все исполнено, сэр, — шепотом доложил сержант Конрад.
— Отлично, — ответил генерал.
В палатке генерал открыл холодильник и достал большущий графин.
— Это, — объяснил он, — напиток, который мы приготовили для вашего соотечественника. Ему он пришелся весьма по вкусу.
Он расставил стаканы, положил на стол соломинки для питья и откупорил графин, сожалея, что нельзя зажать себе нос: напиток вонял омерзительно. Не хотелось даже думать о том, из чего он приготовлен. Химики состряпали это пойло для пленного фарсианина, а тот литрами поглощал его с непостижимым смаком.
Генерал наполнил стаканы. Фарсиане обхватили их своими щупальцами и сунули соломинки в узкие безгубые рты. Отхлебнули и восторженно закатили глаза.
Генерал залпом осушил стакан вина, поданный капитаном. В палатке становилось душновато. Чего не сделаешь, чтобы выполнить свой долг перед своими планетами и народами, подумал он.
Наблюдая за фарсианами, он размышлял над тем, какого подвоха ждать от них теперь.
Поговорим, сказал их руководитель, а означать это могло что угодно — и возобновление переговоров, и очередную уловку.
Если это переговоры, то положение у землян крайне незавидное. Но иного выхода, кроме как согласиться на переговоры, у него нет. Флот Земли понес колоссальные потери, тайна фарсианского сверхоружия не раскрыта, и возобновление военных действий немыслимо. Земле нужна передышка — минимум лет пять, а еще лучше — десять.
Если же это прелюдия к нападению, если эта планета — западня, то остается лишь принять бой и сражаться до последнего, что равносильно самоубийству.
Генерал сознавал: и в том, и в другом случае проигравшей стороной будет Земля.
Фарсиане поставили опустевшие стаканы на стол, и он еще раз наполнил их.
— У вас хорошо получается, — сказал один из фарсиан. — У вас есть бумага и грифель?
— Грифель? — переспросил генерал.
— Он имеет в виду карандаш, — подсказал капитан.
— О, конечно. Прошу вас. — Генерал достал блокнот и карандаш и положил их на стол.
Один из фарсиан отставил стакан и, вооружившись карандашом, принялся вычерчивать какую-то сложную диаграмму. С виду — точь-в-точь пятилетний малыш, выводящий первые в жизни буквы.
Фарсианин чертил, остальные ждали, когда он кончит. Наконец он положил карандаш и указал на волнистые линии:
— Мы. — Затем указал на зубчатые линии: — Вы.
Генерал склонился над бумагой, силясь разобраться в чертеже фарсианина.
— Сэр, — сказал капитан, — это похоже на схему боя.
— Схема, — с гордостью подтвердил фарсианин и снова взялся за карандаш: — Смотрите.
Он провел несколько прямых линий, поставил какие-то забавные значки в точках соприкосновения их с зубчатыми линиями, символизирующими флот землян, и крестики в тех местах, где боевые порядки землян были прорваны. Когда он закончил, флот Земли оказался разбит, разрезан на три части и обращен в паническое бегство.
— Это, — сказал генерал сиплым голосом от сдавившего горло гнева, — бой в квадрате семнадцать. В тот день наша Пятая эскадра потеряла половину своих кораблей.
— Малюсенькая ошибка, — заверил фарсианин и примирительно взмахнул щупальцами. Он вырвал из блокнота лист с рисунком и швырнул на пол. Затем старательно начертил схему заново. — Внимание!
Фарсианин вновь провел прямые линии, но на этот раз слегка изменил их направление. Теперь боевая фаланга флота Земли как бы повернулась вокруг оси, разомкнулась и превратилась в две параллельные колонны, которые зажали с флангов двигающийся клином флот фарсиан, обломили конец клина, окружили и рассеяли вражеские корабли.
Фарсианин положил карандаш.
— Пустяк, — сообщил он генералу и капитану. — Вы молодцы. Сделали одну легкую ошибку.
Крепко держа себя в руках, генерал еще раз наполнил стаканы.
К чему они клонят, думал он. Почему не хотят открыть свои карты и выложить все напрямик?
— Так лучше, — сказал один из фарсиан, поднимая стакан и давая понять, что имеет в виду выпивку.