Гусеница вскрикнул от боли, но поспешно встал на ноги. Тыча ножом ему в плечо, я, словно на поводке, вывел его из-за стола и ударом ноги подкатил к нему офисное кресло. Я надавил на клинок сильнее, и он сел. Я достал из кармана клейкую ленту и стал привязывать его к креслу.
Закончив, я увидел в дверях проблеск синего цвета.
— Кролик… Я же сказала, мне скучно!
Гусеница повернул голову к двери.
— Эллис, — пробормотал он, и голубые глаза Куколки метнулись к нему.
Как только он произнес это имя, она гневно поджала губы. Она вскинула вверх свой окровавленный нож и с разъяренным видом ринулась к нему. Куколка скользнула по его щеке плоской стороной лезвия. У него на лице осталась кровь — не его, кровь охранника.
— Не смей произносить ее имя! — прошипела она.
Гусеница снова обернулся к ней, его брови двинулись к переносице.
— Ее имя…? — он посмотрел на меня.
Как будто я, бл*дь, ему сейчас помогу. Все прояснить.
Нихрена.
— Да. Ее имя.
Куколка прищурилась и встала прямо перед ним. Она провела по его потной щеке дулом своего пистолета.
— Ты притронулся к ней, хотя не должен был этого делать, — она покачала головой, щелкнув языком. — Против ее воли.
Гусеница нервно сглотнул, и Куколка отступила назад. Она рассматривала его, обмотанного вокруг живота клейкой лентой и привязанного к креслу. Она качнула головой из стороны в сторону.
— Милая? — спросил я.
Куколка порывисто выдохнула и, понурив плечи, повернулась ко мне.
— Что случилось? — я расстегнул пиджак и скинул его с плеч.
Я закатал рукава и, взглянув на свои карманные часы, проверил, который час. До следующей смены охраны у нас было еще полно времени.
— Уже пора уходить?
Я покачал головой.
— Нет. У нас много времени.
Ее плечи снова упали.
— Они разбиты, — сказал Гусеница.
Мы с Куколкой повернулись к нему.
— Часы. Они сломаны. Они были сломаны тогда и сломаны сейчас. Ты грёбаный псих! И всегда им был, — он покачал головой. — И почему она разговаривает с английским акцентом? Она из Далласа!
Я взглянул на часы и увидел бегущие по кругу стрелки. Куколка тоже. Она пожала плечами и постучала себе по голове стволом пистолета.
— Он чокнутый! Они отлично работают.
Не обратив никакого внимания на его болтовню, я снова спросил:
— Что случилось?
Куколка ковырнула деревянный пол носком ботильона и вздохнула.
— Я думала, что когда приеду сюда, буду знать, что делать, — она подняла глаза и заглянула мне в лицо. — Но вот я здесь, и у меня богатый выбор. В моём распоряжении куча способов, как его убить, но я никак не могу остановиться на каком-то одном!
Она принялась мерить шагами комнату.
— Мне ударить его ножом? Застрелить? И то, и другое? — она в отчаянии подняла руки с зажатым в них оружием. — Мне делать это быстро или медленно?
Она остановилась, и ее лицо стало восхитительно печальным.
— Я так долго тренировалась, как мне лучше сказать «Время пить чай», что совсем об этом не подумала, — она выпятила нижнюю губу. — А надо было. Я не хочу всё испортить.
— Ты и не сможешь, — сказал я.
Услышав звук скрипнувшего по полу стула, Куколка развернулась. Он только немного пошевелился. Но когда я уже было собрался дать ей совет, она вдруг вскинула голову и взволнованно вздохнула. Она побежала в другой конец комнаты и остановилась перед старым граммофоном.
— Какой красивый! — с благоговением объявила она.
Положив пистолет на стол, она передвинула иглу, и граммофон с шумом и потрескиванием ожил. Как только заиграли первые такты, Куколка взвизгнула.
— «Мой мальчик леденец»! — воскликнула она и начала подпевать.
Она схватила голову своей куклы, которая была привязана за волосы к ее поясу и, держа в другой руке нож, закружила по комнате.
Я ухмыльнулся, глядя, как она танцует со своей куклой Алисой, подпевая каждое слово. Когда песня закончилась, Куколка вернулась к граммофону и включила ее заново.
— Ты просто сумасшедшая! — проговорил Гусеница, когда она протанцевала мимо него.
Куколка застыла на месте и резко развернулась к нему. Я затаил дыхание в ожидании ее реакции и уже приготовился смотреть, как она обрушит на него свой прекрасный гнев. Вместо этого она посмотрела прямо ему в лицо и сказала:
— А ты не знал? Все самые лучшие люди сумасшедшие!
Он потряс головой, но его слов было достаточно, чтобы Куколка перестала танцевать и сосредоточилась на своей главной задаче. Она рассматривала его связанную фигуру, словно он — головоломка, которую она пыталась решить. Я услышал, как она бормочет себе под нос:
— Я могла бы всадить нож ему в сердце. Или по очереди проткнуть ему ноги, а затем руки и грудь. Или лучше рассечь ему череп… Нет, там слишком много костей…
Я подошел к граммофону и расположил иглу так, чтобы песня повторялась снова и снова. Повернувшись, я заметил, что Гусеница высвободил одну руку из удерживающей его клейкой ленты. Не успел я среагировать, как он быстрым движением поднял руку и ударил Куколку по лицу. В считанные секунды я обнажил свою трость, готовый в любой момент вонзить лезвие ему в затылок, но вдруг Куколка резко развернулась. От пощёчины помада размазалась у нее по всей щеке. Я остановился, увидев у нее во взгляде нечто новое. Чистую ярость.
Тьму.
Жестокость.
Жажду убийства.
Куколка прикоснулась к щеке. Встретившись с ней взглядом, я схватил Гусеницу за руку и снова его связал. Она посмотрела в сторону… и увидела там свое лицо. Куколка подошла к висящему на стене зеркалу и всмотрелась в свое отражение.
Она повернулась ко мне и бросила:
— Он смазал мою помаду!
Казалось, внутри Куколки всё закипело, кожа у нее раскраснелась, и ее буквально затрясло от гнева. Крепче сжав клинок, она бросилась на Гусеницу и всадила нож ему в плечо. С громкими криками она раз за разом вонзала лезвие всё в новые места — в плечи, в бедра… в живот. Запыхавшись, она отпрянула назад, ее глаза горели от удовольствия. Именно тогда я понял, что внутри моей Куколки сокрыты не только свет и невинность. В ней обитала и тьма. Глубоко в тени, ожидая своего часа, притаилась неведомая злая сила. Моя Куколка, безжалостная и жестокая. Жаждущая крови и убийств. Я сделал глубокий вдох. Она была моей ожившей куклой. Под маской её ангельского личика скрывалось живущее внутри нее зло.
Идеальная пара для моей испорченной души.
Гусеница начал захлёбываться кровью. Не сводя с него глаз, Куколка смотрела на то, как он пытается бороться с неминуемой смертью. Он плевался, кашлял, потом прошипел:
— Вы больные, — кашель, невнятное бормотание, отхаркивание, — Вы просто пара больных ублюдков.
Куколка замерла, потом посмотрела на меня.
— Больные ублюдки… Мы просто пара больных ублюдков! — проговорила она и, пока Гусеница корчился в предсмертных конвульсиях, принялась кружиться вокруг него в танце. — Больные ублюдки, больные ублюдки, мы — больные ублюдки!
Я встал позади него, и Куколка сделала круг и вокруг меня. Наблюдая за тем, как самое прекрасное создание, когда-либо украшавшее эту землю, так беззаботно улыбается, танцует и смеётся, я ухмыльнулся и, наклонившись, прошептал на ухо этой мерзкой твари:
— Ты как-то сказал, что заплатишь любую цену, лишь бы заполучить нас обоих.
Я всадил свой клинок ему в позвоночник, лишив его возможности ходить. Не то, чтобы у него был шанс выжить, чтобы снова ходить.
— Вот ты и получил нас обоих…
Глядя на то, как Куколка подпевает песне и, вертя в окровавленных руках голову своей куклы, пачкает жидкие желтые пряди того, что осталось от ее волос, я втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Надеюсь, твои ожидания оправдались.
Он испустил последний вздох. Его голова упала вперед, и я понял, что он мёртв. Я почувствовал лишь удовлетворение.
Я выпрямился. Куколка перестала танцевать. Ее глаза вспыхнули.
— Его больше нет? Я его победила? — затаив дыхание, спросила она.
— Конечно, милая, — я обошел кресло и приблизился к ней.
У нее на щеке по-прежнему виднелся смазанный след губной помады, оставшийся от пощечины Гусеницы. Я прищурил глаза.
— Он сделал тебе больно.
Куколка поднесла руку к щеке. Ее лицо потемнело от гнева.
— Нет. Но он смазал мой любимый оттенок.
Она вытащила из кармана помаду и подошла к зеркалу. Куколка стёрла размазанную помаду и снова накрасила ею губы.
— Кролик? А кто такие больные ублюдки?
Я увидел у нее на лице замешательство.
— Люди, которые убивают плохих людей, — произнёс я, поднимая пиджак. — Люди вроде нас с тобой.
— Больные ублюдки, — повторила она.
Она взглянула на свою помаду, затем снова подняла голову, и я заметил азартный блеск в ее глазах. Она выкрутила помаду, подбежала к стене и начала писать. Затаив дыхание, я уставился на то, как ее неумелая рука пытается написать… пытается вывести по буквам. Розовая помада резко выделялась на белой стене. Когда она закончила, я выдохнул, и по моим губам скользнула улыбка.
— Вот! — она отскочила назад, чтобы полюбоваться своей работой. — Больные ублюдки!
Она гордо посмотрела на стену, но когда повернулась ко мне, я увидел на ее лице тревогу, даже страх.
— Так правильно, Кролик? Я правильно написала? — она взволнованно закусила нижнюю губу.
Я взглянул поверх ее головы и прочёл неаккуратную надпись. Вообще никакого образования, кроме того, чему я ее научил. Педагогическая запущенность, полное пренебрежение ее абсолютным правом на обучение со стороны ее ублюдочного отца и шайки его друзей.
Но она все равно была самой яркой звездой на моем небосводе.
Я прочитал то, что она написала. Со стены ярким маяком сияло слово с ошибкой …
«БОЛЬНЫЕ УБЛЮТКИ»
— Ну как, Кролик? Всё правильно? — спросила она слабым и взволнованным голосом.
Я подошел к ней. Она стояла, склонив голову и настороженно глядя на меня.
— Ты отлично справилась, милая. «Больные ублюдки». Это про нас написано твоей помадой. Твоим любимым оттенком, как всегда.
Куколка взглянула на свою помаду, теперь уже совершенно испорченную, и всхлипнула. Я сжимал и разжимал кулак, пока не нашел в себе силы и не коснулся пальцем ее подбородка. От этого прикосновения Куколка затаила дыхание и подняла на меня огромные голубые глаза.
— Мы купим тебе другую. Мы купим тебе всю чёртову косметику, какую ты только пожелаешь.
— Сейчас? — спросила она и, кажется, забыла, что я к ней прикасаюсь.
— Сейчас.
Куколка бросилась через всю комнату за пистолетом. Я направился к выходу. Но тут она остановилась и повернулась к трупу Гусеницы. Куколка положила оружие на пол и побежала к его креслу. Ухватившись за спинку, она откатила Гусеницу к стене с надписью «Больные ублютки» и посадила его прямо под ней. Затем она отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой.
— Теперь все плохие люди будут знать, кто его убил, — она улыбнулась, и я увидел сверкнувшую сквозь красоту злобу. — И будут знать, кто придет и за ними. Больные ублюдки Страны Чудес.
Куколка подхватила оружие и выбежала за дверь, держа в руках пистолет, нож и голову своей куклы. Я бросил взгляд на комнату, на то, что сотворила в ней моя девочка, и почувствовал, как черная дыра у меня в груди начала затягиваться.
Заполняться черной, как ночь смолой, которая могла появиться только благодаря Куколке. Заполняться убедительным подтверждением того, что в детстве мы встретились не просто так.
Что она была создана исключительно для меня.
Такая же порочная, как и я сам, и вся в моей власти.
Моя Куколка.
Моя милая.
Моя вторая половинка в паре больных ублюдков.
Я достал из кармана колоду карт и развернул их веером. Отыскав нужную мне карту, я подошел к телу Гусеницы и, загипнотизированный застывшим у него на лице выражением смерти, поднял ее вверх. Я сравнил сходство моего рисунка с лицом этого мудака, с тем самым, что врезалось мне в сознание, словно острый нож. Они были совершенно похожи, но ничто не могло сравниться с истинным лицом этого хрена: мужчины с ненасытной тягой лапать и трахать детей.
Я прочистил горло и сплюнул на окровавленную щеку Гусеницы, глядя, как моя слюна сливается с только что пролитой кровью. Щелкнув пальцами, я бросил карту, и она упала ему на грудь.
Я улыбнулся, исполненный торжества от свершённого нами убийства.
Тройка червей была мертва.
***
— Это просто клад, — прошептала Куколка, оглядывая магазин.
Мой багажник был буквально битком набит наличными — щедрый подарок, обнаруженный в сейфе у Гусеницы.
Теперь всё это принадлежало нам, мизерная компенсация за те годы ада, которые выпали на долю Куколки. Эти наличные присоединились к деньгам, найденным в тайнике надзирателя и под матрасом миссис Дженкинс. У меня было столько денег, что я не знал, что с ними делать.
Мне показалось, что самым подходящим способом их просрать, будет потратить их на то, что больше всего любит Куколка.
Я оперся на трость и оглядел магазин, который настолько очаровал мою маленькую Куколку. От самого начала до конца в нем тянулись стойки с косметикой. Я взглянул на свою девочку и почувствовал, как мое холодное мертвое сердце наливается чем-то вроде тепла.
— Я никогда в жизни не видела ничего настолько прекрасного, — с благоговением проговорила она.
Куколка посмотрела на меня, похлопав своими длинными ресницами. В мотеле мы привели себя в порядок, а потом поехали прямо сюда.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался откуда-то спереди женский голос.
Я сразу же двинулся к Куколке, чтобы защитить ее и убедиться, что никто до нас не доёбывается. Я пристально посмотрел на стоящую перед нами высокую стройную брюнетку, одетую во всё черное. Куколка ахнула и, не сводя глаз с лица женщины, подошла к ней поближе.
— Ваше лицо, — хрипло проговорила она с сильным аристократическим английским акцентом. — Я хочу так выглядеть. Как мне выглядеть так же, как Вы?
Брови женщины поползли к переносице, а затем ее взгляд скользнул сначала по Куколке, потом по мне. У нее округлились глаза.
— О, Господи! Вы косплееры? — произнесла она и, сделав шаг назад, внимательно оглядела Куколку. — Алиса в Стране Чудес, верно? Стимпанк? (Прим. Коспле́й — сокр. от англ. costume play — «костюмированная игра», процесс воплощения или одевания в различных книжных, кинематографических, игровых персонажей, либо исторических деятелей или социальных классов)
Я понятия не имел, что за хрень она несёт, но встал еще ближе к Куколке, готовый в любой момент оттащить ее назад. Но при упоминании ее любимой книги, у Куколки загорелись глаза.
— Да, Алиса! Мы в Стране Чудес. У нас приключения.
Женщина рассмеялась, но не успела она вымолвить и слова, как Куколка достала из кармана тюбик испорченной помады.
— Мне нужна ещё такая. Эта вся кончилась.
Женщина взяла помаду и внимательно ее рассмотрела.
— Винтажная Шанель? — произнесла она и покачала головой. — Вам следует это сохранить. Один только тюбик будет стоить кучу денег. К счастью для Вас, такой оттенок по-прежнему существует, только у него новая формула и дизайн.
Она взмахнула рукой.
— Пойдёмте. Если Вы изображаете Алису, нам нужно сделать так, чтобы Вы выглядели соответствующе.
Куколка оглянулась на меня. Я кивнул, разрешая ей уйти. Женщина повела Куколку по магазину, наполняя корзину какой-то хернёй, о которой я понятия не имел. Но когда я увидел, как с каждой новой вещью Куколкина улыбка делается все шире и шире, мне стало все равно. Я ждал этого одиннадцать лет. Ее лицо. Ее тело. Расправа моей девочки была так чертовски прекрасна, словно у меня на глазах ожила одна из поэм Чепела. Симфония, мать ее, в движении — здесь взмах, там удар и целые потоки хлещущей на пол восхитительно теплой крови.
У смерти был запах.
Мне всегда казалось, что она пахнет розами, как Куколка.