Непрерывная борьба за восхождение по общественной лестнице изнуряла нервную систему людей, и психиатрические лечебницы переполнялись несчастными, чей мозг не выдерживал напряжения.
Непрерывная борьба за повышение слопа доминировала в Кларжесе. Каждая минута человека посвящалась работе или изучению техники Достижения цели. Хобби и спорт оказались заброшенными, общественно–полезная деятельность отошла на второй план. Без выхлопного клапана ни один человек не выдержал бы изнурительной борьбы и сошел бы с ума. Таким клапаном и стал Карневаль. Сюда каждый приезжал один или два раза в месяц. Здесь затуманенный работой мозг мог найти отдохновение. Здесь человек давал волю эмоциям. Здесь он мог не думать об основной цели своей жизни.
В Карневаль изредка приезжали и Амаранты, одетые в роскошные костюмы. Неузнаваемые под своими масками, они могли не беспокоиться о зависти, вспыхивавшей в сердцах всех остальных при виде этих счастливчиков…
4
В Карневаль приехала и Джакинт Мартин, три года назад ставшая Амарантом и прошедшая обновление три недели назад.
Джакинт Мартин трижды поднималась из Брудов: сначала как специалист по средневековым инструментам, затем как концертирующая флейтистка и, наконец, как музыкальный критик. Трижды линия ее жизни круто устремлялась вверх, и трижды она возвращалась обратно к горизонтали.
В возрасте 48 лет она мужественно расширила сферу своей деятельности и стала заниматься историей музыкальной культуры. Это помогло ей в возрасте 54 лет стать Веджем. За оригинальные исследования в области музыкальной символики она перешла в Серды в возрасте 67 лет. Ее назначили ассистентом в Картербургский университет, но через четыре года она сама стала сочинять музыку. «Древний Грааль» — насыщенная страстью оркестровая сюита, полностью отражающая особенности ее незаурядной натуры, подняла ее в Вержи в возрасте 92 года.
Затем на 30 лет она отошла от активной деятельности, разыскивая новые пути, которые дали бы ей возможность перейти в Амаранты
Она всегда интересовалась загадочной культурой королевства Сингали, и, несмотря на почти неустранимые препятствия и грозные опасности, она решила провести один год в Сингали.
Она тщательно готовилась к этому, изучила язык, обычаи, ритуалы, подготовила одежду, выкрасила кожу. Правительство выделило ей воздушный шар, и она вылетела за пределы Кларжеса в варварскую страну, где жизнь ее подвергалась постоянно опасности.
В Канасте она объявила себя колдуньей и, пользуясь последними научными достижениями, заработала себе прочную репутацию. Знатные лорды Гондваны предложили ей посетить их пиратскую империю, и она с благодарностью приняла приглашение. Намеченные планы она быстро выполнила, но, очарованная гондванскими художниками, их своеобразным видением мира, провела там четыре года. Многие аспекты жизни в Гондване показались ей неприемлемыми, особенно равнодушие к людским страданиям. Воспитанная в традициях бережного отношения человеческой жизни, Джакинт обладала утонченной, чувствительной и эмоциональной натурой, и обычаи людей, проживающих за границами Кларжеса, часто приводили ее в состояние крайнего отвращения. В Торренге она случайно присутствовала на церемонии Большая Ступа. Увиденное там внушило ей такой ужас, что она бежала из Гондваны и вернулась в Кларжес в состоянии коллапса.
Шесть месяцев спокойной жизни вернули ей душевное равновесие, и следующие шесть лет были для нее весьма продуктивными. Она опубликовала книгу «Гондванское искусство», ряд эссе о гондванской музыке, подводных королевских садах, ритуальных танцах на склоне горы Валакунем.
И в возрасте 104 лет она стала Амарантом.
После обновления она превратилась в очаровательную 19–летнюю девушку, более или менее похожую на нее саму в возрасте 19 лет.
Новая Джакинт действительно чувствовала себя девятнадцатилетней, но при этом обладала опытом и знаниями, накопленными за 104 года. В новой Джакинт Мартин нельзя было найти ни одной черты характера, не присущей старой Джакинт. Да, она действительно осталась сама собой в новом обличье.
Джакинт получила прекрасное, стройное тело. Пепельно–серые волосы блестящим каскадом спадали на точеные плечи. Несмотря на наивность, открытость взгляда, можно было угадать глубину и зрелость ее натуры. Если сравнивать красоту женщины с цветком, то можно было сказать, что она находится в самой поре расцвета.
Во время борьбы за достижение высшего фила ее сексуальные инстинкты были придавлены. Она еще никогда не выходила замуж, и теперь ей предстояло открыть для себя новые ощущения.
В этот вечер она надела серебряное платье, обтягивающее ее стройную фигуру, и поехала в Карневаль без какой–то определенной цели, не особенно задумываясь, что она будет делать там.
Она припарковала свой кар, проехала на пассажирском диске через прозрачный туннель и очутилась в самом сердце Карневаля.
Разноцветные костюмы, веселый смех и возгласы, музыка, звучащая всюду, разнообразные запахи, сверкающие глаза в прорезях масок, ярко расцвеченные рты, руки и ноги, изгибающиеся, словно в гротескном танце, шелест одежды, сверкание красочных реклам — Карневаль! Он очаровал Джакинт. Ей оставалось только раствориться в нем, подчиниться его ритму, бездумно плыть по течению…
Она пересекла Конкур, прошла через Фоли Инкредибль в Малый Овал, опустилась, по улице Аркади, с интересом осматривая все вокруг.
Переливы цветов вокруг вливались в сознание Джакинт звоном колоколов. Она слышала гармонию цвета, его обертоны, мягкие и взрывные, бьющие по нервам, возбуждающие в душе отклик. Она сама не ожидала такого эффекта. Одна за другой мелькали мимо Достопримечательности Карневаля — Замок Истины, Голубой Грот, Лабиринт, Колледж Эроса, где перед публикой демонстрировались технические приемы любви.
Всюду призывно горели огни, и ярче всех светилась реклама Дома Жизни. Человек в медной маске мощным голосом созывал публику. В ее мозгу вдруг вспыхнули тревожащие душу воспоминания о церемонии Большая Ступа: главный жрец, демонически красивый, таким же громовым голосом руководил стонущей в религиозном экстазе толпой верующих…
Джакинт остановилась послушать.
— Друзья, каков ваш слоп? — кричал Вэйлок. — Заходите в Дом Жизни! Дидактор Монкур поможет вам! Бруд перейдет в Веджи, Ведж — в Серды, Серд — в Вержи, Верж — в Амаранты. Зачем жалеть час, если Монкур даст вам годы? Всего флорин, один флорин! Разве это много за вечность? — Голос его гудел, как медный колокол. — Увеличивайте свой слоп! Смотрите в будущее с надеждой! Всего флорин за вход в Дом Жизни!
Вокруг него собралась толпа. Вэйлок обратился к мужчине:
— Вот ты, я вижу, Серд. Когда ты станешь Вержем?
— Я Бруд.
— Но ты должен быть Сердом! Зайди в Дом Жизни, и через десять минут ты сможешь показать нос своим убийцам. А ты… — Это была женщина средних лет. — У тебя есть шанс пережить своих детей. Не менее 42 Амарантов обязаны своим возвышением дидактору Монкуру.
Вэйлок заметил прекрасную девушку в серебряном платье.
— О, восхитительная леди! Ты хочешь стать Амарантом?
Джакинт рассмеялась.
— Меня это не интересует.
Вэйлок картинно развел руками.
— Нет? А почему?
— Может, потому, что я Гларк.
— Сегодняшний день может оказаться поворотным пунктом в твоей жизни. Заплати флорин, и ты станешь Амарантом. И тогда ты возблагодаришь дидактора Монкура и его чудесный метод!
Облако голубого дыма вылетело из Дома Жизни и повисло над его головой.
— Заходи, если хочешь увидеть дидактора Монкура. Войти — это всего лишь минута и всего лишь флорин. Один флорин за продление твоей жизни.
Вэйлок спрыгнул с возвышения. На сегодня он свободен. Те, что не вошли в Дом Жизни, уже не войдут туда. Он поискал глазами в толпе. Вот оно: серебряное платье. Он протолкался через толпу, пристроился к Джакинт.
Серебряная маска скрыла удивление на лице Джакинт.
— Неужели дидактор Монкур не пользуется популярностью и тебе приходится выискивать клиентов в толпе? — Тон ее был легким, игривым.
— В настоящий момент я принадлежу себе. И так будет до завтрашнего вечера.
— Но ты столько говорил о Вержах, Амарантах… Откуда такой интерес к девушке–Гларку?
— Самый простой. Ты очень красива. Разве этого мало?
— Что можно увидеть под маской?
— Ты одна в Карневале?
Она кивнула и бросила на него взгляд искоса, от души надеясь, что он не заметил его.
— Я буду сопровождать тебя, если позволишь.
— О, я могу втянуть тебя в неприятности.
— Я не боюсь риска.
Они прошли по улице Аркади и вышли на площадь Беллармин.
— Сейчас мы на перепутье, — сказал Вэйлок. — Колохан выведет нас на эспланаду. Малый Конкур вернет на Конкур, Рьяченда приведет в Район Тысячи Воров. Куда хочешь?
— Мне все равно. Я приехала посмотреть.
— В таком случае, выберу я. Я живу и работаю здесь, но знаю о Карневале немногим больше тебя.
Джакинт заинтересовалась.
— Ты здесь живешь?
— У меня квартира в районе Тысячи Воров. Многие из работающих в Карневале живут там.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Значит, ты Бербер?
— О, нет. Берберы — деклассированные элементы. А я обычный человек, Гларк, как и ты.
— И тебе никогда не надоедает это? — Она показала на оживленные толпы.
— Иногда — до смерти.
— Тогда почему же ты не живешь в Кларжесе? Это всего несколько минут лета.
Вэйлок посмотрел вдаль.
— Я редко выбираюсь в Кларжес. Раз или два в неделю. Вот там большая Пиротека. Мы сможем увидеть сразу весь Карневаль.
Они прошли под аркой, рассыпающей разноцветные искры. Затем эскалатор привез их на посадочную площадку, куда опустился один из кометных автомобилей — Ультра–Лазурь. Из него вышли 30 пассажиров и столько же вошли. Двери захлопнулись, и Ультра–Лазурь стремительно взмыл вверх, рассыпая за собой голубые искры.
Они летели низко, огибая башни и высокие здания. Затем взлетели так высоко, что Карневаль показался им не более снежинки. Стремительный спуск — и вот они уже снова на посадочной площадке. Джакинт радовалась и щебетала, как ребенок, настолько ее восхитило и изумило воздушное путешествие.
— Ну, а сейчас, — сказал Гэвин Вэйлок, — сверху вниз, из воздуха под воду.
Он провел ее по веренице лестниц в темный холл. Там они встали на низкий пьедестал, и прозрачный колпак накрыл их. Площадка дрогнула под ногами, и они поплыли через темный канал. Вскоре они оказались в водном царстве, царстве голубого и зеленого цвета, между коралловых башен, стоящих в садах из водорослей. Рыбы подплывали взглянуть на них, осьминоги вытягивали разноцветные щупальца. Вскоре они оказались над морской впадиной, и Джакинт с щемящим чувством заглянула в темную бездну.
Купол всплыл на поверхность, и они снова оказались в царстве людей, в царстве света, красок, звуков — в Карневале.
— Вот это Дом Снов, — сказал Вэйлок. — Опускаешься на диван и видишь много чудесного.
— Боюсь, что мне не понравится видеть сны.
— Тогда Дом Далеких Миров. Там ты можешь почувствовать себя на Марсе, Венере, дотронуться до Юпитера, Сатурна, пройтись по далеким мирам… А вот Холл Откровения. Там всегда очень интересно.
Они вошли в холл и очутились в большом зале с большим количеством трибун. За некоторыми из них стояли люди: строгие, возбужденные, злые, истеричные… Каждый из них говорил, обращаясь к кучке своих слушателей. Слушатели тоже были разные. Одни слушали с любопытством, другие — с благоговейным трепетом, третьи — равнодушно… Среди ораторов встречались проповедники самых различных доктрин и религиозных культов. Один из них объявил себя не более и не менее как Маниту, второй говорил о тайнах Диониса, третий требовал вернуться к поклонению силам природы, четвертый доказывал, что он Мессия, и требовал всеобщего признания.
Вэйлок и Джакинт вышли на улицу.
— Они смешны и трагичны, — заметила девушка. — Хорошо, что есть место, где они могут высказаться перед слушателями, излить то, что на них давит изнутри.
— Весь Карневаль для этого и создан. Видишь тех людей?
Из одного из домов выходили люди. Мужчины и женщины, по двое, по трое, покрасневшие и возбужденные. Кто–то хихикал, некоторые были бледны, как смерть.
— Они выходят из Дома Ощущений. Жутких ощущений. Это угроза… — Он помолчал, подыскивая подходящее слово для замены слова «смерть», не принятого в Карневале. — …Угроза перехода. Посетители этого дома платят за страх. Они с криком ужаса падают с высоты 200–300 футов, но на мягкие подушки. В узком коридоре на них опрокидывается ковш расплавленного металла. Он падает так близко, что искры прожигают одежду. Человек в черном — имитация убийцы — заводит их в черную комнату, где ждет гильотина. И смертоносное лезвие останавливается в миллиметре от шеи. Люди выходят оттуда бледные от страха. Может, это и хорошо для нас — поиграть в неизбежность. Я не знаю.
— Этот Дом не для меня, — заявила Джакинт, передернув плечами. — У меня нет страха перед неизбежностью.
— Нет? — Он взглянул на нее сквозь прорези маски. — Ты так молода?
Она рассмеялась.
— У меня достаточно других страхов.
— В Карневале много Домов, способных принести забвение от любого страха. Ты боишься бедности?
— Я не хочу жить, как живут варвары.
— Может, ты хочешь стать богатой?
— Заманчивая идея.
— Тогда идем.
Заплатив по десять флоринов, они вошли в Дом. Здесь на них надели специальную одежду с прикрепленными к ней десятью бронзовыми кольцами.
— Каждое кольцо стоит флорин, — сказал служитель. — Как только вы войдете в коридор, начинайте воровать кольца друг у друга. Когда пройдет установленное время, включается свет, и вы идете получать деньги за украденные вами кольца. Можно выиграть, но можно и проиграть. Счастливого воровства.
Они вошли в полутемный коридор с зеркальными стенами, зашторенными нишами, альковами. Здесь царила атмосфера недоверия. Откуда–то из–за угла вдруг показывалась голова и исчезала, из–за шторы протягивалась рука и хватала кольцо. Свет начинал мигать и гаснуть. Тогда слышались мягкие шаги, шорохи, вскрики, шелест одежды… Наконец зазвенел звонок, и Вэйлок вышел к кассе. Здесь уже его ждала Джакинт. Вэйлок получил 12 флоринов за 12 колец.
— Мне повезло меньше, — сказала Джакинт. — У меня всего три кольца.
Вэйлок ухмыльнулся.
— Я украл два кольца для тебя.
Они вышли на улицу, зашли в маленькое бистро и выпили по бокалу фиолетового шампанского.
— Ночь началась! — воскликнул Вэйлок и широким жестом показал на город. — Карневаль!
Они пошли по набережной. На противоположном берегу реки высились башни Мерсера и другие здания Кларжеса. На фоне строгого величия города особенно поражали безумное веселье и бушующие страсти Карневаля.
Повернув на Гранадиллу, они прошли мимо храма Астарты с его двадцатью сверкающими куполами, построенного в виде гигантского мужского полового органа, хвастливо упирающегося в небо…
Сотни людей в масках и красочных костюмах шли по улицам, наполненным запахами цветов, где по сторонам стояли скульптурные изображения демонов, ведьм и разной нечисти. Вскоре они снова очутились на Конкуре.
Сознание Джакинт раздвоилось. Одна — меньшая часть ее — воспринимала все окружающее с холодной беспристрастностью, другая — большая — была захвачена ритмом жизни в Карневале. Она вся сконцентрировалась на ощущениях: сияющие глаза широко раскрыты, нос жадно вдыхает чудесные ароматы. Она с готовностью смеялась любой шутке и охотно шла за Вэйлоком.
Они посетили дюжину Домов, попробовали множество напитков. Воспоминания Джакинт стали путаться, блекнуть, как краски на старой картине.
На одной из площадок игроки кидали копья в живых лягушек. Зрители бурно приветствовали каждый успех и осмеивали неудачников.
— Это противно, — сказала Джакинт.
— Зачем же ты смотришь?
— Не могу оторваться. В игре есть какая–то мрачная притягательность.
— Игра? Это не игра. Они делают вид, что играют. Им просто нравится убивать.