Замолкает. Жду немного, спрашиваю:
– А сейчас? Что-нибудь изменилось?
– Не знаю, – отвечает тихо. – Не хочу об этом думать.
– Почему?
– Потому что надежда – это такая редкостная дрянь, которая сначала всех убьёт. Она, знаешь же, последней умирает. А мне пока не хочется.
– Это хорошо, что не хочется, – улыбаюсь, с ужасом вспоминая анестетик в его руках. Господи, как же ему больно говорить на эту тему, строить планы на будущее! Как же тяжело поверить… – Но ты всё равно подумай. Может, хочешь чему-нибудь поучиться, какой-нибудь заочный курс пройти. Только, пожалуйста, будь осторожен, линии могут просматриваться. Кто знает, что у них тут на Тарине за контроль. Лучше мне говори, я тебе найду. Сам понимаешь, можешь привлечь ненужное внимание.
Антер
Понимаю. Надеюсь, не привлёк. Нужно сказать о звонке. Почти решаюсь. Но почему-то кажется, что это испортит вечер, снова сделает нас далёкими. Пусть всё иллюзия, но если её не станет – не станет ничего. Не верится, что такое возможно, однако рука ощущает на себе Тали, тяжесть её головы, мягкость волос, случайные прикосновения лица к груди. Едва касаюсь пальцами. Не хочется думать о ней как о хозяйке, не хочется перед ней отчитываться. Просто чувствовать её рядом, как если бы мы были совсем другими людьми в другом месте.
Нет, я не забываюсь, конечно. Прекрасно помню, кто мы и где. Но хотя бы притвориться.
Прохладно, сверху мы укрыты, но возникает желание завернуться в одеяло целиком, чтобы сквозь гравитационную сеть ничего не проникало. Осознаю, что скоро придётся подниматься. Нужно будет какой-нибудь матрас приспособить. Или ещё одно одеяло постелить.
– Странное название – остров Далгнеров, – произносит вдруг.
– Почему? – удивляюсь. О чём она думает постоянно?
– Просто… у них все названия более-менее понятные. Связаны либо с земными вещами, либо с наследием колонистов.
– Хочешь туда поехать? – спрашиваю. Чуть ведёт головой, щекой по моей груди. Может, не нужно было всё это. Чем ближе ты кажешься, тем мучительнее осознавать, что это лишь иллюзия.
– Интересно, – соглашается. – Надо будет почитать про их турнир.
– Читал уже, – говорю. Похоже, удивляется.
– И что пишут? – спрашивает. Пытаюсь вспомнить.
– Заявку на участие может подать любой желающий. Из аристократов, в смысле. Обычно выставляют вместо себя рабов. Да что обычно, может, лет двести назад кто-то и принимал участие лично, но это давно уже состязания рабов. Без страховок, очень много их гибнет. Всякие спортивные штучки. Проходит на этом острове, название которого так тебя заинтересовало, доступ к нему ограничен и кажется, его нет на картах. Во всяком случае, я не нашёл, правда, не искал специально – только глянул. Остров скрыт каким-то полем. Вот вкратце.
– А в остальное время? – интересуется. – Туда нельзя попасть или как-то можно?
– Не знаю, не узнавал, – отвечаю. – Хотите поучаствовать?
– Я? – удивляется. – Нарушить двухсотлетнюю традицию и выйти на ринг? – смеётся.
– Зачем? У вас есть я.
– Вот ещё, – фыркает. – Хочешь посостязаться?
Пожимаю плечами.
– Ну нет, – сообщает, – я тебя в какую-то дурь, да ещё и без страховки, втравливать не собираюсь. А вот съездить в качестве зрителей… Можно попробовать. А победителю что?
– Поскольку победителем считается не раб, а его господин, то ему достаётся какой-то приз, да ещё обед с главой своего рода.
Тамалия
Да, вот это уже интересно. Жаль, невозможно. Уж Антером я точно рисковать не буду.
– А у бедных рабов, как обычно, никаких стимулов?
– Вроде по негласной традиции им день отдыха положен. Не-рабской жизни.
Молчу. Как же развалить чёртов гадюшник?!
Что-то прохладно, нужно будет два одеяла брать. Господи, о чём я думаю. Нужно прекращать, оставить Антера в покое и заниматься своим делом. А из него вытащить грёбаный чип, чтобы наконец-то смог сориентироваться в жизни, определить, чем хочет заниматься, и начал тратить время на себя.
Не могу уйти. Не после того, как попросил полежать с ним. Как же хочется думать, что ты не считаешь меня таринской тварью! Но я останусь здесь с тобой, даже если это просто нужно тебе для того, чтобы вспомнить себя, почувствовать человеком, мужчиной. Нормальным.
Молчим. Мысли улетают в какие-то дали и горизонты, ну почему мы не встретились в других обстоятельствах? Впрочем, тогда я не узнала бы всю силу твоей личности, твоих внутренних принципов, невероятной души. Может быть когда-нибудь, через несколько лет я тебя найду. Сможешь ли смириться с тем, что я была хозяйкой, что зависел от меня, что видела тебя не в самых приятных для гордости ситуациях?
Едва ли, наверное.
– Тали? Ты спишь? – спрашивает тихо. Молчу закрыв глаза. Наверное, это лучшее завершение сегодняшнего вечера. Принимай решение сам.
– Тали? – зовёт, проводит пальцами по щеке, стараюсь максимально расслабить мышцы и сделать дыхание медленным и ровным. Господи, когда так нежно притрагиваешься, я готова забыть обо всём на свете! Какое-то время лежит рядом, по-моему, прикасается губами к волосам. Почти хочу, чтобы поцеловал, по-настоящему; осознаю, что это было бы концом. Не смогла бы оттолкнуть. Не смогла бы устоять. Не смогла бы продолжать здесь работать.
Встаёт аккуратно, поднимает меня. Относит в комнату, укладывает в кровать. Укрывает.
Борюсь с желанием закинуть руки ему на шею, притянуть к себе, уложить рядом и не отпускать. Никогда и никуда.
Кажется, сидит на полу, рассматривает. Шевелюсь, поворачиваюсь. Бесшумно поднимается и уходит. Может, зря я. Но так правильно.
Глава восемнадцатая
Тамалия
Совсем завядшая карилла до сих пор в тарелке, выбросить рука не поднимается. Но нужно же что-то сделать.
– Как думаешь, – улыбаюсь, – если посадить – вырастет?
Смотрит на меня, на цветок, которому уже ничто не поможет.
– Конечно! – заявляет. Не могу удержаться, начинаю хохотать, ответ в духе Антера. Тоже смеётся. Устраиваем торжественную посадку, Антер выкапывает ямку, я вставляю туда цветок, ощущаю себя глупой, но счастливой.
Потом расставляем доставленную мебель при помощи специальных гравиносильщиков. А вот бассейн сделают через несколько дней, этот процесс непростой и займёт много времени. Зато сегодня припозднившийся обед уже на воздухе, яркие солнечные лучи затенены одним из старых деревьев, боже, как хорошо. Если бы не шифровка от Лерки, в которой она сообщает, что у них возникли какие-то проблемы с переданной мною информацией.
Никак не разберёмся в структуре местной сети. Никак не проникнем в неё снаружи, даже с Тарина, такое впечатление, что она не просто наложена на физическое пространство, но и как-то скреплена с ним. Находясь внутри, будто становишься её частью, одним из совместимых устройств и можешь проникнуть. А снаружи, из какой-нибудь доступной приезжим зоны, даже разобравшись с кодировкой и протоколами – не получается. Чёрт, я так надеялась, что хоть эту обязанность с меня снимут, заберутся наконец-то в сеть и будут исследовать её удалённо! Но никак.
Поговорить, что ли, с Климом? Где и чему учился, разузнать, что наши не учитывают? Фу, как не хочется.
А ещё неотвратимо приближается дата Амириного юбилея, который она приурочила к каким-то событиям пятидесятилетней давности в собственной фирме. Я уж было размечталась, что удастся прогулять…
– Антер, – говорю, – нужно придумать причину, по которой ты к Амире не пойдёшь. Убедительную.
– Зачем тебе оправдываться? – спрашивает.
– Не отстанут же, – пожимаю плечами.
– Так не иди.
– Антер, мне нужно пойти. Я вот думала… может, сказать, что ты попросился на свидание? С другой рабыней там… Поскольку моя жадность всем известна, надеюсь, поверят.
Морщится брезгливо, понимаю, что противно. Да и насмешек потом наслушаешься, не смогу же я тебя прятать вечно. Хотя бы разок.
– Лучше скажи, что я обратно к Амире попросился, – хмыкает.
По моему лицу расплывается счастливая улыбка. Смотрит настороженно, да уж, не ожидал.
– Что? – переспрашивает.
– Боже, Антер, не могу передать, как я рада, что ты уже можешь шутить на эту тему!
Антер
Иногда только шутка является альтернативой безумию. Молчу. Говори что хочешь, какое моё дело? Зачем спрашиваешь? Зачем тебе туда надо, Тали? Ещё недавно не хотела же!
Получается, вполне можешь и на мой счёт передумать. Сообщить, что очень-очень нужно… ну там, Олинке меня одолжить. По-дружески. Или с Амирой помириться, опять же. Не хочу в это верить.
Лучше уж говори что угодно, только не заставляй меня туда идти. Лучше уж эта искренняя радость на твоём лице.
Побудешь со мной сегодня вечером, Тали? Или раб слишком обнаглел?
– Пойду поработаю, – вздыхает, словно отвечает на мои мысли. Размечтался, хочешь каждый вечер наслаждаться её прикосновениями? Молчу. – Да счета за неделю пооплачивать нужно.
Тамалия
Поднимаюсь поскорее. Боже мой, Антер, иногда просто страшно тебе в глаза заглядывать. Чёрт, зря я этот диван купила, и гамак этот зря, не нужно нам сближаться, по крайней мере не здесь и не сейчас. Иду в гостиную, достаю сетевик. Завтра, наверное, Антера на реабилитацию брать не буду. Разок пропустит, отдохнёт. А я Климу позвоню, приглашу куда-нибудь.
Замираю. Счёт за разговор с Теллусом. Всё-таки связывался с кем-то.
Умираю от желания узнать, с кем, как же это сложно – выполнить такое обещание. Почему ничего не сказал? Что же делать, спросить, или оставить как есть?
Но только все эти мысли перекрывает одна сумасшедшая тоска: ведь он хочет вернуться домой, он начнёт новую жизнь на Теллусе, господи, мне же придётся отпустить его, навсегда! Он же хочет домой… Кажется, в этот миг я готова послать всех к чёрту и броситься за ним на этот его Теллус. Только вот на кой я ему там буду нужна, камнем на сердце, мрачным воспоминанием, ему бы оставить в прошлом весь этот жуткий период и меня как его часть.
– Что-нибудь случилось, госпожа?
Никогда не привыкну к его бесшумным передвижениям.
– Всё в порядке, Антер.
– Вы… видели, наверное? Я звонил… ну… знакомым.
Сердце колотится, разбиваясь на тысячи осколков с каждым ударом
– Всё нормально, я же разрешила, – отвечаю. – Как поговорили?
– Ну… – смущается. – Нормально.
– Не хочешь рассказать?
– Да что рассказывать. Думаете, так легко и приятно сообщить, кто я и почему столько лет молчал?
– Антер… – шепчу. – Сделаю всё, чтобы ты вернулся домой.
Смотрит на меня как-то странно.
– У меня там ничего не осталось. И… по сути, никого.
– Но ведь нашёл, к кому обратиться спустя столько лет. А без ничего я тебя не отпущу, не переживай. Начнёшь новую жизнь.
Антер
Ощущаю почти реальную горечь, что ж ты так хочешь избавиться от меня!
– Не нужны мне подачки, – огрызаюсь. Пугаюсь, снова наглеешь, раб. Смотрит грустно:
– Никакие не подачки. Захочешь – вернёшь потом.
– Простите, госпожа, – извиняюсь на всякий случай.
– Давай… после поговорим, – просит тихо. – Главное, сделать тебя свободным. А там сам решишь, куда хочешь ехать и чем заниматься. Сделаю всё, что от меня зависит.
Сам решу. А если я не хочу на Теллус?
Замечает мой взгляд.
– Что? – спрашивает. Почему рядом с ней не получается язык за зубами держать? Другие хозяева избивали, не оставляя живого места, так, что без медкабины наверняка загнулся бы, и ничего выбить не могли. А она улыбнётся – и не могу молчать.
– Вы мне ключ от квартиры обещали, – говорю.
Окидывает меня странным взглядом, вдруг поднимается, поворачивается к сейфу, демон, неужели так разозлил, что за пультом пошла? Извиниться, что ли?
Странно, возвращается, нет, пульт не взяла. Карточка какая-то в руках, не могу поверить, ты серьёзно?!
– Вот, – протягивает, и правда ключ от электронного замка, по виду заметно, что сложная система. Чуть сжимает, активируя, берёт мою руку, прикладывает палец.
На поверхности вспыхивает надпись, похоже, принят. Точно нужно заняться языком Амадеуса. Отдаёт.
Беру, кажется, рука даже дрогнула. С ума сойти. Не удерживаюсь, ещё раз прикасаюсь пальцем. Высвечивается адрес.
– Тали… – бормочу, не знаю, что сказать.
– В любое время, Антер. Возникнет желание – приезжай, буду тебя ждать.
– Поучишь… меня танцевать? – спрашиваю неожиданно для себя.
– Танцевать? – удивляется, ощущаю себя идиотом.
– Когда освободишь, – приподнимаю ключ, – приглашу тебя куда-нибудь… потанцевать. Если захочешь.
Сам себе не верю, что такое говорю, что это вообще возможно.
– Уже хочу, – смеётся. – Поучу, конечно, не вопрос. Удивилась просто, мужчины обычно не любят танцевать.
Смотреть, как ты с другим танцуешь, один из них ещё больше не любит.
Тамалия
«Циник» вопит в голове, чтобы немедленно вернула ключ в сейф, что если он кому попадёт… Нет, конечно, я максимально залегендирована, и если кто чужой будет копаться, совсем другой адрес высветится, но вдруг всё-таки заберутся в начинку? Прочитают? Господи, как бы Антера предупредить, чтобы не пытался найти, где этот адрес находится. Дура с дурными порывами.
– Антер, – решаюсь. – Ты, пожалуйста, с Тарина не пытайся найти мой дом на Амадеусе. Не хочется, чтобы таринская знать заинтересовалась.
– Я всё понял, можешь не повторять. Это правда было глупо, больше не стану светиться в межгалактической сети.
– Нет, я рада, что ты с друзьями связался. Просто… ко мне же внимание повышено, только поэтому.
Кивает. Молчу, раздумываю.
– Послушай… может, их можно как-то использовать? Может, они приедут сюда, купят тебя и выпус…
– Госпожа! – восклицает. – Пожалуйста, не нужно!
– Ты им не доверяешь? – уточняю. Неплохой же вариант.
– Пожалуйста, я вас умоляю… не нужно… – шепчет.
– Антер, прекрати! Я же с тобой советуюсь, а не избавиться пытаюсь. Объясни мне, что не так.
Отворачивается.
– Да я же от стыда умру, если им меня выкупать придётся, – произносит тихо.
– Но если это будет последним… вариантом? Они же отпустят тебя?
– Я уже ничего не знаю, – вздыхает. – Столько за это время насмотрелся… Люди иногда ведут себя так… Вдруг решат, что оставить меня в рабстве – проще, буду под рукой, никуда не сбегу.
– Да ну… глупости, – отвечаю, впрочем, не так уверенно, как хотелось бы.
Представляю, чего ты насмотрелся, если ждёшь, что тебя и друзья родителей в рабстве оставят. Наверняка же они – люди нормальные. Но мало ли. Чтобы не сделать хуже, а то я потом сама же с ума сойду, если вдруг окажется, что им тоже такой раб не помешает. Да и Антера понимаю, у него, наверное, словно стена между тем, что там – и тем, что сейчас. И приносить рабство в воспоминания вольной жизни, пожалуй, болезненнее, чем продолжать исполнять рабские обязанности перед человеком, который, по сути, ему чужой.
Молча сажусь на диван. Смотрит странно, вдруг спрашивает:
– Если ты можешь меня продать, почему не можешь отпустить?
Господи, всё внутри переворачивается, и как ему объяснить?! Продать родне – одно дело, хотя это тоже, наверное, с точки зрения таринской аристократии жуткое преступление, но хоть как-то обосновать можно. Люди искали, нашли, заплатили втройне. А отпустить как? Ни аристократы не одобрят, ни начальство… Удар по легенде.
– Потому что он взял бы за тебя ответственность.
А Лерка с Райтером присмотрели бы, чтобы Амира с Уиллой не достали.
– Сам могу за себя отвечать.
– Не сомневаюсь. Только вот один и без поддержки ты станешь лёгкой мишенью дорогих таринских аристократок, которые не любят освобождать рабов.
А я не могу отпустить тебя вникуда и ни с чем. Без страховки ребят тебе не выжить. Уж не говорю об одобрении начальства. У меня же прямой приказ оставить тебя.