Профессор был там, возле своей машины, разговаривал с девушкой. Даже издалека удалось разглядеть, что та потрясающе красива и прекрасно одета. И пока Джулия смотрела, ван дер Дрисма обхватил незнакомку за плечи, поцеловал, а затем, держа ее руку в своей, проводил через двор до алой «мини». Девушка села в машину, профессор вновь наклонился, чтобы ее поцеловать, а после стоял и наблюдал, как она уезжает.
Джулия вернулась к лифтам так, что швейцар ее не заметил, а когда мгновением позже в вестибюль шагнул профессор, двинулась к нему навстречу:
– Я не опоздала?
– Точно вовремя, мисс Бекуорт, – с привычной холодной вежливостью отозвался ван дер Дрисма.
Просто не верилось, что этот же человек только что так крепко обнимал девушку.
Глава 4
Когда они добрались до Лейдена, профессор поехал прямо к дому мефру Шатт.
– Скоро у меня назначена встреча, но я был бы очень признателен, если бы вы пришли в больницу примерно через час. Мне надо продиктовать несколько писем. Вы их напечатаете, а я подпишу до ухода из больницы.
Он задержался на несколько минут, чтобы поговорить с хозяйкой, затем сел в машину и уехал. Джулия забежала к себе в комнату и вскоре спустилась на чашку чая и кексы мефру Шатт. За едой она рассказала пожилой леди о визитах в Амстердам и Гронинген. Час пролетел незаметно. Джулия снова облачилась в жакет и отправилась в госпиталь, а там с облегчением узнала, что швейцар ее ждал и вызвал другого швейцара, дабы тот проводил ее в кабинет профессора.
Ван дер Дрисма сидел за большим столом, водрузив очки на нос и погрузившись в бумаги, но при появлении Джулии встал, предложил присесть и, высказав надежду, что она успела выпить чаю, без дальнейших предисловий принялся за письма.
Большинство из них, к радости Джулии, оказались простыми – вежливые выражения благодарности за то и это, договоренности о встрече в Лондоне, согласие на консультации, – и лишь немногие содержали медицинские термины.
– Когда закончите с письмами, пожалуйста, принесите их сюда, мисс Бекуорт. Затем я отвезу вас к мефру Шатт.
– Пожалуйста, не утруждайтесь. Здесь всего несколько минут ходьбы, а у вас, должно быть, полно других дел.
– Конечно, но должен напомнить, что я за вас отвечаю.
Джулия встала и взяла свой блокнот, карандаш и маленький медицинский словарик, с которым не расставалась.
– О Боже, это так утомительно для вас, профессор. Я сделаю все как можно быстрее.
Профессор встал, чтобы открыть ей дверь, да там и остался, наблюдая за ее уходом. Какая жалость, что Джулия не обернулась и не увидела выражение его лица.
Она зашла в кабинет, который использовала прежде, и потратила минут пять на размышления о шефе и незнакомке в больничном дворе. Даже издалека профессор выглядел влюбленным, и по какой-то причине эта мысль вызывала смутную грусть. Джулия отбросила чувства в сторону и включила компьютер. «Я должна радоваться, что, в конце концов, доктор – человек, как и все мы».
Вернувшись к нему с письмами, Джулия в этом засомневалась. Когда она положила бумаги на стол профессора, тот бросил на нее быстрый прохладно-безразличный взгляд. «Как будто смотрит на меня с высокой стены», – подумала Джулия. Если бы она не видела, как он целовал ту девушку, никогда бы в это не поверила…
Пока шеф подписывал письма, она смотрела на его склоненную голову. Возможно, он несчастен без незнакомки, возможно, они не могут пожениться. Или она уже замужем… Воображение Джулии отправилось в свободный полет, но было прервано тихим:
– Мисс Бекуорт, не могли бы вы уделить мне внимание?
Она виновато взглянула на ван дер Дрисму:
– Да, да, конечно, профессор.
– Во время пребывания в Голландии у вас не было свободного времени. Возможно, по возвращении в Лондон вы пожелаете взять выходной, прежде чем выйти на работу?
– Спасибо, сэр. Хотя мне еще надо напечатать некоторые записи.
– Как хотите, – равнодушно сказал он. – Полагаю, вы можете организовать работу, как вам удобно, но в первый день после приезда я в вас не нуждаюсь. – И подписав последнее письмо, поинтересовался: – Вы готовы? Тогда идемте.
Саймон не стал задерживаться у госпожи Шатт, только убедился, что Джулия вошла, и быстро уехал. Ведь Сиска и Джейсон наверняка ждут его дома, на другой стороне Рапенбурга.
Его ждали. Сиска появилась на пороге, едва профессор вышел из машины, а Джейсон метнулся ему навстречу. Саймон закрыл за собой входную дверь – как приятно оказаться дома! – и впервые за много лет задумался, что было бы хорошо, если б его встречала жена. Кто-то, похожий на Джулию, которая, к сожалению, с самого начала очень ясно дала понять, что он ей не нравится.
Профессор отодвинул эту мысль подальше, наклонился погладить собаку, выслушал домашние сплетни Сиски и ушел в свой кабинет. До ужина оставалось еще достаточно времени, чтобы ответить на письма.
Позже вечером он вывел Джейсона на прогулку, но не стал переходить на другую сторону канала. И отсюда было видно, что единственная лампа в доме мефру Шатт горит на втором этаже… Да и в любом случае: какой в этом смысл?
На следующее утро доктор встал рано, пробежался с Джейсоном и отправился в госпиталь, чтобы быстро осмотреть пациентов. До отъезда он еще успеет сюда заглянуть и попрощаться с коллегами, а сейчас Саймон вернулся домой и прошел в кабинет – позвонить, а затем в гостиную – выпить приготовленный Сиской кофе.
Высокие окна смотрели на улицу, свободную от машин и тихую этим осенним утром. На самом деле, Саймон углядел лишь одного прохожего: к Рапенбургу быстрым шагом направлялась Джулия. Она, вероятно, опять посещала церковь Святого Петра и Персийнхофье – приют, основанный предком президента Франклина Рузвельта – и теперь, несомненно, держала путь в очередной музей. Поднялся ветер, и Джулия остановилась, чтобы заколоть волосы. Повинуясь внезапному порыву, профессор подошел к входной двери, открыл ее и, пока Джулия сражалась с прической, спустился с двойного крыльца:
– Доброе утро, мисс Бекуорт. Вы рано вышли. Забежите на чашечку кофе?
Она изумленно вскинула голову:
– О, здравствуйте. Я не ожидала… То есть, вы живете в одном из этих домов? – Джулия огляделась. – Они принадлежат университету?
– Некоторые из них – да. Заходите. Ветер холодный.
Вслед за начальником она вошла в дом. В прихожей появилась Сиска с кофейным подносом. Профессор поговорил с ней, забрал у Джулии жакет и провел ее в гостиную, где гостью пристально осмотрел Джейсон, вращая желтыми глазами и демонстрируя ряд великолепных зубов. Она протянула руку, надеясь, что пес ее не откусит. Не откусил. Повинуясь тихому слову хозяина, он боднул ладонь своей большой головой и покосился на Джулию с абсолютно дружелюбным видом.
– Он ваш? Вы здесь живете?
– Да и да. Это один из моих домов, хотя я довольно много времени провожу в Лондоне.
Джулия осмотрелась. Она находилась в просторной комнате, с высоким потолком и стенами, оклеенными темно-красными обоями. На полу – полированный паркет, прикрытый нарядными ковриками, а мебель сделана из красного и тюльпанного дерева: чудесный сундук времен Уильяма и Мэри, богато инкрустированный письменный стол того же периода, голландский шкаф-витрина, полки которого заставлены серебром и фарфором, и столик за широким диваном. Имелись здесь и трехногие столы с лампами, и тут и там красовались превосходные фигурки из майсенского фарфора.
– Какая красивая комната, – заметила Джулия.
– Я рад, что вам нравится. Проходите, присаживайтесь и угощайтесь кофе.
Она села, выпила кофе из фарфоровой чашки толщиной с бумагу, погрызла коричное печенье, неловко поддерживая вежливую беседу. Профессор, пишущий за столом или тихим голосом читающий лекцию, – это одно, а трапезничать в его великолепном доме – совсем другое.
Он отвечал на ее бессодержательные реплики с редкой мягкостью и скрытым весельем, осторожно подталкивая к разговору о доме Джулии и ее семье, так что в итоге она забыла о своей нерешительности и снова свободно заговорила об отце.
Однако вскоре остановилась, внезапно застеснявшись и испугавшись, что болтает слишком много и докучает профессору.
– Я должна идти. Мефру Шатт наверняка ждет. Простите, что заняла ваше утро. Должно быть, вам надо многое сделать, пока вы дома… – Джулия кое-что припомнила. – Думаю, у вас есть друзья. И знакомые в Гронингене…
– Конечно, есть, поскольку я там родился. Там живет моя семья и люди, которых я знаю много лет.
– Значит, вы собираетесь вернуться туда и обустроиться? – равнодушно поинтересовалась она.
– Думаю, мисс Бекуорт, вы имеете в виду, хочу ли я жениться и жить там. – Ван дер Дрисма внимательно осмотрел порозовевшее лицо Джулии и только потом продолжил: – Вот мой настоящий дом. Если и когда я женюсь, моя жена будет жить здесь.
Она вскочила:
– Да, конечно. Простите, я не хотела выспрашивать. Спасибо за кофе.
Профессор последовал за ней в прихожую, взял куртку и крикнул что-то экономке.
– Я иду в госпиталь на полчаса. Можем прогуляться вместе.
С ними вышел и Джейсон. Он держался рядом с хозяином, демонстрируя качества хорошо воспитанной собаки: оскалился на кота, сидящего в окошке, зарычал на пуделя, проходившего мимо на поводке, но повиновался тихому голосу профессора.
Пара пересекла Рапенбург и остановилась у дома мефру Шатт.
– Я буду здесь в два, – напомнил ван дер Дрисма. – Хочу вернуться в Лондон к вечеру.
Мефру Шатт как следует потрудилась на кухне. Огромные оладьи с хрустящим беконом плавали в сиропе, а дополняли их салат и нечто, по виду и вкусу напоминающее бланманже. Хозяйка назвала это пудингом. Стоял здесь и стакан молока. Джулия не знала, когда поест в следующий раз, так что с удовольствием уплела все.
Учитывая желание профессора выехать вовремя, она забрала из комнаты вещи, подарила мефру Шатт коробку конфет, купленных утром, и надела куртку. В последние день-два заметно похолодало, поэтому Джулия положила в карманы шарф и перчатки, убедилась, что волосы аккуратно уложены, и села ждать. Совсем недолго! Большой автомобиль тихо притормозил у входа, и профессор постучал в дверной молоток.
Ван дер Дрисма недолго, но сердечно поговорил с мефру Шатт, положил сумку и компьютер секретарши в багажник, а ее пригласил в машину. Джулия обняла свою добрую хозяйку, посетовав, что приходится ее покидать, после чего забралась на пассажирское сиденье, да так и просидела, не промолвив ни слова, пока они не выбрались из города на шоссе.
– Джейсон противился вашему отъезду? – наконец спросила она.
– Да, но я очень скоро вернусь, хоть и не по работе.
«Чтобы увидеть ту девушку», – решила Джулия и почувствовала внезапный укол грусти.
Обратное путешествие прошло гладко. Они ненадолго остановились в Генте на чай, затем доехали до Кале и довольно неспокойно доплыли до Дувра. Приближаясь к Лондону, Джулия смотрела на унылые пригороды и желала вновь оказаться в Лейдене. Но когда профессор лениво заметил: «Вам будет приятно вернуться домой, мисс Бекуорт», поспешила с ним согласиться.
– Хотя я с удовольствием полюбовалась Голландией. – И тут же неловко продолжила: – Спасибо, что так хорошо все для меня организовали, сэр.
Его ответ прозвучал уклончиво и совершенно невнятно. Джулия заключила, что редкие моменты удовольствия от общества друг друга уже забыты.
Не слушая протестов, профессор отвез ее прямо домой.
– И возьмите завтра выходной, – велел он. – Без сомнений, любую оставшуюся вам работу можно отложить на потом.
Джулия что-то пробормотала в знак согласия. Несмотря на все ее усилия, дел оставалось много. Придется выйти рано утром, закончить работу и отдохнуть остаток дня. Профессор не узнает, поскольку сказал, что завтра она не нужна. Наверняка он и сам возьмет выходной.
Когда они добрались до ее дома, Джулия довольно осторожно спросила у доктора, не зайдет ли он на чашку кофе. Его отказ прозвучал вежливо, но с нотой нетерпения, и едва профессор открыл дверь, Джулия, не теряя времени, выбралась из автомобиля, а ван дер Дрисма достал ее сумку, поставил на крыльцо и уехал, лишь заметив, что они увидятся послезавтра. Ласкомб появился на пороге уже после его отъезда.
– С возвращением, мисс Джулия. Он спешит, да?
– Думаю, он направился прямо в больницу, Ласкомб. – Она наклонилась потрепать Блотто. – Как хорошо дома. А где мама?
– В саду с Эсме, убирают листья. Они не ждали вас так рано. Хотите чаю? Чайник кипит.
– Не откажусь. Пойду устрою им сюрприз…
– Идите, мисс Джулия. Мы уже поужинали, но я найду для вас что-нибудь вкусненькое. Через полчаса подойдет?
– Замечательно. Я проголодалась. Кажется, мы ехали целую вечность. Думала, уже много позднее.
Она прошла через дом и вышла в сад. Свет пробивался сквозь кухонную дверь, освещая миссис Бекуорт и Эсме, что, одевшись потеплее в этот морозный вечер, убирали листья. При виде Джулии обе бросили грабли.
– Джулия, как чудесно! В своей открытке ты не написала, когда точно вернешься. – Миссис Бекуорт рассмеялась. – Потому мы и работали в темноте. Хотели, чтобы к твоему возвращению сад выглядел опрятно.
– Он тебя привез? – спросила Эсме. – Профессор?
– Да, но не захотел остаться. Он дал мне завтра выходной.
– Совершенно правильно, – одобрила мать. – Ты была очень занята?
– Да, но мне удалось увидеть Лейден и Гронинген.
Они зашли в дом, и за ужином, который соорудил Ласкомб, Джулия дала родным отчет о нескольких днях в Голландии.
– Вам там понравилось? – Ласкомб, с перекинутым через руку кухонным полотенцем, прислонился к двери. – Встретили кого-нибудь симпатичного?
– Множество людей, но мимоходом. Почти все время я или записывала, или печатала записи.
– Ладно, завтра ты можешь провести тихий приятный день, – заметила миссис Бекуорт и задумчиво посмотрела на дочь. – Полагаю, ты совсем не выходила там? И мало видела профессора ван дер Дрисму?
– Только на семинарах и обходах. – Джулия помедлила. – О, и он вышел из своего дома в Лейдене, когда я проходила мимо, и пригласил меня на кофе.
– Он живет там? Так же, как и здесь? Он женат?
– Нет, насколько я знаю, – небрежно произнесла Джулия. – Утром я должна заскочить на работу. Уйду рано – надо перепечатать несколько аудиокассет. Это займет пару часов, а потом я вернусь домой, и мы устроим что-нибудь особенное. Может, сходим в кино? Или пообедаем в городе? Я не потратила ни пенни, так что угощаю.
– Давайте в кино! – взмолилась Эсме. – Мы сто лет там не были…
– Хорошо. Можем пойти на дневной сеанс, а потом попить где-нибудь чаю.
Джулия сбегала в прихожую за сумкой.
– У меня было мало времени на покупки, – объяснила она, раздавая свои скромные подарки.
– Вам не стоило, – сказал Ласкомб, улыбаясь при виде коробки с сигарами.
«Хорошо дома», – вздохнула Джулия и нахмурилась, когда перед глазами возник непрошеный образ профессорского лица.
«Не понимаю, почему вообще о нем думаю».
Возможно, потому, что он думал о ней. Правда, в мыслях профессора не было ничего романтического, скорее, смутное раздражение. Он считал Джулию тревожащей, скорой на ответ, хотя и первоклассной работницей, что держится, насколько возможно, на заднем плане, но всегда под рукой. Несмотря на это, она его настораживала.
И, так сказать, мешала обычному течению его жизни. «Наверное, – размышлял Саймон, – следует от нее избавиться. Конечно, красиво». Он не намеревался позволять какому-то чувству влиять на его жизнь. Профессор не был монахом, но, не считая легкого флирта с той или иной знакомой, сохранял свое сердце в целости. «Не то чтобы сейчас этому сердцу что-то грозит…» Нет, просто секретарша его раздражала.
Джулия устроилась за рабочим столом вскоре после восьми. Она рано встала, выпила с Ласкомбом чашку чая, съела тост и успела на автобус задолго до начала часа-пик. Она сидела в наушниках, переводя последнюю кассету, когда на плечо опустилась рука. Другая рука сняла наушники.