Да, она отвлеклась. Может, ей показалось, но он так посмотрел на неё, что ей сразу захотелось причесаться. Вот только расчёска в сумочке, а сумочка – в автомобиле. Мэри не взяла её с собой, зная свою выносливость. Сумочка с фурнитурой, увесистая и сама по себе, да ещё набитая всякими мелочами – лишняя нагрузка. Правда, там была и бутылочка с водой…
Девушка нервно пригладила пальцами волосы и снова заговорила:
-Я поехала вначале в противоположную сторону, чтобы эти трое ни о чём не догадались, а потом развернулась и погнала на максимальной скорости. По дороге сто раз чуть не умерла от страха – что не успею, что они догонят и убьют, у них ведь машина мощнее… Всё время оглядывалась, поэтому проскочила главный въезд и не заметила. А потом заглох мотор и никак не заводился. Я побежала пешком. Добежала, даже не знаю как, и поняла, что не туда. И тут вы появились. Мне даже в голову бы не пришло, что один из вас – и есть тот, кого надо предупредить, все молодые такие…
-Мне двадцать семь.
Она посмотрела на него с удивлением и восторгом. Двадцать семь! А выглядит не больше, чем на двадцать или, самое многое, двадцать два.
-Моё имя ты знаешь. Как зовут тебя?
-Мэри, - сказала она и вздохнула.
-Ма-и-ре, - по-своему произнёс Таминко.
-Как это переводится?
-Красная Стрела, знак предупреждения. – И он прибавил короткую быструю фразу на языке тэнноми.
Она попыталась повторить, запуталась и засмеялась.
Он улыбнулся.
-Почти получилось. Быстро учишься.
Но фразу на английский не перевёл. И внезапно, без перехода:
-Пей травы, ты всё ещё задыхаешься. И ложись спать. Потом ещё поговорим.
Он оставил ей светильник и вышел, а выходя, обернулся через плечо, и ей показалось, что в чёрных глазах светилась особая, тёплая улыбка.
Мэри опустошила приготовленную для неё плошку с лечебным питьём и прилегла, твёрдо решив попросить Таминко поиграть на флейте специально для неё.
9.
Она проснулась резко и сразу – ей показалось, что её окликнули. В тишине голос Таминко отчётливо произнёс:
-Ма-и-ре!
Но в пещере, кроме неё, никого не было. Значит, пригрезилось.
Мэри быстро поднялась, некоторое время прислушивалась к себе и к окружающему миру – одышка почти прошла, слабость не ощущалась, окружающий мир не подавал никаких тревожных сигналов – и неожиданно для себя направилась в пещеру-«кухню». До этого момента девушка мало заходила сюда, что ей тут делать, на костре она готовить не умеет…
Костёр не горел, пещера была пуста. В её стене обнаружилось отверстие ниже и крупнее, чем в «спальне». Мэри подошла и с любопытством выглянула наружу. В неровное природное окно была видна расселина, уступы красных скал спускались вниз, примерно на высоту пятого этажа, а внизу шумел каскад небольших водопадов, низвергаясь в речку. Изумительно красивое место в ответвлении Большого Каньона так и тянуло спуститься и рассмотреть его поближе. Ещё неплохо было бы помыться, но вода в речке наверняка холодная, слишком быстрое течение. Вон как мотаются ветви кустов, которые окунаются в воду.
Рядом с отверстием обнаружилась верёвочная лестница. Теперь понятно, каким путём отсюда выбирается Таминко.
Мэри потрогала верёвки, подумала, в конце концов, решилась и полезла. К воде очень хотелось, хотя бы умыться. Она спускалась, стараясь не смотреть вниз, осторожно пробуя ногой каждую последующую ступеньку, и, наконец, ощутила под туфлей не витую гибкую перекладину, а неровный камень.
Она встала обеими ногами на покрытую мелкими камешками площадку, огляделась и только тогда оторвала руки от верёвок. А потом посмотрела наверх. Она только что оттуда слезла – с такой верхотуры? И не испугалась? Нет, она вообще-то лазать умеет гораздо лучше, чем бегать, да и лестница крепкая и удобная, но всё же это очень странно для неё…
Спуск к воде был пологим. Мэри присела на корточки, полюбовалась на быстрое плетение прозрачных струй, сняла туфли и попробовала воду ногой. Да, холодная, искупаться не получится. Девушка с сожалением вздохнула и выпрямилась.
-Здесь есть горячий источник, - внезапно, совсем рядом, прозвучал голос, в котором сквозила улыбка.
Упс. А она-то думала, что одна сейчас тут находится, вот наивная.
Мэри вздрогнула и развернулась всем телом. У неё за спиной неподалёку сидел на камне Таминко, смотрел на неё и улыбался. С волос у него стекала вода, потемневшие от влаги джинсы низко сползли на бёдра. За камнем оказалась запруда, в которой он, похоже, только что плавал. Девушка несмело подошла поближе. Мелкие камешки кололи ступни, пока она шла, она неловко спотыкалась, но туфли не надевала, несла их в руке, собираясь ещё раз попробовать ногой воду.
-Не здесь, эта вода тоже холодная. Вон там, - он показал рукой на нишу в скальной стене немного поодаль.
-О-о, какая прелесть! – воскликнула Мэри, когда добралась туда. – От воды пар идёт! Сюда бы ещё пену с солью, или хотя бы мыло!
Струя воды с силой вырывалась из скалы, собиралась в небольшом каменном углублении, где можно было лежать, как в ванне, и сбегала дальше, к реке.
-Лови! – он сделал вид, что прицельно кидает в неё куском мыла.
Она взвизгнула и отрицательно замотала головой, пряча руки за спину.
-Не кидай!
-Брезгуешь? Да, я им только что мылся!
Она испугалась жёсткого прищура чёрных глаз.
-Да ты что?! При чём тут это? Мыло же скользкое, я его упущу!
Она поспешно заторопилась обратно, всё так же босиком, он спрыгнул с камня и пошёл к ней, они встретились на середине пути, и руки их тоже встретились. Мэри подняла лицо. Одно долгое мгновение Таминко смотрел в её глаза, потом вложил ей в руки мыло и легонько подтолкнул девушку по направлению к источнику.
-Иди, мойся.
И она пошла, неся маленький, пахнущий хвоей мокрый брусок перед собой в сложенных ковшиком ладонях, пошла, не оглядываясь. Потому что, если бы оглянулась, то бегом бросилась бы обратно, к Таминко.
10.
Каменный выступ закрывал её от взгляда молодого тэнноми. Она спокойно разделась, сложила на краю крошечного бассейна, на расстоянии вытянутой руки юбку, блузку и бельё, осторожно шагнула в тёплую, почти горячую, пузырящуюся воду и с наслаждением погрузилась в неё по горло. Какое счастье, что она умеет мыть волосы не только шампунем, а то они уже слипаются от грязи. Она густо намылила их, потом несколько раз промыла, после чего помылась сама трусиками вместо мочалки и затем некоторое время просто плескалась, не желая вылезать из тёплого каменного углубления. Один раз засмеялась, упустив мыло в воду и потом долго вылавливая его из-под себя.
Бегущая вода постепенно унесла мыльную пену и продолжала струиться, лаская кожу обволакивающим теплом, щекоча мелкими пузырьками, рождая странное ощущение осторожных, изучающих, будоражащих прикосновений.
-Ты там уснула? Тебя уже долгое время не слышно.
-Я не подумала, чем можно вытереться, - призналась она, обращаясь к каменному выступу, из-за которого доносился голос.
-У меня шерстяное одеяло, больше ничего нет. Иди сюда, я тебя заверну.
Шерстяное одеяло? Ну, она спокойно может носить шерсть на голое тело, это её почему-то не раздражает. «Иди сюда»? Вот так, как есть, без одежды? Она вдруг поняла. И тут же, не колеблясь, выбралась из воды.
Он шагнул из-за скалы, в руках у него и в самом деле было одеяло. Она безмолвно подошла почти вплотную и остановилась, потом сделала ещё один, совсем маленький шаг и оказалась и в одеяле, и в руках у Таминко. И… О-о, как он умеет целоваться, пожалуй, у него есть ещё одно высшее образование, третье. А у неё и тут пробел.
Но это им обоим не помешало…
11.
Они провели возле горячего источника оставшуюся часть дня и целую ночь, и всё это время и не спали, и не разговаривали.
Усталости она не чувствовала, одышка также не давала о себе знать. С непривычки ломило всё тело, но она не жаловалась. В бурю новых чувств постепенно и настойчиво вползало одно очень знакомое, которое преследовало её в последние несколько лет – отчаяние. Таминко молчал, ничего не говорил о будущем. А она… Она тоже молчала. Традиционно индейские женщины больше молчат и не задают вопросов. Мужчина сам всё скажет. Или не скажет. Если не скажет, то настаивать и что-либо требовать бесполезно, в этом смысле мужчины всех национальностей одинаковы…
Тёплый каменный пол возле источника грел спину сквозь одеяло, ветер не залетал сюда, под низкий скальный козырёк, и вечный густой полумрак не позволял разглядеть выражение лица, даже лёжа вплотную.
-Сегодня мы сможем вернуться, - вдруг сказал Таминко. – Там разобрались.
Голос его звучал слишком ровно и, как ей показалось, безразлично, даже отчуждённо.
-Вернуться… - как эхо, отозвалась она. – Сказка закончилась. Вернуться, уйти отсюда, даже уехать… Надо машину найти, если она всё ещё там…
Сильные гладкие плечи под её руками окаменели, а затем он резко высвободился из её объятий и откатился в сторону.
-Ты хочешь уехать, всё забыть и никогда больше не возвращаться?!...
Вот теперь его голос звучал гневно, даже яростно. На что он разозлился? Разве она не сказала то, что он хотел услышать?
-…Так всегда и поступают все белые женщины – проведут р о м а н т и ч е с к у ю ночь, или две, или три, а потом уходят, чтобы выйти замуж за своего, за белого, пусть он в двадцать раз слабее, жалкий, трусливый, бессильный… - ух, с каким отвращением он произнёс это слово, прямо как выплюнул, похоже, цитировал кого-то из «бледнолицых».
Это о чём? Она ничего не поняла.
И закричала на весь каньон:
-Я хочу остаться здесь, в этой пещере, навсегда!.. С тобой, - прибавила упавшим голосом и испугалась. Сейчас он скажет ей, чтобы она катилась отсюда прямо сию минуту со своими претензиями, а у него давно красивые и нетребовательные девушки-тэнноми в очередь выстраиваются, и она им не конкурентка. И вообще ему лишаться своей свободы рано, он ещё не весь бизнес организовал…
-Хочешь сказать, что поедешь со мной в посёлок и останешься в резервации, чтобы жить в моём доме? И выучишь язык тэнноми, и будешь стирать и готовить, и разговаривать с простыми женщинами о консервировании, которое ты так не любишь? Станешь изгоем среди своих, и всё это ради меня?
Ой-ой-ой, каким язвительным вдруг сделался, если бы она ещё заслужила такое недоверие, совсем было бы хорошо, можно как следует отыграться за все столетия на одной глупой, действительно несовременно романтичной белой…
-И поеду, и выучу, у меня способности к языкам, и готовить могу, готовлю же я для себя, почему бы на двоих не приготовить, велика проблема! – вот тебе, она тоже умеет быть язвительной. – Кто меня там примет-то, поедом же съедят! Ни один белый никогда не станет в резервации полностью своим, несмотря на любые старания, хоть из кожи вон вылезет! – теперь уже цитировала она. – Меня не примут!
-Не все и далеко не сразу, но примут. Я сделаю так, что – да. А сразу – пусть только попробуют обидеть, будут иметь дело со мной и не только со мной.
Похоже, он начинал говорить по-английски несколько неправильно, когда выходил из себя.
-Я отлично знаю про расизм – и белый, и чёрный, и красный, и какой угодно! Я знакомлюсь осторожно, не хожу в «цветные» и «чёрные» кварталы. Я и в белые кварталы не ходила бы, да вот живу там, к сожалению… - она почувствовала, что её понесло, сумела вовремя остановиться и глубоко вздохнула. – А как ты узнал, что мы уже можем ехать?
Это «мы» ему явно понравилось, он перевёл дыхание, придвинулся к ней обратно и снова обнял.
-Ветер принёс… У тэнноми есть много языков, кроме речи при помощи слов. Язык жестов, свиста, костров, барабанов… Мы приедем в посёлок, и ты сразу пойдёшь со мной в администрацию зарегистрировать брак?
-Пойду. Вот только документы остались в сумочке, в машине. Её найти надо… А ты уедешь со мной, если меня всё-таки не примут?
-Уеду, - сказал он после паузы. - Машину найдём. Скорее всего, она так и стоит там, на трассе. Убийцам не до неё было, они торопились. Не бойся, с ними разобрались, так что теперь тебя никто не узнает в лицо и не будет на тебя охотиться.
-А как с ними разобрались? И за что тебя хотели убить? Слушай, это для меня не важно, ну, то есть, очень важно, ну, ты понял… Ты не должен быть один – в этом бизнесе или в чём там, из-за чего хотели убить! Надо поскорее завести заместителей, помощников, преемников, таких же компетентных в бизнесе, всех не убьют, не станут, смысла не будет…
Она растерянно смолкла, потеряв нить рассуждений.
-«Плимут» и три трупа сгорели на дне каньона вне территории тэнноми, - ответил он на первый вопрос. А второй – попросту обошёл молчанием.
Она не повторила свой второй вопрос и принялась мысленно строить предположения. Кто-то по-крупному проигрался в казино и захотел отомстить? Нет, слишком мелкая причина. Наверное, бизнес приглянулся, отобрать решили – это наиболее часто встречающийся мотив. Или кому-то понадобилось не дать индейцам разбогатеть…
Она вертела в голове свои предположения так и этак, и, в конце концов, невзирая на тревогу, уснула.