И я рассказал, не знаю, почему, не знаю, зачем, знаю лишь, что не мог все это больше в себе держать, не мог больше улыбаться родителям, всем своим видом демонстрируя, что все со мной в порядке, когда не было в порядке, совсем не было. Я чувствовал себя моральным убожеством: неспособный помнить, неспособный знать свое прошлое, словно подвешенный, я потерял ориентацию во времени и пространстве. Я не мог отпустить свою боль, потому что я ее не помнил. Знал, что было больно, потому что логично, думал, что страшно и унизительно, но не помнил…
И все это я вывалил на Лешку. Назвался другом – терпи… И Лешка терпел, сел рядом со мной на диван, обнял, я даже не сопротивлялся, и гладил по голове, как маленького, нашептывая всякие милые глупости, типа «все пройдет», «все будет хорошо», «мы найдем и кастрируем этих ублюдков», «будешь ходить со мной в качалку, сделаем из тебя супермена». Я кивал, соглашаясь со всем.
Когда за Лешкой закрылась дверь, я осознал, насколько ценен и своевременен для меня был разговор с ним, насколько сильно мне нужен был друг.
К началу мая я уже более-менее уверенно выходил один на улицу, почти не шугался сигналящих машин, не жался к стенам домов. Более того, я перестал сутулиться. Зад почти не болел, и я принял предложение друга пойти с ним в тренажерный зал.
- В тренировках главное что?
- Что?
- Ре-гу-ляр-ность! За месяц организм привыкнет, сначала практически каждая тренировка будет стрессом для слабого тела, зато потом стрессом будет отсутствие тренировки. Заниматься будешь по понедельникам, средам и пятницам.
- Леш? А почему я раньше с тобой не ходил?
- Шутишь? – Улыбнулся друг. – Ты, как черт от ладана, сбегал, стоило мне об этом заговорить. Но я очень рад, что ты пришел. Начнем? – Я неуверенно кивнул. Если раньше сбегал – может, был повод? И совсем скоро я понял, что повод действительно был: на следующее утро я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог смеяться, потому как пресс сводило судорогой…
- Вставай на беговую дорожку, - сказал ласково друг. И я, наивный нанайский мальчик, встал. Спустя пятнадцать минут попыток дорожки меня скинуть, я сам с нее свалился. – Молодец, размялся, теперь можно и к тренировке переходить, - кажется, взгляд мой был неласков.
Я тягал штангу, приседал, тянул, качал пресс… не знаю, как не умер.
- Сегодня я тебе совсем слабенькую нагрузочку дал, потому как подготовка у тебя нулевая. А дальше будет больше, конечно.
Я качался из стороны в сторону и дышал, как собака, пробежавшая километров сорок. Тяжело дышал.
- Предлагаю завершить все это дело блоком растяжки, и можно будет идти в бассейн.
- Там тоже какие-то упражнения? – Спросил обреченно.
- Сегодня просто так поплаваешь. А потом – да, на скорость, хотя бы километр.
Мне поплохело.
- И когда я стану супер-красавцем?
- Где-то месяца через четыре, может, через полгода, я думаю. Если будешь регулярно заниматься. Надо будет тебе еще рацион откорректировать.
Полгода… да это целая жизнь!
Однако на этом мои неприятности не закончились.
- Милый, я договорилась с Аркадием – он будет с тобой заниматься. Представляешь, нашел для нас местечко.
- А кто это? – Матушка всплеснула руками.
- Ой, ты же не помнишь! Это самый лучший в городе психолог. И он согласен с тобой побеседовать.
- Мне не нужен психолог, - сказал твердо. Ну, мне казалось, что твердо.
- Привет, я Аркадий. А как тебя зовут?
- Максим.
- Замечательно, - да вы что? Проходите, ложитесь на кушеточку, вспомнился пошлый анекдот про девушку, которая все время теряла память.
- Присаживайся в кресло. Свет оставить?
- Как хотите.
Я не без интереса разглядывал Аркадия: невысокий, стройный, даже щуплый, и очень голубоглазый. На вид безобиден, но кто их там разберет, этих психологов.
- Максим, расскажи, чем ты занимаешься? – Я молчал, колупая пальцами обивку кресла. – Ты ведь студент? – Я кивнул. – А почему именно юридический факультет?
- Видимо, нет других талантов…
- Не совсем тебя понял.
Я был раздражен, напрасно, конечно, но не хотелось мне изливать душу незнакомому человеку, Лешке хотелось, а этому – нет.
- Видимо, ни к физике, ни к химии, ни к математике у меня особенных способностей нет. Значит, куда? В юристы.
- Самокритично.
- Уж как есть.
- Но учеба тебе нравится?
- Не помню. Наверное, раз даже стипендию получаю. Аркадий, я понимаю, мама попросила, но, поверьте, мне не надо все это.
Психолог опешил.
- Зачем же ты пришел?
- Так мама очень хотела. Они все чувствуют передо мной какую-то вину: не уберегли сокровище. Но я не дитя давно, переживу как-нибудь. Почему они не понимают, что мне не нужно их сочувствие? Почему не видят, что я больше всего хочу, чтобы меня оставили в покое?
Аркадий удовлетворенно откинулся на спинку кресла: диалог «пошел». Я подумал, что сейчас он скажет: хотите поговорить об этом? Но он молчал, за что ему большое спасибо.
- Так чего бы тебе хотелось? – Спросил, когда я замолчал.
- Жить отдельно, - ответил, не задумываясь. А потом удивился: и ведь правда.
Спустя час мы расстались, довольные друг другом. Аркадий мог сказать, что я практически нормален и не нуждаюсь в психологической коррекции, по крайней мере, пока память не вернется.
В университет я пока не ходил, хотя учебники читал исправно, решал задачки по международному частному праву, передавал их через Лешку, который снова стал моим лучшим другом. Хотя я так его и не вспомнил. Посещал тренажерку и с ужасом думал, что на учебу скоро придется идти. А вдруг там они? Так, не думать, не думать, не думать…
А в один обычный майский день раздался звонок в дверь.
- Курьерская доставка для Максима Семенова, - я открыл. – Вам конверт, распишись вот здесь.
Я расписался и закрыл дверь, прошел в комнату и присел на диван. Что это у нас? Вскрыл и обомлел: деньги, много. Пересчитал раз семь, так и есть – десять тысяч долларов. Заглянул в конверт и вытащил сложенный вдвое лист.
«Максим,
Благодарим Вас за участие. Гонорар прилагается».
Подписи не было. Я разорвал конверт на маленькие кусочки, исследовал каждый миллиметр, но больше так ничего и не нашел. Что за участие? Участие в чем? Связано ли это как-то с тем, что со мной случилось? Или я все-таки звезда? Судя по вложению, деньги точно мне. Я решил не ломать голову, тем более что ни одной путной мысли в нее не пришло, собрал деньги и спрятал. Пригодятся!
Тем временем началась зачетная неделя.
***
Детка, нам так плохо без тебя… Данечка спрашивает постоянно, где мама. Говорим, что уехала по работе. Он нарисовал в садике букет цветов, знаешь, он стал здорово рисовать, не то, что я. Принес картинку, сказал: сохраним для мамочки, я подарю ей, когда она придет. Я чуть не зарыдал, честное слово, присел на корточки, обнял, прижал к себе и намочил ему слезами плечо. «Оставим, конечно, давай в конвертик положим, чтобы не помять».
========== Глава 7. Театралы ==========
Признаюсь я, что двое мы с тобой,
Хотя в любви мы существо одно.
Я не хочу, чтоб мой порок любой
На честь твою ложился, как пятно.
Пусть нас в любви одна связует нить,
Но в жизни горечь разная у нас.
Она любовь не может изменить,
Но у любви крадет за часом час.
Как осужденный, права я лишен
Тебя при всех открыто узнавать,
И ты принять не можешь мой поклон,
Чтоб не легла на честь твою печать.
Ну что ж, пускай!.. Я так тебя люблю.
Что весь я твой и честь твою делю! (У. Шекспир/ Пер. С. Маршак)
Когда людям хорошо вдвоем, нет никакой разницы, как называются их отношения (и это правда).
Грехи других судить Вы так усердно рветесь, начните со своих и до чужих не доберетесь (У. Шекспир)
Октябрь 2012
- Лен, ты бы хоть предупредила…
- Да не бери в голову.
- Ну, разумеется.
- Добрый вечер, молодые люди. Елена, не хочешь представить своего спутника? - Родители у Лены были довольно молодые и веселые. Уже через несколько минут я понял, что как потенциального мужа их дочери меня пока никто не рассматривает, и начал получать удовольствие от общения с интересными людьми.
- Ой, Леночка, - сказала Ольга, мама Лены, - знаешь, кого мы видели в гардеробе? Кирилла! С девушкой.
Я слегка дернулся, услышав знакомое имя, хотя шанс, что это был тот самый Кирилл, был минимален.
- Кирилл – бывший молодой человек Лены, - пояснила мне Ольга.
- Мама, - грозно прошипела Лена. – Я в курсе, что он здесь.
А ведь, похоже, смотрины-то устроили не для родителей, а для Кирилла… Как это все-таки по-женски: продемонстрировать, что у тебя и без него все замечательно: новый парень, новая любовь, только почему девушки считают, что мужчине есть до бывшей хоть какое-то дело?
- Так что, пойдем меня ему покажем? – Сказал насмешливо, отец девушки закашлялся, маскируя смех. – Ты мороженое хотела?
- Максим, я не только ради этого тебя пригласила, ты мне на самом деле нравишься.
- Да-да, - ответил, блуждая где-то в своих мыслях.
- Честно-честно. Ты обиделся?
- Ну, что ты, - да мне параллельно, если честно, но вслух я этого, конечно, не сказал. Был бы у меня какой к ней интерес, может и расстроился бы, а так – нет.
- Тогда не мог бы ты меня обнять? – Я машинально положил руку на талию, прижимая девичье тело к себе. Раздался первый звонок, значит, минут пять-семь у нас еще есть. Я полностью ушел в себя, пытаясь вспомнить театр. И вспомнил: гардероб и туалет свои на каждом ярусе, я слушал здесь «Аиду», «Кармен», «Травиату», смотрел «Лебединое озеро» и «Жизель», и это только навскидку. Да я театрал! Если мы сейчас повернем направо, будет буфет.
- О, Кирилл, какая неожиданность, - донеслось до меня. Я вернулся в себя и встретился взглядом с Кириллом, своим Кириллом (когда это он стал моим?). Тот был удивлен не меньше меня, смотрел, не мигая, ждал моей реакции. А я подумал, какой он все-таки красивый в брюках со стрелками и светлой рубашке.
- Привет, Кирилл, - сказал я, протягивая руку.
- Максим, не ожидал, - Кирилл ответил крепким пожатием, меня прошило током, его, видимо, тоже.
- Вы знакомы? – Пискнула Леночка.
- Учимся в одном университете, - я очнулся первым.
- Вы где сидите? – Спросил Кирилл. Лена расцвела, наивная, видимо, подумала, что план удался, и Кирилл ревнует. Все верно, ревнует, только, по-моему, не Лену. Его спутница молча висела на его руке.
- Бельэтаж, восьмая ложа. А у вас?
- Девятая. Это Жанна, - представил девушку Кирилл. – Моя двоюродная сестра из Киева, - Лена сразу как-то обмякла и расслабилась. Думаешь, нет соперницы? Все гораздо хуже – есть соперник.
Мы вчетвером двинулись в сторону своих мест. Я приоткрыл дверь нашей ложи, пропустил вперед Лену и на мгновение прислонился к Кириллу.
- Восемь, туалет, - тот посмотрел удивленно, потом в глазах вспыхнул огонь, и парень едва заметно кивнул.
Опера была великолепна, но мысли мои были далеко, в туалете. Зачем я его позвал? Не знаю, просто порыв какой-то. Зачем он согласился? Тоже порыв? Я почувствовал волной подкатившее возбуждение, посмотрел на часы и тихо поднялся со своего места. Дверь моей ложи хлопнула мгновением раньше его.
- Может, лучше на лестницу? – Спросил он, голос был хриплый.
- Давай, - ответил я. Мы встали в нишу между лестничными пролетами и прижались друг другу. Я, не мигая, смотрел на его губы.
- Что мы творим? – Шепнул Кирилл и прикусил губу, а мне сорвало тормоза. Я целовал его, вжимая спиной в стену, гладил сильное тело, где только мог достать, мял ягодицы, тискал бока, я, казалось, хотел стать с ним одним целым, и он отвечал тем же, горел так же, откинул голову, обнажая горло, я провел по нему языком. Мне нравился его запах, некая смесь из аромата его кожи, туалетной воды и геля для бритья.
Все, добегались, не отпущу!
- Мне казалось, - на выдохе тихо сказал я. – Что у нас осталось незавершенное дело. – Кирилл посмотрел непонимающе. – Раздевалка, ты на коленях, с моим членом во рту… этот образ постоянно меня преследует, - признался я. Он усмехнулся.
- Меня тоже. Но не здесь же…
- Чем лестница хуже раздевалки?
- Действительно, - и Кирилл решительно опустился на колени. У меня перед глазами стояла красная пелена, я дышал через раз, а ведь он еще ничего не сделал.
Тут рука легла на пряжку, и я потерялся в ощущениях, запустил пальцы в густые волосы.
- Я не совсем в этом опытен, вернее, совсем не опытен… - он выжидающе смотрел снизу вверх, я улыбнулся.
- Открой ротик, - я сам себя не слышал, так шумело в ушах, голова шла кругом. – И не забывай работать язычком, о-ох…
Да, это было совсем не так, как с опытным Славиком, но это не было хуже, просто по-другому, а в плане эмоций даже лучше. Я, не сдерживаясь, толкался ему в рот, Кирилл инстинктивно расслаблял горло, принимая глубже. Отстранился.
- Подышу секунду. Слушай, я не уверен, что проглочу… без обид.
Какие обиды? Я сам бы не смог, у меня рвотный рефлекс моментом бы сработал. Я достал из кармана аккуратно сложенный носовой платок, встряхнул его, расправляя.
- И не надо.
Кирилл облизал напряженную головку, провел языком по стволу и, сомкнув покрасневшие влажные губы, задвигал ртом. Кажется, я смог бы стоять так и смотреть на него бесконечно. Не смог…
- Сейчас! – Кирилл выпустил член изо рта, и я кончил в платок. – Иди ко мне.
Я прижал его к себе и поцеловал, нежно, тягуче, смакуя, вылизывал его рот, он отвечал, прикрыв глаза. Я расстегнул его брюки, обхватил член и всего несколькими движениями довел до финиша. В тот же платок.
- Нужно возвращаться, - шепнул Кирилл.
- Да. Следующий минет за мной.
Я тихо сел на свое место и порадовался, что в зале темно, казалось, у меня на лице было написано, чем я только что занимался. Как и у Кирилла.
- Все в порядке? – Участливо спросила Лена.
- Да, все хорошо, спасибо.
Я принюхался, откуда-то ощутимо разило спермой. Принюхалась и Лена. Я, как ошпаренный, выскочил из ложи, добежал до туалета и выбросил мокрый носовой платок, именно от него, как вы догадались, пахло. Сразу вспомнился анекдот про поручика Ржевского и грязные носки. Интересная штука человеческая память: я не помню себя, своих родных и друзей, но помню университетскую программу и кучу бестолковых сказок и анекдотов.
Мы вновь пересеклись в гардеробе.
- Может, выпьем кофе? – Прощебетала Лена, попеременно улыбаясь то мне, то Кириллу. Я пожал плечами, мне было все равно. Кирилл смотрел вопросительно. На меня. Я едва заметно кивнул.
- Почему нет? – Сказал он. И мы пошли пить кофе. Около столика стояли два мягких диванчика, и Лена быстренько заняла один из них, увидев, что я сажусь на другой. Наивная, она думала, что Кирилл сядет рядом с ней, но нет, он выбрал меня. Злорадствовать по этому поводу было слишком по-девчачьи, но я ничего не мог с собой поделать. Мы изучали меню, и я невзначай, словно случайно, положил ладонь на бедро Кирилла. Тот сделал вид, что ничего не происходит, я, не переставая комментировать меню, провел ладонью до паха и накрыл ширинку. Кирилл закусил губу.
- Я буду американо, - озвучил я свой заказ.
- Эспрессо, - хрипло сказал Кирилл, - я сжал кулак, почувствовал ответную реакцию. Как же мне нравилось его дразнить!