***
Катя от души обрадовалась, увидев, что Лиза полностью пришла в себя после вчерашнего ночного кошмара и даже разрумянилась. Она потрогала ее ноги, чтобы убедиться, что опасность паралича миновала, и ласково пожурила:
- Зачем ты это сделала, матушка?
- Я до смерти боялась гуляний, Катя, – призналась та.
- Вчера гулянья закончились рано... А барин-то как напугался за тебя!
- И сильно он встревожился? – спросила Лиза, проявляя живейший интерес.
- Дюже сильно, матушка. Он был так зол, так зол на горемычного Николашку.
- И что он ему сделал?
- Ничего... Ты все еще думаешь, что барин может быть жестоким с таким старым слугой, как Николай? Оно конечно, барин вспыльчивый, но широкой души человек и добрый, чисто дите. Разве ты не замечаешь этого, когда спишь с ним, и он тебя обнимает?
Лиза зарделась от смущения. Она утонула в нахлынувшей волне печали, удовольствия и изумления. Неожиданно она ощутила необузданное, почти неукротимое желание увидеть Александра, слышать его голос и смотреть на него, сидящего рядом с ней.
- Позови Нюшку, – попросила Лиза, – я встану... и спущусь к завтраку. Я отлично себя чувствую, и мне незачем лежать в кровати.
Однако в столовой Лиза нашла только Наташу, мужа там не было. Маслова сказала, что Александр уже позавтракал вместе с ней и уехал осматривать свои владения.
Второй разговор женщин не отличался особой любезностью. Наташа говорила об Александре как о какой-то вещи, в большей степени принадлежащей ей, хотя бы из-за ее преданности и привязанности к нему. В ответ Лиза невольно задела Наташу, заметив, что Катя тоже прислуживала Карелину, но не унижалась, как другие, вызывая тем самым отвращение. Не обращая внимания на эти слова, Маслова попыталась объяснить Лизе, что она была не только работником, но и советчиком и близким, любимым другом Александра.
Этот разговор мог закончиться серьезной ссорой, если бы его не прервал неожиданно вернувшийся домой Карелин. Отослав Наташу под предлогом описи имущества, Александр остался наедине с женой.
- Как я вижу, тебе, к счастью, стало лучше. Не думал, что ты так рано встанешь, – пробормотал он, стараясь казаться безразличным.
Лиза не ответила, и только посмотрела на мужа, словно желая убедиться, что он по-прежнему чужой для нее, но слишком живы и свежи в душе и теле были жаркие воспоминания о его ласках. Лиза глядела на Александра, удивляясь тому, что не замечала раньше, какой он статный, сильный и поистине красивый, не видела, что было нечто чарующее даже в следах ярости, поселившейся в зрачках его глаз, даже в напускном холодном безразличии, с которым он обращался с ней.
- Чудесная погода сегодня, – продолжил Карелин. – Если ты и в самом деле поправилась, мы могли бы съездить в село, повидаться с попом и доставить радость бедным простолюдинам, познакомив их с новой хозяйкой. Я собирался ехать один, но если это не слишком обременит тебя, то...
- Конечно, едем, я только приведу себя в порядок, – ответила Лиза.
- Ты и так хорошо выглядишь. Я не люблю ждать.
- Это не займет много времени. Я только поднимусь наверх и надену шубу... если можно...
- Конечно... а также позавтракай. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь.
- Николашка, – позвал слугу Карелин, – запрягай тройку самых лучших лошадей. Править сам буду... Нюшка, нечего барыне наверх таскаться. Неси ей шубу, меховую шапку и рукавицы не забудь, – строго наказал он.
- В селе одни мужики, – обратился Карелин к Лизе, подумав, что и без того был слишком любезен по отношению к жене. – Даже поп, и тот от сохи... да и все мы здесь такие, кроме тебя, конечно... ты, должно быть, смотришь на нас, как на ватагу дикарей. Потому и уехала вчера. Тебя пугают наши гулянья, так ведь?
- Я плохо помню то единственное, на котором была, – ответила Лиза с расстановкой, глядя Александру прямо в глаза. Карелин покраснел и вызывающе улыбнулся сжатыми губами. Он быстро подошел к жене и, грубо схватив ее за руки, зло процедил сквозь стиснутые зубы:
- Полагаю, у тебя будут более пагубные воспоминания о той ночи, поскольку знаю, что ты испытываешь ко мне лишь презрение и отвращение. Ладно, как тебе известно, той ночью я воспользовался своими супружескими правами, как смогу воспользоваться ими в любой момент, пока царь не разорвет связывающие нас узы, нравится тебе это или нет. – В глазах Карелина мелькнула тень, но в голосе звучала неудержимая страсть, когда он продолжил: – Если бы я хотел, то мог бы сжать тебя сейчас в своих объятиях. И до крови зацеловать твои губы... мог бы побить тебя, как бьет свою законную жену любой мужик... но не бойся, больше я не войду в твою спальню, чтобы донимать тебя своими ласками. Каким бы дикарем я не был, я понимаю, как мучительно для тебя принадлежать одному человеку, в то время как ты любишь другого...
Лиза побледнела, став белее полотна, и высвободилась из сильных рук мужа, оставивших болезненные синяки на ее запястьях. Сам не зная почему, Карелин получал удовольствие от собственной черствости, бессердечно и сурово разговаривая с женой.
- Я должен упрекнуть тебя в том, что ты была неискренна со мной... Что тебе нужно было для спасения отца? Пригоршня рублей? Я с удовольствием дал бы их тебе и без этого фарса и обмана!
- Я не взяла бы от тебя подачку! – с вызовом ответила Лиза и бросилась вверх по лестнице, а Карелин остался стоять на месте, крепко сжав кулаки. Его гнев растворился в боли, и он с грустью подумал:
- Ненависть! Только ненависть может быть между нами!
Лиза вбежала в комнату, и Катя принялась утешать ее, ласково нашептывая на ухо слова, которыми хотела осушить горячие слезы, текущие по бледному лицу несчастной девушки.
- Барин-то наш любил тебя, – тихо приговаривала она, – да что там любил, обожал. Уж мне ли этого не знать! Сколько раз он называл тебя своей королевной, своей маленькой мучительницей! А с какой любовью выращивал он цветы, чтобы послать их тебе с любовными письмами!
- Замолчи, Катя! – грустно попросила Лиза, перестав утирать слезы.
- Да неужто ты не знала, что он тебя любил? – удивленно спросила Катя. – Может, словами-то он и не решался сказать, а в письмах-то...
Лиза встала и отошла от старушки. Прежняя злость уступила место незнакомой тревоге и чувству вины. Может, Карелин был прав, говоря, что его подло обманули.
Но Лизе не удалось обдумать все, как следует. Сначала постучался Николай и сказал, что барин ждет ее у дверей дома, чтобы ехать в село, а следом вошел слуга и принес завтрак.
- Барин сказал, чтобы ты поела, матушка... он не уедет без тебя, подождет.
- Поешь, матушка, поешь, – мягко, но настойчиво убеждала Катя. – Будет лучше, если ты его порадуешь.
- Ты имела в виду, если я подчинюсь! – с горькой иронией поправила служанку Лиза.
- Это всё одно, матушка. А в селе-то как все будут рады видеть тебя. Почитай уже годков сорок в Карелинке нет настоящей хозяйки. – Она смущенно потупила взор, словно устыдившись какого-то старого воспоминания. Глаза Лизы, с неожиданным любопытством смотревшие на служанку, заметили какую-то странную тень, пробежавшую по преждевременно состарившемуся, морщинистому лицу Кати. Ей захотелось узнать, что Катя имела в виду, и та пояснила:
- Последней хозяйкой поместья была бабушка нашего барина. Матушка-то его, та крестьянка, у которой отобрали сына, и мечтать не могла стать княгиней Карелиной. Батюшка его крут был нравом и обходился с ней ой как жестоко. Все считали, что ее убили, да только не так это... ругать ее ругали, обзывали по-всякому, бывало, поколачивали... – внезапно Катя осеклась и замолчала, и Лиза поняла, что отчего-то ей очень больно, и она страдает.
- Она умерла, когда Александр был совсем еще ребенком, правда? – спросила Лиза.
- Чисто так, матушка.
- Какая странная история, Катя. А от чего она умерла?
- Пока она была жива, теперешний барин-то наш, Александр Павлович, не мог стать князем, вот она и умерла. Ведь на какую только жертву не способна мать ради дитятки... Да ты ешь, матушка, ешь, а то завтрак, поди, остыл совсем, – заохала Катя.
Лиза поняла, что Катя больше ничего не скажет, и в полном молчании послушно принялась за еду.
Немного погодя, она, не говоря ни слова, уже сидела вместе с мужем в санях. Александр так же молча взял вожжи и взмахнул кнутом, направляя горячую тройку рысаков в белоснежные поля. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу в узких санях и укрыв ноги одной овчиной. Лиза неосознанно наслаждалась ощущением тепла и защищенности, сидя рядом с мужем и чувствуя прикосновение к себе его крепкого, мускулистого тела. Она невольно вспомнила слова Кати и подумала о любви этого человека, обернувшейся теперь ненавистью, о злости, и еще подумала о том, что вряд ли она сможет оправдаться.
- Александр, – тихо начала она, – я думаю, ты прав, говоря о подлости и обмане. Ты стал жертвой моих родных. Я не пытаюсь оправдаться, но хочу сказать, что меня тоже обманули. Я даже не предполагала, что ты думал, будто я тебя любила, ведь мы с тобой обменялись едва ли дюжиной слов. Мне сказали, что ты со всем согласен...
Карелин вздрогнул, как от ожога. Его приводила в ярость сама мысль о том, что Лиза думала, будто ему было безразлично, что она встречалась с другим мужчиной, прежде чем кинуться в его объятия. Глаза Александра полыхнули диким огнем, но он ничего не сказал жене, а Лиза уже не помнила своих ужасных слов, опрометчиво высказанных Карелину в порыве отчаяния, и спокойно продолжала:
- Прости меня. Я понимаю, что сейчас уже поздно говорить об этом, но я хочу, чтобы те недели или месяцы, что мы проживем вместе, были для нас как можно менее неприятными... мне хотелось бы кое-что объяснить тебе...
- Объясняй, только побыстрее! – ледяным голосом резко выкрикнул Александр.
- Я не догадывалась, что мы разорены, и узнала об этом последней. Я любила бедного и не видела препятствий к тому, чтобы стать его женой, поскольку рассчитывала на свой личный капитал. Я любила его с детства… В тот день, когда я впервые увидела тебя, он приходил просить моей руки… Я знала, что папá желал мне только счастья, но маман помешала Федору зайти к нему… она ухитрилась отдалить его от меня. Затем они с братом стали перехватывать его письма и не давали мне поговорить с ним. А потом тяжело заболел папá, и я отгородилась от всего, словно находясь в кругу боли, отчаяния, разочарования… и тоски. Маман рассказала мне о тебе, но так, что я подумала, что мы могли бы пожениться и спокойно жить, потому что ты не станешь требовать от меня больше того, что я могла тебе дать. Мое сердце не входило в договор. Я была готова быть послушной женой… Теперь ты понимаешь?
- Понимаю, – глухо пробормотал Карелин.
- Возможно, наивно было думать, что ты собирался дать нам так много за такую малость, но я ни о чем не думала. Я позволила им убедить меня. Остальное ты знаешь. Сейчас ты ненавидишь меня, потому что я разрушила твои мечты, но, надеюсь, выслушав мой рассказ, ты простишь меня. – Лиза устало закрыла лицо руками после тяжелого признания, а Александр с трудом сдерживал порыв сжать ее в своих объятиях и поцелуями осушить ее слезы, просочившиеся сквозь дрожащие пальцы. Сила воли, в конце концов, восторжествовала, и Александр почти спокойно ответил:
- Вытри слезы и успокойся. Жаль, что мы не смогли поговорить и объясниться до свадьбы. Теперь я понимаю, почему ты обращалась со мной, как с мужиком и ненавидела меня.
- Сейчас я уже не ненавижу тебя, – робко сказала Лиза.
- Значит, все не так уж плохо. Мы будем терпимее относиться друг к другу. – Не глядя на жену, Карелин подхлестнул лошадей, заставляя их бежать резвее. Лиза опустила голову. Сидя рядом с мужем, она чувствовала его таким близким и таким далеким. Такой близкой и далекой кажется нам звезда, когда мы смотрим на ее отражение в воде.
Село было совсем маленьким и бедным, почти на грани нищеты. Старые, покосившиеся бревенчатые хаты распластались под тяжестью снега, и среди них петляли протоптанные в снегу тропинки. Несмотря на стужу, все крестьяне ждали у дверей своих халуп и низко, в пояс, кланялись проезжавшей мимо них княжеской чете. Тройка остановилась, добравшись до небольшой деревенской площади, перед которой возвышалась церквушка. Сбоку к церквушке прилепился старый, обветшавший домишко. Пройдя под аркой между церковью и домом, Карелин и Лиза попали во внутренний прямоугольный двор.
- Добро пожаловать, – радушно поздоровался поп, выходя им навстречу. Он благословил княгиню и пригласил зайти в дом, заметив мимоходом, что супруга Александра была молодой и прекрасной, как ангел.
Поп был высоким и худощавым, с седой, как снег, бородой, умными, живыми глазами и сердечной, ласковой улыбкой. Своей благоговейностью и простотой манер он мало отличался от любого малороссийского крестьянина. Лиза с болью смотрела на его поношенную рясу и бедную обстановку. Поп говорил о надежде, которую вселял в него приезд Карелина на эти заброшенные много лет назад земли, и князь рассеянно пообещал помочь беднякам и выписать из Киева лекаря.
- С этой минуты не Наташа, а княгиня станет присылать пожертвования и раздавать милостыню, батюшка, – предупредил он священника. – А если Вы пожелаете встретиться с Катей, пришлите кого-нибудь за ней.
- Лучше приходите к нам, батюшка, – пригласила попа Лиза, и растроганный старичок радостно согласился.
Когда Лиза пила чай, оставшись с Карелиным наедине, она несказанно удивилась, увидев злость в глазах Александра.
- Почему ты бросил карелинских крестьян на произвол судьбы? – спросила мужа Лиза.
- Матушка родила меня здесь, – возбужденно ответил он, – и эти самые крестьяне мучили ее, чтобы угодить барину. Поп не имел к этому никакого отношения, он даже не знал ее.
На следующий день священник воспользовался приглашением и пришел в Карелинку. Катя вышла ему навстречу.
- Я не захотела спускаться в село, – испуганно сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. – Я не решилась, батюшка, и ты знаешь, почему…
Лиза видела приход попа, и теперь остановилась, с удивлением слушая, о чем они шепчутся.
- Да что ты, никто и не признает в этой старушке прежнюю Катюшку. Старый барин многих из тех крестьян отослал отсюда, а другие померли. Кто сможет узнать в теперешней служанке мать Александра?.. Я смотрю, тебе лучше… Ты обрела спокойствие в душе?
- Я очень счастлива, батюшка. Из-за меня Александр ненавидит всех карелинских крестьян, и это единственное, что меня удручает… Но я не больше чем служанка рядом с ним, я не могу сказать ему правду.
Скрывая свои чувства, Лиза подошла к ним. Она гостеприимно усадила священника поближе к огню и снова предложила свою помощь. Кликнув Нюшку, она велела ей подавать чай и сладости, а сама заставила Катю сесть вместе с ними за стол и выпить чаю.
- Александр сказал мне, что в Карелинке все мы крестьяне, Катя, и я тоже одна из них. Доставь мне удовольствие обращаться с тобой… как с родной.
- Ты очень добрая, матушка, – растроганно прошептала Катя, выполняя ласковый наказ Лизы. В эту секунду вошел Карелин, разрушив очарование возникшей, было, близости. Он поздоровался с попом, и Катя поспешно вышла.
- Во дворе я увидел Вашего кучера, батюшка, дьякона Александра, – сказал он, – и, естественно, подумал, что Вы беседуете здесь с хозяйкой. Я рад, что нашел вас здесь обоих. Я собираюсь сообщить вам, чтобы вы не строили излишних планов. Завтра утром мы переезжаем в Николаевку.
Глава 4
В полном отчаянии поп развел руками. Лиза растерянно посмотрела на мужа. Глядя на его открытый, высокий лоб, она старалась угадать, какие мысли бродят в его голове.
- Мы уезжаем в Николаевку? – наконец, решилась спросить она. – Я думала, что это Наташа уедет… по-моему…
- Становится все холоднее, – резко оборвал жену Карелин, – вероятно, скоро снег пойдет. Мы не можем рисковать твоим здоровьем, оно у тебя довольно слабое, а в Николаевке дом теплее и удобнее.
- Это Наташа Маслова так решила? – зло спросила Лиза, не сумев скрыть раздражение и досаду.